Накахара
Hurts ─ Silver Lining Они не помнили, с чем именно были шприцы, но иголки без труда входили в вену. Зубами гонщики оттягивали на себя полосу сжимавшей их предплечья резинки, а после чувствовали прокол и легкое, разливаемое по руке жжение. В огромной, раскачивающейся над сценой ночного клуба клетке в ту ночь выступали волки. Сразу с седел мотоциклов на танцпол без какого-либо времени на передышку. Английскому промоутеру должен был прийтись по вкусу не только сам заезд хищников, но и их танцевальный номер, так как на церемонии открытия ежегодных мотто-соревнований в Лондоне каждая участвующая команда обязана представить своих членов с помощью визитной карточки. Шесты, музыка, микрофон и разноцветные вспышки света. Ввиду самого сильного голоса в касте Чуя солировал, параллельно с чем ему пришлось впервые в жизни использовать металлический пилон для своих движений. Покрывшуюся каплями пота шею перетягивал черный чокер с кольцом посередине, лицо скрывалось за сделанной из тонкой кожи и доходящей до уровня носа маской саба с торчащими, проколотыми острыми шипами изнутри ушами. Под кожанкой с эмблемой оскалившейся пасти волка заметно блестела фиолетовая борцовка в леопардовый раскрас. Толпы вопящих, размахивающих в воздухе цветными коктейлями зрителей походили на перетекающие друг в друга пятна, или даже мыльные пузыри. Музыка выбивала пол под ногами, свободной от длинной стойки микрофона рукой рыжеволосый юноша скользил по холодной поверхности шеста, уставшим хрипом вытягивал последние ноты, сердце колотилось в такт хлопков людей, перед синими, смазанными от потекшей подводки глазами все плыло, превращалось в одни сплошные разводы акварельных красок. Он уснул в ванной собственной квартиры с открытым краном и разливаемой по поддону душевой кабины водой. На следующий день вся одежда стала настолько влажной, что ее с легкостью можно было отжать. Например, в таз. От углубления изгиба локтя вверх поползи ветки потемневших жилок, побагровели обрывки поврежденной кожи, от малейшего нажатия проходилась по всей руке тянущая боль, словно бы осколок иголки остался внутри, хоть Чуя являлся чуть ли ни единственным «волком» в команде, кто не вкачал в свои вены стимуляторы. Звонок во входную дверь казался оглушительным, высверливающим изнутри уши сигналом, от которого приобрели еще большую болезненность движений обтянутые ажуром красных прожилок глаза с желтеющими белками, изо рта несло так, словно бы в желудке рыжеволосого юноши сгнила непереработанная рыба, залила своими тухлыми подтеками его пищевод, приблизившись мутным наплывом к гортани. Пальцы рук дрожали, слабостью подгибались ноги при ходьбе, под спиралями брусьями клетки торчащих ребер колотилось с ночи истерзанное едва ли посильной для него нагрузкой сердце. Шаги давались с трудом, белыми ладонями Накахара прижимался к обклеенной светлыми обоями стене, пока пытался дотянуться до дергающейся вверх-вниз железной ручки с рукой ощутимыми углублениями на ее поверхности. Уровень разлитой воды на полу доходил до щиколоток все еще обутых в разбухшие от влаги кроссовки ног синеглазого исполнителя. Молодой мафиози не посмотрел в глазок, а сразу же, сквозь толщину железной поверхности прохрипел осипшим, явно сорвавшимся от непривычки тянуть высокие ноты голосом что-то вроде «отъебись», глухо ударил чуть ниже уровня все еще продолжающей быстро опускаться и подниматься ручки, медленно оседая на кажущиеся размытыми под натекшей водой коричневые полосы линолеума и протяжно поскрябывая угрызенными ногтями по обшитому деревянными пластинами косяку двери. Его джинсы вновь мокли, грязными пятнами темнели разводы на бедрах, исцарапанными ладонями юноша упирался в пол, как кошка прогибаясь в спине, пока с по бумажному сухих губ сочилась кислая слюна. Пятерней правой руки он отрывисто прощупывал свой урчащий живот, пальцами поднимался к крыльями выпирающих ребер, сжимал края спиралей, оттягивал на себя по мере возможности, словно бы хотел вместе с костями вырвать из своего тела всю мерзость, вытянуть трахаюших его внутренности дьяволов за хвост, прекратить невыносимые прокусывания заточенными клыками бесов печеночно-желудочной связки. Накахара откашливался мутью собственного желудочного сока, пока к глотке не подступил пищевой комок промоченного желчью дерьма. Ошметки вырванных кусков тухлой еды с плеском падали в воду, ржавыми кляксами растекалась выблеванная жидкость по холодной луже, травмированное горло острием ятагана разрезало изнутри при каждом новом позыве к рвоте. Пальцы синеглазого исполнителя постукивали по бугром торчащему кадыку, подушечками он невольно растирал по шее мякиш. Колени скользили по мокрому линолеуму, от неосторожного движения Накахара еще больше приблизился лицом к полу, пряди его сбившейся от лака в один колтун челки жесткими нитями опадали на глаза, на ряды увлажненных слезными выделениями светлых ресниц. Вид разведенной в грязной воде рвотины вызывал новое желание отплюнуться от собственной отвратности, бессилием настолько физически и эмоционально истерзанного состояния загнанного едва ли ни до предельных границ организма. Линии наклона шерсти на голове волка, изображенного на всей спине рыжего тату, выступали за края взмокшей от пота борцовки, теменью краски клеймили тело. Усталость не позволяла даже рыкнуть, или хотя бы просто зашипеть, оскалиться, будто бы выведенный для кровавого зрелища забоя овцы на ринг хищник. До уцелевшей пачки сигарет с зажигалкой не дотянуться с такого положения тела, да и вдыхание табачного дыма вызвало бы только новые позывы к блевотине. Минутная стрелка часов дрогнула на отметке «двенадцать», через шесть часов за Чуей должен был подъехать служебный автомобиль, чтобы отвезти низкорослого мафиози на место встречи «Портовой мафии» с одним из союзников Огая ─ доном семьи Вальковски. Не сказать, чтобы этот клан обладал каким-то особым преимуществом среди других деловых партнеров Мори, однако до скрипа зубов театральная дружелюбность с ним позволяла поддерживать определенную стабильность в отношениях с якудза Годже и северо-английской семьей Джорджио, что являлось для начальника в непосредственном авторитете, так как последняя контролировала множество нелегальных путей перевозок в Англии, кроме чего еще ей удавалось распространять сферы своего влияния почти на всю Британию, за исключением разве что только Ирландии ─ в Дублине не так давно город принялась патрулировать не признающая никакие законы уличная, сложившаяся из несколько объединившихся группировок банда, предводителем которой считался Крего, парень дазаевских лет и замашек с выкрашенными в ярко синий цвет волосами. По сути, это все, о чем был осведомлен Накахара, так как на сегодняшнем мероприятии его присутствии требовалось исключительно в качестве одного из скрытых телохранителей за обеденным столом, ведь разговор идет легче с партнером, по словам Ринтаро, когда не он, а ты держишь над его виском пушку, так сразу диктуемые условия сотрудничества оказываются принятыми другой стороной без лишних колючек препираний. Он помнил, как два года назад, в декабре, он посетил равным образом такой же званый ужин, правда не с Вальковски, а вроде с Карлиандорами, но опять не как компаньон босса, а всего лишь охранник такого человека как Дазай, и так прекрасно справляющегося с обеспечением себе защиты без чьей-либо посторонней помощи. Рыжеволосый исполнитель прошел сразу за кареглазым напарником вглубь освещенного огромным множеством украшенных переливающимися стекляшками люстр банкетного зала, на большинстве покрытых белоснежными скатертями столах которого уже ожидали прихода гостей столовые приборы, фарфоровые тарелки для горячего, плетеные корзинки с промасленными булочками, воткнутые в пластмассовые кольца салфетки, винные бокалы и кожаные тетради меню с твердыми переплетами и железным обрамлением углов. Ладонью правой руки он поверхностно скользнул по спине Осаму, как бы протирая пыль с пиджака, но тем самым налаживая с ним хоть и на хуй ненужный им обоим, но приказанный Мори тактильный контакт. У Дазая пол лица скрывали бинты, черные перчатки обтягивали каждый палец, а желтый, но не сочный, а скорее выцветший, напоминающий суфле в альбуминовом йогурте со вкусом ванили, галстук тянул горло, а с плеч свисали концы исключительно принадлежащего лидеру «Портовой мафии» красного платка. Видимо, повязанного темноволосым юношей, согласно указанию босса, с целью показать всему присутствующему составу Карлиандоров, что щенок, выступающий единственным наследником на все результаты построенной Ринтаро за долгие годы империи преступного мира, подрос и отточил свои зубки, так что следует теперь и с ним считаться. С этим элементом одежды Осаму экс-напарник ничуть не отличался от своего наставника, несмотря на возраст, создающий ложные убеждения у потягивавших в тот день вино компаньонов о неопытности столь одаряющего всех искаженной улыбкой злости мальчишки. Накахара и краем носа туфли не успел дотронуться до бледнолицего мафиози, как он уже в один из самых подходящих моментов остановил в сантиметре от пульсирующей артерии на шее у старшего сына дона семьи Карлиандоров острие шила для колки льда, ранее забытое официантом у ведра с охлаждающимся в нем шампанским. Все произошло слишком быстро даже для рыжего, что уж говорить об удивлении молниеносностью реакции этого бляденыша у остальных гостей. Каким огнем предвкушения чьей-то смерти заиграли тогда глаза шестнадцатилетнего Осаму, пьяневшего только от одной мысли выпустить из кого-нибудь кровь, обмазать ею свое лицо и руки. Вены на запястье кареглазого юноши напряглись, сине-зелеными червями вспухли под кожей, взметнулись от резкого движения каштановые волосы. Он проявил себя, предупреждающе вогнал в насмешников клыки, но пока еще не прокусил до мяса, а лишь обозначил всю серьезность своих оглашаемых им намерений.Вторник, 6 ноября
«Всегда раздражала твоя привилегированность. Чтобы закидывать ноги на стол в кабинете Огая нужно либо половины мозга не иметь, либо просто быть Осаму Дазаем, блять. С какого хуя ты, помет проститутки, все это время строил из себя молоденького дона, держал людей, старше тебя в десятки раз, в страхе перед тобой? Одним выстрелом в сердце начальник одаривает всякого, кто хоть на сантиметр позволит себе приблизиться к его креслу, хоть и будучи при этом допущенным в кабинет. Знаешь, всегда интересовало, с какого хрена ты всегда чувствовал себя уверенным, что именно ты станешь следующим боссом, а не, скажем, кто-то более достойный этой должности человек. Ты обычный самонадеянный пиздюк, а не правая рука начальника». Delete. delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete Накахара привык печатать всегда одной рукой, будь то клавиатура ноутбука, или же сенсорный экран смартфона. Это требовало времени, но так он мог выразить куда более обдуманные мысли в письме, чем если бы бил по квадратикам клавиш пальцами обеих рук, более быстро набирал текст. «Говоришь, я не сдержан. Вечно разъярен и не способен вовремя засунуть в очко свои эмоции? Но не ты ли не смог руки опустить, пока пули потоком отстреливались из твоего пистолета в уже мертвого человека? Ты пробивал ему дыру в черепе, загонял металл глубоко в размежеванную голову с каким-то надрывом. Словно не мог перестать убивать убитого. Чужая кровь тогда стекала по нашим с тобой ладоням, когда я ногой выбил у тебя из рук оружие, после чего ухватился за твое запястье. Твои пальцы холодные на ощупь, склизкие. Такие неприятно трогать. По ощущениям как засунуть пятерню в ведро с сырыми кусками свинины под разделочным столом на скотобойне». Delete. delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete Он собирал воду тряпкой в таз через перерывы на мат и плевки в мокрую, ворсистую, пахнущую после прикосновения к полу рвотиной ткань. Сланцы шлепали по медленно убавляющимся лужам, сам низкорослый юноша был раздет до трусов, в ногах не проходила слабость, после тошноты першило горло, кислая собиралась в промытом рту слюна. В съемной квартире, кажется, рыжий не убирался с прошлой недели, ведь держание у себя такого огромного количества мусора не являлось нормой для обычно самому дающего пиздюлей за разведения срача Осаму Чуи. Бутылки из под минеральной воды, жестянки энергетиков, ланч боксы с протухшими остатками магазинной еды, вырезки из кожуры фруктов и с трудом умещающаяся уже даже не в раковине, а на кухонном столе гора из грязных тарелок, кофейника с прилипшим к его донышку налетом кофе, десяток пачек сигарет с изображением слепоты, мертворождения и раковой опухоли легких. Серые дорожки пепла протянулись по подоконнику, со стационарного телефона несколько дней как свисала на пружине трубка. Цветы высохли. Загнулись. Черная орхидея скукожилась, коричневой шелухой раскрошились ее листья, когда зигзагообразные корни сморщенными отростками лежали на треснутой от отсутствия влаги земле. Ковры в гостиной пропитались грязной водой, центральное отопление все еще оставалось отключенным, что создавало достаточно сильные проблемы при просушке комнат. В клетке на комоде Джонатан рылся в бумажках, ворошил кончиком бледно розового хвоста семечки, периодически забирался на верхнюю полку, чтобы после спрыгнуть в гамак, сооруженный из старой варежки. Пачки с оставшейся пылью от крысиного корма стояли на полу спальни, единственного места, куда каким-то чудом не натекла в таких количествах вода. На незастеленной кровати лежал полузакрытый ноутбук с выключенной камерой скайпа, черной змейкой вился по покрывалу тонкий провод компьютерной мыши. Из пачки чипсов высыпались на подушку остатки крошек. После отъезда Дазая не интересно стало одному рубиться в игры, оттого джойстик от приставки рыжий засунул чуть ли не в самый дальний угол на антресоли. «Проходить миссии одному ─ это как передергивать под одеялом, делая как можно тише звук в наушниках на телефоне, чтобы не выдать просмотр ебли. Или пытаться думать о размазанной об асфальт печени, когда случайно встанет на короткую юбку в метро или выпирающие под тканью футболки соски. Нахуя только заказывал целую коробку дисков, если сейчас я планирую сбагрить это дерьмо на фандомной сходке каким-нибудь дрочерам-затворникам? С тобой всегда деньги уходили в пизду». Delete. delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete «Если зальешь пол в Оксфорде, то сразу же прибежит работающая на деньги богатых папиков уборщица, чтобы с улыбкой Джоконды без единого ругательства в адрес молодых, изнеженных вседозволенностью лордиков и мсье, оттирать весь вечер на пролет апартаменты аристократов. Неужто я не прав, а, Дазай? Вы же все только и делаете, что соревнуетесь, как членами, размерами кошельков своих спонсоров, пока такие, как я, отдирают все говно собственноручно». Delete. delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete Накахара торопился скорее закончить собирать воду, чтобы успеть подготовиться к вечерней встрече: вымыться, прополоскать осипшее горло, погладить костюм, аккуратно уложить по линии пробора волосы, подобрать галстук и начистить до блеска коричневые туфли из натуральной кожи с золотыми вставками по бокам, а после проверить количество патронов в пистолете, закрепить ремни портупеи на груди для второго револьвера. Небо за окном напоминало свинец, тучи набухали от черни, листву деревьев трепал ураганный ветер, целлофановый пакет петлял по воздуху. Бродячие кошки прятались под навес соседнего подъезда, с верхов незакрытых контейнеров для мусора разлетелись пластиковые бутылки, из темных мешков вываливались очистки. Ноябрь не август: холод осени проникнет под кожу, загнездится там и проберет до самых костей, напомнит об одиночестве, заставит затушить окурок «Marlboro Red» о собственные губы, с мокрыми волосами подняться на крышу, накинув лишь на плечи клетчатый плед. Мерзнуть. На это и рассчитывает непогода. «Прощальные стихи На веере хотел я написать – В руке сломался он». Басё. Уверен, ты по-прежнему не переносишь хокку. Delete. delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete В руках антология японской поэзии. Чуя заебался вконец и сделал перерыв хотя бы на одну чашку чая. Выступающими чашечками голых колен он прислонился к ледяным батареям. Сборник из школьной библиотеки. Не выкраден. Позаимствован на неопределенный срок, как приучил думать библиотекаря рыжий. Уроки литературы не всегда отличались занятностью, но пару интересных занятий синеглазый юноша все же запомнил из школьного курса. Осаму обладал неплохим голосом, развитым слухом, но все его красноречие сводилось на нет вместе с выражением, когда учитель давал задание написать, а после огласить в слух стихотворение хокку за оставшиеся тридцать минут до конца урока. Темноволосый экс-напарник не терпел стихи. В Осаму низкорослый исполнитель никогда не находил ничего поэтического. Кареглазый мафиози был никчемным в этой области, излишне закрытым к сложению своих мыслей в трехстишие. Юноша как-то отрешенно смотрел на пустой лист бумаги перед собой, елозил стержнем ручки по полям тетради. «Поздняя жатва. Как бритва острые колосья урожая Режут кончики пальцев». Я нашел это в твоем дневнике. В конце октября в полях все высушено. Особенно листья кукурузы кромсают ладони в кровь. Delete. delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete delete***
Он снял перчатку, прежде чем ударить с размахом по мгновению зардевшейся красным щеке. В целом равнодушное, словно мраморное, лицо начальника сложно было назвать напряженным, за исключением разве едва ли заметно поджатой нижней губы и несильно сведенных к переносице в скрытом недовольстве бровей. Стук каблуков сапог Мори по половицам паркета отчетливо слышался в повисшей после отвешенной им Накахаре пощечины тишине. Парусом надувалась белоснежная тюль от потоков ночного ветра, тяжелые шторы колыхались, на подоконник заносило оборванные с веток клена листья. В комнате пахло сыростью. Центральная люстра не горела. Вместо нее освещали рабочие апартаменты Огая два огромных светильника в виде тюльпанов с собранными по типу разноцветного витража листьями, на нижних подставках которых лежало по свернутому проводу. Сфинкс свернулся калачиком на мягкой сидушке из красного бархата кресла лидера «Портовой мафии», слегка подергивал изящной лысой лапкой во сне, периодически шевелил кончиками остающихся даже во время дремы настороженными ушек. От каждого движения кота слабо позвякивал его бубенчик на ошейнике, снятая с песочного тела животного шлейка лежала на дубовой поверхности письменного стола. Сегодня коричневый. Этот цвет выбрал Ринтаро для встречи с доном семьи Вальковски, намеренно облачившись в кофейный костюм с соответствующим галстуком в его тон и смольную рубашку, совсем как его перетянутые в аккуратный хвост каштановой лентой волосы. Из верхней одежды красноглазый мужчина накинул на себя драповое пальто в тончайшую клетку и кашемировый платок. Опирался он при выходе из автомобиля на длинный зонт-трость. Алел знатный перстень на левой руке босса поверх козлиной кожи перчатки, привлекал к себе внимание компаньонов. Сейчас под алебастровой кожей на его голой ладони просвечивалась паутина венок, а ногти, несмотря на свою длину, были подточены, закруглены к краям. Синеглазый исполнитель же продолжал стоять на одном колене перед начальником с покорно опущенной вниз головой и нестерпимым желанием повысить голос на Ринтаро. Рыжий зажевывал свои губы, клацал зубами, сжимал кулаки, еле-еле удерживая себя от того, чтобы не подняться, убрать упавшие от длительной позы поклона мандариновые волосы с гжельных глаз, выпрямиться и на равных отвечать на задаваемые Огаем вопросы, выслушивать замечания, если есть необходимость, то принести свои извинения, но никак не оправдываться, мешкаясь, подбирая слова. Чуя понимал, что пощечина ─ это всегда личный знак. Своеобразная трещина в доверии. ─ Ты хотя бы осознаешь, каких трудов «Портовой мафии» стоило заручиться поддержкой семьей Джорджио, и как ты всего одной необдуманной выходкой разрушил наш и без того шаткий, державшийся на сотрудничестве с Вальковски союз? ─ Мори говорил не привычно тихо, но и не громко. Скорее строго, как полагается вести разговор боссу и его подчиненному, проявлять всю суть властных отношений. ─ Ты все больше подталкиваешь меня к мысли о смещении тебя с должности исполнителя, ─ красноглазый мужчина провел по свои волосам, оперевшись ладонью свободной руки на дверцу книжного шкафа. ─ Разве так должен действовать за ужином с союзниками тот, кто планирует занять кресло Дазая, стать его представителем, пока Осаму находится на обучении в Оксфорде, и отдавать приказы с его согласия и от его имени? ─ Прямолинейность начальника несколько удивила Чую, хоть стоящий перед ним мужчина не произнес ничего того, чтобы хоть как-то противоречило истинным мотивам синеглазого юноши в последние полгода усердной работы в организации. ─ Я услышал щелчок предохранителя пистолета со стороны сидевшего от вас по правую руку члена Вальковски, и среагировал почти мгновенно, Мори-доно, ─ рыжая челка свисала вниз, синие глаза оставались сощуренными, молодой исполнитель не был вправе поднять взгляд на своего босса без его разрешения, ─ обеспечение вашей безопасности любой ценой ─ главная задача для каждого из нас, ─ Чуя старался произносить слова четче, не выдавать тоном голоса свое эмоциональное состояние. ─ Признаю, что десертный нож не лучшее средство для реализации этой задачи, но в то же время, этот столовый прибор являлся единственным доступным мне орудием, после того, как меня и всех пришедших с вами охранников вынужденно обыскали при входе, заставили сложить все принесенные с собой пистолеты, ножи и прочее оружие. ─ Ринтаро выдохнул, его стальное терпение находилось на волосок от выстрела в голову испортившего так долго ожидаемую им встречу низкорослого мафиози. ─ Позволь напомнить, ─ вновь по обыкновению бархатным, но холоднее льда голосом отозвался лидер «Портовой мафии», ─ ты не мой непосредственный телохранитель, ─ слышалось, как мужчина обратно натягивал перчатку, ─ и свою жизнь тебе я не доверял: ни сегодня, ни когда-либо еще. ─ Капли начавшего моросить дождя покрапывали по железному карнизу окна, лужей влага собиралась на широком подоконнике, растеклась по пластиковой поверхности в сторону горшка с фиолетовой орхидеей. Накахара не был удостоен чести сопровождать конкретно Мори, оттого синеглазый юноша решил рискнуть проявить своеволие, тем самым показать себя как заслуживающий внимания боец перед начальником. Он прошел не за отведенный ему и группе других исполнителей стол в правом углу по направлению к дверям кухни ресторана, а последовал сразу за охранниками Ринтаро, быстрым движением руки занял стул возле лидера «Портовой мафии», пока тот приветствовал младшего сына Вальковски, бросив на сидушку свою шляпу. Синеглазый юноша знал, что воспитанность не позволит Огаю сделать ему замечание на публике, демонстративно отогнать от себя, заставить пересесть на другое место. Внешне Ринтаро никак не выразил свое неодобрение этим опрометчивым поступком рыжего, а, наоборот, вынужденно представил его компаньонам союзнического клана, чтобы замять неловкость, не допустить ни у кого из присутствующих появления мыслей о том, что рыжеволосый исполнитель уселся за центральный стол по собственному желанию, ведь иначе могли с легкостью поползти слухи, что не все подчиненные Мори так уж послушно следуют его приказам, что, соответственно, ослабило бы единоличную власть красноглазого дона портовых. Чуя думал о неизбежности наказания за свою спонтанность, но самонадеянно рассчитывал его предотвратить, в чем-нибудь услужив Огаю за сегодняшний вечер. Однако головная боль возвращалась к нему, таблетка анальгетика хрустела на зубах, а от не без труда проглоченного куска тушеной оленины под сырным соусом с молотым орехом сводило в спазме раздраженный желудок. Перед глазами расплывались контуры предметов. Молодой исполнитель раза два ткнулся зубцами вилки в скатерть, прежде чем смог попасть столовым прибором в порцию с горячим на тарелке. К вину в бокале он не притронулся. Низкорослый юноша отчетливо помнил, как раздался характерный для снятия пистолета с предохранителя щелчок со стороны Вальковски, хоть оба клана и обусловились перед входом в ресторан сложить оружие. Не думая ни секунды, рыжий ухватился за резную рукоять столового, наполовину погруженного в кремовую шапку торта ножа, а после сразу же его вонзил его в показавшуюся ему как-то подозрительно вытянутую перед начальником руку протеже главы бруклинской мафии, вытянувшись через весь стол. Чуя вспомнил случай с шилом для колки льда. Оскал Дазая. И его заглядывающий в душу взгляд карих глаз. ─ Копируя уместный лишь в определенные моменты и при наличии реальных к тому оснований алгоритм действий Дазая, ты все сильнее опускаешься в моих глазах, ─ выходка Накахары стала причиной конфликта двух заключивших ранее мир преступных организаций, ─ это не смелость или реализация амбиций, Чуя Накахара, а всего-то подростковый максимализм, ─ говорящий остановился на расстоянии нескольких шагов от синеглазого подчиненного, ─ я вижу перед собой все того же поддающегося приступам агрессии мальчишку, а не взрослого мужчину, ─ носком сапога он заставил рыжего поднять склоненную голову, коснувшись краем подошвы его практически прижатого к шее подбородка. ─ Один совет: взрослей. ─ Взгляд красных глаз напрягал низкорослого юношу, он рефлекторно сглотнул скопившуюся во рту и поднявшуюся с желудка слизь вместе со слюной, почувствовав как высоким каблуком осенней обуви Ринтаро нажал ему на кадык, прочертил по коже черную полосу гуталина. ─ Надеюсь, так достаточно понятно, или же все-таки мне следует произвести контрольный выстрел тебе между глаз? ─ ребристой набойкой каблука Мори опустился на уровень ямочки между ключиц. ─ Я вас услышал, не стоит, ─ после этих негромко произнесенных низкорослым исполнителем слов лидер «Портовой мафии» убрал ногу, жестом руки подал знак подняться с колен. Голова кружилась, а щеки горели как при жаре. Рыжий пошатнулся, едва ли удержавшись на прямых ногах. Он инстинктивно вытянул руку перед собой в поисках какой-то опоры в воздухе, в глазах темнело, звук ударов секундной стрелки часов словно через вату проникал в его уши, казавшись каким-то притупленным. Сердце стучало где-то в висках, пальцы пробирал тремор, на лбу выступила испарина. Юноша вынул из брючного кармана сложенный вдвое носовой платок, чтобы протереть лицо, но не успел он даже поднести к своим щекам кофейную ткань в широкую полоску, как на нее брызнула из носа кровь, потекла красными каплями по ладони. Чуя присел на корточки, наклонил голову вперед, посильнее прислонив ткань к носу. Большим и указательным пальцами он прижал крылья носа к носовой перегородке, как уже привык делать во время кровотечения, принявшись дышать сквозь рот. Но сукровица продолжала пачкать пальцы и рукав пиджака, все так же сочилась, не собираясь останавливаться. Через минуты три Накахара разжал свой нос, поднялся, заметив красные капли на ворсе светлого ковра начальника. На бледной коже молодого исполнителя алый выделялся сильнее любого другого цвета. Будто бы в молоко раздавили клюкву. Мори прозвенел вытащенной из ящика стола склянкой с раствором перекиси водорода, от запаха которого поежился сфинкс, спрыгнул с нагретого своим телом кресла. Он промокнул две плотно скатанные из ваты турунды в прозрачной жидкости, не пролив при этом ни единой капли на стол, после же протянул их рыжеволосому подчиненному с помощью металлических щипцов, на что тот коротко кивнул в знак благодарности и поспешил сразу вставить ватки в ноздри, прикрыть пятерней лицо. Ринтаро молча закрыл пузырек с перекисью, вернул его на место, негромко задвинув ящик обратно в стол, подушечками утянутых перчаткой пальцев задев при этом открытый целлофановый пакет с бинтами. Огай не спешил отпускать низкорослого мафиози ─ что-то в поведении рыжего вызывало у начальника сомнения. С его проницательностью, скорее всего, не остались не замеченными им резкие перемены синеглазого исполнителя. Его нервозность в частности. Или же, например дрожь в конечностях рук Чуи, когда он только с нескольких попыток смог наколоть на вилку мясо за ужином. От Ринтаро бесполезно пытаться что-либо скрыть, ведь он вездесущ, и абсолютно любой обман рано или поздно, но всплывает наружу. У красноглазого мужчины уже имелись свои догадки, но все же он хотел быть уверен наверняка, чтобы иметь весомые доказательства собственных предположений. Мори не спешно снял с себя коричневый пиджак, сложил его плечиком к плечику, и лишь после этого аккуратно повесил на широкую спинку стула. Сброшенные с изящных ладоней кожаные перчатки утонули в мягкости бархата сидушки. Он потер сдавленные запястья. «Иди за мной» прозвучало довольно-таки резко, и Накахара, мысленно выругавшись, что именно при этом чертовом Огае у него полилась из носа кровь, быстрыми шагами последовал за ним из кабинета, что он лично закрыл на ключ, выпустив кота с ошейником в коридор полностью охраняемого со всех сторон этажа. Как только начальник покинул свое рабочее место, то мгновенно за его спину встали два безъязычных охранника из особого, отвечающего за обеспечение постоянного сопровождения лидера «Портовой мафии» отдела. В семнадцать лет уже подготовленным и осознанно пошедшим на эту работу бойцам отрезают языки, чтобы те никогда не смогли разгласить тайны переговоров босса, ведь порой даже самые верные бойцы предают, становятся наемниками, или же дают присягу другим семьям. Одного из них, кажется, звали Клаус, что помоложе, а другого, с красными волосами до поясницы и с перетянутой алой бечевкой катаной у правой ноги ─ Артур. Оба иностранцы. Оба попали сюда еще детьми, задолго до того, как рядовой врач Мори занял место дона. За их широкими спинами Накахара не смог даже разглядеть, какую комбинацию цифр набрал Ринтаро в лифте, куда он вообще собрался ехать с ним. Пока они спускались вниз, красноглазый мужчина о чем-то говорил с длинноволосым воином с помощью языка жестов, хотя тот ни разу не был глухим. Фишка в том, как понял Чуя, использовать эту технику общения в присутствии посторонних, не знающих подобного языка людей. Низкорослый юноша, тихо фыркнув, отвернулся. Неужели ему настолько ничего не мог доверить Мори? Лифт остановился на нулевом этаже. Лаборатория и личный смотровой кабинет начальника. Стоило сразу догадаться, что Ринтаро собрался взять анализы у своего подчиненного, помимо чего произвести общий осмотр его тела. Жестом руки босс остановил телохранителей возле дверей медицинского центра. Артур дотронулся до плеча начальника, что-то промычал своим обрубком языка, переведя взгляд зеленых глаз на катану, на что босс, к удивлению рыжего, тихо произнес: ─ Идите. Я в состоянии справиться сам. Молчаливые не вправе возражать своему господину, оттого им пришлось повиноваться приказу вопреки каким-то крутящимся у них в голове сомнениям на этот счет. Они все словно игнорировали отточенные до мастерства способности Накахары к бою в случае внезапного нападения на начальника в штаб. Низкорослый юноша прикусил губу от досады, что его попросту даже не ставили в счет, как исполнителя, защитника, хоть на крайний случай, жизни лидера. Дай ему катану, и он порубит любого на куски. Пистолет ─ выстрелит, не робея. Нож ─ проткнет насквозь. После приглашения войти во внутрь, Чуя убрал руку с лица, сбросил на пол пропитавшиеся алой жидкостью ватки. Он расстегивал пуговицы рубашки медленно, пока Мори накидывал на свои плечи халат, дезинфицировал руки, убирал под медицинский колпак грифельные волосы и подготавливал необходимые инструменты для проведения осмотра. С опаской Накахара бросил взгляд на огороженное ширмой урологическое кресло, сглотнул, представив, как сильно рисковали своими яйцами те мужчины, которых был вынужден лечить Ринтаро, как они нервно елозили на одноразовой простыне, пока красноглазый врач вводил им в уретру катетер или же просто собирал анализы ватной палочкой. С руки соскользнула в какой-то момент аквамариновая ткань, и он выронил из рук пиджак. Монотонным голосом лидер «Портовой мафии» сказал ему раздеваться быстрее, ведь он не намерен тратить всю ночь на рядового подчиненного, иначе же он собственноручно сдернет весь ряд пластмассовых пуговиц, изорвет одежду, но не потратит ни единой лишней секунды на повтор своего приказа Чуе оголиться до нижнего белья. Низкорослый юноша подозревал возможное осуждение со стороны босса за метившего его на всю спину изображения волка, так как любого рода татуировки являются первым врагом для мафиози, если ты, конечно, не якудза. По ним легче всего запоминать людей, описывать и, что иногда может навредить еще больше, достаточно легко опознать после смерти. Предположения Накахара оказались верными, начальник поджал губы от недовольства, с особым омерзением провел холодной ладонью по черной эмблеме на коже, коротко потер ее в нескольких местах, затем же толкнул в плечо синеглазого исполнителя, чтобы тот сел на кушетку, развернувшись к нему лицом. Мужчина надавил металлическим предметом на покрытый желчным налетом язык молодого исполнителя не с целью проверить состояние его горла, а дабы исключить наличие каких бы то ни было порезов, сколов, ссадин и углубления острия игл на деснах. Поочередно он прощупал пальцем оба ряда, на всякий случай скользнул подушечкой указательного пальца вдоль изнаночного шва щек. Обычно медики проводят любые манипуляции во рту у своих пациентов в стерильных перчатках, однако Ринтаро ограничился использованием антисептика. Оттянув нижнее веко, он осветил фонариком сеть кровеносных сосудов на уставшем глазу исполнителя, спросил, не беспокоило ли его в последнее время сердце. Красные прожилки в склерах говорили о нервном истощении у Чуи, его хронической усталости. Лед прикосновений Мори к нагому телу обжигал сильнее огня, под его пятерней кожа рыжего покрылась мелкими мурашками, а от профессиональной пальпации врача в области живота остались белые следы. Еще один ряд стандартных вопросов, связанных с приемами пищи, качеством еды, своевременностью опорожнения, наличием или отсутствием дискомфорта при этом. От одного понимания, что сам Огай держит на его паху руку, попутно с чем спрашивает о, казалось бы, самых естественных, первостепенных человеческих потребностях с медицинской точки зрения, вызывало у Накахары неимоверное чувство стыда. Почему, блять, именно Мори, а не кто-то другой. Не дежурный врач в лазарете «Портовой мафии», например, или же можно было дождаться наступления утра, чтобы Чуя смог лично пройти всех указанных ему боссом специалистов, а не позориться сейчас, отрывисто кивать головой в случае согласия, вставлять «все нормально» еще в самом начале предложения начальника и элементарно мерзнуть от движений его пятерни по напряженному после длительных тренировок торсу. Он давил на углубления первых позвонков, ощупывал шею, отметив еще с первых секунд, что она достаточно напряженна, все жилы, подобно канатам, перетянуты, отчего могут быть вызваны частые, длящиеся ни один день головные боли. В попытках отвлечения себя от первого в его жизни посещения лечебного крыла Ринтаро, Накахара принялся усиленно вспоминать, а не принял ли он чего-нибудь в этом клубе, какие-нибудь таблетки, растворенные в цветном коктейле. Хоть прошло и достаточное количество часов, но кто, мать его, знает, не остались ли какие-то намеки на наркотические препараты в крови или моче. Под натиском мертвенно алых, принадлежащих самому Люциферу глаз, юноша начинал заблуждаться, терять свою уверенность в категоричном отказе от стимуляторов в ту ночь. Быть может, он просто забыл. Не хотел помнить. Ядовитыми сколопендрами проползала его ипохондрия по конечностям ног, поднимаясь на твердые икры и царапая верхний слой эпидермиса своими лапками. Мысли путались, воспоминания того выступления на пилоне тасовались не в хронологической последовательности, карточки моментов падали темной стороной вверх, пленка рвалась. Темноволосый врач несколько раз проехался пальцами по изгибам рук, надавил на еще неиспорченные ни чем нити вен. С закрытыми глазами у Чуи получилось не с первого раза дотронуться поочередно указательными пальцами обеих рук до кончика носа, при ударении используемого неврологами при первичном осмотре молоточка по области чуть ниже колен, худые ноги дрогнули сильнее обычного. Дышал Накахара неровно, ежедневное выкуривание немалого количества сигарет сказывалось на состоянии его легких. Пульс пришлось измерять с помощью обыкновенного подсчета по секундомеру на сотовом телефоне, приложив два пальца к запястью с внутренней стороны к лучевой, проходящей ниже большого пальца артерии. У тонометра за длительное время неиспользования Ринтаро сели батарейки, но исходя из носового кровотечения, можно было говорить о высоком артериальном давлении у молодого исполнителя. ─ И что теперь? ─ держа пластмассовую емкость для сбора анализов в руках, вопросил Накахара. ─ Разве я бы мог позволить дать вам даже малейший повод меня в чем-то подозревать, ─ после сбора мочи его ожидала еще и сдача венозной крови, на столе лежал только что вытащенный из упаковки шприц. ─ Если принимал в последние недели какие-либо медицинские препараты, то напиши их точные названия и дозировку, в коей ты их пил. ─ Вы думаете, я в край обдолбанный, чтобы сидеть на каком-то дерьме?! ─ Мужской туалет расположен в правой стороне коридора. Он будто бы не слышал слов Накахары.