***
— Кто так паркуется? Ты, пока будешь выходить из своей машины, заденешь дверью другую. Давай, выезжай отсюда и паркуйся заново, — горячий Эрик Харрис, да? Нет! Деспотичный гад! — Ты издеваешься надо мной? Всё тебе не так — музыка у меня не такая, все радиостанции тупые потому что «ничем не отличаются от тупого ящика», то окно нужно закрыть — тебе ж дует, в машине и так прохладно, а нет, нужно открыть окно, тебе же нужен ветерок. Ветерок тебе нужен! Мозг тебе нужен, парень! Мозг! Ты не видишь, что ли, что ближайшая машина через два ряда стоит? Посмотри! Вон она! И вон через ряд от неё ещё одна! Ты достать меня решил? — я прям ощущаю, как мой глаз начинает дёргаться — Нет, только немного вывести из себя. Ты, кстати, такая милая когда злишься, — мало того, что его тон максимально спокойный, так он ещё и улыбается самой добродушной улыбкой из всех ему доступных. — Ты невыносим! — Я знаю, — он, конечно, гад, но эта улыбка…***
— Чтооо? Галлон молока $3.84? Я же покупал его позавчера, он же стоил $2.70, что за хрень? — дааа, не было бы так смешно, если бы не было так грустно, за недоумеванием Эрика можно наблюдать вечно, — ты видела? Хлеб $2.50? Что за нахрен, он же стоил 86 центов, что за? — завестись с полуоборота для него это вообще на раз, хорошо хоть в магазине фактически нет людей, хотя с другой стороны они пропускают такооое представление, — $2.96 за дюжину яиц? Они что, из золота сделаны? Они же стоили фактически доллар! Я был в этом магазине позавчера! Куда ты меня привела?! Ну кто же знал, что за 20 лет цены изменятся настолько, что смогут впечатлить стойкого и непреклонного Эрика Харриса аж до глубины души. — Мне кажется тебе стоит говорить тише, — мне буквально приходится переходить на шёпот и подъехать к нему с тележкой поближе, — ты немного забываешь обстоятельства в которых ты сейчас находишься, прекрати вопить на весь отдел, истеричка — Ты ответишь ещё мне за то, что так меня называешь, — а вот его шёпот дружелюбным казаться и приблизительно не хотел, — давай сюда тележку, я повезу, — оо, узнаю этот командный голос, кто-то вернулся в своё прежнее ворчливое состояние***
— С вас $206.96, — более стойкого кассира я ещё не видела — продолжать улыбаться и настолько абстрагироваться от взгляда этого недовольного ворчуна, который вдобавок ещё и комментирует каждое её действие. Это он всегда такой или его сейчас что-то укусило? — Скооолько? Вы вообще в курсе, что повышать цены за один день это ненормально? — неугомонный, пока я ввожу пароль от карточки на терминале, он предпочитает высказываться кассиру, которая, как бы вообще никакого отношения к ценам и их изменению не имеет. Хорошо, что кассир предпочла дружелюбно посмотреть на меня, пока я ей всяческими мимическими действиями и лёгким мотанием головы намекнула, что не стоит на него реагировать совсем. Ну или она увидела, что мне крайне неловко за неприличное поведение моего напарника по шоппингу, который, кстати, зачем-то полез в карман за… кошельком? Зачем ему кошелёк? И стоп, он у него есть? Вещи из его времени? Интересно — Возьмите чек, пожалуйста, спасибо за покупку, хорошего дня, — я не перестаю удивляться насколько же приветливый кассир нам попалась, была бы другая, спокойно мы бы точно отсюда не ушли — началась бы словесная перепалка — Спасибо, до свидания, — улыбаясь, забирая чек и мысленно благодаря судьбу за то, что мы были единственными покупателями на кассе, я тележкой наталкиваюсь на недовольное, даже слегка, совсем немного, удивлённое лицо с неподвижным телом — А рассчитываться ты не собираешься? — блин, сейчас всё выдаст, ну что за человек — Пока ты даже не пытался выключить режим «истеричка», я уже всё сделала. Карточкой. Я рассчиталась карточкой. Безналичный расчёт. Нанотехнологии, ох уж этот 2018, что не день, то сюрпризы и новые приспособления для жизни, — вот нет, чтоб подождать, когда кассир уйдёт, ведь она вроде как закрывает кассу и собирается ретироваться, и потом уже закатывать сцену, правда ещё интересно зачем ему это — То есть ты рассчиталась сама? — ой только не этот взгляд, по нему видно уже, что он злой, но пытается это подавить — Ну… да — И как это называется? Не знаю кто как на такое реагирует, но у меня ступор. А как это называется? Рассчитаться на кассе за совершённую покупку? Заплатить за выбранные товары? Что за глупые вопросы вообще? — …Не знаю? — Неподобство. Вообще-то я должен был заплатить. Что? Мне не послышалось? Мы переглянулись с кассиром, которая явно была готова уходить, но решила задержаться, но в отличии от неё мне улыбаться не особо хотелось — Ты продолжаешь издеваться надо мной? Сначала я выслушивала все твои недовольства моим вождением всю дорогу, потом я видите ли паркуюсь не так, хожу медленно, не умею справляться с «жалкой тележкой», неправильно упаковываю вещи, теперь какие придирки ты придумал? — Ты называешь придирками нормальные вещи, которые были продуманы обществом много столетий назад. Почему всё такое убогое? — С тобой вообще всё в порядке? — и я снова наталкиваюсь на него тележкой, — иди, чего ты стоишь? — Как движется к земле морской прибой, Так и ряды бессчетные минут, Сменяя предыдущие собой, Поочередно к вечности бегут. — ах вот какую он игру затеял, ну-ну. Младенчества новорожденный серп Стремится к зрелости, и наконец. Кривых затмений испытав ущерб, Сдает в борьбе свой золотой венец. Резец годов у жизни на челе За полосой проводит полосу. Все лучшее, что дышит на земле Ложится под разящую косу. Но время не сметёт моей строки — Где ты пребудешь смерти вопреки. А что ты на меня так смотришь, ты думал, что ты один Шекспира можешь свободно цитировать? — его удивление как-то слишком быстро сменилось на ухмылочку, — иди уже — Давай мне, тележку повезу я, — тон его голоса действительно стал как-то добрее — Вы очень хорошая пара — на услышанную со спины реплику я не могла не обернуться и не прочувствовать шок, который стал проникать буквально во все участки моего мозга. Но ведь это же не правда! Вот почему она так улыбалась, блин, она подумала, что мы пара. Но увидела я уже удаляющуюся вдаль всё ту же кассиршу — Подождите, он мне не… мы не, — ну да, словно меня кто-то слышал, но повернувшись назад я наткнулась на это нахальное выражение лица, которое выражает что-то типа «ну-ну», характерно подпирая голову рукой, что не может не злить — Что ты на меня уставился? Тебя ничего не смущает? — ещё чуть-чуть и я точно взорвусь — Ты так на это реагируешь словно я похитил что-то ценное, что принадлежит тебе, — от этого взгляда не возможно непроизвольно нервно не сглотнуть, сразу складывается такое впечатление, словно тебя не просто оценивают, а производят полную оценку твоего тела, — и, если ты забыла, ты мне ещё должна ответить за свои обзывательства, — и он притягивает меня к себе за талию! Что за наглость! — Эй, отпусти, ты что творишь, что ты себе позволяешь, — его руку убрать не так уж и просто, он слишком сильный и чересчур крепко вцепился, вот же гад! — Тссс, успокойся, ты ведь можешь привлечь внимание, а привлекать лишнее внимание к себе нам сейчас нельзя, не так ли? — вот ведь… это же насколько расчётливым нужно быть, — кажется я тебя сразил твоим же оружием, да? Ну, не расстраивайся, сейчас доедем до выхода, сложим продукты в машину и пойдём куда ты захочешь, — он типа теперь почувствовал себя главным? Что он позволяет себе вообще? — Я ведь теперь рядом, — он хоть и держит эту улыбку на лице, но как-то слишком резко перешёл на шёпот, от которого напряжение распространяется по всему телу, — ты ведь теперь в моих руках.