Кофе сближает

      Пусть со стороны сцена, где две коротышки пытались убедить медсестру в том, что они обе достаточно взрослые, чтобы навестить Ляпис, выглядела забавно, но на деле все были как на иголках. Перидот же рьяно указывала на то, что девушка не сильно пострадала и к ней можно впускать кого угодно. Хотя парочку не хотели пускать в больницу с самого начала под предлогом "Вы же ни на что не жалуетесь, а для часов посещения уже поздно", мастерство актерской игры Аметист позволило им пробраться на территорию. Возможно, они нарушили закон, но Пери так не считала. Сейчас ее лишают прав на встречу с любимым человеком, которого она должна была бы лично придушить и в то же время порадоваться тому, что с ней все было относительно в порядке. По крайней мере, так говорила медсестра, но пока Перидот не увидит все своими глазами лично, она никому не поверит.       Девушка очень переживала за Лазули. Особенно, когда после большинства неудачных попыток дозвониться, Пери ответила на звонок менеджера, который начинался со слов "Только не волнуйся".       Конечно же, Перидот не на шутку забеспокоилась. В итоге она всю дорогу разговаривала сама с собой, а у Аметист при попытках успокоить ее развивалась нервозность на ровном месте, несмотря на то, что она обычно держалась бодрячком в подобных ситуациях. В понимании Аме цепочка событий, где Ляпис могла пострадать, несла за собой пагубные последствия для нежной психики Перидот. Хотя что скрывать, Аметист сама волновалась за девушку (точнее, за всех). Все-таки это не шутки, когда тебя в темном переулке избивают.       Они все еще спорили с женщиной за право войти в палату Ляпис. Ее нисколько не смущали факты, по которым несложно было догадаться, что перед ней совершенно не дети. Может, эта ночная смена для нее выдалась слишком трудной, раз она не видела документов, что Перидот чуть ли не пихала ей в лицо. Ничего ей не говорила и огромная дырка в ухе Аметист, которую проделали во время первых гулянок и пьянок, и ее татуировка — хоть ту и не было полностью видно, но все же на руке прекрасно можно было разглядеть очертания лица греческого бога Диониса, лозы винограда, бутылки и бокалы.       Все эти вещи не могли убедить женщину. Она стояла около двери и оградила проход от девушек. В конце концов, Аметист это надоело, и она решила прорываться. Операция, в принципе, частично удалась, если не считать того, что буквально через секунду их бесцеремонно вытащили за шкирку обратно.       Девушки уже были готовы кричать матом на всю больницу, а Перидот уже собиралась оставить как минимум три жалобы по разным причинам, но неожиданно для всех дверь в палату открылась, и оттуда показалось усталое лицо Перл. Девушка вышла, прикрыв за собой дверь, и приложила палец к губам, тем самым призывая всех замолчать. Менеджер облегченно выдохнула, когда все трое прикрыли рты. Усталость, впервые за несколько месяцев, была очень сильной и давала о себе знать. На Перл сказывалось буквально все, начиная от проказ Аметист, заканчивая проблемами Ляпис, и где-то между всем этим барахталась ее личная жизнь. Она предполагала развитие событий, в котором Перидот на пару с Аметист идут крушить больницу, но вот непрофессиональности от работника медицинского отделения, причем явно со стажем, она не ожидала. Но она все еще держала себя в руках, хотя внутри у нее бушевала буря эмоций и беспокойства не меньше, чем у Пери с Аметист вместе взятых.       — В чем дело? — она обращалась именно к медсестре, так как сама искренне не понимала, из-за чего такой шум.       — Так, собственно, ни в чем! Я вежливо прошу этих дет... девушек уйти и прийти завтра утром, когда и пациентке будет лучше и у самих нервы успокоятся, — деловито начала она, свято веря, что не сделала ничего плохого, а лишь выполняла свой долг.       — Какие дети!? — в унисон заорали коротышки. Аметист же по неспособности держать язык за зубами выдала следующее:       — Да как вы можете препятствовать клятве, которую давали? Вы буквально убиваете нас тем, что запрещаете посетить нашу подругу. Вряд ли Гиппократ бы это оценил, — театрально вещала девушка, чуть ли не притворно падая в обморок.       — Вообще-то... — медсестра только хотела что-то ответить, но ее прервала Перл. Пусть в ее голосе и были слышны нотки раздраженности и утомления, она как ни в чем не бывало погрузилась в монолог.       — Клятвы Гиппократа как таковой не существует. Есть клятва врача. В древних Греции и Египте вообще было много "клятв", и у большинства стран были свои трактаты древнего текста, который был написан во время жизни Гиппократа. Насколько я помню, медсестры дают другую клятву — Флоренс Найтингейл. Но, как я уже сказала, у многих она может отличаться. Хотя сейчас, по большому счету, не все приносят какую-либо клятву.       Наступила неловкая тишина, которую никто прерывать не торопился.       После некоторой загрузки в голове Перл, она, осознав, что, видимо, устроила минутку интересных фактов не только для девушек, но и для женщины, что удивленно взирала на менеджера. Видимо, Перл знала о чужой профессии больше нужного. Она резко хлопнула в ладоши.       — Вы не могли бы буквально на десять минут впустить эту девушку? — Перл положила ладонь на плечо Перидот и с силой подтолкнула к двери, как будто она уже приняла решение, не получив ответа. От такого заявления бровь на лице Аметист невольно изогнулась. Она вопросительно посмотрела на Перл, но реакции не последовало.       — По-хорошему, вам тоже нельзя здесь находиться, да и уж тем более с собакой. Я так понимаю, никто из присутствующих не родственник пациентки.       Менеджер обессилено опустила плечи. Она чуть ли не умоляющим голосом попросила:       — Всего десять минут и мы все уйдем, — Перл специально сделала акцент на слове "все". При этом девушка чувствовала себя как на рынке, торгуясь за возможность для Пери поговорить с Ляпис. Женщина бросила на троих испытующий взгляд, который задержался на Перидот. До нее наконец дошло, что выгнать их не получится.       — Хорошо. Но только десять минут, — она взглянула на свои наручные часы.       Перидот, недолго думая, зашла в гости к Ляпис. А ведь у нее, к слову, была личная палата. Это даже отлично. Тыковка все это время лежала у нее на кровати, но как только дверь за Пери закрылась, собачка спрыгнула и побежала к девушке навстречу.       — Вот это измена, — хоть и в шутку, но с легкой обидой сказала Ляпис. При этом она вернула себе сидячее положение.       — Думаю, она просто рада меня видеть, — высказала свое предположение Пери, позволив Тыковке самой запрыгнуть ей на руки. Девушка подошла ближе и присела рядом с койкой Лазули.       — Я, кстати, тоже, — отозвалась Ляпис.       — Как ты себя чувствуешь? — вполне логичный вопрос. Когда она вошла влетела впервые на пару с Аметист, то сразу же заметила синяки и пластыри на лице Ляпис.       — Сейчас уже лучше. Тебе Перл рассказала, что я здесь?       Короткий кивок, сопроводившийся руганью Ляпис.       — Почему ты не позвонила мне? Хоть бы написала после звонка Джаспер...       — Испугалась.       Сейчас Ляпис прежде всего была честна сама с собой. Это был страх не только за свою жизнь, но и за жизнь близких ей людей. Она до последнего думала, что ее не будет ждать участь "шестерки", застреленной в подвале. Выстрелы казались Ляпис лишь чем-то тяжелым, что уронили по пьяни "гости" Джаспер. И даже когда она своими глазами увидела в ее руках пистолет, девушку это не сильно напрягло. Даже когда раскрылась правда о наркоторговле, Ляпис и бровью не повела, хотя большинство на ее месте точно уже смылись бы куда подальше. Но почему-то мозг девушки не давал ей ярких красных сигналов опасности. Пока она все-таки не поняла простых истин.       Она никогда не нуждалась в Ляпис настолько, насколько сама Ляпис нуждалась в ней.       Она лишь очередная игрушка, которая очень понравилась Джаспер.       Они никогда не любили друг друга.       Мрачные воспоминания заставили Ляпис вспомнить слова песни.

Drag me to death, like a lit cigarette Took my last breath, like the smoke from my lips I've lied for you, and I liked it too But my knees are bruised, from kneelin' to you I've had enough, but you're too hard to quit We've had our fun, now your sugar makes me sick I've lied for you, and I liked it too But my makeup's ruined And now I'm laughin' through my tears I'm cryin' through my fear

      Ляпис просто бежала от одиночества, но дорога завела ее лишь еще глубже в бездну к настоящему монстру, из которой ее с трудом вытянули Гранат, Стивен и Перл. Даже сейчас, когда Джаспер пытается затянуть ее обратно, ей все еще протягивают руку помощи.       Она посмотрела на Перидот. Та лишь почесывала Тыковку, раздумывая над словами Ляпис.       — Знаешь, она вполне может получить пожизненное. За все, что сделала. Или угодить в психушку, — последнее она добавила уже тише.       — Тебе что, совсем не страшно? — Ляпис искренне удивлялась холодному спокойствию Пери. Как ей удается говорить о таких вещах с таким умиротворенным лицом? Девушке показалось, что перед ней сидит Сатана и гладит котика, продумывая свой злобный план. Что, впрочем, очень плохо вязалось с образом Перидот. — Джаспер может спокойно взять пушку и прострелить кому-то башку. Или просто оторвать... голыми руками. А потом повесить это на другого.       Пери подняла глаза на Лазули.       — Конечно же, мне страшно. Но жить в постоянном страхе смерти тоже так себе вариант. Какая гарантия, что в следующий раз их не будет пятеро? Или больше. Ляпис, тебе нужно пересилить этот страх. В одиночку сложно чему-то противостоять. Теперь ты не одна. И никогда не была.       Ляпис хотела сказать, что прекрасно все понимает, но Перидот, видимо, решила сменить тему на более позитивную.       — Кстати, мы с Аметист нашли неподкупных копов. Правда, поговорить с ними толком не удалось, но мы можем сходить к ним после того, как тебя выпишут.       Лазули поперхнулась собственной слюной, закашлявшись от такого поворота событий. Почему все вокруг носятся с ней как с малым дитем? Перидот становится просто Перл версия 2.0.       — Когда... вы... успели? — она инстинктивно вдыхала воздух, пока Пери била по спине.       — Несколько часов назад? — девушка неуверенно посмотрела на часы, при этом замирая как вкопанная. Рука так и осталась на спине Ляпис.       Ее условные десять минут прошли уже как тридцать минут назад. Сколько они просидели вот так, в тихом молчании и своих раздумьях? Конечно, раз уж к ним еще никто не вломился с воплями, то, возможно, никто и не заметил того факта, что Пери все еще просиживала штаны у "больной". Но рисковать тем, что ее могут не пустить завтра, особо не хотелось. Все-таки ее могли сегодня вовсе выгнать. Больно уж на стойке информации не хотели вполне здоровых девушек пускать ночью в больницу.       — Ты чего? — Ляпис заметила, что Пери притихла.       — Меня пустили сюда на десять минут, — она все еще не сводила взгляд с часов. После пары щелчков пальцами перед ее лицом Пери повернулась обратно к Ляпис.       — Ты придешь завтра? — с надеждой в голосе прошептала Лазули.       — Обязательно.       Искренняя улыбка. И продолжительный поцелуй. Вот, что успокаивало больше, нежели весть о неподкупных копах.       Перидот собралась уходить и подхватила Тыковку обратно на руки, на что сама собака возмущенно тявкнула, а хозяйка простонала.       — Ее нельзя оставить со мной? — расстроено спросила Ляпис. Она прекрасно понимала, что нет. Просто ей будет чертовски одиноко. Тыковка жалобно посмотрела на Пери.       — Увы... Наверное, пока она побудет у меня, — в голове промелькнула мысль о Гранат. Возможно, ее можно будет спросить, если что. — Ладно, до завтра. Я приду, как только смогу, — девушка прекрасно осознавала то, что уходить она не хотела, но и остаться тоже было нельзя. Дурацкие правила. Их уже нарушили и нарушат чуть позже. Телефон Ляпис будет разрываться от сообщений Пери.       — До сегодня, — Лазули ехидно усмехнулась, помахав рукой на прощание. — Привет Аметист от меня.       Как только девушка вышла, Ляпис обессилено приземлила голову на подушку. Спать вроде и хотелось, но рой мыслей о том, что предстоит ей сделать, просто-напросто затмевал всякие попытки заснуть. Девушка решила послушать музыку, чтобы хоть немного нагнать сонливость, но вспомнила, что приключилось с ее наушниками по ее же вине. "Жаль, хорошие были”, — промелькнула мысль. И все же, Ляпис провалилась в царство Морфея.       Перидот вышла задом наперед из дверей палаты в надежде, что за ее спиной не будет кого-то, кто собирался кричать на нее. С опаской девушка повернулась и увидела то, чего ожидала, наверное, меньше всего в этой жизни: мирно посапывающих друг у друга на плече Перл и Аметист.       — Ооо, — Пери издала звуки умиления, как при виде котят и песиков на улице. Хотя спящих вполне можно было сравнить как кошку с собакой. Девушке не хотелось их будить, но пришлось, иначе у них были бы проблемы. Она предварительно сделала фотографию на память и специально для дружеского шантажа Аметист, чтобы потом поржать с реакции подруги.       Троица вместе с Тыковкой покинули здание. Усталые, все кое-как разбрелись по домам. Перл при этом предупредила Пери о возможной смене графика, раз Ляпис в больнице. Ожидаемо. Когда менеджер отделилась от них, увидев свой автобус, (как оказалось, ночной транспорт такая редкость) она наспех попрощалась и понеслась к остановке. Видимо, ей очень сильно хотелось домой.       Перидот заметила, что Аметист после ее возвращения была намного тише, чем обычно, ничего не спрашивала и не шутила. Зато выкурила сигареты четыре. И причиной такому понурому настрою была точно не усталость. Истина раскроется Пери чуть позже.       Бонус       — Хорошо. Но только десять минут.       После этих слов Перидот мгновенно скрылась за дверью, а Перл обессиленно села на скамейку перед палатой. Аметист, в надежде все-таки попасть в палату, попыталась пройти, но путь ей преградила медсестра. Она угрожающе махала указательным пальцем перед лицом девушки.       — Десяти минут одной девушке хватит. Вот хоть целой оравой приходите и шумите, но завтра и не в то время, когда все спят.       — Да с чего вы это вообще взяли, что будет шумно? — обиженно спросила Аметист.       — Вы думаете, я не знаю, что вы там внизу на ресепшене устроили? Все же, по-хорошему, стоило бы вас выставить за неподобающее поведение.       На эти слова со стороны Перл послышался тихий смешок. Еле уловимый, но в тишине длинного коридора его вполне отчетливо было слышно. Не успела Аметист бросить на нее недовольный взгляд, как тут же из-за угла показалась другая женщина. Она подзывала медсестру, но та не спешила отходить и посмотрела на часы еще раз.       — Осталось шесть минут, — из ее уст это прозвучало так, как будто она одержала победу в битве, в которой никто и не участвовал. Она постояла еще немного, пока жестикулирующие движения, которые призывали ее, не сменились грозной походкой.       — Мы должны быть на операции, ты что, разве не слышала?       — Как я могла услышать, если я была в другом отделении?       — Может, потому что тебя не должно было здесь быть? — терпение у только что подошедшей женщины явно кончалось. В итоге она утащила медсестру за угол — видимо, безвозвратно.       Аметист, решив воспользоваться шансом беспрепятственно пройти в дверной проем, была остановлена наигранный покашливанием. Девушка сдалась и уселась рядом с Перл, которая, казалось, спит одним глазом.       — Что? Хочешь сказать, я даже навестить ее не могу? — Аме недовольно скрестила руки на груди. Она за весь день устала таскаться по улице и думать, как помочь Ляпис. И вот она, вся благодарность? Если бы она знала, что ее даже не пустят проведать пострадавшую, то Аме просто пошла бы в общежитие.       — Конечно же, можешь, — спокойно ответила Перл. — Но та женщина ясно дала понять, что там может быть только Перидот. Так что ты, наверное, можешь навестить Ляпис через несколько часов, когда будут официальные часы визита.       — Вообще-то, могла и замолвить словечко, чтобы впустили не только Дот.       — Могла. Но тогда шума было бы раза в три больше.       Поставив точку в этом разговоре Перл скрестила руки на груди и демонстративно прислонилась к прохладной стене. От усталости веки сами по себе слипались. Тело еле слушалось. Все, что ей сейчас хотелось, это добрых часов восемь или десять крепкого сна. Хотя, учитывая, сколько сейчас времени и во сколько ей по сложившимся обстоятельствам сегодня открывать кафе, менеджер осознала, что будет тяжко. Но она понимала, что засыпать в больнице — плохая затея. Да и следить за Аметист в таком положении будет довольно затруднительно.       Но Аметист в свою очередь особо никуда не рвалась и сидела себе тихо-мирно. Она тоже утомилась и спорить сил не было. Аме прошлась взглядом по соседке, пока та прикрыла глаза и не ощущала на себе испытывающего взгляда. В повседневной простой одежде и в полудреме она выглядела намного милее, чем тот образ строгой начальницы, что запомнила Аметист при первых встречах. "Строгой, но справедливой" по словам Перидот.       Слегка растрепанные, короткие, светлые волосы, которые пытались уложить назад. Аккуратные черты бледного лица, немного заостренный нос и подбородок. Вытянутая тонкая шея, такие же тонкие запястья рук, длинные стройные ноги. Даже в этой безразмерной черной кофте были видны очертания хорошей фигуры.       Все это складывалось в своеобразный утонченный пазл, подкрепляя где-то в голове мысль Аметист о том, что высокие девушки чертовски сексуальны. Поймав себя с поличным за тем, что она разглядывала Перл уже минут пять, Аме резко повернулась, устремляя свой взгляд на дверь. “Почему она так долго? Десять минут уже прошли”.       Девушка шлепнула себя по лицу, дабы избавиться от похотливых мыслишек. И не только насчет Ляпидота.       Получилось громче, чем хотелось бы, отчего Перл слегка вздрогнула и вопросительно оглядела Аметист.       — Что-то случилось? — сонливость временно отошла на второй план.       — Неа, — сдавленно ответила Аме, слегка потирая щеку.       Это не укрылось от скептического взгляда менеджера. Не смогла укрыться еще и часть татуировки. Перл всматривалась в попытках понять, что там. Она сама не понимала, почему у нее возник такой интерес. Девушка никогда не была приверженцем любых модификаций тела, и даже в детстве она отказывалась прокалывать уши, хотя понимала, что это хотя бы может зажить. Может, ей просто было скучно, а может, интерес подогревало то, что догадками о сделанной без смысла татуировке Перл просто хотела подкрепить свое мнение насчет Аметист, даже несмотря на то, что при каждом удобном случае Перидот пыталась разубедить менеджера.       — Что, интересно? — Аметист заметила изучающий взгляд, при этом ехидная ухмылочка вернулась за этот продолжительный и напряженный вечер. Не впервые люди интересуются этим произведением искусства. Аме уже привыкла, как и, наверное, любой другой человек, у которого есть татуировка на видном месте.       — Не особо, — честно ответила Перл. — Меня больше интересует не сама татуировка, а ее значимость.       — Чего? — Аметист скорчила рожу, по которой можно было понять, что она действительно не поняла, что вызвало интерес у Перл.       — Неважно, — менеджер решила продолжить похрапывать. Забавно, но она сама забыла о десяти минутах и продолжала не придавать отсутствию Перидот сильного значения. — Вряд ли у нее какой-то глубокий смысл.       — Вообще–то есть. Если ты его не видишь, это не значит, что его нет... Может, ты просто не понимаешь его. Учитывая, что ты даже шуток не понимаешь, — у Аметист была всего одна татуировка, которая имела больше смысла, чем казалось на самом деле.       Вот только Перл больше задели последние слова, которые были бесцеремонно брошены и не обдуманы как следует, из-за чего ее щеки приобрели слегка розоватый оттенок, а рот то открывался, то закрывался в попытках найти нужные слова. Может девушка и не всегда понимала такого рода подколы, пусть даже безобидных, но в ее жизни не было моментов для шуток, чтобы до конца осознавать всю подноготную обидных слов, сказанных Аме. Перл очень гордая персона, и она прекрасно знает то, что ей необходимо понимать в этом мире. А дебильные шутки Аметист не входили в список таких вещей.       — Твои шутки… — начала было Перл. На несколько секунд ее лицо показалось Аметист каким-то раздутым? Потеря маски спокойствия всего на мгновение. И лицо Перл выглядело точь-в-точь, как у расстроенного ребенка, у которого отобрали конфетку.       — Слушай, у тебя походу неполадки с переключателем настроения.       Перл приложила ладонь к губам, чтобы не сказать чего-то лишнего. Она хотела встать и уйти, но не могла позволить себе так поступить. В ней сейчас боролись благоразумие и детская обида. Лишь сделав два глубоких вдоха и выдоха, она снова приложилась к холодной стене. Дыхательные упражнения иногда помогают, как и подсчет от одного до десяти. Не всегда, конечно, но, чтобы не паниковать, вполне хватало и этого.       — И я прекрасно понимаю, мои шутки не всегда пропитаны каким-то скрытым умным подтекстом, — Аметист очень напряг факт того, что Перл посчитала все ее шутки и подколы за оскорбления. Да, может у нее и была неприязнь, но открытой ненависти Аметист мало к кому испытывает. На самом деле, — девушка слегка задрала рукав вверх, чтобы тату полностью видно. — У меня на плече ебальник бога…       — Дионис, — закончила за нее Перл, сверля глазами качественную работу и про себя отмечая, что выглядит это красиво. "Дионис был владыкой иллюзий, по желанию которого из корабельной доски могла вырасти виноградная лоза и который, в целом, даровал своим почитателям способность видеть мир в его несуществующих обличиях."* — Перл невольно вспомнила отрывок из книги, что читала давно, но некоторые строки были свежи в памяти до сих пор. По счастливой случайности на первом курсе она писала проект, темой которого выбрала "Древняя Греция. Мифы и реальность.", так что теперь у нее в мозгу отложился небольшой кусочек памяти с пометкой "Древняя Греция".       — Боженька веселухи и бухла, — радостно подметила Аметист, ловя осуждающий взгляд. — Знаю, что не так. Но ты хотела узнать смысл? Вот он, мне нравится ассоциировать себя с ним. Мои "тупые" шутки всего лишь реакция на все подряд в любой ситуации. Я пошучу. Мне это сделать намного проще, чем сказать, что я чувствую на самом деле.       Аме приспустила рукав обратно. Все, что она сказала, было чистой правдой. Хотя для многих такие откровения про ее татуировку заканчивались на том, что она говорила "Я просто реинкарнация этого охуенного мужика". Так что Перл, не зная об этом, удостоилась чести познать потаенный смысл задумки. Прежде чем менеджер успела что-то сказать, Аметист ее опередила:       — Ну еще я и выпить люблю.       — Кто бы сомневался, — скептически ответила девушка. А ведь она только подумала, что может в Аметист есть что-то более высокое, чем шутки ниже пояса. И все же, ее слова заставили Перл задуматься. Но уже спустя минут пять изнеможденность дала о себе знать, и она провалилась в дрему, а голова плавно опустилась на Аметист.       — Э... Але, я не подушка для сна.       Собственно, Перл была в трансе и уже тихонько похрапывала.       — Ну блять, — еле слышно выругалась Аме. Как бы она сейчас себя ни обманывала, но происходящее ей нравилось. Правда, ее саму в итоге сковала усталость. В итоге девушки на пару похрапывали до прихода Перидот.