Самолётик в самое сердце

      Мин Юнги думает, что быть геем, к тому же пилотом, — ужасно сложно. Почему-то мир решил, что ему на рейсы лучше напихать стюардесс, чем молоденьких подтянутых стюардов. Юнги не пускает слюни на все эти длинные ножки на каблучках, на коротенькие юбки, на полупрозрачные рубашки. Юнги пускает слюни на крепкие ноги, обтянутые плотной тканью, на ярко выделяющиеся кадыки, на руки сильные, испещренные тонкими голубыми венами. Вот Ким Намджуну везет, у него девушки долго не задерживаются. Никто не знает почему, но начальник аэропорта ругается с ним постоянно, орет так, что его секретарша несчастная вечно жмется к столу и бледнеет. Намджун ему в ответ орет, доказывает что-то упрямо, а потом выходит из кабинета с довольной миной. Конечно, у него ведь стюардов на борту больше, чем стюардесс. Поговаривают, что Джун домогается до девушек, и они просто не выдерживают. Но это чушь откровенная, Юнги знает, потому что по молодости с Намджуном спал. И, сказать честно, Ким очень в постели хорош. Не повезло девушкам, что встает у этого пилота только на мужчин. Даже Чон Чонгуку везет, потому что у него на борту всегда присутствует хотя бы два-три стюарда и второй пилот обязательно мужик. Иначе Чонгук устраивает истерики, грозится уволиться и уйти работать таксистом. Выглядит устрашающе, если честно, потому что Чон — гора мышц, под облегающей белой формой. Юнги на него слюни пускал долгое время, когда пацана взяли на работу, а потом узнал, что тот однолюб страшный и к себе вообще никого не подпускает, даже шанса не дает. Страдает по какой-то своей первой любви. А вот Мин Юнги не везет. У него все время на борту стюардессы. А он их терпеть не может. Сплетничают, пищат, к нему лезут, глазки строят. У Мина даже второй пилот — женщина. Но та хоть адекватная: замужем и с двумя детьми, в душу к нему не лезет и вопросов лишних не задает, вообще очень женщина суровая, Юнги не отказался бы на ее мужа посмотреть. Но второй пилот вторым пилотом, а злоебучих стюардесс никто никогда не отменял. Юнги иногда хочется встать посреди аэропорта и заорать во все горло, что он любит члены, большие такие толстые члены. Только вряд ли это сработает, ему лишь в лицо похихикают со словами «Юнги-я, вы просто прелесть». Хуелесть. — Слыхал, к нам нового второго пилота брать будут? — спрашивает Намджун, присаживаясь рядом и помешивая свой капучино ложечкой. Выглядит Джун откровенно хреново. Синяки под глазами, лицо осунувшееся, форма висит, глаза красные. Страх. Но Юнги не удивляется – тот с мужем разводится уже второй месяц. — На чье место? У нас все под завязку вроде, — Мину не очень-то и интересно. Его вообще окружающий мир мало интересует. — Так тебе в помощь. Мэй твоя увольняется. Ты вообще с ней не разговариваешь во время полетов? — Нахрена? Мы с ней не ради дружбы сюда устраивались. — Ну, приятнее работать с человеком, когда у вас в кабине хотя бы дружеская атмосфера царит, — Намджун удивленно пожимает плечами. — Что-то я не наблюдаю у тебя с Джином дружеской атмосферы. И мне приятнее, когда в кабине тишина и шум приборов. — А ты романтик, Юнги, — смеется Намджун. — В любом случае, вечером нас собирает начальство, чтоб представить этого парня. Не ленись и приходи, вдруг, он окажется в твоем вкусе. Джун хохочет и уходит, оставляя свой капучино нетронутым. У Юнги с личной жизнью проблемы огромные, потому что он в работе постоянно, и никто его графика дольше месяца не выдерживает. Но у Мина принцип — не встречаться с коллегами, потом проблем не оберешься при расставании. Поэтому Юнги решает на собрание не приходить, он все равно с этим вторым пилотом встретится на следующем рейсе. Мин-то решает не ходить, а вот Чонгук решает наоборот, поэтому, буквально, за руку тащит его в зал. — Иди попялься. — Чонгук, я что там не видел? Я устал и хочу спать. — Ты всегда спать хочешь, я до сих пор удивляюсь, как ты пилотом стал. Ты ж засыпаешь на любой горизонтальной поверхности, — улыбается Чон. — Только когда не сконцентрирован, — раздраженно поясняет Юнги. Он хороший пилот. Лучший вообще-то… после Чонгука и Намджуна. Чон подталкивает его в открытую дверь и радостно улыбается, когда видит Джуна, который уже занял им места. Юнги оценивает количество людей, решает, что десять человек он переживет и садится в мягкое кресло, расползаясь по нему и вытягивая ноги. Все равно начальство вечно опаздывает, и у него есть минут двадцать, чтобы подремать. Чонгук с Намджуном рядом о чем-то перешептываются, периодически бросая взгляды в сторону Сокджина, пока еще мужа Джуна. Тот сидит, как статуя, не шевелится. Красив до чертиков, это признает даже Юнги, хоть Джин его и подбешивает. Мужчина слишком самовлюблен. — Добрый вечер, коллеги, — слышит Мин голос начальника и приосанивается, бросая на грузного мужчину быстрый взгляд. Дальше Юнги не слушает, отключается и просто оглядывает зал. В углу, где-то рядом со вторым входом, он замечает парнишку, от которого воздуха в легких становится непозволительно мало. Юнги приходится вытянуть шею и чуть прищурить глаза, чтобы разглядеть… Пилота? Серьезно? — Поприветствуйте нашего нового коллегу. Пак Чимин, не топчитесь в углу, идите к нам. Юнги понимает, что непроизвольно задерживает дыхание, когда этот парень медленно идет к начальнику. Будто по подиуму. Шаг легкий, походка уверенная, даже вызывающая. Одна рука опущена в карман брюк, и те натягиваются, позволяя заметить шикарный, накаченный зад. Если бы Юнги был чуть эмоциональнее, он бы даже присвистнул или запищал бы, как некоторые стюардессы сейчас. Пак Чимин встает рядом с начальником, кланяется и начинает говорить. Юнги слова разобрать не может, лишь слышит паточный, звонкий голос, который эхом разносится по залу. Мин, вдруг, очень не вовремя думает, что стонать этот Пак Чимин должен просто потрясающе. — Юнги, — пальцы щелкают перед глазами, и Мин переводит взгляд сначала на удивленного Чонгука, а потом и на начальника, который ждет ответа дольше положенного. — Да, Хичон-ши? Простите, задумался. — Я говорил, что вы теперь с Чимином в одной упряжке. Надеюсь, ты о нем позаботишься. Он очень смышленый и перспективный пилот. — Можете не сомневаться, — отвечает Юнги. Он вновь возвращает взгляд на Чимина и подвисает, потому что тот улыбается ярко, отчего глаза превращаются в щелочки, а щеки становятся больше раза в два. У Юнги сердце дергается и падает где-то возле ног этого паренька. На этом собрание заканчивается, все поочерёдно приветствуют Чимина, желают ему удачи и медленно расходятся по домам. Юнги сидит до последнего, пока они с Паком не остаются наедине. Парень мнется посреди зала, краснеет под чужим внимательным взглядом и вскоре решается подойти ближе. — Я — ваш фанат, — выдыхает Чимин одним предложением, и Юнги где-то в мыслях мечтает умереть от этих слов. Прекрасная смерть. Сладкая. — Неожиданно. Я ведь не лучший пилот. — Лучший! — рьяно возражает Чимин и краснеет еще больше, добавляя тихое: — для меня. Юнги удивленно смотрит на парня, пытаясь найти в глазах лесть или издевку, но находит там лишь слепое обожание и безмерное уважение. Вау. — Вы не подумайте. Я не полоумный. Просто… Наблюдал за вами все время обучения. — Давно, значит, слюни на меня пускаешь, — ухмыляется Мин, но тут же возвращает на лицо маску безразличия. — Я был так рад, когда мне сказали, что я буду вашим вторым пилотом! Я так хочу понравиться вам, — выпаливает Чимин и смущенно закрывает лицо ладонями. — Боже, выгляжу полнейшим идиотом. У Юнги внутри бегает маленькое нечто, пищит и рвет на себе волосы от счастья. Этот парень от него без ума. Но Мин берет себя в руки и маленькое нечто спихивает в суровую яму принципов. Он с коллегами не встречается. Это непреложная истина. Закон. — Рад познакомиться, надеюсь, мы сработаемся, — сухо отвечает Юнги и жмет маленькую чужую ладонь. Нечто пищит из суровой ямы принципов и кидается маленькими сердечками. Юнги нехотя отпускает чужую теплую руку и разворачивается, чтобы… позорно сбежать, потому что у него сердце заходится в пляске от этого невинного создания рядом. Но ладошка чужая ему убежать не дает и сжимается крепче, тянет на себя. — Я… Я вам не нравлюсь? — тихо спрашивает Чимин. Юнги даже смотреть на него боится. Он так-то выглядит потерянным котенком, а после таких слов вообще страшно становится. — Скорее, наоборот, — выдыхает Мин, но смотрит по-прежнему в другую сторону. — У меня дыхание от тебя сперло. Первый раз в жизни. А это плохо. Очень-очень плохо. Вторая чужая ладошка внезапно оказывается на щеке Юнги, а Чимин оказывается напротив. Глаза широко распахнуты, губы пухлые приоткрыты, а пальцы впиваются в чужую руку. — Почему плохо? У вас какие-то принципы? — Да. Я с коллегами не встречаюсь. Чимин замирает, руку с щеки убирает и как-то весь сникает. — П-простите, я слишком навязчив. Я не хотел. Вы не подумайте обо мне ничего плохого. Я просто слишком давно влюблен. Мин задыхается от такой честности. Парнишка влюблен в него давно, а Юнги его даже не видел нигде или… не замечал. Мин по жизни такой. Он вообще мало что видит и замечает, слишком занят тем, что происходит внутри, а не снаружи. А внутри пустота и удушающее желание быть кому-то нужным. Он уже пять лет один. Пять долгих лет. И он не железный. Чимин руку чужую отпускает, отходит на шаг назад и извиняется бесконечно. У Юнги сердце сжимается. — Стоя-я-ять, — рычит он и подходит к Паку вплотную, шепча в самые губы: — я мерзкий, угрюмый, с тяжелым характером и ужасными принципами. Я все еще не хочу встречаться с коллегой и, тем более, своим вторым пилотом, но ты можешь попробовать переубедить меня. По крайней мере, я хочу, чтобы ты это сделал. Юнги чувствует, как у Чимина сбивается дыхание, и уже жалеет о том, что сказал. Собирается отойти и позорно выбежать из зала, как вдруг ощущает на своих губах чужие, горячие и сладкие. Чимин целует его, медленно, еле двигает губами и весь дрожит. Юнги раздраженно выдыхает и хватает парня за талию, крепко прижимая к себе одной рукой, а вторую запускает в мягкие пшеничные волосы и давит, углубляя поцелуй. Чимин отвечает мгновенно, страстно, чуть постанывая в ответ. Но потом вдруг отодвигается, смущается и краснеет. — Я вас… Я тебя… Господи, я, пиздец как, тебя хочу, — выдыхает он и упрямо смотрит в лисьи глаза напротив. Юнги лишь ухмыляется и тянет парня за руку, еле восстанавливая сбившееся дыхание. Раздевалка совсем рядом, лишь за угол повернуть, и Мин чуть ли не вбегает туда, хлопая дверью и щелкая замком. Лишние глаза им не нужны. Чимин льнет сам, вновь впивается в губы и целует уже увереннее. Юнги чувствует себя внезапно таким счастливым, что улыбается в поцелуй, как дебил. Пак на это ругается и кусается, требуя сконцентрироваться. Юнги руку опускает на поясницу, а потом медленно соскальзывает вниз, пальцами впиваясь в аппетитную ягодицу. Ощущения невероятные, Чимин стонет ему прямо в рот, и Мин внутренне ликует. Этот парень действительно стонет потрясающе. Юнги бы записал на диктофон и пустил бы на повтор. Второй рукой Мин медленно расстегивает пуговицы на пиджаке, попутно цепляя языком выделяющийся кадык и легонько прикусывая его. Чимин выгибается и жмется ближе. Юнги с трудом удается расстегнуть последнюю пуговицу, он тянет рукава вниз, требует снять пиджак, а потом и вовсе отходит. — Хочу посмотреть, как ты раздеваешься, — поясняет Мин на обиженный взгляд. Чимин краснеет в который раз за вечер, и Юнги думает, что его принципы могут лететь к чертям так же быстро, как летают его самолеты. Пак снимает пиджак, тянет галстук, ослабляя его. — Нет. Его оставь, — командует Юнги, и Чимин послушно кивает. Парень хватается дрожащими руками за маленькие пуговички на рубашке и расстегивает одну за другой, громко сглатывая при этом. Юнги захлебывается собственной слюной, когда белая ткань распахивается, и Мин видит шесть четко очерченных кубиков и бронзовые ореолы сосков. Он не выдерживает и подходит к Чимину, помогает стянуть рубашку и впивается губами в шею, оставляя яркий засос. Проводит языком по ключицам, облизывает их и спускается к соскам, дует на них поочередно, наблюдает, как горошины твердеют и легонько прикусывает. Чимин стонет. Громко, с надрывом, заполняя раздевалку пошлым, тягучим звуком. Мин внутренне торжествует. Со вторым пилотом ему очень повезло.

~

Юнги уже слышать не может от стюардесс о новом втором пилоте. Они ему надоели своими рассказами о том, какой он потрясающий. Сказали даже, что устроят соревнования за его сердце. Юнги на это лишь ухмыляется и молчит, потому что новенький потрясающе громко стонал вчера. Под ним. И, кажется, дал не только свой прекрасный зад, но и трещину в принципах Мин Юнги.