Несмотря на недопонимание

      Если честно, иногда Ямагучи ненавидит школу и свой режим сна.       Он хотел прилечь всего на пару минут. Всего лишь на пару минуточек. Он хотел полежать пару минут на мягкой и удобной кровати Тсукишимы и дать отдых ноющим от долгой тренировки мышцам. Но он не учел, что его кровать слишком мягкая и слишком удобная. А еще он внезапно осознал, что это кровать Тсукишимы, и подвис из-за этой мысли.       И заснул.       А Тсукишима не разбудил его.       Им надо серьезно поговорить о том, чего не должен делать хороший бойфренд.       Так вот, Тсукишима не разбудил его.       — Я думал, что ты не хотел бы, чтобы тебя разбудили, — из-за этой фразы Ямагучи был чертовски раздражен, и тон, с которым Тсукишима это сказал, вовсе не помог ему успокоиться.       — Я не хотел будить тебя, — после этой фразы раздражение Ямагучи чуть уменьшилось. Как и притворная забота в голосе Тсукишимы.       — Ты выглядел слишком мило, — после этого его раздражение совсем испарилось, а в голос Тсукишимы добавилась мягкость и очень странная нотка. Нотка, очень похожая на смущение.       Дожили.       Он заставляет Тсукишиму смущаться.       Хотя он сам недалеко от него ушел.       В чем причина его раздражения? В том, что на завтрашний день им задали уйму, невероятное количество домашней работы, а Ямагучи сделал только половину. Ведь он — простой школьник с ежедневными тренировками, и ему нужно хоть иногда отдыхать. А еще он думал, что сможет все доделать сегодняшним вечером.       Доделал.       Только не вечером, а ночью.       В оправдание Тсукишимы можно сказать, что он знает о благоразумности Ямагучи и его привычке делать всю домашнюю работу на выходных, но на этих самых выходных Ямагучи был слишком занят своим счастьем и привыканию к своему новому статусу «парень Тсукишимы», чтобы думать еще и об уроках. И он немного оскорблен тем, что Тсукишима — нет.       Его парень слишком рационален.       Черт. Его парень.       Да никаких выходных, никакой недели, никакой вечности не хватит, чтобы Ямагучи привык к этой мысли. Слишком невероятно и нереалистично, чтобы быть правдой. Слишком… идеально. Ямагучи не мог поверить до самого конца, что Тсукишима действительно его любит, и всю ночь провел за телефоном, раз за разом перечитывая его вечерние сообщения и просто боясь засыпать. Потому что он бы не выдержал, если бы это оказалось просто сном.       Не оказалось.       Он проснулся, и сообщения никуда не делись. Он встретил Тсукишиму, а тот улыбнулся ему. Он пришел в школу, и они постоянно находились рядом друг с другом.       День за днем.       Целую неделю.       До этого самого дня.       — «Я не хочу нагружать вас, поэтому задам совсем немного», сказала она, задавая нам на дом пятнадцать задач, — Ямагучи бормочет себе под нос, решая очередную задачу, но по смешку понимает, что его прекрасно услышали. В ответ на это он, не глядя, кидает в сторону, где предположительно должен сидеть Тсукишима, ластик, и наклоняет голову, когда он прилетает обратно.       — Ты вообще помолчи, мистер я-делаю-всю-алгебру-за-десять-минут-и-при-этом-слушаю-музыку-которая-мне-совсем-не-мешает.       — Не слишком ли длинное звание?       — Под стать твоему росту.       — Ямагучи. Ты не умеешь оскорблять.       В ответ на это Ямагучи снова кидает ластик и ухмыляется, когда тот попадает Тсукишиме в лоб.       Тсукишима, абсолютно никак не меняясь в лице, оборачивается обратно к монитору, а Ямагучи уныло переворачивает страницу тетради.       Мама, конечно же, разрешила ему остаться у Тсукишимы на ночь. Она все еще не видела его в лицо, но улыбка Ямагучи от рассказов о нем убедила ее, что Тсукишима — хороший человек и замечательный друг.       Ямагучи не уверен, как отреагировала бы его мать, узнав, чем на самом деле вызвана эта улыбка, и ему очень не хочется задумываться об этом.       Он не хочет омрачать счастье плохими мыслями. Может, это немного трусливо, но Ямагучи просто надеется, что все будет хорошо, и это самое «хорошо» сложится само собой. Хотя бы в этот раз.       — Нет. Нет, мы не будем идти под вышку на второй минуте с половиной хп.       Ямагучи мученически стонет и прикладывается головой к небольшому столику, за которым и делает уроки.       — Не могу поверить, что вы играете в доту.       — Если бы ты не уснул, мог бы играть сейчас с нами.       — Не могу понять, что меня возмущает больше — сама фраза или предположение, что я играю в доту.       — О, заткнись, ты играешь в симс.       — У меня есть семья с нами, — Тсукишима ничего не отвечает, и Ямагучи продолжает: — Мы женаты три недели и однажды поцеловались в гробнице.       Тсукишима поворачивается всего на мгновение, чтобы взглянуть на него со странным выражением лица, и Ямагучи машет ему ладонью.       — И собачка. У нас есть милая шиба, которая любит играть с мячиком. Ты работаешь певцом, а я поваром, и у нас где-то 30 тысяч симмолеонов. Я каждый день готовлю нам завтрак, а по вечерам мы вместе пьем вино. А еще у тебя кризис среднего возраста и ты мечтаешь покрасить волосы в розовый.       — Один вопрос. Почему певец?       — Мне показалось это забавным.       Ямагучи дописывает очередную задачу и вздыхает. И почему виртуальная жизнь намного лучше реальной? Хотя…       Никакая виртуальная, идеальная, потрясающая жизнь не сможет заменить ему Тсукишиму. Язвительного, холодного, но такого любимого Тсукишиму. Который не может выжить без сладкого и дня. Который раздражается каждый раз, когда его причисляют к гриффиндорцам. Который пишет ему в два часа ночи всякую биологическую чушь.       Который смотрит на него с невыносимой нежностью, когда думает, что его никто не видит.       Да какая виртуальная жизнь сравнится с этим?       Пусть даже в реальной есть ужасно скучная математика.       — Тсукки. Тсукки. Тсукки. Тсукки. Тсукки. Тсу…       Тсукишима снова поворачивается к нему, и Ямагучи осекается от его взгляда. А потом улыбается ему, надеясь, что это сработает.       — Тсукки, дай списать алгебру.       Тсукишима отворачивается так же быстро, как и поворачивался, и Ямагучи даже немного обижается.       — Пожалуйста? Ну Тсукки…       — Нет, со мной это не сработает.       — Ты уверен?       Тсукишима так и не поворачивается, потеряв возможность оценить умоляющий взгляд Ямагучи. И тогда он прибегает к крайним мерам.       — Тсукки, дай списать! — он подставляет ладони ко рту и кричит, и не может сдержать смешок, когда Тсукишима вздрагивает.       — Зачем ты оре…       Он не договаривает и резко скидывает с себя наушники, и Ямагучи даже с такого расстояния может слышать крики Сарет. Правда, слов он не разбирает, но это неважно. Тсукишима снова надевает наушники, слушает несколько секунд и вздыхает. А потом говорит:       — Он тебе не сын.       И мгновенно об этом жалеет.       — Блять, зачем ты свапнула меня в толпу противников?! — Тсукишима стучит по клавиатуре буквально несколько секунд. А потом откидывается на спинку стула и снимает наушники.       Они молчат. Тсукишима не смотрит на него, и Ямагучи рад, потому что он совсем не может скрыть свою ухмылку.       — Так… Пока у тебя есть свободная минута, может, достанешь свою тетрадь?       Тсукишима молча смотрит ему в лицо несколько секунд, а потом тянется к своему рюкзаку.       — Я тебя ненавижу.       — Неа, ты меня любишь.       — Да, — Тсукишима протягивает ему тетрадь и отвечает с неожиданно теплым выражением лица. И Ямагучи ничего не может поделать со своим румянцем, потому что он совсем не ожидал серьезного ответа.       Это слишком для него.       Он ведь все еще не привык, что они встречаются.       И вряд ли когда-нибудь привыкнет.       Из наушников доносятся крики Сарет, и Тсукишима уходит к компьютеру. А Ямагучи еще несколько мгновений сидит в небольшом дурмане, прежде чем открывает чужую тетрадь.