Августин Пышка

День катился по своей орбите, работы было много — монотонной и однообразной, привычной. На обед были сухофрукты и каша — жить можно. Потом кто-то не туда нажал, или оно само, и пришлось бежать в отдел предварительного кредита и залога, снимать лишнюю электростатику со всей техники, стен и пола. По потолку катался маленький «киба», ему было все время что-то не так и не этак, и Тин замучился его перенастраивать. А еще он все время думал об информационщиках, представлял, как он обратится с просьбой посмотреть его слаг, а они пошлют его. Или не пошлют, и хуже того, найдут какую-нибудь системную ошибку, и ему придется платить за новые проги, а если вдруг звено полетело — об этом даже думать не хотелось. В ушах играла кенийская флейта, на сердце отжигало беспокойство — так он и дотанцевал день. К информационщикам он заявился, когда все уже разошлись. Пустые коридоры, непривычно тихие кабинеты и лабы, только в самом дальнем закутке на двери мигал красный огонек — значит, кто-то есть. Тин накручивал круги вокруг двери — четыре серебристые полоски наискосок, не его уровень, но ведь ничего страшного не будет, если он постучит. И Пышка постучал, позвонил в приемник, пнул ногой — за дверью была богословенная тишина Вселенной. Он постоял немного, прислушиваясь. Вдруг сейчас случится чудо: «Проходи, дорогой друг Пышка, только тебя и ждали». Чудо не происходило. Громко матюгнувшись, Тин отчаянно побился башкой, страдания пришлись аккурат на блок-панель. Дверь с мирным шелестом отъехала в сторону. Есть моменты, когда человек ломает себе голову, изводит семью, имеет мозги друзей — и все равно принимает решение, которое ничего, по большому счету, в его жизни и не сотворит этакого, а бывает — «спонтанный пиздец», когда не то что подумать, затормозить не успеваешь, и ментальный пинок судьбы под зад меняет все. Это была лаба, о предназначении которой Пышка имел слабое представление, но то, что он попал в нужное ему место, хотя и незаконно, понял сразу. Три загрузочных модуля сейчас были пусты и, хищно раззявив свои пластиковые пасти, ощетинились проводами и трубочками. По периметру отсека на рабочих поверхностях стояли контейнеры, биотическая жидкость в них пульсировала голубым светом, а внутри… Мать вселенной, Августин Пышка никогда в живую не видел настоящих слагов — белесые, почти прозрачные червяки нервно сплетались в кольца, дрожали, сжимались и судорожно расплетались обратно. — Мать вашу, они живые, слаги живые! — прошептал он, не в силах отвести от них взгляд. Конечно, он видел их на картинках в сетевых шопах, но вот так вот, глаза в глаза… Один слаг — Тин стоял ближе всего к нему — вдруг замер, а потом дернулся в его сторону. Пышка отпрянул. — Мать, мать, святая инквизиция, не смотри на меня! — закричал он на червяка. — Слаг не видит тебя, придурок, они неразумны, хотя отчасти это живой организм. Ты что, ничего не слышал про иссов? Пышка вздрогнул и медленно повернулся. Мужчина в таком же комбезе, как у него, только светло-зеленого цвета, верхняя часть лица закрыта смарт-оптиками, так что не рассмотреть, а вот губы были поджаты недовольно. Думай, Августин, думай и молчи. «Вовремя не сказанное слово — половина удачи», — учил его отец. Ситуация вырисовывалась не ахти: его поймали в лабе с четырьмя полосками доступа за рассматриванием дорогущего — а в том, что это была последняя модель, он не сомневался — слага. Поздравляю, Августин Пышка, ты — безработный, и сдохнуть тебе в Черном секторе от радиации в луже собственной мочи и сочащейся из всех дыр крови. Пышка в ужасе закатил глаза. — Ладно, закинь в дыру, вы, часкуры, действительно тупые курицы. Пышка обиделся на курицу: он, конечно, умом не блещет, но и на белковую основу тоже не похож. Но, с другой стороны, его приняли за частного курьера, а не за воришку, а это совсем неплохо. — Ты что, немой? — злобно бросил мужик и, развернувшись к нему спиной, провел над поверхностью стола рукой, вызывая экранную пластину кома. — Хотя нет, ты что-то там бухтел, и инвалидов опять же в голубой сектор не пускают. Слышишь, может, ты урод-мутант? На экране всплывали графики, забегали командные строчки, мужик периодически взмахивал рукой, выбирая нужные опции, меняя параметры, листая окна. Про Тина он словно забыл. После «урода» Пышке не хотелось просить этого мудака о чем-то, и он попятился к выходу. Мужик обернулся: — Ты куда собрался? — Иссы — искусственные создания с высоким интеллектом и биологической надстройкой, — зачем он это сказал? Просто обидно стало за «урода», все-таки он неплохо учился и не мутант. Он потянулся к блокатору двери. — О, какие глубокие познания, раздевайся, — Пышка замер с поднятой рукой. — Чего? — Я говорю, ты не урод! — Я не глухой и не урод! — Пышку это уже начало изрядно доставать. — Но если еще откроешь свою пасть, то им станешь ты! Принудительным уродом-мутантом! Мужик неожиданно резко стянул смарт-оптики и посмотрел на Тина печальными карими глазами, совсем не зло, а растерянно: — Я расстроен. — Я понял. — Шон, — протянул он Пышке руку. — Тин, — Пышка ответил на пожатие. — Почему они такие твари? — Кто, мутанты? — Да причем тут мутанты? Бабы! — Не знаю, — растерялся Тин. — Вот и я не знаю. Чего им не хватает? Мало кредиток — плохо, остался после работы — плохо. Может, им подавай два члена, как у мутанта? — А у них по два члена? — Говорят. Шон тяжело вздохнул и устало потер лицо. — Достала? — посочувствовал Тин. — Не то слово. — Тут такое дело, — Пышка решил паять платы, пока есть энергия. — У меня сегодня слаг глюканул, не посмотришь? — Ты в официальной семье? — Мать храни меня, чтобы я добровольно отдал себя в рабство. — И не вступай никогда. Раздевайся и залазь. Пышка быстро скинул с себя комбез. Но залезать в модуль не спешил, подошел к контейнеру со слагом: — Это R-двушки? — Это тройки. — Охренеть, они же стоят как торговый шаттл! — Тин с восторгом повернулся к Шону и осекся, поймал знакомый похотливый взгляд. Пышка вдруг покраснел, кажется, даже ягодицами, вот лепесток нежный! И поспешил прикрыть свое хозяйство руками. Шон ему подмигнул: — Дороже, — а потом многозначительно заметил: — А ты хорошенький. Ну вот, придется за профилактику расплачиваться задницей. Ничего в этом особо нового не было для него, жить захочешь — не то еще сделаешь, но он все же надеялся, что период блядства в его жизни остался в прошлом. — Может, пропустим по стаканчику потом? Тин неопределенно мотнул головой, Шон заулыбался и жестом велел ему отправляться в камеру. — У тебя слаг двушка? — Нулевка. — Опачки, вот они жадные засранцы! Ну не знаю, как встанут ловушки, должны, конечно, все-таки не древний мир. Ты, когда инфу доставишь заказчику, не давай снимать им вручную, пусть обязательно в загрузочной камере. Там ловушки такие стоять будут, что если что не так, позвоночник погорит — будешь овощем-уродом. Да, о взломе даже и не думай — бесполезно. Поверь, малыш, я хочу выпить с тобой пива и завалиться в гостевой блок на всю ночь. Тебе понравится.  — Стой, стой — зашептал Пышка, понимая, что он вляпался не на шутку: он не курьер, и что за задание — он без понятия. И все это пахнет не просто увольнением, а уже просто воняет трибуналом. Сознание поплыло, и Августин Пышка исчез из реальности. Крышка камеры с тихим шипением закрылась.  — Вылезай, с твоим слагом норм, я поправил несколько ошибок и почистил память от мусора. Инфа загружена, ловушки встали как родные. Так как, покувыркаемся? Пышка с ужасом смотрел на счастливую улыбку мужика, и у него было одно желание — заколотить ее обратно ему в морду. И еще одно желание — чтобы этого всего не было, чтобы все было как раньше. — Ты что, снизу никогда не был? — не понял Шон. — Так не боись, пацан, у меня средний, все пройдет как по маслу. — Мне пора! — и как можно быстрее... Пышка вылез из камеры, его немного мутило, голова — чугунный люк, но было не до таких глупостей. Пошатываясь, он натянул на себя комбез и поковылял к выходу. — Тин, так ты хоть мой код запиши… Какой к херам код, он уже несся по коридорам как подбитый шаттл, ловя все углы и врезаясь в стены. В раздевалке никого не было, только в душевых шумел поток. Окружающий мир почти перестал вертеться и кружиться вокруг него, стало намного легче. Пышка быстро переоделся, выдул два стакана воды и упал на банкетку , обхватив голову руками: «Что теперь делать-то?». Голова перестала болеть, но и думать толково ей не получалась. «Луна — в небе, соль — на хлебе, Земля — в аду, а ты — на виду», — Пышка замер. — На виду, на виду, — прошептал он. Там же камеры, все просматривается, записывается и анализируется службой безопасности. Даже душевые кабины, он точно знает! Тогда вся служба безопасности над ними потешалась, и один даже быковать начал на Криса — типа черный, и пусть не подкатывает яйца к тому милому «пончику». Сколько у него времени? В лучшем случае до утра, придет новая смена и поймет, что инфа закачана не тому, и его пустят на… Что будет с Августином Пышкой — он додумать не успел, потому что свет мигнул и забился красным тревожным пульсаром, механический голос вынес приговор Пышке: «Правительственный блок А4 переходит в военное положение, всем служащим оставаться на своих местах». Щаз! Никакого плана не было, тело двигалось на автомате. Дверь в раздевалку персонала резко отъехала в сторону, а потом медленно в режиме блокировки пошла обратно. Тин бросился к ней как крыса из западни. Успел. Он петлял по коридору и орал: «Крис, мать твою, Крис!» Сердце пыталось сломать грудную клетку, кровь так шумела в ушах, что он не сразу понял, что друг вышел в эфир: — Пышкин, ты чего блажишь, придурок? Я аж чуть не кончил, а ты знаешь... — Заткнись, Крис, — зашипел Пышка, — скажи мне код подсобки, где ты ебешь свои жертвы. — Они не жертвы! — Крис! — заорал Пышка. Несколько секунд Крису потребовалось на осмысление ситуации: — Передаю, принимай, — голос собранный, и нет и намека на былую фривольность. Это только кажется, что клинеры — мелкий ничтожный персонал, на самом деле это люди, которые негласно командуют парадом, они в курсе всего, они бывают там, куда не каждый министерский имеет доступ. Крис работал там уже почти десять лет и оброс нужными связями, прорыл тайные норы. Одним таким тайным местом была клетушка рядом с кухней. Там Крис предавался разврату, но была одна хитрость: попасть туда можно было из кухни, из коридора и подъездного туннеля, что наводило Тина на мысли о хорошо продуманной контрабандной схеме, которую он сейчас снесет к едрене фене. — Крис, — Тин вышел в туннель и спокойно смешался с вечерней толпой служащих, — спасибо, друг. — Ушел? Тин не ответил, неопределенно пожал плечами, зная, что Крис поймет его и без слов. — Береги себя, Пышка.