Земную жизнь пройдя до половины

В круговерти истинно аврорских будней, Гарри и не заметил, как пролетел целый месяц. Наступила зима, а затем ― и середина декабря. Совсем скоро, через каких-нибудь десять дней, будет Рождество. И впервые в жизни Гарри ждал этого праздника с таким нетерпением. Каждое утро он смотрел в календарь, но замечал не дату, не день недели, а сколько времени осталось до заветного дня. Он чувствовал себя ребенком, который верит, что в рождественскую ночь происходят настоящие чудеса. И что в сочельник стоит лишь встать под елкой да загадать желание, как оно обязательно сбудется. После того, как Сэм Торринс сменил Кинтера на посту главы аврората, жизнь Гарри словно бы разделилась на две части, так непохожи были его дни и вечера. Порой ему казалось, что некие высшие силы специально для него добавляют в каждые сутки хотя бы по паре часов. Ведь никогда прежде он не успевал делать за день столько, сколько теперь. Возглавлявший в аврорате группу быстрого реагирования Колин Манс поначалу отнесся к нему весьма прохладно. Но к подобной реакции на свое имя Гарри было не привыкать. К тому же на этот раз он был уверен, что находится на своем месте и что быстро сумеет развеять предубежденность коллег. Так оно и случилось. Уже на следующий день после его перевода в одном из старинных поместий Норфолка произошел неприятный инцидент с полтергейстами. Обычно безопасные для людей, и уж тем более ― для представителей своих же Домов, в Сауэрс-мэноре полтергейсты неожиданно напали на хозяев. Те только и сумели, что спрятаться в недоступной для магических существ башне да послать в аврорат патронуса с просьбой о помощи. На место происшествия тут же отправилась оперативная группа из трех человек, а вместе с ними и Гарри. Попробовавшие было напасть всем скопом на авроров, полтергейсты быстро поняли несостоятельность подобной тактики и разлетелись по дому. Началась охота. Авроры, разойдясь по одному, гонялись по огромному поместью за зловредными существами, то и дело обезвреживая поставленные ими ловушки и уклоняясь от летающих предметов. В тот день Гарри понял, насколько же соскучился по открытым схваткам, по азарту погони, по этому сладкому, будоражащему чувству противостояния, когда только от скорости реакции и точности интуиции зависит исход сражения. Из семнадцати обезвреженных полтергейстов девять оказались на его счету. Затем были операции против нападавших на магглов великанов, спасение похищенной троллями девочки, многочисленные аресты пойманных на месте преступления нарушителей… да много всего уже было. После того случая с полтергейстами Гарри быстро был признан полноценным членом отряда. Более того, Колин Манс, выслушав отчет о его поведении в Сауэрс-мэноре, определил его в одну из самых уважаемых оперативных групп. Эта группа долгое время состояла всего из двух человек ― тридцатипятилетних Томаса Хэнге и Дэвида Картера. Как Гарри потом узнал, в школе аврората эти двое учились вместе с Колином Мансом, и именно им тот обычно поручал наиболее сложные и ответственные дела. Том и Дэвид приняли его на удивление радушно. Оказывается, они давно уже просили Колина подыскать им достойного третьего. И Гарри был несказанно горд оказанным ему доверием, изо всех сил стараясь это доверие оправдать. Вот когда он сказал Марку особенное «спасибо» за проведенные с ним тренировки! Без них, наверное, он бы Тома и Дэвида быстро разочаровал. А так ему даже было чем их удивить. Многие из показанных ему Марком приемов они прежде не знали, так что частенько в тренировочном зале, куда они трое в обязательном порядке ходили каждый день, Гарри выступал в непривычной для себя роли учителя. Но в то же время ― и ученика. Хотя ни Том, ни Дэвид до Марка мастерством не дотягивали, они многое знали и умели, а главное ― с удовольствием делились опытом с новичком. Впрочем, рядом с ними Гарри очень быстро перестал чувствовать себя чужаком. Еще и месяца не прошло со дня их знакомства, а Дэвид и Том прочно вошли в его жизнь. Они вместе отправлялись на задания, вместе тренировались и обедали, даже некоторые вечера, когда Северус отсутствовал в Принц-мэноре, проводили вместе. Гарри познакомил их с Роном и Гермионой и всё собирался познакомить с Марком, а они его ― более близко с Колином Мансом. Вне работы тот оказался простым и очень веселым парнем, только свободного времени у него было даже меньше, чем у них. Колин буквально жил на работе, и Гарри, восхищенно наблюдая за начальником, порой думал, что вот из кого получился бы отличный глава аврората. Впрочем, он и на своем месте был хорош. А Сэм Торринс, похоже, неплохо справлялся с возложенными на него обязательствами. Так что если бы не мысли об убийстве Эла и о том, что его так и не подпускают к расследованию, Гарри был бы всецело доволен текущим положением вещей. Иногда ему хотелось рассказать старшим товарищам обо всем, что он узнал со дня гибели Эла. О Медичи и их влиянии на Министерство магии, что метки бывших Пожирателей перенастроены на герцога Тосканского, что Кинтер и, наверняка, многие другие авроры, служат ему. Но что-то каждый раз его останавливало. Нет-нет, он всецело доверял своим новым друзьям и был уверен, что при необходимости они пойдут сражаться против Медичи вместе с ним. Но… У него ведь так и не было никаких конкретных планов, ни доказательств своим словам… ничего. Так что после некоторых колебаний Гарри решил сначала добиться официальной передачи ему дела Эла, разобраться в имеющихся материалах, а уж там, когда хоть что-нибудь станет ясно, вмешивать в эту историю новых людей. Такой была дневная половина его жизни. Новая работа, новые впечатления, новые друзья. Но была еще и вечерняя половина. Куда более скромная по отведенному ей времени, но ничуть не менее важная. Почти все вечера Гарри проводил с Северусом. Во сколько бы он ни возвращался домой, а частенько это было глубоко заполночь, Гарри первым делом спрашивал у домовика, спит ли хозяин Северус, и ни разу за целый месяц, ответ на его вопрос не был утвердительным. Если время было позднее он тут же у эльфа выяснял местонахождение Северуса (чаще всего это была его личная гостиная, та самая, на диване в которой Гарри пережил самые сладкие, самые волнительные минуты своей жизни) и шел к нему. Каждый раз он останавливался возле закрытой двери и с замиранием сердца смотрел на часы. И каждый раз Северус открывал ему прежде, чем он успевал постучать. Частенько он ворчал о беспокойных полуночниках, но неизменно пускал Гарри к себе, а когда тот бывал голоден, кормил ужином. В более спокойные дни, когда вернуться домой получалось пораньше, они ели вместе со всеми, а затем поднимались всё в ту же гостиную. Слушали оперные записи или пленившую Гарри волшебную скрипку Страдивари и говорили, говорили… Северус много рассказывал о Нормандии: о ее скалистых берегах, так похожих на родные английские просторы, о водах Ла-Манша, то бушующих, то спокойных, о сохранившихся в магической части Руана чудесах и забавных привычках французов. Гарри слушал Северуса, и нарисованные его словами картины, как наяву, представали перед его мысленным взором. И скалы, и волны, и старонормандские дома, столь непривычные взгляду британца. И всякий раз, столь отчетливо представляя никогда не виденные им пейзажи, Гарри вспоминал, как когда-то ― целую вечность назад ― они сидели в доме в тупике Прядильщиков, и Северус рассказывал ему о Вагнере и прекрасном замке Нойшванштайн. Тогда он подумал, что эти мысленные образы ― результат примененной Северусом ментальной магии, и возмутился вторжением в свой разум. Что ж… Возможно, это и в самом деле была незнакомая магия (он все собирался об этом спросить, но каждый раз забывал, увлеченный рассказами), но теперь он и не думал против нее возражать. Теперь он готов был доверить Северусу и свое тело, и разум. Тем более, что он понимал: ничего плохого тот ему не сделает. Никогда. А еще, слушая эти рассказы, Гарри осознал, как же мало он знает о Северусе. А Северус ― о нем. В этих разговорах, куда более личных, чем когда-либо прежде, они знакомились заново. Кто что любит, кто чем живет. Но слишком многое оставалось и недосказанным. Многие темы казались Гарри неуместными в эти спокойные, уютные вечера. Да и Северус некоторые вопросы оставлял без ответов. Так например он, с удовольствием вспоминавший Нормандию, почему-то отказывался рассказать, как именно прошли годы его там жизни. Гарри лишь знал, что и в изгнании он продолжал работать над зельями. Но была ли это лаборатория, какой-то магазин или частная практика? Был ли у Северуса там кто-то достаточно близкий? Или только случайные знакомые, иногда мелькавшие в его рассказах? Но Гарри чувствовал, что не в праве добиваться от него ответов. Не сейчас, когда он сам тормозил развитие их отношений. Но когда-нибудь он непременно вызовет Северуса на откровенный разговор. Спросит о его полной жестоких забав юности, о годах службы Волдеморту… о том же изгнании. Когда-нибудь… Но это явно будет уже после Рождества. А пока Гарри был рад и тому, что Северус просто его не прогоняет, что за весь месяц ни разу даже не намекнул на проведенную вместе ночь. Так что если бы Гарри не ловил на себе его жаркие взгляды, мог бы решить, что Северус ничего больше от него и не хочет. Но он хотел, Гарри прекрасно это видел. И сам разделял его желание. И почти каждый раз, возвращаясь в свою комнату, он ложился в постель и, закрыв глаза, представлял, как все могло бы быть, если бы на предложение Северуса стать его «любовником, спутником, другом» он сразу ответил согласием. Он ласкал в темноте свое тело и представлял, как руки Северуса, губы Северуса ощущались бы на разгоряченной коже. В воображении он и сам со всем присущим ему пылом отвечал на эти ласки. Пробовал на вкус нежную кожу, облизывал соски, проводил языком влажную дорожку по груди вниз, к животу… и терся носом о вставший член Северуса а затем, направляемый движениями его рук и просящими стонами, прикасался к нему языком, осторожно, как к неизведанному лакомству. Как отреагирует Северус на его инициативу? Какое у него будет выражение глаз? Будет ли он стонать, как сам Гарри, требуя продолжения? А может, перевернет его на спину и возьмет инициативу в свои руки? Раздвинет ему ягодицы и горячим, истекающим смазкой членом, ворвется внутрь, заполняя Гарри собой, подчиняя, без слов объявляя своим. Жаркие картины воображаемой страсти сводили Гарри с ума. Так яростно, так самозабвенно он не дрочил, пожалуй, даже в безумные подростковые годы. А ведь Северус был совсем рядом. Стоило лишь спуститься на один этаж, пройти анфиладой комнат и сладострастные сцены, заполнявшие его мысли, стали бы реальностью. Едва ли Северус его бы прогнал. Но нет! Он сам поставил себе срок до Рождества. Как бы тяжело ему ни было, он продержится. И Гарри держался… хотя и сам уже перестал понимать, для чего. У Джинни и Джиджи, насколько он видел, всё шло хорошо. Джинни снова сияла тем внутренним светом, что появился в ней рядом с Элом. С самим Гарри она никогда не была такой. И теперь уже точно не будет. Ну а Джиджи… За время их знакомства Гарри так и не научился его понимать, но сейчас ему казалось, что и он относится к Джинни серьезно. Тем мучительнее, глядя на эту счастливую пару, ему было отказывать самому себе в близости с Северусом. А ведь мучил он не только себя. Но с упорством, достойным куда лучшего применения, продолжал стоять на своем. Да и… он ведь дал Джинни слово. А свое слово Гарри держал всегда. К счастью, Рождество было совсем уже скоро. Вон и улицы уже украсились многочисленными гирляндами, разноцветными лампочками, еловыми ветками и венками из омелы. В Косом переулке, где как раз накануне Гарри был по долгу службы, витрины магазинов спорили друг с другом яркостью убранства. Перед Гринготсом стояла величественная красавица-елка, поражающая прохожих великолепным нарядом. С усыпанных переливающимися фигурными снежинками веток праздным зевакам подмигивали забавные гномики в красных, синих и зеленых колпачках, призывно алели румяные яблоки, покачивались на ветру пряники и конфеты. Но напрасно детвора тянула к елке нетерпеливые руки ― никто не мог снять сладости с ее веток до самого Рождества. В воздухе витал аромат праздника, сказочного волшебства и ожидания чудес. А как раз этим утром Нора за завтраком объявила, что сегодня они с Джинни будут украшать Принц-мэнор. Джиджи тут же радостно вызвался им помочь, Марк сдержанно улыбнулся, а Северус… Северус бросил на Гарри один из своих воспламеняющих взглядов и поинтересовался, где он намеревается встречать Рождество. «Дома, конечно», ― ответил Гарри. «Какое из многочисленных зданий, претендующих называться вашим домом, вы имеете в виду?» ― уточнил Северус. «Этот, вообще-то… Принц-мэнор. А вы? Где планируете встречать Рождество вы?» И хотя Гарри нисколько не сомневался в том, что Принцы останутся в праздничную ночь дома, ему было приятно услышать от Северуса подтверждение. А все-таки, гиппогрифом вас за ногу, Рождество уже скоро! Времени только и осталось, чтобы успеть купить всем подарки да навестить друзей. А значит, и счастье его совсем близко. Гарри не намерен был сверх намеченного терять ни минуты. И операцию по завоеванию Северуса назначил на Рождественскую ночь. До Рождества оставалось десять дней…