Inside me

      Подготовка к отъезду шла полным ходом. Конечно же, меня с Тэхёном не пустили.       — Вы будете созваниваться по скайпу, — на все мои просьбы и уговоры ответил Сокджин.       Сказал, как отрезал. Побыл бы на моём месте, вот тогда я бы на него посмотрел. Он вообще представляет, как я переживаю уже сейчас? А потом? С ума сойду просто!       Но Чиминовой поддержки хватало на всех. Тэхёну он обещал новые впечатления, рассказывая во всех красках о том, куда тот может сходить и какие места посетить. Понятия не имею насколько это правда. Честно говоря, в моей голове рисовались картинки недавнего прошлого Тэ, где он был заперт в палате, находясь бог их знает под какими препаратами. И чтобы убедиться в обратном, мне нужно быть с ним там! Изо дня в день я нервничал, психовал, ходил из угла в угол. В такие моменты ко мне подходил Чимин и успокаивал, раз за разом напоминая, что Сокджин-хён ничего плохого не сделает.       Третьим, кого он пытался взбодрить, оказался сам Джин, который теперь всё чаще приходил к нам, пытался больше общаться с Тэхёном. Но временами всё равно ловил ступор, стеснялся и волновался как ребёнок. Всё из-за того, что Тэ иногда задавал вопросы, к которым мы уже привыкли, а вот Джин не совсем. Состояние Тэхёна воспринималось Кимом как болезнь, причиной которой стал он сам. Вот тут-то и появлялся Чимин, словно из ниоткуда, разруливал всё, и волнение исчезало, как будто не было его вовсе.       Иногда я задумывался над тем, что самого Чимина никто даже не спрашивал о его состоянии. Он не показывает ни своих чувств, ни переживаний. Но до тех пор, пока мы не проводим Тэ, буду делать вид, что ничего не замечаю. Иначе от количества нервозных в моём окружении я с ума сойду. В конце концов опора какая-то должна быть? Должна. Вот пусть это и будет Чимин.       В день отъезда, Тэхён стоял справа от Сокджина, сжимая ручку от чемодана и улыбаясь как всегда ослепительно и широко. Сокджин же был сосредоточением серьёзности и уверенности, что не могло не радовать.       — Пожалуйста, сразу сообщите, как долетите, — говорю, наверное, уже в сотый раз. — И как приедете в клинику, хорошо? — оба кивнули.       — Мам, не нервничай так, они уже взрослые мальчики, — хихикает Чимин.       — Ха-ха, смешно!       «Объявляется посадка на…»       Нет, это не их рейс, не хочу слышать…       — Наш самолёт объявили, — оборвал последнюю надежду Джин.       — Хёны, я буду скучать!!! — обнимает нас Тэ.       Чимин что-то шепчет ему на ухо, а я стою на почти уже ватных ногах, вдыхая такой родной запах. Рука, подрагивая, сжимает в кулак его кофту на спине. Пожалуйста, не забывай обо мне, ладно?       — Чонгуки-хён, не грусти, я буду звонить как можно чаще. Каждый день! — я киваю.       И они ушли. Я ещё долго смотрел им вслед, посылая немые мольбы вселенной о том, чтобы он не забыл меня и вернулся ко мне, а не к кому-то другому.       — Чонгук, пойдём, - тянет меня за руку Чимин. Я лишь снова киваю — говорить совсем не хочется.       Так же молча мы садимся в такси и так же молча едем всю дорогу. На все старания придумать хоть что-то, чем можно заняться в отсутствие Тэхёна, голова реагирует одинаково — вакуум.       Странно. Если подумать, то мы не занимались ничем особенным, даже сейчас точно так же можем смотреть фильмы, читать… Но нет, это всё не то, это всё не так. С Тэ чувствовалась текучесть жизни, какая-то атмосфера счастья, покой. А сейчас что? Ни-че-го. И кончится ли это «ничего»? Очередной хороший вопрос, господа! Что, делаем ставки?       — Интересно, да? — сказал Чимин.       — М? Что? — отвлечённый от раздумий, я не совсем понял, о чём он.       — Ну... Иногда одному человеку может показаться, что всё гораздо-гораздо проще, чем другому, для которого та же самая ситуация — фатальна.       — Это ты о чём?       — К примеру, несколько дней назад, когда мне казалось, что я сотворил такое, что с жизнью никак не сопоставить, — улыбается. — Для тебя же это не являлось неразрешимой проблемой. Наверняка ты в какой-то степени понимал мои мысли, порывы и не видел в этом ничего запутанного и сложного.       — Может быть... — снова смотрю в окно.       За стеклом мелькали многоэтажки, офисные здания, супермаркеты, витрины магазинов, машины, люди… Всё это смешивалось в сплошной тошнотворный калейдоскоп. Домой не хотелось, да и гнать от себя мрачные мысли просто сил уже нет никаких. Пока я медленно, но верно тонул в накатившей апатии, совсем не заметил, как тёплая ладонь накрыла мою, легонько сжимая.       — Разрешимое… Неразрешимое… Фатальности всякие… Ты думаешь даже больше, чем я, Чимин, — тихонько усмехаюсь, тоже сжимая маленькие пальчики.       — Чонгук, я не знаю, — вдруг замялся Чим, — может, я и неправ…       — Хочешь сказать, что сейчас со мной происходит что-то фатально-неразрешимое? — машина завернула в наш квартал.       — Возможно, мне только кажется…       — И какое же решение? — перебиваю.       — Принять свои чувства, например, — фыркает он.       — Что?       — Спасибо, — Чим протягивает деньги водителю. — Пойдём.       — Чимин? — вылезаю следом.       — Гуки, не притворяйся, что ты не слышал!       — Я слышал, но не совсем понял, о чём ты. Какие ещё чувства?       На самом деле, я вообще не понял, о чём он, и это взбесило. Что-то обеспокоенно зашевелилось внутри. Откуда столько нервозности?       Чим резко останавливается и картинно закатывает глаза.       — Чувства, Гуки, ЧУВСТВА, — чуть ли не по слогам произнёс он. — Ты же любишь ТэТэ! Хотя бы себе признайся.       — Люблю? — я люблю Тэхёна?       — Ну как ребёнок, честное слово, — бубнит и идёт в сторону подъезда, а я остаюсь на месте и чувствую себя идиотом. Я что, правда люблю Тэхёна?       — Чимин, подожди, я... — иду следом, но ударяюсь носом о его затылок, на что он даже не отреагировал — встал как вкопанный. Обхожу и машу ладонью у лица. — Чимин?       — Так значит, ты влюбился в моего брата?       — Юнги.. — прошептал Чим.       Я замер. Брата, значит? Нет, всё и так было понятно, но вот сейчас, когда эту фразу тебе кидают прямо в лицо… фу-фу-фу! Гораздо хуже, чем я себе представлял!       — Нам надо поговорить.       — Я не хочу.       — Чимин, высл...       — Уходи!       На Чимине не было лица. Я стоял и переводил взгляд с одного на другого и ощущал, как бешенство во мне подогревается, закипает, перерастает в еле контролируемую злость. И если бы человека можно было разорвать одним лишь взглядом, то я бы уже это сделал.       — У тебя совесть есть? – всё, тормоза, дорогие мои, до свидания. — Тебе это понятие вообще знакомо?       Юнги посмотрел на меня. Впервые! И это подливает масла в огонь. Какого хрена, простите? Ладно, предыдущее «знакомство» опустим. Но он только что слышал наш разговор о Тэхёне, а почтить своим вниманием решил только сейчас? Не хочу повторяться, но… КАКОГО ХРЕНА?       — Что, прости?       — Бог простит! Хотя я сильно в этом сомневаюсь, — нет, ну не наглость, а? — Кончай притворяться! Я тебе не Чимин, которому можно лапшу на уши вешать. И спросить я с тебя хочу по полной.       — Я так не думаю, — морщится.       — Так думаю я! Потому что это я был с Тэхёном с того самого дня, когда ты выбросил его как щенка. Я слушал его рассказы о распрекрасном хёне, который настолько замечательный, что прямо слов нет! И…       — Чонгук, — Чимин одёргивает меня за запястье, и лучше бы я не поворачивался и не видел эти полные боли глаза.       — И по асфальту я тебя не размазал ещё только потому, что знаю, как Чимин тебя любит. Хотя… такая мразь, как ты, разве заслуживает этого?        — Гуки, остановись пожалуйста…       — Остановиться? Ты серьёзно? Чим, я представить боюсь, что он с тобой мог сделать, пока вы были наедине! Ты ничего мне не рассказываешь! — теперь я злился ещё и на друга. — Я его знать не знал, а он умудрялся портить мне жизнь с самого грёбанного начала!       — То есть ты не рад, что встретил Тэхёна? — по щеке Чимина скатилась слеза.       — Ну не таким же образом… Знаешь что? — обращаюсь теперь уже к Юнги. — Плевать на меня, на Чимина, но Тэхён… он уехал на реабилитацию и когда вернётся со всеми воспоминаниями… Не знаю, тебе, наверное, только молитва поможет. А ещё мне очень интересно, как ты будешь смотреть ему в глаза.       Юнги был ошарашен. Стоял, как вкопанный, и, едва дыша, смотрел то на меня, то на Чимина.       — Чего вылупился? Проваливай давай! — хватаю Чима за руку и иду к подъезду. И какого чёрта он так далеко?!       — Нет, Гуки, подожди, — он осторожно убирает мою руку, а я не понимаю просто. В смысле «нет»? Чего ждать-то?       — Мне нужно… Я с Юнги немного постою.       Эти слова врезались в меня как удар под дых, и слёзы моментально размыли всё перед глазами. Не ожидал. Что сказать? То, что должен, или то, что само рвётся наружу? Пока раздумывал, второе всё же вырвалось:       — Да пошли вы оба!       В квартире злость меня отпустила. Вместо неё осталось только горькое чувство предательства. Привет, давно не виделись! Как поживаешь? Я вот тоже хуёво. И это даже неудивительно. Выбор не в мою пользу? Ничего нового.       — И плевать!!! Я без вас всех справлюсь!!! — с тумбочки полетели какие-то вещи, затем с полок, со стола.       Тэхён точно так же меня бросит. Точно так же выберет Юнги. Потому что что? Семья… А даже если и не Юнги, то всё равно не меня.       Оседаю на пол, хватаясь за волосы. Скручивает как от ножевого аккурат между лопаток. И тут ещё с какой стороны посмотреть: не всегда нож должен быть материальным. Например, нож, не то чтобы воображаемый, скорее, ментальный, делает в тысячу раз больнее обычного.       Истерика подкатила незаметно, неожиданно. Я потерял бдительность, не выполнил данного самому себе обещания и снова поверил, подпустил слишком близко. Как там говорят? Удар в спину обычно получаешь от того, кого защищаешь грудью?       Холодный пол обжигает ладони, а внутри теплится маленькая толика надежды. Опять она... Противная, вечно обманывающая и никогда не умирающая. Хоть раз она меня привела к чему-то хорошему?