kitchen herbs

И, когда молодого княжича вели к гадалке, он лицом походил на вереск, моря и вечность. Люди расступались перед ним почтительно, со страхом взирая на закованную в металл стражу, но все равно не могли оторвать взглядов от царственного юноши: белых холеных рук, пронзительных глаз, волос, черными волнами спадающих на плечи... Но, когда молодец вошел в шатер, старая Соль на него даже не взглянула. За княжичем сомкнулись тяжелые занавеси, и он остановился на пороге в нерешительности. Старуха, сморщенная, как чернослив, стояла к нему спиной. - А ты не боишься, что я тебя убью? - Холодно осведомился княжич. Гадалка не повернула головы, но юноша буквально почувствовал ее улыбку. - Нет, мой князь, - насмешливо откликнулась старуха, - Айтварас. За ее плечом колыхались шальные тени, глядя на гостя всецветными глазами. Айтварас нахмурился, у его губ образовалась резкая складка: - Ты с Востока? - Да. Соль спокойно обернулась, держа в ладонях благовонную мирру, и сказала: - Садись, князь. В ногах правды нет. И Айтварас сел перед ней на узорчатые подушки, не опустив гордой головы. С того времени, как Соль пришла в город, прошел месяц, а она уже успела заявить о себе как о великой прорицательнице. Люди дивились ее точным и верным словам. Светлейшая княгиня-мать (да будет ее лик прекраснее, чем почва благодатная!) посчитала, что и ее сыновьям необходимо посетить кудесницу. - Ты знала, что я приду. - Задумчиво обронил юноша. - Да. - Вновь односложно ответила старуха. - Откуда? - Спросил юноша. - Духи? - Люди. Но ты пришел сюда не о моей судьбе слушать, а о своей узнать, так? Далеко-далеко, словно не в этой жизни, раздался первый раскат грома. Начиналась гроза. Старая Соль тяжело опустилась на ковер перед Айтварасом, неуклюже задев стоящие на низком резном столике ароматические палочки. - Слушай внимательно, княже, - сказала гадалка, - Слушай, что я скажу тебе. Ты и ликом, и сердцем светел. Станешь прекрасным и мудрым правителем, каких еще свет не видывал, будет вперед тебя молва нестись как о чуде чудном да диве дивном. Но Смерть тебя все равно отыщет. Перед Смертью все равны: князья, эмиры, султаны делят землю с крестьянами и рабами. Слушаешь, князь? Слушай старую Соль! Так я скажу тебе: Смерти вовек не бойся. Просто живи. Для тех, кому ты нужен. И тогда к тебе Смерть придет не хозяйкой, а добрым гостем. Старуха замолчала. Айтварас тоже не торопился говорить. В темноте шатра впору было поверить во что угодно. Князь глядел во всецветные, как у ее теней, глаза старой Соль и с трудом понимал, что разочарован. Он ожидал великих пророчеств о жизни, а услышал лишь пространные рассуждения о смерти!.. - Ладно. - Резко сказал юноша, вставая. - Ладно. Учту. Гадалка выжидательно глядела на него снизу вверх и легко, ясно улыбалась, спокойная, как покойница. Княжич отогнул одну из занавесей. На улице хлестал отвесный дождь, и было непонятно, почему, в таком случае, шатер все еще не вымок до последней шелковой нитки. Старуха все так же сидела на ковре, пока в тяжелом воздухе разливались благовония и озон. - Прощай, - неожиданно мягко сказал Айтварас, - Елизавета. И вышел в непогоду. *** В летописях позже писали так: "...А потом пришла война, неожиданная, как любовь или равнодушие. Люди бежали в ужасе из пограничных зон, сдавали города, ибо страшна была мощь неприятеля, не знавшего милосердия. От кого же спасались люди? Кому отдавали свою родную землю? Никто и не знал. Говорили, что у воинов вражьих нет лица. Говорили, что воеводами у них - звери дикие. Говорили, что во главе армии сам бог стоит. Говорили, говорили, говорили. Светлейшая княгиня-мать (да будут ее слова красивее узорчатых змеиных хвостов и подушек в шатре Соль!), впрочем, ни одному слову не верила. Достала карту государства да за своими сыновьями послала. И рекла им так: - Я много сделала для государства, правила мудро и справедливо, вас растила. Пришла пора и вам постоять за свою землю. Уничтожьте неприятеля. Переглянулись сыновья и клятвенно пообещали вытравить заразу с родной земли. Было сыновей четверо, и порешили они взять каждый по роте и отправиться воевать в четыре стороны...". И так княжич Айтварас отказался в Городе-на-границе. *** Шен стоял перед ним, спокойный и безучастный внешне, но Айтварас знал его слишком хорошо: в глазах дружинника полыхало беспокойство. Княжич, поймав взгляд мужчины, встал с нар, на которых спал. В окна избы лупоглазо глядела луна. - Враги в городе. - Сказал Шен с тоской, и княжич изменился в лице. Он мгновенно схватился за меч, накинул на себя рубаху. - Уходим. - Шен порывисто открыл дверь в подпол и, предусмотрительно осветив углы хода факелом, спрыгнул туда первым. Крики людей внезапно раздались так близко, будто обезумевшая толпа находилась с ними в одной комнате. Княжич схватил шкатулку с письмами матери и братьев из тайника и передал ее дружиннику. Комната окрасилась в оранжевые тона из-за начинающегося пожара. От двери пополз едкий черный дым. Айтварас замер. Ноздри его раздувались от ярости. - Княжич... - Вновь позвал Шен. - Кто? - Перебил его юноша. - Кто открыл им ворота? Воин поглядел на него сумрачно и будто нехотя ответил: - Татзльвум. *** Все смешалось в ту ночь. Он навсегда запомнит белое лицо Шена, перечеркнутое алой полосой, и сорвавшееся с его губ тихое хриплое "О!", после которого чужой клинок вышел у него из груди. Засада. Их ждали. Враги, не смея вступать в открытый бой, решили просто сжечь город вместе с воинами. И Татзльвум открыл им ворота. Шен... Они ведь знали откуда-то, где кончается тайный ход. Айтварасу и Шену пришлось схватиться с ними, но врагов было намного больше, они навалились скопом, и Шен... Шен... Княжич устало приложил руку ко лбу. Воспоминания рывком выплывали из его памяти, вставали перед глазами: он заметил брешь в построении врага, в отчаянии рванулся туда, бежал, бежал... Он бежал. Узкая холодная ладонь легла поверх его руки. - Вот же неугомонный. - Заворчали сверху. Юноша с трудом разлепил веки. Очертания предметов плыли в теплом свете, а над ним склонился какой-то человек. Нос забил запах пряностей. Княжич чихнул и тут же судорожно закашлялся. - На вот. - Узкая ладонь сунула ему под нос блюдце с какой-то пахучей жидкостью и, ловко зажав ему нос, заставила выпить. - Фу, какая дрянь! - Скривился Айтварас. Человек хмыкнул: - Значит, вот каково княжеское спасибо! Голос был молодой и звонкий. Юноша тряхнул головой, возвращая зрение, и внимательно посмотрел на собеседника. Это оказалась девушка, тоненькая, смуглая, черноволосая. Вопрос сорвался с губ сам по себе: - Ты с Востока? Незнакомка воззрилась на него сперва удивленно, потом скептически и в итоге - снисходительно: - Да. Дежавю. Княжич внезапно почувствовал себя очень-очень маленьким и глупым, словно он вновь сидел перед старой Соль в темном шатре, пахнущем миррой. В этой же хате было светло: солнце бросало закатные отсветы в добротные окна и лучины ярко горели. - Говорят, у вас там люди со звериными головами живут. - Пошутил Айтварас. - Ага, и зайцы в кокошниках пляшут. - Иронично выгнула брови девушка, и княжич, забывшись, прыснул в кулак. Но улыбка юноши увяла, едва он вновь вспомнил вчерашние события. Вчерашние? - Ты проспал сутки. - Поймала спасительница посуровевший взгляд Айтвараса. Солнце, видимо, село за горизонт, и в комнате стало темнее. Княжич со вздохом откинулся на подушки. - Ты спасла меня... Как тебя зовут? Девушка отвернулась от него. Раздалось шуршание, как если бы в блюдце наливалась какая-то жидкость. - Иркой зови. А ты у нас, значит, Айт. Княжич опешил. Ирка подала ему чашку с теплым молоком. - Айт? Серьезно? - О! - Закатила глаза девушка. - Вот гордец! Не думаешь же ты, что я стану запоминать твое имя? Ее слова прозвучали жутко. Ирка произнесла это так свободно, естественно и равнодушно, что любого труса взяла бы дрожь. Айтварас трусом не был. Он улыбнулся через силу: - Эге! Да ты, видимо, гадалка? Или даже ведьма? Восточная ведьма! - Считай так, - просто ответила девушка, - если угодно. - Разве не знаешь ты, что ведьм на костре сжигают? Ирка не ответила. Она задумчивым, оценивающим взглядом окинула фигуру княжича, и тот осознал, что лежит под одеялом, только когда у него появилось инстинктивное желание натянуть его повыше. - Рано тебе умирать, - неожиданно сказала ведьма, встав со стула у кровати и потихоньку гася свет. - шестнадцать не тот возраст. Тебе столько еще предстоит сделать... - А кому не рано? - спросил юноша. Пред глазами вновь встало смертельно бледное лицо Шена, рухнувшего на колени с клинком в груди. Ирка покачала головой, протянула руку к последней зажженной лучине и потушила огонек двумя пальцами. - Спи. В наступившей темноте запах пряностей стал сильнее. Когда Айтварас открыл глаза утром, в избе уже не было ни души. *** Город, ставший резиденций одного из старших братьев, встретил юношу гробовой тишиной: ворота распахнулись без единого скрежета, стража не задала ни одного вопроса. Айтварас, весь в лохмотьях, решил первым делом наведаться к лекарю. Благодаря Ирке голова была ясной, но серьезная рана на плече, впрочем, уже выглядящая, будто ей месяц, вкупе с мелкими неприятными ссадинами и синяками погнали его к врачу. Переход через лес был тяжелым, а юноше хотелось предстать перед братом здоровым. В лазарете было пустынно, потому что брат еще не дал ни одного боя, в отличие от Айтвараса, безжалостно теснившего неприятеля севернее. И проигравшего, доверившись. - Княже... - Раздался тихий голос откуда-то из угла. Юноша чуть повернул голову и, неожиданно признав в раненом Шена, с радостным криком бросился к нему. - Тише, тише... - В голосе невозмутимого воина послышалась улыбка. Шен был плох, весь в припарках и травах, но жив! Жив! - Шен! - Айтварас в порыве схватил его за руки. - Я так рад!.. - Успокойтесь, Айтварас. - Шен почти ласково улыбнулся одними глазами. - Айт. - От вас пряностями пахнет... Позади послышались громкие шаги, и Айтварас отпустил руки Шена, за которые он все еще неосознанно цеплялся. Вошел один из дружинников старшего княжича - огромный детина со смурным взглядом. Он разлепил похожие на вареники губы и отрапортовал: - Светлейший княжич! Вас изволит видеть ваш светлейший брат! Э-э-э, то есть, светлейший... светлейший... И дружинник надолго умолк, запутавшись в трех словах. Айтварас, точнее, теперь уже просто Айт позволил себе улыбку: - Отведи меня к Роригу.