Земную жизнь пройдя до половины

– Риски! – взволнованный сделанным только что открытием, Гарри громко закричал, в который уже раз за вечер зовя домового эльфа. Под высоким потолком библиотеки на его окрик отозвалось гулкое эхо, и от этого почему-то сделалось жутко и тревожно. Почему-то? Нет, на самом деле это неприятное, холодком зародившееся в груди чувство, не было удивительным. Только не после того, что Гарри увидел на форзаце этой мордредовой книги. Кончиком пальцев он провел по плотной бумаге, очерчивая контур герба. В голове его был полный сумбур. За прошедшие после Победы годы он настолько привык к мысли, что Снейп – друг, что если кому-то, кроме Рона и Гермионы и можно доверять в этой жизни, то это Снейпу, что сейчас он был совершенно выбит из колеи. Как будто привычный мир перевернулся с ног на голову, черное поменялось с белым, а добро со злом... Так иногда бывало в мучивших его после Победы снах. Тогда он тоже испытывал вот такое же чувство растерянности и беспомощности. Видел, как на его глазах один за другим погибают друзья, но ничего не мог с этим поделать. А потом Рон или Джинни или еще кто-то из дорогих ему людей превращался в Волдеморта, и Гарри просыпался с криком и бешено колотящимся сердцем. Возможно ли такое, что и этот кошмар – лишь сон? Что стоит только проснуться и окажется, что никакой книги про Медичи он не находил. А на портрете Лауры изображен герб совершенно другого семейства. – Мистер Поттер, – услышал он тонкий голосок Риски и понял, что тот окликает его уже не в первый раз. Это надо же было так задуматься, чтобы не заметить довольно шумного появления домового эльфа! – Мистер Снейп или еще кто-нибудь из хозяев дома? – Гарри несколько видоизменил задаваемый на протяжении всего вечера вопрос. Сейчас он готов уже был разговаривать даже с Норой или Джиджи. С любым из Принцев. Если, конечно, они носили фамилию Принц, а не Медичи. Впрочем, подозревать такое было уже «слишком». В каком бы роду ни родилась Лаура, замужем-то она была за Эдвардом Принцем. А, значит, уже мать Снейпа была урожденной Принц. Кстати странно… Почему на портрете Лауры появился не герб семьи мужа? Ведь после свадьбы она и сама должна была стать Лаурой Принц. – Нет, мистер Поттер, – расстроено опустил уши домовой эльф. – Как? Ты же только что говорил, что Джиджи и Нора дома. – Хозяин Джиджи только что ушел, – Риски тяжело вздохнул, как будто для него даже кратковременное отсутствие хозяев было величайшим горем. – Ты можешь сразу, как только кто-нибудь из них придет, сказать мне? – Конечно, мистер Поттер. Риски рад вам услужить. Мистеру Поттеру еще что-нибудь нужно? – Нет, спасибо. Домовой эльф почтительно, хотя и не так низко, как своим хозяевам, поклонился и с громким хлопком исчез. Гарри остался наедине со своими мыслями и с открывшей ему страшную тайну книгой. Понять бы еще, что именно эта тайна значит… Гарри еще раз внимательно осмотрел герб Медичи, убеждаясь, что он не ошибся, что это именно его он видел на портрете Лауры. Раздраженный, он ударил кулаком по ладони. И подумал, что ему все-таки необходимо как можно скорее поговорить со Снейпом или с кем-нибудь из его родственников. Потребовать у них объяснения. Мерлин! И почему им нужно было уходить из дома именно сейчас?! А кстати… Как же он не подумал об этом раньше?! Не все родственники Снейпа были вне Принц-Мэнора. Лаура-то уж точно оставалась на месте. И кому как не ей отвечать на вопрос о гербе на ее же портрете. К тому же, Гарри знал прекрасное заклинание, заставляющее портреты говорить только правду. Так что решение задать все накопившиеся у него вопросы именно Лауре, было лучшим из возможных. Главное теперь – успеть до возвращения хозяев дома. Подумав так, Гарри поспешно выбежал из библиотеки и направился в восточную галерею второго этажа. Книга про Медичи так и осталась лежать на столе, раскрытая на форзаце. Но Гарри сейчас было не до нее. До комнаты с морским пейзажем на потолке он добежал быстро. И, распахнув дверь в жилище портретов, с порога выпалил: – Лаура, скажите… Вы – Медичи? – Что? С чего ты так решил? И, кстати, Гарри, здравствуй, – Лаура приветливо ему улыбнулась, словно бы вопрос про Медичи для нее ничего не значил. Однако герб, точно такой же, как он только что видел в книге, нахально подмигивал ему всеми шестью своими глазами с лежащей у нее на коленях вышивки. – Ваш герб. Это же герб Медичи. – А… Ты узнал его, – Лаура задумчиво провела рукой по полотну на коленях. – Да, это герб Медичи, ты прав. Но ты напрасно решил, что это делает меня Медичи. Я – Принц и не нужно меня оскорблять. – Оскорблять? Простите, если обидел. Но если вы не Медичи, то как на ваш портрет попал их герб? – А что ты вообще знаешь о законах, по которым живут магические портреты? – Ничего, – и тут Гарри вспомнил, что хотел воспользоваться предназначенным для портретов заклинанием правды. Уж слишком странные вещи говорила Лаура. Как это: герб Медичи, но сама она – нет? Да и вообще… При всем уважении к Снейпу, бабушке его Гарри не верил. – Простите, Лаура, я на самом деле ничего не знаю о магических портретах и поэтому… Поймите, этот разговор слишком важен для меня, – и он произнес слова заклинания: – Aliquid ex fide narrare, – теперь если Лаура скажет неправду, фон картины, в которой она находится, засветится белым. – Не доверяешь? – привлекательное лицо Лауры застыло недовольной маской, на какие-то мгновения делаясь отталкивающим, даже пугающим. А если учесть, что Гарри подозревал в ней урожденную Медичи… то от ее резко похолодевшего взгляда делалось и вовсе жутко. – Ну хорошо. Пусть так. Задавай свои вопросы. Гарри непроизвольно передернул плечами. То, каким тоном Лаура произнесла последние слова, каким взглядом смотрела, заставила его почувствовать себя виноватым. Но ему на самом деле было важно разобраться в этой истории с гербом, так что он спросил: – Лаура, вы – урожденная Медичи? – уж в том-то, что по мужу она носила фамилию Принц, Гарри не сомневался. – Нет, – холодно ответила она. – О! – Гарри ожидал совершенно другого ответа, и теперь несколько растерялся, услышав, что она и прежде, до того, как он воспользовался заклинанием, говорила правду. Не Медичи! Лаура, а значит и Снейп, и все остальные Принцы – не Медичи. Это было невероятное облегчение. Да что там! Практически счастье. Знать, что и на этот раз он напрасно усомнился в Снейпе. И что бы там ни было с этим гербом, все не так страшно, как он подумал, увидев картинку в той книге. – Лаура, простите меня за недоверие. Я понимаю, как вам должно быть неприятно. Просто Медичи… Мне правда очень важно было знать, что Снейп не из них. – Узнали? – Да. Спасибо. Ну не сердитесь, пожалуйста. Я правда не хотел вас обидеть, - Гарри просительно улыбнулся нарисованной собеседнице, и она как будто оттаяла, улыбнулась ему в ответ. Только тут Гарри, впервые расслабившись с момента появления в этой комнате, заметил, что соседний портрет пуст. – Ладно, спрашивай, что тебе еще интересно. – Можете рассказать, как на вашем портрете появился этот герб? – Ну хорошо. Слушай. Я расскажу тебе историю своей жизни, - Лаура приняла расслабленную позу и начала повествование: – Родилась я и правда в Италии, а точнее в Умбрии, в Доме Бальони из Перуджи. Я понимаю, что тебе наше имя может ни о чем не говорить, но это древний и могущественный итальянский род. Наши земли граничили с Тосканой и Медичи всегда были злейшими врагами нашего рода. Во времена моей юности герцогом Тосканским был Франческо Медичи, жестокий убийца и садист. Именно при нем их род возродился из небытия, и это было жуткое время. Кровь врагов Медичи лилась рекой, заливая земли Италии страхом. Для этого монстра не было ничего святого, он убивал женщин, стариков и детей. И лишь по-настоящему сильные Дома могли дать от него защиту. Увы, но наш род к числу сильнейших на тот момент не относился. Мой дед, Паоло Бальони, оказался весьма недальновидным политиком, и из-за целого ряда его поступков наш род лишился места в Совете, былого богатства, и самое главное – ценнейших магических артефактов. Жизнь в страхе была не по мне, и спасаясь от Франческо Медичи, я убежала в Англию, к Эдуарду Принцу, которого полюбила еще когда жила в Италии. Здесь, в Принц-Мэноре, мы с Эдуардом были счастливы. Здесь родилась Эйлин. И хотя родственники Эдуарда, не знавшие о моем истинном происхождении, приняли меня плохо, это были лучшие месяцы в моей жизни. Но однажды мы с Эдуардом отправились за покупками в Лондон… и нарвались на людей Медичи. Нас схватили, доставили к Франческо. И в подвалах палаццо Медичи мы с любимым нашли свою смерть, - Лаура замолчала, и Гарри, потрясенный ее рассказом, не решался нарушить тишину. Он и представить себе раньше не мог, какой драматичной окажется жизнь этой погибшей совсем молодой девушки. Интересно, сколько ей тогда было? Двадцать пять? Двадцать? Или того меньше? И словно бы в ответ на его мысли, Лаура продолжила: – Мне было тогда всего семнадцать. Мы, итальянцы, умеем любить. Но лучше всего мы умеем ненавидеть… Что, Гарри, ты все еще не понимаешь, как на моем портрете оказался их герб? Герб убийц, оставивших мою дочь сиротой в возрасте нескольких месяцев?! И ты еще смеешь называть меня Медичи! – и она, всегда такая холодная, сдержанная, истерично расхохоталась. – Простите. Я же не знал. – Теперь знаешь. И я прошу тебя: уйди. Если у тебя еще остались вопросы, ты можешь задать их потом. Но сейчас – уйди. – Да, конечно. Простите, что заставил вас вспомнить такое… – Как будто я могу хоть на минуту забыть! – Я… – Уйди! – Лаура сорвалась на крик и даже притопнула ногой, и Гарри поспешил выполнить ее просьбу. На душе у него было муторно. Он представлял себе молодую девушку, которой, видимо, не было еще и шестнадцати, когда она покидала Италию. Совсем юная, в Хогвартсе она бы еще училась на шестом курсе. И как только Эдвард Принц мог жениться на таком ребенке?! Но с другой стороны, по ее словам, они любили друг друга и были счастливы. Да и Эйлин бы иначе не родилась. А, значит, сейчас не было бы и Снейпа. Стоило ему подумать о Снейпе, как тот появился из-за поворота. – Поттер, – кивком поприветствовал он Гарри. – Риски сказал, вы искали меня. И были в этом весьма настойчивы. Что-то случилось? – Нет. Я просто хотел поговорить с вами. – Хорошо. Идемте, – Снейп стремительно развернулся и зашагал в сторону западного крыла. Прямиком в гостиную, памятную Гарри по предшествующим «воскрешению» Джинни событиям. Мерлин! Неужели с тех пор прошло уже больше недели?! А ведь за это время они со Снейпом впервые оказались наедине… Взгляд Гарри непроизвольно остановился на диване, на котором в ту пятницу в объятиях Снейпа ему было так хорошо, так жарко. Вспомнились его поцелуи, сводившие с ума ласки. Насколько возбуждающе было чувствовать его горячее сильное тело. И как сильно тогда хотелось продолжения… С ужасом Гарри почувствовал, как от этих мыслей у него снова встает и поспешил сесть в ближайшее кресло, пока Снейп не заметил его конфуз. Удивительно, но на этот раз то, что его возбуждает мужчина не показалось Гарри таким неправильным, как прежде. Видимо, распространяемый Снейпом и Джиджи яд мужеложства, наконец, проник и в его голову. Сам не замечая того, Гарри привык считать это извращение почти нормальным. Более того, он уже практически смирился с мыслью о том, что когда-нибудь позволит Снейпу научить себя однополой любви. Когда-нибудь… Но не сейчас. – Так о чем вы хотели поговорить? – Я… – Гарри сглотнул и перевел взгляд с дивана на устроившегося на соседнем кресле Снейпа. Тот выглядел даже еще более усталым, чем в их прошлую встречу, и Гарри сделалось неудобно за то, что он мешает ему отдыхать. Тем более, что говорить-то ему было и нечего. Зря он сюда пришел, нужно было еще в коридоре извиниться и сказать, что все уже разрешилось. – Простите, на самом деле нет ничего важного. Я, наверное, пойду. – Сядьте! – неожиданно резко остановил его Снейп. – Мне сейчас не до ваших фокусов. Говорите, что вам надо. – Да ничего мне не надо! – Конечно… И именно поэтому вы спрашивали обо мне у эльфа двенадцать раз за вечер. Ну, Поттер, я жду. Гарри опустился назад в облюбованное им кресло и мысленно пожал плечами. Ну, если Снейп настаивает, ничего ведь страшного не будет, если он расскажет ему о своей находке и о разговоре с Лаурой. – Я сегодня был в библиотеке и нашел книгу про Медичи. Ну… После того, как и вы, и Гермиона сказали, что то зелье, которое выпила Джинни было сделано в их лаборатории, я много о них узнал. – И? – В той книге я увидел герб Медичи. И понял, что уже встречал его раньше. На портрете Лауры, вашей бабушки… – И, конечно же вы, как обычно, поспешили обвинить меня во всех возможных грехах? Что вы там себе напридумали? Что я и есть Медичи? А может еще, что я специально отравил будущую мать вашего ребенка? И заманил вас в ловушку, сюда? И как по вашему, для чего мне это все было нужно? – от той усталой расслабленности, с какой Снейп в начале разговора сидел в кресле, не осталось и следа. Теперь это был хорошо знакомый Гарри по военному времени маг, в совершенстве владеющий темными искусствами. Хищный, опасный, одним только взглядом вынуждающий испуганно перед собой замирать. Только вот в Хогвартсе Гарри Снейпа не боялся. И сейчас овладевшее им чувство было не страх. Вернее, не тот страх. Вид подобравшегося, как будто готового к нападению Снейпа подействовал на него, словно мощное возбуждающее зелье. Начавшая было спадать эрекция сделалась болезненно-сильной. А желание перебраться к Снейпу на колени или хотя бы на пол у его ног – почти непреодолимым. Мерлин! Да что же это такое! Никто и никогда не действовал на него так. Даже Джинни в лучшие годы их брака. – Ну так что? Какие есть идеи? – Никаких, – едва справляясь с собой, со своим желанием спровоцировать Снейпа на действия, ответил Гарри и быстро отвел взгляд от собеседника, вдруг сделавшегося воплощенным соблазном. Смотреть на танцующее в камине пламя было куда безопаснее. – И я уже поговорил с Лаурой, она мне все объяснила. – Интересно… Что же такого она могла вам объяснить. – Она рассказала мне историю своей жизни. Что родилась в Италии и Медичи были врагами ее рода. И что потом с вашим дедушкой, Эдвардом Принц сбежала в Англию. Что здесь они поженились и у них родилась дочь, ваша мама. А потом их поймали и убили Медичи. – Понятно. Вижу, что вы впечатлились ее рассказом. Аккуратнее, Поттер. Не всему, что говорит Лаура можно верить. – Это была правда! Я использовал заклинание «Aliquid ex fide narrare». – Даже так? Занятно. – А что? Вы хотите сказать, что она сказала неправду? – Да нет. Правду. Надеюсь, что из ее рассказа вы поняли, как опасно переходить дорогу Медичи? Держитесь от них подальше. – А вы? – Что я? – Вы тоже будете держаться от них подальше? Я знаю, что все бывшие Пожиратели теперь служат Медичи. Но у вас метки нет. Почему? – Вы в самом деле полагаете, что новый хозяин возьмет в свой дом того, кто предал старого? Я слишком известен, как шпион, Поттер, чтобы теперь хоть кто-то мне верил. – Ну… Я вам верю. – Правда? И именно поэтому вы всего лишь час назад готовы были обвинить меня во всех возможных преступлениях, какие только совершались под гербом Медичи? – голос Снейпа был полон горечи, и Гарри не удержался, посмотрел на него. Но на лице Снейпа снова была бесстрастная маска, отчего Гарри сделалось совсем неуютно. Он как-то привык за то время, что жил со Снейпом под одной крышей, что тот позволяет ему видеть свои истинные эмоции. И теперь это кажущееся равнодушие было подобно пощечине. Заслуженной. Снова заслуженной. Сколько раз, интересно, может повторяться одно и то же?! Почему Гарри, снова и снова обещающий себя верить Снейпу, на деле раз за разом его предает? Не поступками, так в мыслях… – Простите… – Идите спать, Поттер. Гарри поднялся, но понял, что не может просто так уйти. Только не после тех слов, что были сказаны. – Нет. Я не уйду. Я понимаю, что не должен был в вас сомневаться, но и вы меня поймите. Этот герб… Откуда мне было знать правду?! Но знаете, даже если бы не разговор с Лаурой, я бы все равно понял, что что-то не так. Что вы не можете быть таким монстром. Я ведь правда вам верю. Слышите?! Я вам верю! – В самом деле? Ну так вы знаете, чего я от вас хочу, – на лице Снейпа отразились любопытство и насмешка. И это было отнюдь не то выражение лица, при которым Гарри было бы легко подойти и поцеловать его. Ведь он правильно понял? Снейп имел в виду это? Он столько раз открыто говорил, что хочет его. Но в прошлый раз, когда Гарри был готов осуществить его желание, Снейп ведь сам отстранился, ничего делать не стал. Только бы не ошибиться! Только бы Снейп не поднял сейчас его на смех! Было страшно, но Гарри не даром был гриффиндорцем и он решительно пересек разделявшее их расстояние, опустился возле кресла Снейпа на колени и потянулся губами к его губам. Этот поцелуй был совсем не похож на их предыдущие. Это был поцелуй-наказание, поцелуй-завоевание. Поцелуй, лишающий воли и сил. Снейп с такой страстью впился в его губы, словно хотел, как дементор, через поцелуй выпить его душу. Он до крови кусал губы Гарри, властно вторгался языком в его рот. Овладевая, подчиняя, имитируя необузданный акт любви. И Гарри таял под этим поцелуем, жаждая отдать всего себя. Доказать всю глубину своего доверия. И желания по-настоящему ему принадлежать. Он и не заметил, как они переместились на диван, когда избавились от одежды. Он только чувствовал тот восторг, что дарило прижавшееся к нему обнаженное тело. И руки, и губы, ласкавшие его шею, плечи, грудь, бедра… Вот Снейп потерся стоящим членом о его живот и тут же втянул в рот сосок, погружая Гарри все дальше и дальше в пучину блаженства. Руки Снейпа меж тем огладили его бедра и скользнули в пах, уделяя внимание тому органу, что сильнее всего жаждал ласки. И только почувствовав прикосновение к заднему проходу, Гарри пришел в себя. Пальцы Снейпа уже находились в ложбинке между его ягодиц и теперь кружили, разминая сжавшуюся мышцу, подготавливая вход для вторжения. Непроизвольно Гарри напрягся, и Снейп тут же отступил. Более того, он откатился подальше и сел на диване. – Это значит «нет»? – хриплым голосом спросил он. И Гарри, несмотря на свой страх, не смог не восхититься его силой воли. Он прекрасно видел, насколько Снейп возбужден и сомневался даже, что сам в такой же ситуации смог бы остановиться. Но – восхищение восхищением, а на вопрос Снейпа требовался ответ. Максимально честный, если он хочет еще хоть когда-нибудь ласки Снейпа. А он… все-таки хочет, пора честно в этом признаться. – Это значит «да», но не сейчас. Я… пока не готов. – Конечно, не готов, – с каким-то странным, подозрительно похожим на нежность выражением, сказал Снейп, снова заключая его в объятия. Мягко целуя, возвращая его телу тепло своих ласк. И под этими прикосновениями Гарри снова потерял голову, отдаваясь во власть путешествующим по его телу рукам и губам, не допуская и мысли о том, что Снейп может не обратить внимания на прозвучавшие слова и все-таки им овладеть. А потом рука Снейпа снова оказалась на его члене и довела Гарри до вершины блаженства. И никогда прежде он не испытывал такой сильный оргазм. «Что же будет, когда мы со Снейпом будем по-настоящему вместе?» - успел подумать Гарри, прежде, чем коварный сон утащил его в свое царство.