Milk And Honey

POV Эдвард

      В небольшой комнате было как-то слишком шумно, учитывая то, что в ней находилось всего несколько человек. Джером набивал Дарси под грудью какой-то цветок, от которого она пищала уже добрых два месяца и все не знала, делать ей тату или нет. В итоге, мы здесь с ней — Майкл, Гарри, Сэм и Себа. Джером врубил на полную громкость какой-то рэп, его друг что-то тихо говорил ему, показывая на телефон. Дарси все время материлась, чтобы «твой дружок не подсматривал за моими сиськами». В какой-то момент Сэм случайно пролила на Дарси апельсиновый сок, из-за чего что-то чуть не пошло не так. Майкл недовольно пырил в телефон и изредка переговаривался с Джеромом. Гарри громко, чтобы перекричать музыку, рассказывал Себастьяну про последний концерт его любимой группы и все мечтал о том, как потом он сам будет собирать такие же толпы людей. Сэм ободряюще взлохматила его кудри и чмокнула в щеку. Встаю с дивана и иду на балкон, чтобы покурить. Уже совсем стемнело, и я удивлен, как к нам еще не отправили какого-нибудь старосту, чтобы надавать по щам за шум в такой час. Холодный, ночной воздух тут же пробирает до костей, и я инстинктивно съеживаюсь, обнимая себя одной рукой, а другой поджигаю сигарету в зубах. Только делаю первую затяжку, как теплые, немного шершавые ладони обхватывают меня за талию, проникая под тонкую, хлопковую футболку, прижимая к себе. Довольно вздыхаю и улыбаюсь, нежась в объятьях.       — Я же, вроде, говорил тебе не выходить курить, если ты не одет, — хриплый голос в мое ухо, от чего снова проходят мурашки.       — Мне было лень идти за пальто, — выдыхаю дым в морозный воздух вместе с паром. Себа мягко забирает сигарету из моих пальцев и сам затягивается.       — Мне ведь придется наказать тебя за такое поведение, Эдвард, — слышу в его голосе смешинки и разворачиваюсь лицом. Довольный, как кот, обожравшийся сливок, смотрит на меня сверху вниз и убирает волосы со лба, тут же его целуя.       — Значит, мой план сработал, — снова улыбаюсь, обвивая его руками за торс.       — Дурачок, — усмехается и, выкинув окурок, прижимает меня к себе еще ближе, утыкаясь носом в шею. Только хочу что-то сказать, как он легко кусает меня где-то за ухом, от чего я шиплю, а Себа хрипло смеется, тут же целуя укус. Запускает руку мне в волосы и бормочет что-то неразборчивое, а потом поднимается обратно,— пойдем в комнату, ты заболеешь.       Уже тянет меня в сторону двери, но я его останавливаю.       — Сначала поцелуй, — смотрю в его прозрачные, сейчас будто отдающие чем-то теплым, глаза, а Себа не раздумывая ни мгновения, за долю секунды оказывается около меня и нежно накрывает мои губы своими, от чего в животе разливается что-то очень теплое и приятное, словно мед.              Резко открываю глаза от мерзкого звона будильника. Знаете, иногда вы ставите любимую песню на будильник, чтобы вставать рано утром было не так больно, а в итоге вы просто остаетесь без любимой песни. Машинально кладу руку на правую половину кровати, чтобы как всегда обнаружить пустоту. Простынь холодит пальцы, напоминая, что это был лишь сон, где опять был он. В голове мерзким зудом появляется мысль о Терезе вперемешку с чувством вины, и я шумно вздыхаю.       Дарси всем показывает новую татуировку, высоко задирая школьную рубашку, на что Майкл постоянно чертыхается и тянет за ткань обратно. Хочу что-то сказать, но внезапно чихаю.       — Вот я же сказала тебе вчера, чтобы не ходил курить без пальто, — Тереза вытащила из рюкзака бумажные носовые платки и протянула один мне. Беру, благодарно кивая, и горько усмехаюсь.              Начался медляк, и все парочки встали с мест, проходя на танцпол. Уже стемнело, так что парящие повсюду огоньки теплым, рассеивающимся светом освещали сад. Гарри и Сэм, что приехали из Америки всего на пару дней только ради нашей с Терезой свадьбы, уже слиплись в один танцующий комок, воя что-то про то, что это их песня. Дарси поняла о чем они и уже пустила слезу, а Майкл следил за тем, чтобы она не врезалась во что-нибудь из-за водной пелены на глазах. Веста с Эдмундом показательно развалились в своих креслах, наливая еще шампанского. Папа галантно протянул маме руку, приглашая на танец, на что она сразу согласилась и не менее элегантно прошла с ним в центр. Всегда любил наблюдать за своими родителями. Всю мою жизнь они были для меня идеалом для подражания: они любят друг друга, у них двое детей, которые всегда были окружены заботой, любовью и лаской, в их отношениях всегда было уважение и терпение. Я хочу чтобы моим будущим детям повезло не меньше. Наверное, я пожертвую даже личным счастьем ради них. И ради Терезы.       Поворачиваю голову и вижу ее. Прекрасную девушку, на которой я сегодня женился. Ее волосы, в которых россыпью виднелись крохотные, белые цветы, легкими волнами лежали на плечах. Глаза светились не меньше, чем жемчуг на ее шее от окружающих нас огней, а губы весь день изгибались в улыбке. Встаю, отодвигаю ее стул и протягиваю руку, помогая подняться. Тереза идет за мной туда, где танцевали и мои родители, а я обвиваю ее талию рукой, притягивая к себе, и обхватываю узкую ладонь пальцами.       К концу песни Тереза уже кладет голову мне на грудь, а я кидаю взгляд куда-то в темноту. Моргаю и вижу силуэт. До боли в глазах всматриваюсь, убеждая самого себя в правдивости своих догадок. Силуэт не двигается, только стоит вдалеке, засунув руки в карманы и немного сгорбившись. Не выдерживаю и моргаю, но его уже нет на месте. Его больше нигде нет.              С силой выхватываю камеру из рук оператора и сам несусь с ней вперед по обломкам здания, распихивая бегущих мне навстречу людей. Чтобы я еще раз взял с собой снимать репортаж этого мягкотелого слюнтяя. Пыль еще не осела, и я начинаю кашлять, попутно включая камеру. Маггловские репортеры тоже уже на месте, но их не пускают мракоборцы в форме полиции. Если бы не было так много свидетелей, сюда бы точно прислали отряд за тем, чтобы стереть всем магглам память. Но видео и фото уже расползлись по всему интернету, поэтому Министерству остается только лишь сдерживать неуемных для избежания лишних жертв. Но корреспонденты «Ежедневного пророка» всегда могли найти лазейку. И я один из таких.       Спускаюсь вниз по полуразрушенной лестнице, а дальше по остановившемуся эскалатору к метро, где произошел взрыв. Перепрыгиваю через обломок стены, а потом тут же трансгрессирую вниз. Вижу раскореженный вагон и снимаю его на камеру, попутно комментируя происходящее. Слышу хлопки от заклинаний и иду на звук, ибо из-за пыли было не разглядеть ничего дальше чем на пару метров. Недалеко вспыхивают заклинания, и я взмахиваю палочкой, развивая дымку, чтобы можно было заснять происходящее. Здесь была целая толпа магов, швыряющих друг в друга всевозможный арсенал заклятий, пару раз даже промелькнули непростительные. Фокусируюсь на лицах и замираю. В обороне стоял Себастьян. Он был там, с тем неприятным парнем по имени Салливан, а еще… А еще там был Алан. Не могу начать шевелиться еще, наверное, минуту, пока меня не замечает один из террористов. Успеваю увернуться, спрятавшись за стену, и прячу камеру в широкий карман плаща. Крепко сжимаю палочку и уже готовлюсь выкрикнуть Protego, как с другой стороны с силой хватают за шею и выволакивают на свет.       — Сдавайте здание, иначе я прикончу этого мерзкого журналюгу прямо сейчас, включив прямой эфир.       Себастьян отшатывается назад, выпучивая на меня глаза, и чуть не роняет палочку, но Алан хватает его под локоть и что-то тихо говорит на ухо. Себа все еще не моргает, и я буквально чувствую его панику. Впрочем, не могу сказать, что я сейчас абсолютно спокоен. Салливан делает шаг вперед.       —Expelliarmus, — и моя палочка оказывается у него в руках. Мужик, что держал меня хотел что-то вякнуть, но Салливан его перебил, — Я просто не хочу, чтобы этот бедолага навредил сам себе, если попытается выбраться, — смотрит на меня так, будто видит первый раз, хотя сам прекрасно знает, кто я. И прекрасно видел, что стало с Себастьяном. Поэтому сейчас он берет всю ситуацию на себя, — Нам ведь не нужны лишние жертвы? — вскидывает брови, подкидывая мою палочку Алану, тот ее ловит и засовывает во внутренний карман. Отчаянно пытаюсь понять, что здесь происходит.       — После всего этого, — мужик обводит головой разваленную станцию, — тебя все еще интересуют такие мелочи?       — Друг мой, каждая жизнь важна. Даже твоя, — пожимает плечами, — Только не обижайся.       — У меня нет времени обижаться на таких придурков, — сжимает пальцы на моей шее сильнее, — Я считаю до десяти: либо вы сваливаете отсюда, и мы уходим, либо я вскрываю артерию этому парню.       Себа что-то говорит, но никто его не слышит из-за осипшего голоса, Алан снова наклоняется к его уху и выставляет палочку вперед, закрывая Ланкастера собой.       — Раз.       — Послушай, давай мы разберемся без него, — небрежно указывает в мою сторону,— Ну, согласись, это низко даже для тебя…       — Два! — выставляет палочку перед собой, а к моей шее приставляет маггловский перочинный нож. Металл холодом обжигает кожу, и я невольно дергаюсь.       Салливан делает шаг вперед и выставляет руки перед собой.       — Лучше сдайся, иначе все закончится не так радужно, как могло бы быть.       — Три!       —Expelliarmus! — резко выкрикивает Алан, и палочка террориста оказывается в его свободной руке. Мужчина хочет выхватить палочку у меня, но вспоминает что ее уже забрали. Салливан пользуется его секундным замешательством и за долю секунды меня уже откидывает в сторону. Алан в это время оглушает другого нападающего, когда как Салливан выбивает нож у главного и заклинанием связывает его невидимыми путами. Себастьян подрывается с места и тут же оказывается возле меня, хватая за плечи.       — Ты не ранен? — истерическим голосом спрашивает он, вглядываясь в мою шею на наличие порезов, и, не обнаружив их, рвано выдыхает, — Зачем ты пришел сюда, идиот, зачем ты пришел, Эдвард, зачем ты пришел…       — Себа, со мной все в порядке, это моя работа, накрываю его руку своей, когда он держит меня за щеку, все еще разглядывая с ног до головы паническим взглядом.       — Ланкастер! — окрикивает его Салливан, когда они с ребятами уже со всем справились,— Надо срочно обыскивать вагоны, там могут еще остаться пострадавшие!       Себа слышал его словно через воду, не откликаясь. Заглядываю ему в глаза, пытаясь успокоить.       — Иди, ты им нужен, со мной все в порядке, — снова повторяю я. На что он, наконец, реагирует. Будто приходит в себя и резко отпускает меня, тяжело дыша.       — Никогда так больше не делай, — охрипшим голосом говорит он и идет в сторону Алана, который уже обыскивал поезд. Долго смотрю на него, после чего словно отряхиваю наваждение и снова достаю камеру.       Я никогда не слушал тебя, Себастьян. А, возможно, стоило.