Магия, любовь и летающие автомобили

Казаться веселым и счастливым рядом с Ивон кое-как получалось, но оставшись один, Оливер уже не мог притворяться. Каждый день он ждал, что Маркус постучит в дверь. И не затем, чтобы сказать, что любит. Оливер возмущенно фыркнул: какая там, нахрен, любовь! Просто трахались, просто выпускали пар, ну и удовольствие получали, не без этого. Ему самому не понравился такой неприкрытый цинизм, но дело обстояло именно так, и тут не поспоришь. "Ты, Олли, наивный идиот, а Флинт... — Оливер тяжело вздохнул, — Флинт само понятие "любовь" не признает, нет его, в природе не существует". Хотя он тоже хорош и мало чем отличается от Марка. Не раз говорил Ивон, что любит, потому что знал, как эти слова ей приятны. Только по большому счету и сам не понимал, что это такое. А любовь двух парней вообще всегда казалась чем-то из разряда сопливых сказок для девчонок. Два взрослых мужика, сюсюкающихся как барышни — нонсенс. Но вот теперь, после ссоры, давит что-то внутри, скребет, не дает дышать полной грудью и жить, как раньше. Нет, он не ждал признаний или откровений, он все надеялся, что Маркус хотя бы позовет его обратно в фирму. Первые пару дней Оливер безумно злился. Не находя успокоения, он ходил кругами по пустой квартире и все переваривал в мыслях, как Флинт мог подумать, что если они трахались, то он попытается манипулировать им? Как пришло в его дурную башку, что Оливер решит, будто теперь можно работать спустя рукава? Но проходили дни, и надежда на то, что у них еще будет шанс хотя бы работать рядом, таяла на глазах. Оливер никуда не выходил из дома, мало ел и все время прокручивал в голове время, проведенное с Флинтом. Он задавал себе вопрос: что же это было? Как назвать те ощущения, которые так неожиданно растревожил Маркус? Может, это только его фантазия, а Флинт спокойно живет себе со своим бойфрендом, забыв о нем, и продолжает работать? Временами от всех этих мыслей Оливеру становилось совсем невмоготу. И тогда он забирался в кровать и, укрывшись с головой одеялом, тупо считал: — Один, два, три, — лишь бы не думать о Флинте, — четыре, пять, шесть, семь, — только бы перестать мучиться, — восемь, девять, десять... — и так до бесконечности, пока спасительный сон не давал хоть какой-то отдых организму. К концу недели наконец-то прошел долгожданный дождь. За окном еще вчера покрытые серой пылью дома и заборы сейчас блестели в лучах солнца, верещали суетливые сойки, и двое мальчишек лет семи самозабвенно носились босиком по не успевшим высохнуть лужам. А Оливер впервые за неделю подумал о том, что, наверное, стоит поискать новую работу. * * * Маркус не узнавал себя. Обычно он все держал под контролем и действовал, не сомневаясь, но вот сейчас никаких умных решений, как вернуть Вуда, в голову не приходило. В один из дней Кэти, унося пустые кружки из-под кофе, вдруг вернулась и положила на стол маленький клочок пергамента. Удивленно выгнув брови, Маркус посмотрел на свою секретаршу. — Адрес Олли, — улыбнулась та. Маркус продолжал сидеть истуканом, испытывая несвойственную ему неуверенность. Недолго думая, Кэти толкнула его в бок: — Чего сидишь-то? Может, тебе ускорение придать? — Она хохотнула, уходя в приемную. Из-за почти закрывшейся двери Маркус успел расслышать: — Эх, мужики, все-то их пинать надо... Он сдержанно улыбнулся, качнув головой. — Не секретарша, а золото, — резюмировал задумчиво. — Завтра же отдам приказ о прибавке к зарплате. Аппарационный поток выкинул его возле паба Пибоди — единственного места, которое Маркус знал в этом районе. Ему потребовалось немало времени, чтобы найти нужную улицу, но в конце концов он все-таки вышел на узкую дорожку, посыпанную гравием, которая уходила к крыльцу небольшого домика. Флинт долго топтался, не находя в себе сил постучать. Он не представлял, что скажет Вуду и что сделает, чтобы загладить свою вину. * * * Оливер медленно брел по умытым дождем улицам. В воздухе пахло листвой и сиренью. Решившись искать работу, он и не представлял, насколько это будет трудно. Нет, хорошие специалисты по чарам были везде нарасхват, только вот сам Вуд так и не смог переступить порог ни одной компании. Будь то магический строительный концерн Нельсона, или завод волшебных игрушек Клары Гибсон, или начальная школа братьев Уолтерс для маленьких магов. Что-то щелкало в голове, и он не мог заставить себя войти и предложить свои услуги. Ему казалось, что как только его примут в другую фирму, дороги назад не будет. И Флинта в его жизни тоже не будет уже никогда. Оливер ни разу за свою жизнь не задумывался о том, насколько это страшное слово — никогда. Даже во время войны, когда погибали друзья и сокурсники, это не приходило ему в голову. И только явная угроза потерять Флинта, который, по большому счету, и не был никогда его, заставила ощутить, насколько больно и безвозвратно это — никогда. Он пришел к выводу, что, видимо, еще не готов к таким переменам и облегченно выдохнул, решив вернуться домой. Удушающая жара последних недель сменилась свежим воздухом и легким ветерком, поэтому Вуд шел пешком. Ему было о чем подумать, да и торопиться некуда. Мысль об аварии на показе “Майбаха” никуда не уходила, просто ее отодвигали на задний план сначала злость на Флинта, а потом тоска по нему же. Но сейчас, когда Оливер осознал, что просто не сможет сменить работу, пока не уладит все на прежней, эти думы опять вернулись. Оливер не знал, нашел ли Маркус вредителя, хотя, конечно, вряд ли. Он ведь не поверил тогда и считает виновным во всем именно его. Оливер покачал головой. "А если я ошибаюсь, и навредить пытались все же не мне, а компании? — подумалось вдруг, и его даже передернуло от такого предположения. Оливер заозирался по сторонам, не зная, что делать. — Блядь, — процедил сквозь сжатые от напряжения зубы. — Если так, то кто-то еще может пострадать. Оливер уже хотел аппарировать в компанию, но вспомнив, что его там не ждут, поубавил свой пыл. Зато пошел бодрее, быстрым и уверенным шагом человека, который принял решение. Может быть, и трудное, и идущее вразрез с его гордостью, но безусловно правильное: завтра с утра он отправится в фирму и все объяснит Маркусу. Он просто обязан заставить его выслушать, даже если придется связать этого упертого крапа Инкарцеро и как следует шибануть Ступефаем. Но возле дома его ждал сюрприз. В виде пресловутого "упертого крапа", то бишь Флинта собственной персоной. Тот сидел на крыльце, опустив голову, и что-то разглядывал на щербатых досках крыльца. Оливер остановился как вкопанный, будто уткнулся в прозрачную дверь. Сердце забухало в груди, ладони вспотели, и он с усилием сглотнул, чувствуя, как подвело живот. Еле передвигая непослушные ноги, он подошел почти вплотную к крыльцу, но задумавшийся о чем-то Маркус даже не пошевелился. — Давно сидишь? — от напряжения голос прозвучал грубо и хрипло, и Оливеру пришлось откашляться. Флинт от его слов вздрогнул, медленно поднимая голову. Посмотрел, поморгал. — Нет, минут десять, — ответил, наконец. Оливер не мог даже представить, что за неделю можно так измениться. Осунувшееся небритое лицо, красные то ли от бессонницы, то ли еще от чего глаза, под ними — темные круги... и чувствующийся за милю перегарный дух. Маркус выглядел ужасно, но Оливеру хотелось заорать от радости, и только одно билось в голове: не жил спокойно, не забыл. Маркус поднялся на ноги. — Поговорить бы, — попросил, не глядя на него. Оливер молча кивнул, проходя мимо и отпирая дверь. — Ты когда в последний раз ел и спал? — оглянувшись, спросил он, стараясь, чтобы голос звучал буднично. Конечно, Оливер подсознательно надеялся и ждал этого разговора, но все же отчетливо понимал, что, хотя Флинт и трезвый, его состояние далеко от идеального. Тот в ответ неопределенно пожал плечами и отвернулся. — Давай так, — Оливер распахнул дверь, приглашая войти. — Ты сейчас под душ, потом обед и поспать, а как проснешься — поговорим. Явно не ожидавший ничего подобного Флинт разинул рот, вытаращившись на него: — Я же это... того... — запинаясь, весьма содержательно выдал он, но Оливер раздраженно отмахнулся: — Флинт, вали в ванную, а то от твоего запашка птицы на подлете дохнут. Маркусу ничего не оставалось, как подчиниться. Ничего не ответив, он поплелся вперед, остановился на полпути, обернулся: — Помыться и пожрать согласен, — пробормотал сипло и вздрогнул, словно очухиваясь от какого-то забытья и слегка приходя в себя. — Спать не буду, не до этого! — заявил непререкаемым тоном. Потом растерянно огляделся: — А где ванная-то? * * * Открыв глаза, Маркус долго вертел головой, не понимая, где он находится. Медленно приподнялся на кровати, пытаясь вспомнить... Взгляд зацепился за висевшую на спинке стула знакомую футболку — Вуд частенько в ней приходил на работу. И все воспоминания сразу вернулись: вот он бреется, долго фыркает под душем, потом надевает положенные стопкой чистые домашние штаны и футболку — явно вудовские и явно как минимум на размер увеличенные. Затем Ол ставит перед ним большущую тарелку омлета с беконом и наливает кружку душистого чая. Марку еще в тот момент подумалось, как это Ол догадался, что свежезаваренный чай сейчас — именно то, что нужно, ведь Маркус пил чай только когда болел или был с похмелья. А после сытной еды его и вправду потянуло в сон. Скорее всего, Вуд-зараза все же подлил в чай зелье сна без сновидений, потому что, не спрашивая, отлевитировал Маркуса в спальню. Рывок-то тот еще помнил, а вот как очутился в постели — уже нет. Маркус откинулся на спинку кровати, прикрыв глаза. Они так и не поговорили с Оливером, а откладывать не было никакого смысла. Он уже было собрался подняться, но дверь с тихим скрипом открылась, и на пороге возник сам хозяин спальни. — Ты как? — смущенно спросил он, увидев, что его гость проснулся. Не надеясь на свой голос, Маркус только кивнул. Им обоим так много нужно было друг другу сказать, но ни тот, ни другой не знали, как начать. Наконец Маркус, устав от изматывающей душу неопределенности, похлопал по покрывалу и сипло попросил: — Поговорим. Вуд сел на самый край кровати и, не глядя на Маркуса, заговорил первый: — Кто-то намеренно вредил нам, — он не торопился, наверное, предполагая, что раз уж Маркус пришел, значит обязательно выслушает. — Тогда, с кондиционером, и потом, на испытаниях, этот человек изменил формулу. — Оливер повернулся, пристально посмотрел на Маркуса в упор: — Я не знаю, кто он, но... — Пол, — перебил его тот. Глаза Оливера недоверчиво распахнулись. — Ты точно уверен? — с сомнением спросил он. Маркус покивал головой: — Он сам проболтался. — Но на кой?! — удивился Вуд. — Какой в этом смысл? Маркус пожал плечами: — Ревность. Он понял, что я... — и замялся, не зная как продолжить. — Что ты мне... — слова застревали в горле, никак не желая проговариваться вслух — Маркус никогда не был силен в таком. Да и некому было раньше. Психанув на свою косноязычность, он махнул рукой и выпалил: — В общем, Олли, возвращайся на фирму, там без тебя полный пиздец, — и, помедлив, уже совсем другим тоном еле слышно добавил: — И ко мне возвращайся. А то совсем труба. Замерев, он глядел на Оливера и ждал. Тот потерянно молчал, похоже, еще не до конца отойдя от всех новостей. — А Пол? — тусклым голосом спросил он. Маркус насмешливо фыркнул. — Вуди, ты ослеп или отупел? — он дернул к себе вконец ошалевшего Оливера, заставив откинуться на спину, и навис сверху. — Его же нет давно, — прошептал в самые губы. — С тех пор как ты появился — нет и больше не будет... — и поцеловал — сильно, почти грубо. Оливер прогнулся в пояснице, глухо застонал, обняв его руками за спину и прижимая к себе. Маркус целовал сухие горячие губы и не мог поверить, что Вуд его простил — простил и принял. Не разрывая поцелуй, он одновременно шарил руками по телу, судорожно дергал пуговицы и застежки, гладил открывающиеся участки голой кожи, постанывал, дурея от удовольствия. — М-маркус... — Оливер с видимым трудом оторвался от увлекательного занятия и приподнялся на кровати на локтях. Смерил мутным взглядом, бездумно потянулся к тумбочке, доставая смазку, и вручил ее Флинту, красноречиво глядя. Потом неожиданно задорно хмыкнул и перевернулся на живот, разведя ноги в стороны. Просунул под себя руку, сжал кулаком член, коротко застонав в подушку. Приподнял голову и просипел: — Долго не тупи, кончу ведь... Маркус шумно сглотнул, наблюдая за этим зрелищем, чувствуя, как перехватывает и без того сбитое дыхание. В паху потянуло, заныло, перед глазами поплыло, и Маркус почти вслепую подался вперед, набрасываясь на раскрытое для него тело всей своей мощью молодого, крепкого организма. С Вудом все ощущалось не так, как с Полом: лощеный Хьюз был сучкой, с таким в постели возникало только одно желание — отодрать. В Оливере, напротив, не ощущалось ни капли мягкости: твердый подкачанный пресс, в меру бугристые мышцы груди и рук, а отодрать Вуд и сам мог — так, что небо в алмазах покажется. Он был равным. Равным во всем. * * * — Маркус, я не уверен, что... — Не дрейфь, — тот решительно дернул сомневающегося Оливера за руку, вручая ему метлу. — Попробуй хотя бы. — Думаешь, я не пробовал? — он скептически фыркнул. — Так пробовал, что чуть не убился нахрен, но... — С каких это пор ты пасуешь перед трудностями, Вуди? — подначил Маркус, деланно удивляясь. — Вот уж не знал, что ты — и чего-то боишься. — Да не боюсь я, — Оливер вздохнул и осторожно взял протянутую ему метлу. — Бесполезно просто. И душу зря бередить снова. — Что-то ты совсем раскис, — Флинт хохотнул, и Оливер, невольно поддаваясь его жизнерадостному настрою, тоже хмыкнул. — Ладно, — решился он, перекидывая ногу через древко. — Я попробую. — Я тебя подстрахую, — Маркус тоже оседлал свою метлу, взмывая невысоко в воздух. — Давай, Вуд! — "Давай, Вуд", — ворчливо передразнил его Оливер. — Сам не знает, о чем просит, — но все-таки упрямо оттолкнулся от земли ногами, взлетая вслед за Маркусом... А вдруг тот прав? Вдруг заклятие слегка ослабло — бывает же такое иногда, нечасто, но бывает! Вдруг Оливер уже может потихоньку летать? Он осторожно прислушался к своему состоянию. Все в норме. Никаких признаков надвигающегося приступа. Вуд вдохнул полной грудью, набирая высоту. Неужели?.. Знакомое чувство тошнотворной слабости обрушилось буквально через минуту. Перед глазами замельтешили белые точки, руки противно затряслись, и Оливер судорожно вцепился пальцами в древко, невольно зажмуриваясь. Метлу ощутимо накренило, но он не мог больше управлять ей, и его со страшной скоростью потащило вниз. Сквозь привычно накатившую панику Оливер попытался хоть как-то сгруппироваться, готовясь неминуемо грянуться о землю... — Арресто Моментум! [1] — раздался громовой вопль, как Оливеру показалось — прямо над ухом. Тело вроде бы дернуло несильным рывком, а потом нос мягко защекотала трава. Некоторое время Оливер, совершенно дезориентированный происходящим, просто лежал, не двигаясь, пытаясь унять сердцебиение и справиться с тошнотой. — Вуди? — позвал его встревоженный голос. — Ты живой? Оливер пошевелился, с трудом разлепляя веки и садясь на задницу. С удивлением посмотрел на метлу, которую до сих пор намертво сжимал онемевшими пальцами, отбросил ее прочь. Поднял взгляд, прищуриваясь. — Убедился? — с упреком спросил склонившегося над ним Флинта, который озабоченно сверлил его взглядом, не решаясь заговорить. Тот при звуках его голоса выдохнул с облегчением. — Да уж, — чуть виновато хмыкнул он и потер нос. — Наглядно. Я чуть не обделался, — признался честно. — Со стороны выглядит как самая ебучая жуть на свете. — Да ладно, — фыркнул Оливер, понемногу приходя в себя. — Это ты Арагога еще не видел. — Кто такой Арагог? — озадачился Маркус, смешно хлопнув глазами. Оливер прикусил губу, еле сдерживая рвущийся наружу смешок. — Это питомец Хагрида, — пояснил он, упираясь слегка дрожащими ладонями в землю и пытаясь подняться. Но ноги после приступа были словно ватные, и Оливер забарахтался в траве, матерясь на все лады. Флинт понаблюдал за ним какое-то время и покачал головой, протягивая руку. Дернул раскрасневшегося Оливера на себя, поддерживая под спину. — Так что за питомец-то? — шепнул ему в ухо, похоже не на шутку заинтригованный. — Гигантский акромантул. Я сам его не видел, но Рон однажды рассказывал — это еще в госпитале, после войны. Мы там куковали в одной палате больше недели. Правда, теперь он уже умер. Не Рон, в смысле, а акромантул... — Ясно, — странным тоном произнес Маркус, придушенно булькнул и вдруг затрясся. Оливер в недоумении поднял глаза, натыкаясь на покрасневшее, перекошенное лицо. И в ту же секунду Маркус, видимо не в силах больше терпеть, разразился громким хохотом на всю улицу. — Чего смешного-то, — с досадой буркнул слегка смущенный Оливер. Попытался было обидеться, но махнул рукой и присоединился к заразительному ржачу. — Н-ничего, — сквозь смех всхлипнул тот. Потом, отсмеявшись, резко посерьезнел. — Но ты сравнил тоже — какой-то дохлый паук и ты, когда вдруг скрючился весь на метле и понесся вниз. Я чуть сам не сдох. Заклинание почти на автомате выдал — оно у меня отработано, на испытаниях машин часто пользуюсь, вот и впечаталось в подкорку. Оливер хитро улыбнулся: — Я бы сказал, что я твой должник и все такое, только ни хрена подобного, — он подмигнул. — Твоя была дурацкая идея, а я предупреждал. Но все равно спасибо, — он коснулся его губ своими, не целуя, а как бы еще только обозначая поцелуй. — Кто ж знал, — вздохнул Маркус. — Я как лучше хотел. — Да уж понятно, — Оливер грустно хмыкнул. — Но мне нельзя больше летать. Никогда, — он помимо воли помрачнел, хотя и постарался не показать вида, как он расстроен. За все это время он уже смирился с этим печальным фактом, заглушил в себе тоску по небу и метле, научился не думать, но сейчас хрупкое равновесие, обретенное в душе, было разбито вдребезги, и теперь предстояло долго-долго снова восстанавливать его с нуля. — Вот уж хер! — неожиданно заявил Флинт. Оливер непонимающе уставился на него. Тот сверкнул глазами и продолжил: — Ты не можешь летать на метле, но кто сказал, что не сможешь летать вообще?! Выше нос, Вуди! Ты что, забыл, где работаешь? Будешь на машине летать — это еще и покруче будет. — У меня нет машины, — напомнил Оливер, расплываясь в улыбке — Флинт выглядел так решительно, что просто невозможно было долго киснуть. И не хотелось. — А у тебя не возьму, даже не начинай снова, — категорично добавил он. Разговор о деньгах, бюджете и общих расходах они вели почти каждую неделю, неизменно ругаясь в хлам и вопя на весь дом. Оливер резко обрывал любые попытки Флинта платить за что-либо в одиночку, будь то даже ужин на вынос в дешевом кафе — только пополам, и никак иначе. Флинт в ответ на это бурчал, злился и обзывал его упрямым ослом, но он был непреклонен. — А я разве тебе не сказал? — отозвался Флинт, невинно улыбнувшись. — Отец недавно прислал сову — теперь за тобой закреплен служебный автомобиль. Оливер возмущенно вскинулся, сверля Маркуса красноречивым взглядом. — Так положено, — развел руками Флинт в притворном сожалении. — Ты же не будешь нарушать предписанные правила? Оливер похватал ртом воздух, посопел, но, так и не найдясь с ответом, с досадой махнул рукой: — Поганец. — Еще какой, — хмыкнул тот. — А ты заодно продумай, как защиту от Конфундуса на чары заебенить, чтобы, не дай бог, нам второй раз не вляпаться в такое дерьмо. — Он перевел дух и посмотрел уже совсем другим взглядом: — А теперь — не подбросишь своего шефа до офиса? Я по колдорадио слышал — астрологи сегодня категорически не рекомендуют аппарировать, говорят, звезды не так сошлись, задницу может расщепить... или еще чего похуже. Оливер не выдержал и заржал во все горло, утыкаясь лбом Маркусу в плечо. — Ну ты и придурок, — констатировал через долгих пять минут. И вздохнул: — Ладно, идем. Если уж астрологи советуют, то кто я такой, чтобы сопротивляться? Прокачу с ветерком. * * * — Все нормально? Оливер завел глаза и мученически застонал: — Ты меня уже пятый раз спрашиваешь, — он вывернул руль, облетая стороной верхушку высотного здания. Обновил на всякий случай дезиллюминационные чары и набрал еще высоты. — Нормально. Я же говорил — проблемы только с метлой, чтоб ее... — Ладно, не бухти, — Маркус махнул рукой. — Я на всякий случай. — Задрал, — Оливер фыркнул. Поелозил задницей по сиденью, устраиваясь поудобнее. — Как там мистер Огилви? Доволен? — Еще бы, — усмехнулся Марк. — Доволен как громамонт после трехведерной клизмы. Мы ему за моральный ущерб сделали такую охуенную скидку, что теперь снова стали для него лучшими друзьями. Он от счастья мне чуть кабинет слюной не забрызгал — так восторгами фонтанировал. И всем потом растрещал, какая у нас замечательная компания. А на днях прислал с совой макеты будущей рекламы. — Вот и отлично, — ответил Оливер несколько рассеянно, сосредоточив все внимание на вождении. Поэтому чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда бедро вдруг погладила горячая ладонь и поползла вверх, накрывая пах. — Фли-инт? Т-ты что это?.. — А что — я? — невинно спросил тот. — Совсем сдурел?! Я вообще-то за рулем! — Вот и не отвлекайся, — наглая рука бесцеремонно расстегнула ширинку, скользнула в штаны, потянув их вниз. Флинт нагнулся, многозначительно ухмыляясь. — Оу-у-у!.. Маркус, гад! — Оливер чуть не взвыл, вцепляясь пальцами в руль и суматошно вытаращив глаза, изо всех сил пытаясь не зажмуриться и не потерять управление. — А ну, прекращай! — Уверен? — хрипло шепнул тот, тут же снова вбирая головку в рот и чуть посасывая. Потом резко вобрал до конца и задвигал головой. — Ох ты ж сука... — беспомощно простонал Оливер. — Ты что вытворяешь, сволочь... Остановись!.. Нет, не останавливайся... — Машину круто накренило вбок. Маркус отвлекся на секунду, быстро нажимая кнопки на панели машины. Та выровнялась и мягко зависла в воздухе, остановив движение. — Вот так-то лучше, — хмыкнул Маркус. — А то угробишь нас, к чертям. Херово у тебя получается минет с полетами совмещать. — Ну извини, — неожиданно зашептал Оливер ему в ухо. — Меня нигде такому не учили, — шею обдало теплым дыханием, и Маркус повернул голову, встречаясь с настойчивыми губами, беспорядочно целующими его куда придется. Отстранился: — М-м... Вуд! Ты мне закончить начатое дашь? Оливер отстранился, снова откидываясь на сиденье. Улыбнулся совсем сумасшедшей улыбкой: — А кто мешает?.. [1] Арресто моментум (англ. Arresto Momentum) — заклинание, притормаживающее падение объекта, смягчающее его посадку с большой высоты.