Дазай
Placebo ─ Meds
─ Стебли цветов всегда источают сок, когда их срезают, ─ голосом прокуренным, тронутым возрастом и низким от рождения произнес Одасаку, ─ это слезы, ─ мужчина расстегнул первую пуговицу светлого плаща, ─ но разве не безумство ли романтизировать смерть? ─ Из под рукава черного пиджака Осаму не ускользнуло от слегка прищуренных глаз молодого человека забинтованное запястье. ─ Смотря чью. ─ Цветов. ─ Сейчас ты вовсе не о них. ─ Да. Юноша не представился в ответ ─ его имя прочел Сакуноске на бейдже, прикрепленном к воротнику верхней одежды. Разговор не особо вязался. Дазай, делая вид, что он увлеченно следит глазами за семенящим перед скелетом диплодока экскурсоводом, не обращал внимание на некоторые вопросы его случайного собеседника. Кареглазый мафиози молчал в надежде на то, что безразличность с его стороны в общении вскоре должна непременно оттолкнуть от него даже такого решительно настроенного на знакомство человека, как Ода. Концы буро-карминовых волос мужчина небрежно заправил за уши, проведя ладонью левой руки по небритой щеке. Заношенный плащ и летние туфли с лопнувшей кожей на носках выдавали бедность японца. Его руки выглядели грубыми, мозолистыми, а ногти неровными, со скоплениями темных сгустков крови на некоторых пластинах, предположительно из-за производственных травм. Скорее всего, этот простой, ничем неприметный мужчина приехал в Англию на заработки, вроде выполнения какой-либо сезонной и непродолжительной работы. Но только люди из рабочих мало привлекали Дазая, он вырвал страницу со своим рисунком диплодока в твердом намерении ее смять. ─ Эй, вы, кажется, обещались отвести меня в энтомологический отдел, ─ выдавленные из себя Осаму слова слились с разговорами туристов, оставшись так и не услышанными экскурсоводом. ─ Он на втором этаже, ─ непринужденно ответил вместо историка поднявшийся со скамьи Одасаку, ─ третий поворот налево, ─ мужчина разгладил складки на зеленой ткани брюк, а после зачем-то поднял брошенный Дазаем на пол комок бумаги, осторожно развернул и обратно вложил мальчишке в ладонь, ─ не считая биостанции и оксфордской библиотеки, этот отдел музея естествознания ─ лучшее, что есть в Британии, ─ неожиданно для Оды темноволосый собеседник отдернул свою руку, тем самым дав соплеменнику понять, что друзьями они точно не смогут стать ни сейчас, ни когда-либо еще. ─ Разве ты интересуешься насекомыми? ─ перед тем, как раствориться в толпе идущих к лестнице посетителей, через плечо задал последний вопросе мужчине молодой мафиози. ─ Они ─ вся моя жизнь. За время недолгого разговора обоих туристов закат наконец-то перестал цепляться за стекла панорамных окон в жалкой попытке остановить накрывающую собой небо сумеречную тьму. На улицах Лондона начали зажигаться первые вечерние фонари. Гонимые Осаму мысли о начальнике вновь возвращались к нему. Так или иначе, но Огай являлся частью его самого, поэтому все попытки бегства от этого человека казались бессмысленными. Вовсе не тюрьма и не брызнувшие вместе с кровью на пол мозги Ринтаро после ввинченной ему в голову пули останавливали кареглазого исполнителя от необдуманных попыток убийства своего насильника, а лишь непоколебимая уверенность юноши в том, что даже со смертью наставника его сердце неизменно останется все в той же золе. Он помнил, как некоторые исполнители из «Черных ящериц» прежде чем убить жену предавшего их информатора пустили ее по кругу, жестко цепляя за волосы, насилуя и делая надрезы ножом ради забавы в области груди и гениталий. Их чудовищный поступок противоречил правилам мафии, особенно в отношении к слабому полу. Хироцу пришел в ярость, узнав о подобных действиях своих подчиненных, когда Осаму лишь тихо выдохнул после услышанного, понимая, что ему просто плевать. Сам бы кареглазый юноша никогда не стал истязать женщину, но почему-то этот случай не вызвал у него эмоций. А вот безмолвно тогда открывший рот от шокировавшей его информации Накахара ударил кулаком по столу, стянув со своей головы шляпу, кою он привык носить с деловым костюмом для образа. Признаться, с самого детства Дазаю были чужды слова ласки, если сравнивать его с Чуей, в меру лелеемым Озаки Коей сироткой. Так почему же тогда его, выросшего в страхе, зверстве и побоях мальчишки должна заботить чья-то жизнь, если он даже не сумел познать цену собственной? Дазай чувствовал себя каким-то мертворожденным существом, для которого добро и зло не составляли разницу. «Жить ─ значит сеять семя греха» ─ эту фразу можно было часто услышать от кареглазого мафиози, явно забывшего о том, что семена бывают разного сорта и зачастую проросший результат в виде сорняка или, наоборот, цветка зависит от качества ухода за ним самого посевщика. Пройдя несколько рядов с чучелами животных, он завернул в достаточно большой и весь обставленный подсвеченными постаментами с засушенными и наколотыми на булавки насекомыми под их стеклами зал. Сердце молодого мафиози, должно быть, пропустило удар от вида такого огромного количества стеллажей со всевозможными жуками, бабочками и прочими беспозвоночными членистоногими животными. Энтомологическая коллекция лондонского музея естественной истории впечатляла настолько сильно, что требовалось некоторое время на то, чтобы просто отдышаться от этого нахлынувшего в одночасье чувства восхищения своеобразной красотой природных созданий. Они все были разными, но по-своему притягательными для опытного глаза биолога. То, что одним людям казалось омерзительным и даже в какой-то степени пугающим, у других вызывало волнительный трепет в груди. Прозрачные, переливающиеся на свету крылья стрекозы, тонкие волоски на брюшке шмеля, красно-черное, юркое тельце цикада с кофейными полосами ─ все эти мелочи так завораживали Дазая. Он внимательно всматривался чуть ли не в каждую трещинку на панцирях насекомых, не решаясь запечатлеть особо понравившиеся ему виды на камеру мобильного телефона, чтобы не испортить момент. ─ Excuse me, mister, but the museum will closes in fifteen minutes. You should gradually go down to the exit. ─ Вскоре вежливо окликнул молодого мафиози стоящий в дверях комнаты смотритель. ─ Yep, ─ не оборачиваясь, бросил в ответ Осаму. Он прочел сообщения от секретаря начальника о дожидающейся его на автостоянке машине. Огай собирался прижать его к ногтю своим наблюдением. «Вы так предсказуемы, Мори-доно». Кареглазый юноша пообещал себе, что он еще обязательно несколько раз посетит этот отдел музея естествознания прежде чем уедет в Мертонский колледж до следующего лета. Зимние каникулы молодой мафиози думал провести в университете или же на крайний случай съездить в какой-нибудь небольшой, расположенный в графстве Оксфордшир городок. Дазай не был католиком, и грядущее в этом году Рождество должно было стать первым в его жизни. Снова кашель. Снова это слезотечение и легкое жжение в носу от лондонского смога, воздуха пропитанного гарью большого города, в котором юноша постепенно начинал задыхаться. То ли от пелены дыма, то ли от самого себя. Где-то вдалеке он заметил знакомый силуэт худенькой фигуры экскурсовода своей туристической группы. Мужчина вместе с остальными японцами выбирал более удачный ракурс для памятной фотографии об этом дне. Видимо, они все до одного хотели увести с собой на родину целый багаж воспоминаний. Но какими же эти улыбающиеся люди казались нелепыми, простодушными и откровенно глупыми Осаму. Молодой мафиози сморщился, а после отвернулся, тем самым невольно встретившись глазами все с тем же случайным знакомым Одасаку. Сакуноске в нескольких шагах от него пытался открыть зубами пачку сигарет. ─ Преследовать меня собрался? ─ непонимающе изогнул бровь Дазай, параллельно скрестив руки на своей груди. ─ Всего лишь жду Анго, ─ буроволосому мужчине довольно-таки быстро удалось снять защитную пленку с упаковки, ─ он на машине сегодня, отвезти в центр обещал. ─ С чего бы это? ─ Мы друзья. Осаму всегда удивляло то, с какой легкостью люди могли подпустить к себе настолько близко другого человека, чтобы смочь назвать его своим другом, частично или же полностью доверившись ему. Молодой мафиози не верил в дружбу, в его понимании она являлась чем-то эфемерным, отжившим свое, не представляющим никакой ценности явлением для современного общества. Он терпеть не мог привязанность. Юноша и так себя чувствовал пойманной канарейкой в клетке Огая, что изо дня в день должна была чирикать ему новую мелодию, цепляясь лапками вовсе не за жердь, а за ребро ножа. Плюс ко всему, «дружить» с кем-то из исполнителей мафии было элементарно опасно, ведь все эти бродячие псы могли в любой момент предать, загрызть своего же собрата. Да, среди одноклассников у Дазая имелись некоторые хорошие знакомые, но с ними он общался чисто по каким-нибудь мало значимым вещам, или же они просто ходили все вместе выпить, если вдруг Накахара в тот или иной вечер предпочитал своему напарнику другую компанию. Над головой мафиози послышался шелест листьев дерева. С каждым часом на улице становилось прохладнее. Лето совсем по-другому ощущалось в Англии. ─ Куда конкретно едете? ─ кареглазый турист всматривался в табачный, исходящий от некачественной сигареты Сакуноске дым, ─ скажу честно: мне не хочется тратиться на жетоны в метро, ─ Осаму только сейчас заметил, что у его собеседника, несмотря на всю чистоту светлых глаз, сам взгляд был печальным. ─ В онкологический диспансер на Сент-стрит 21, ─ после второй затяжки ответил мужчина, ─ мне нужно отвести продукты и кое-какие медикаменты, а еще купить кофе врачам и медперсоналу. ─ Правой рукой он поправил упавшие ему на лицо волосы, ─ те полмесяца, что я каждый год провожу в Лондоне, я стараюсь, как можно чаще приходить туда. ─ От рака нет лекарств. ─ Но все еще есть вера.***
За дверями больницы дышала Смерть, оставляя после своего прерывистого дыхания на стеклах следы пара. Она продевала пальцы-иглы в замочные скважины палат, проникала вовнутрь и тихой гостьей садилась на кровать. Не отбрасывала тени. Не смотрела. Не говорила. А лишь слушала тихий стук капель, стекающих по проводу инфузионной системы. Только она знала, когда наступала пора впустить по венам онко-больного кислород. Своими языками облизывали ступени лестницы диспансера ее верные слуги ─ Отчаяние и Скорбь. Пациенты сливались с выбеленными стенами коридора. Некоторые из них беспомощно сидели на диване холла, запрокинув свои головы над большим экраном телевизора. Исколотые руки, потерявшие блеск надежды глаза, хлопчатобумажная больничная одежда и разного, в зависимости от стадии заболевания цвета браслеты. Оду знали многие в больнице. С ним здоровались, заводили разговор, обнимались и просили задержаться хотя бы еще на десять минут в их отделении, ведь для кого-то ежедневный приход этого мужчины означал своеобразный свет. Между тем, японец передал купленные на свои деньги продукты в буфет, а чуть позже отнес несколько упаковок чистых шприцов и мотков стерильного бинта процедурной сестре. Осаму, подперев двумя руками подбородок, следил за его действиями с высокой стойки ресепшена. Анго же помогал Сакуноске переносить сумки из багажника автомобиля в диспансер. Не сказать, что тощий историк полностью разделял добрые порывы своего товарища, скорее всего, за ним числился какой-то долг, раз Сакагучи даже потребовал со своего «друга» денег за потраченный на дорогу от музея до лечебного учреждения, с учетом остановки в кофейне, бензин. То же самое он хотел предъявить Дазаю, но тот чуть ли не послал его, припомнив Анго так и неисполненное им обещание отвести его в энтомологический отдел. Осаму решил смолчать о своем самостоятельном, благодаря подсказкам буроволосого мужчины, походе на второй этаж лондонского музея. От таких смелых слов юноши экскурсовод тогда возмущенно покачал головой. Перед тем, как окончательно покинуть онкологический диспансер, Ода вынес с задних сидений машины несколько держателей с пластиковыми стаканами горячего кофе для остающихся на ночное дежурство врачей и медсестер. Всего медицинских сотрудников, работающих в ночь, насчитывалось семь, но он зачем-то купил девять напитков, на каждом из которых была подписана фамилия соответствующего медработника. За исключением последних двух стаканчиков, что были развернуты специально белой стороной к окружающим. И только тогда, когда мужчины все втроем вышли из здания, стало ясно, что эти два ореховых мокко предназначались изначально для Сакагучи и Дазая. ─ Очень зря, ведь любезности с моей стороны не будет, ─ рассматривая свою фамилию на предмет правильности написания ее на английском, вместо благодарности негромко проговорил молодой мафиози, ─ да и такой сладкий кофе я не люблю, ─ кареглазый японец приоткрыл крышку, а затем вылил содержимое стакана на асфальт, забрызгав коричневой жидкостью волоски склонившихся травинок. Экскурсовод же, попрощавшись со своим приятелем, сразу уехал, так как жил он в пригороде Лондона. ─ В первый день нашего знакомства Анго тоже не выпил купленный для него кофе. Он пролил его на себя, ─ собеседник грустно улыбнулся своим воспоминаниям, ─ мне в правую сторону до метро, а тебе влево, да? ─ В любую противоположную от твоего маршрута сторону, ─ кареглазый мафиози удалил уведомление об очередном пропущенном звонке секретаря начальника на экране своего мобильного телефона, ─ но сначала я зайду в магазин, иначе мой желудок скоро свернется в трубочку от голода, ─ он показательно ухватился за живот. ─ До скорого, Дазай. ─ Не думаю, что мы еще когда-нибудь пересечемся в этом городе. ─ Тогда будь готов к встрече за его пределами. ─ Например? ─ В Оксфорде. Топот уходящих шагов Одасаку перекрывали собой порывы ветра. Мужчина постепенно растворялся в темноте неосвещенной фонарями улицы. Летнего пиджака оказалось недостаточно, чтобы согреть худые плечи Дазая. Он зяб, но вовсе не по причине холодного климата чужой страны, а от какого-то внутреннего, еще полностью непонятного мальчишке одиночества, что дрожью пробегалось по его шрамированной, спрятанной за бинтами коже на спине. В обществе Чуи молодой мафиози раньше никогда еще не испытывал подобного состояния. Наоборот, его обычно раздражало бесконечное мельтешение рыжей макушки у себя перед глазами. В крошечном, словно спичечный коробок, круглосуточном магазине он отнес на кассу крабовый салат, бутылку минеральной воды, сэндвич со свининой и прозрачный контейнер, доверху наполненный жареным картофелем с грибами. Хотелось есть до темноты перед глазами. Оплатив покупки банковской картой, Осаму расположился на лавочке возле автобусной остановки. Ему было плевать, что он ел из пластиковой посуды, на улице и помогал пальцами накалывать на вилку кубики крабового мяса, пачкая при этом ладонь в майонезе. Сейчас напротив него не сидел Мори, а за спиной японца не кружили официанты. Мафиози ничем не отличался от обычных, проголодавшихся за день людей, что привыкли довольствоваться дешевой едой в моменты своих рабочих перерывов. Во время сегодняшнего приема пищи Дазаю впервые за много дней не надо было вспоминать, с какой стороны положить нож и как правильно заворачивать под воротник рубашки салфетку, а также зачем-то ополаскивать тридцать три раза руки в специально поставленном перед ним блюде с подогретой до определенной температуры водой. Все эти причуды аристократов хотя бы на один вечер, но остались в прошлом для Осаму. Сэндвич ему чем-то напомнил их быстрые перекусы с Накахарой после школы в парке. Задумавшись о Чуе, кареглазый мафиози отправил бывшему однокласснику несколько сообщений подряд. Юноша всецело наслаждался моментом этой шаткой, в какой-то степени даже иллюзорной свободы без Огая, зная, что его начальник ни за что не даст своей лучшей шавке сорваться с поводка.