Земную жизнь пройдя до половины

В полной тишине и темноте время течет по-особому. Кажется, что проходят дни, а то и недели, когда в действительности минутная стрелка успевает совершить лишь пару оборотов по циферблату часов. Гарри не мог себе даже представить, сколько времени миновало с тех пор, как к нему приходил Кинтер. Но судя по потребностям организма – меньше суток. Пока он в очередной раз спал, кто-то забрал из его камеры испачканную кровью миску, в которую Гарри бросил свой волос и кусок кожи. Противно ныла неаккуратно ободранная об каменную стену рука, но появившаяся благодаря его плану надежда того стоила. По крайней мере, это было хоть что-то. Хоть какой-то шанс на освобождение. Конечно, Гарри продолжал думать дальше, рассматривать самые невероятные повороты событий. Но ничего по-настоящему стоящего в его голову больше не приходило. Вдруг он услышал шум приближающихся шагов и подобрался. Кто это: Кинтер или один из держащих его в плену итальянцев? Мерлин, пожалуйста, пусть это будет Сфорца! Оказаться с Кинтером наедине, зная его на себя планы, было по-настоящему жутко. Даже перед лицом Волдеморта Гарри никогда не был столь беспомощен и беззащитен. Обезоруженный, скованный по рукам и ногам, он чувствовал себя оставленной на заклание жертвой. Шаги приблизились, и в темнице появился свет. Затаив дыхание, Гарри ждал мига, когда сможет увидеть пришедшего. Может быть, этот человек – его шанс на спасение? Но чем можно заинтересовать своего тюремщика? Попробовать поговорить со Сфорца о Рико? Но не разозлит ли он этим противника? Ведь по сути, Гарри ничего не знает о заложнике Медичи, кроме самого факта его существования. Тогда что же придумать, что? Но стоило Гарри увидеть пришедшего, как большинство терзавших его вопросов потеряли свою актуальность. Мордред и Моргана, ну почему?! Это был Кинтер. – Ну что, Поттер, заждался? Сейчас мы с тобой развлечемся. Только не здесь, – Кинтер приблизился к решетке, прошептал отпирающее заклятие и вошел к Гарри в камеру. – А твои союзнички знают об этом «не здесь»? Или ты их тоже решил обмануть? – Гарри понимал, что нарывается, но промолчать не мог. – Вот именно – «союзнички»! Эти Сфорца оказались ни на что не способны. Но ничего, справимся и без них. Встань! – И не подумаю, – Гарри отполз к стене и усмехнулся, глядя в искаженное яростью лицо Кинтера. – Что, неужели провалился ваш «гениальный» план? Северус не поймался? Или… может, он уже здесь? А с ним – и все бойцы Медичи? – Даже если это так, тебя они здесь не найдут. Петрифико тоталус! Гарри навзничь упал на холодный пол, удивляясь тому, как странно в этом подвале звучит эхо. Эхо?! Но ведь никакого эхо здесь не было! Мордред и Моргана! Ну почему он не может повернуть голову и увидеть, что происходит?! Но не успел он об этом подумать, как услышал: – Северус! Гарри здесь. Фините инкантатем. Почувствовав, что снова может шевелиться, Гарри повернулся и увидел стоящего возле решетки Лоренцо. У его ног лежал обездвиженный Кинтер, а из темноты коридора к ним спешили Северус, Нора и Марк. – Северус… – прошептал Гарри и почувствовал, как на его лице расплывается блаженная улыбка. Северус здесь. Он пришел за ним! Снова спас от окончательно рехнувшегося Кинтера. – Гарри! Ты в порядке? – Северус вошел в камеру и, присев возле Гарри на корточки, произнес диагностическое заклятие. По-видимому, серьезных повреждений оно не обнаружило, так что Северус облегченно вздохнул и прижал Гарри к себе. После холода и темноты одиночного заключения, объятия любимого человека дарили ни с чем не сравнимые ощущения. Хотелось прижаться к нему крепко-крепко. Впитать его запах, силу, тепло. Не отпускать ни за что и никогда. – Нужно уходить отсюда, – произнес Северус куда-то в макушку Гарри. – Надо… – Вставай. Или тебе здесь так понравилось, что ты решил в этой камере поселиться? Гарри через силу отстранился от Северуса и только тут заметил, что кандалы с его рук и ног пропали. Он встал, с удовольствием разминая затекшие от долгого нахождения в скрюченном виде конечности. В ноги как будто впились многочисленные иголки. Гарри поморщился и несколько раз переступил с пятки на носок и обратно, разминая ступни. – Идемте? – спросил он у чего-то ждущих Медичи. – А с этим что? – кивнула в сторону обездвиженного Кинтера Нора. Гарри внимательно посмотрел на девушку. Это была их первая встреча с тех, пор, как он узнал, что именно Нора – Палач. И теперь попытался найти в ее внешности подтверждение словам Джиджи. От нее, безусловно, как и в день их знакомства, исходило ощущение опасности и скрытой силы. Сосредоточенный, цепкий взгляд, хищное выражение на прекрасном лице. И всё же, если бы Гарри не знал, что она – опаснейшая убийца, карающая длань рода Медичи, ни за что бы этого не подумал. Он не мог себе даже представить, что Нора, та самая Нора, что рассказывала ему о своей несчастной любви, с которой он несколько месяцев прожил под одной крышей, когда-то устраивала кровавую резню. Что она способна хладнокровно пытать врагов, проявляя при этом жестокую изобретательность, поражавшую даже ее ко многому привыкших родственников. Прежде Гарри казалось, что Палач из рода Медичи – садист, психически нездоровый человек… как тот же Кинтер. Но сейчас он смотрел на Нору и не находил в ее лице ни следа ненормальности. И это раздражало своей неправильностью. Сбивало с толку. – С этим? – Северус посмотрел на Кинтера, и на лице его отразилась холодная ярость. Гарри понял, что на этот раз бывшему главе аврората не уйти безнаказанным. И что наказание это будет поистине страшным. Наверное, он бы мог остановить Северуса, пока тот не вынес приговор, попросить его проявить к поверженному врагу снисхождение. Но нет. Кинтеру уже был однажды предоставлен шанс на спасение. И вон к чему это их привело. Гарри мог бы простить ему нападение на себя. Но угроз в адрес Северуса – никогда. А потому он смолчал, вместе с Норой, Лоренцо и Марком дожидаясь решения Северуса. – Что хочешь. Можешь оставить его себе, – наконец, произнес тот. И хотя его голос был на редкость безэмоциональным, Гарри отчетливо понял, как нелегко далось Северусу это решение. Захотелось подойти к нему еще ближе, взять за руку. Ободрить. Поддержать. Без слов сказать, как он сожалеет о недавно высказанных несправедливых обвинениях и о том, что из-за его неосторожности Медичи пришлось открыто схлестнуться со Сфорца. Но едва ли Снейп (будь он хоть трижды герцогом Тосканским, Гарри продолжит называть его так) оценит подобную сентиментальность. Во всяком случае, пока они не останутся наедине. – Идемте. Вслед за Северусом Гарри вышел из камеры. Но вместо того, чтобы аппарировать прямо из подземелья, они стали выбираться наружу чередой узких лестниц и коридоров. Их маленькую процессию возглавлял Марк, последним шел Лоренцо, и Гарри невольно подумал: чего же им стоило прийти сюда, за ним? Неужели Медичи поделились со Сфорца противоядием? Или… попросту уничтожили лишенных магии, а потому беззащитных врагов? Но вот последние подземные уровни остались позади, и глазам Гарри предстал просторный заполненный многочисленными людьми зал. Среди них не было ни одного знакомого Гарри лица, и все же он с абсолютной точностью мог бы сказать, кто из них принадлежит какому итальянскому роду. Вернее… кто из них Медичи, а кто – нет. Поверженные враги очевидно не ждали милости от своих победителей, и на их лицах читалась готовность в скором времени принять смерть. Кто-то смотрел на противников с вызовом, во взглядах иных отражалось обреченное безразличие. Но ни один из Сфорца не выглядел сдавшимся. Не умолял о пощаде. Не позорил имени своего рода. Глядя на них, Гарри невольно почувствовал уважение к этим гордым, непреклонным людям. И сожаление, о том, что это – враги. Стоило им войти в зал, как взгляды всех собравшихся обратились на Северуса. Повернулся к нему и Гарри. Высокий, худощавый, с величественно-ровной осанкой, тот выглядел… настоящим Главой своего рода. Внимательный взгляд умных глаз, на лице – равнодушно-бесстрастная маска. И хотя Гарри любил этого человека и знал, что для него в целом мире нет никого роднее, в этот миг даже он почувствовал перед Северусом позабытую робость. Словно он снова стал только пришедшим в Хогвартс мальчишкой, а Северус – грозным и мрачным профессором Зельеварения. Хотя нет. Даже тогда, в глазах едва начавшего знакомиться с магическим миром первокурсника, Северус не выглядел так. Не было в нем в те дни этой властности, этой явственно ощутимой силы. Северус сделал Гарри знак рукой оставаться на месте, а сам в сопровождении Марко вышел в центр зала и в моментально установившейся тишине начал что-то говорить по-итальянски. Его речь была длинной, и ни слова не понимавший из нее Гарри все это время стоял и любовался своим Северусом. Да что уж там! Своим собственным герцогом. И именно в эти минуты Гарри окончательно понял, как безгранично он доверяет Северусу. Ему и в голову не пришло, что принятое тем решение может быть излишне жестоко или несправедливо. Нет. Северус знает, что делает. И он, Гарри, не должен ему мешать. Он и так уже… многое натворил, за что ему еще предстоит извиняться. Между тем, Северус договорил, но не стал дожидаться реакции на свою речь, а стремительно подошел к Гарри и, взяв его за руку, аппарировал. Они оказались в том самом кабинете, что с помощью Janua semper соединялся с Принц-мэнором. Или это и был Принц-мэнор? Кабинеты-то там и в палаццо Медичи были совершенно одинаковыми. Впрочем, не важно. Главное, что Гарри и Северус остались одни. И он, наконец, сможет за всё-всё попросить прощения. – Как вы меня нашли? – спросил Гарри, пока не придумав, с чего ему начать извиняться. – Ты в самом деле не понимаешь? Или тебе больше нечего сказать и ты, как обычно, решил спрятаться за глупым вопросом? – Северус скептически вскинул брови, и Гарри понял, что тот все еще напряжен. Ну конечно! Учитывая, чем закончилась их последняя встреча, Северус вполне может быть на него обижен и зол. И уж точно не знает, что Гарри чувствует себя виноватым. Что он всё на свете готов отдать, лишь бы сохранить их с Северусом отношения. Их любовь. – Мне есть, что сказать! Я только не знаю, как… Северус, прости меня, пожалуйста! Я такой дурак! – Рад, что ты это, наконец, понял. Но соизволь уточнить, за что именно ты просишь прощения. – За всё. Я не должен был тогда так с тобой говорить. Просто… то, что ты оказался Медичи да еще герцогом Тосканским, стало для меня неожиданностью. Вот я и наговорил всяких глупостей. На самом деле я так не думаю. Северус… прости меня. Ты не представляешь, как ты мне дорог. Я уже не смогу без тебя! – А ведь ты был прав. Я и в самом деле монстр, палач и убийца. Темный лорд. И я ни чем не лучше убитого тобой Волдеморта. – Неправда! Северус, ну прости меня! Я не должен был так говорить. Я понимаю, как много ты в действительности делаешь для мира в Италии. Как тебе тяжело. А тут еще я с этими глупыми обвинениями. – И что, неужели ты уже не считаешь, что я стремлюсь завоевать мир? И нашу драгоценную Англию? – Нет. Я знаю, что происходит у нас в аврорате и в Министерстве. И Артур Уизли говорил, что Люциус Малфой – единственный, кто хоть как-то сдерживает Скримджера. А Малфой – это ведь, значит, ты, – только сейчас, произнеся это вслух, Гарри понял, что Северус делает для родной страны. – Наоборот. Это благодаря Люциусу я вернулся в Англию. Сам бы я и не подумал жить на две страны. Да еще лезть в дела Министерства… Мне казалось, что свой долг перед Англией я заплатил сполна, когда помог тебе убить Волдеморта, – Северус усмехнулся, будто удивляясь собственной наивности. – Но некоторые долги приходится отдавать всю жизнь… Это было чуть больше двух лет назад. По какому-то незначительному делу мы с Марко оказались на побережье, в Виареджио. И вечером, покончив с делами, решили поужинать у знакомого в ресторане. Там-то впервые после Победы я и встретился с Люциусом. Не знаю, видел ли ты Малфоев в ту пору, но я Люциуса еле узнал, – Гарри вспомнил, как в начале третьего года его обучения в школе авроров Гермиона рассказывала о встрече с Хорьком. Как поражена она была его потрепанным и обнищавшим видом. Наверное, и Северус встретил Люциуса примерно тогда. – Всегда ухоженный, маниакально следивший за своим внешним видом, в тот день Люциус был похож на кого угодно, только не на себя. Он не знал, что со мной стало за время изгнания, но по старой дружбе присел за наш стол. Признаюсь, многое из того, что он тогда рассказал о политике Министерства, стало для меня сюрпризом. Крайне неприятным сюрпризом. Вот так и началось завоевание Англии коварными Медичи, – с невеселым смешком Северус завершил свой рассказ. – А я все это время радовался победе над Волдемортом. И до самой гибели Эла ничего вокруг себя не замечал. Вот и весь вам герой, – с горечью произнес Гарри. Он теперь не понимал, как мог так долго оставаться ничего не желающим знать слепцом. – Я всегда тебе говорил, что слава – еще не все. Иногда бывает полезно иметь мозги. А главное – не забывать ими пользоваться. – Да уж… но ничего, теперь у меня есть ты. А это лучше любого мозга! – Знаешь что, Поттер… с завтрашнего дня ты начнешь заниматься с Джованни логикой. Он столько поколений оболтусов научил думать, что, может, справится даже с тобой. – Эй, эй, что значит «даже»? – Напрашиваешься на комплимент собственной неповторимости? – Да в принципе – напрашиваюсь на комплимент. От тебя же теперь не дождешься. Ни доброго слова, ни чего-то еще. – Чего-то еще? Интересно… и чего бы тебе хотелось? – Правда не понимаешь? Или… не хочешь и прячешься за глупым вопросом? – практически повторил Гарри недавно произнесенные Северусом слова. – Глупые вопросы – твоя прерогатива. А я хочу, чтобы ты сказал о своих желаниях вслух. Гарри вскинул взгляд на Северуса и буквально расплавился в исходящем от того жаре. Глаза Северуса потемнели от страсти, а в его лице появилось что-то хищное. Мерлин! И как он только сдерживался все это время?! Гарри судорожно сглотнул и охрипшим голосом произнес: – Тебя. Хочу тебя. Я так соскучился… Северус словно большая черная кошка в один прыжок оказался около Гарри. Схватил за плечи и с силой притянул к себе. Его губы впились в рот Гарри, будто он, как дементор, хотел через поцелуй высосать его душу. Гарри поначалу растерялся от такого напора любимого, и просто позволял ему терзать свои губы. Кусать и зализывать пострадавшие от зубов места. Но вскоре владевшая Северусом бешеная страсть передалась и ему. Он стал отвечать укусами на укус. Судорожно стягивать с желанного тела мешающую прижаться кожей к коже одежду. Мантия отлетела прочь, за ней последовала вторая, и вот уже Гарри с Северусом стоят обнаженные, втискиваясь друг в друга, переплетая ноги и руки, словно стремясь стать единым живым существом. Северус разорвал объятия, и Гарри протестующее замычал. Но тот не стал отстраняться, а издав глухой рык, подхватил Гарри на руки и, пронеся пару шагов, опустил на поверхность стола. Гарри тут же лег на спину и приглашающее раздвинул ноги. Мордред и Моргана, как же сильно он хотел почувствовать в себе Северуса! И тот не заставил себя ждать. Не тратя времени на подготовку, он приставил член к анусу Гарри и единым мощным рывком вошел внутрь. Боль смешалась со сводящим с ума удовольствием. Северус двигался быстро, безжалостно, как никогда прежде, потеряв над собой контроль. Гарри чувствовал себя полностью в его власти, словно Северус стал беспощадной стихией, а сам он – подхваченным ураганом кленовым листком. Но против всяческих ожиданий, это ощущение не пугало, а дарило ни с чем не сравнимый восторг. Гарри растворялся в бушующей в нем и на нем стихии. Подавался ей навстречу и как в мертвую петлю на метле бросался в самую ее сердцевину. Разрядка настигла его подобно удару молнии. Мощная, яркая. Разом вышибающая дух. – Ты как? – мгновение или вечность спустя услышал он над собой голос Северуса. Гарри открыл глаза и встретился с его взволнованным взглядом. – Волшебно, – Гарри расслабленно потянулся, но почувствовав боль в заднице, охнул и на всякий случай добавил: – Но еще одного раза прямо сейчас не выдержу. – Ключевые слова, я надеюсь, «прямо сейчас»? – заинтересованно спросил Северус. Услышав, что не причинил Гарри вреда, он ощутимо расслабился. – Конечно. Тебе от меня теперь так легко не отделаться… ваша светлость. Так как вы меня нашли? И нет, это не глупый вопрос. Ну то есть, может, и глупый, но мне правда же интересно. – Легко не отделаюсь, говоришь? – задумчиво произнес Северус, поглаживая бедро все еще лежащего на столе Гарри. – Согласен, – тонкие пальцы собрали с живота Гарри сперму и поднесли к его рту. Гарри послушно разомкнул губы и слизнул предложенное угощение. А затем вобрал пальцы Северуса в рот, принялся их посасывать и ласкать языком, намекая на нечто большее. – Мерлин! Поттер, не дразнись. – Я не дразнюсь. Я добиваюсь от тебя ответа. Можешь считать, что шантажом. – Приличные гриффиндорцы до шантажа не опускаются. – Так то приличные! А то я, – Гарри довольно улыбнулся и продолжил посасывать пальцы Северуса, которые тот у него так и не отнял. – Все просто. Я давно уже настроил следящие чары по твоей крови. Молодец, что догадался и подал нам знак. Но если ты еще раз вздумаешь попасть в подобные неприятности… – То что? – В башне запру. И не выпущу, пока не поумнеешь. То есть, в твоем случае – до скончания веков. – Не запрешь! Или я убегу и… и… я тебя покусаю! – Гарри шутливо цапнул Северуса за руку. Тот шлепнул его в ответ по бедру. Утоленное было желание вспыхнуло с новой силой. Позабыв о том, что сам же сказал «не сейчас», Гарри вновь откинулся на спину и, разведя ноги, потянул Северуса на себя. На этот раз тот овладевал им медленно, тягуче-нежно. Они обменивались ласками и поцелуями. И это тоже, как и бешеная страсть предыдущего раза, было чудесно. Потом Северус отнес его в спальню, где Гарри сполна оценил, что значит – быть любовником зельевара. И как удобно, когда модифицированное заживляющее зелье находится под рукой. Никогда прежде, за все время их отношений, они не любили друг друга так часто, изобретательно, с такой всё не ослабевающей страстью. А когда страсть все же утихла, они лежали рядом друг с другом, Гарри задавал какие-то вопросы, а Северус, сонно ворча, на них отвечал. И не было на Земле человека, счастливее Гарри.