Звериная любовь

Лето выдалось холодным. Более холодным, чем предыдущие лета, проведённые здесь. Куда здешнему лету до малоросских! Настасья поёжилась, кутая плечи в платок, глядя, как заря медленно встаёт над кузницей, где уже трудился отец Фёдор. Обычно в это время она уже пасла овец, но с не очень давних пор её труда стало поменьше: барский маленький сын привязался к крепостной и требовал подле себя девушку, привезшую из Малороссии много сказок и забавных побасенок. Барин был общительным, но вот соседи не очень были душевны: одного, так вообще, змеем или даже Змеем Горынычем звали, то ли за нрав то ли за то, что богаче всех был в здешних краях… Гости бывали в барских угодьях, подчас и с детьми, но чаще барский сын Николай оставался один. Учителя были строгими, воспитательница из немок — чопорная и суровая, а другое дело — юная девка Настасья, бодрая даже после дворовых работ, готовая всегда рассмешить или убаюкать. Да и особо сильно барин работами дворовых не стращал. Настасья молча наблюдала за всем происходящим в усадьбе и хорошо знала, как крестьяне работают, а кто и вовсе с ленцой ходит. Своё бы хозяйство Настасья крепче держала, в большей справности, и построже была бы с крестьянским людом. Так думала она, ходя медленно подле кузницы и смотря на пламя. Огонь вовсе не пугал, а даже завораживал особой силой, способной уничтожить, разрушить дотла, стирая всё до горстки пепла… Прошлое не хотелось вспоминать, сжечь до горстки воспоминаний. Не по доброй воле Настасья и Фёдор оставили Малороссию. Много тягот и унижений выпало, выковывая в Настасье новый характер. Да и отец ещё более крутого нрава стал… Фёдор раздувал мехи, ругаясь на пострелёнка-помощника, вытирая о плечо грязную, мокрую от пота щёку, тёмную от короткой бороды. Фёдору надо было подковать лошадей гостей. Гостей Настасья сторонилась. Не любила люду показываться. Благо барский сын тоже старался избегать общества гостей и сбегал с Настасьей в рощу у усадьбы или к аллеям старых лип. Только вот лето холодным вышло и маленький Николай заболел… Случись с ним что-вновь — отправят Настасью к былым работам. Крестьяне не очень-то принимали Настасью и Фёдора, чуждыми считали, за глаза «беглыми» называли.А управляющий прямо говорил лакеям, что «все женщины малороссов — ведьмы, ворожеи с зелёными глазами». Подчас Настасье не хотелось поднимать своих зелёных глаз на кого-либо… Да и мысли разные у людей бывают: нонеча остановил её в коридоре гость барина, управляющий другого барина, и молча всматривался в округлое, скуластое лицо девушки-малоросски, непривычное для местных девок и баб. Маленький Коленька проснулся рано, и вот уже Настасья рассказывает ему, что видела в прилеске. Барский сын разглядывает в руках веточки и первые ещё незрелые орехи, слушая Настасью и жалея более всего, что его в лес никто не пустит, даже с верной Настасьей. Мальчик бережно водит пальцами по листочкам лесных деревьев, прикрывая древесные листочки книжными листами, чтобы сберечь зелень листьев подольше, а вот бы даже до зимы! Настасья зачарованно смотрит на книжные страницы, испещрённые какими-то узорами. Коля знает давно их уговор: с Настасьи рассказы, а с него-чтение книг. Сначала он слушает «лесовичку» — как прозвали бабы Настасью, — а затем Настасья слушает его. Да и книгу для Настасьи он принёс новую… Обычно ему не дозволяется читать книг вне стен дома, но тут иное дело: он заболел и ему позволена такая вольность как чтение в аллее. Настасья прикрыла сонные глаза: отчего-то в последнюю неделю очень плохо спалось. Обычно она так любила слушать, как маленький барин читает книги! Хоть и из простых она, но до того душа тянется что-то новое узнать, хочет отчаянно так знаний! Чтобы жить дальше, когда так страшно и опасно кругом… чтобы знать, как можно жить иначе, чем сейчас. Тонкий, мягкий, хрипловатый от болезни, голос мальчика разносился тихо. Но тут ребёнок вдруг радостно громко проговорил: — Здесь о малороссах. Ты ведь из тех мест? Настасья потёрла щёку, садясь удобнее на ступенях деревянной беседки. — То был старый дом, теперь у меня новый, с милостью Вашего батюшки и отца небесного, Николай Андреич, — спешно проговорила Настасья, отгоняя внезапно навалившуюся дрёму. — Но ты вспомни про старый дом, — упрямо проговорил мальчик, постучав пальчиками по краям книги. — Скажи, ты знаешь о… — мальчик склонил голову читая медленно, — Анастасии Лисовской? Пишут, что туркам много зла принесла! — с гордостью проговорил Николай. — Слышала, — мягко улыбнулась Настасья, отводя глаза, которые начала застилать скупая пелена слёз от резанувшей тоски по родному хутору, — Но мало у нас говорили о ней… А что, — Настасья подняла голову, улыбаясь привычной улыбкой сквозь тоску и боль, — А что говорится о ней в Вашей книге? И вот мальчик упоенно читает о славянской девушке, сумевшей покорить сердце жестокого владыки, которого боялись все враги и многие свои, в чей господский дом попала она сама, будучи рабыней… Незнакомое слово «гарем» после речи о проданных девушках отчего-то заставило Настасью вздрогнуть. Неприятный холод пробежал по всему телу. Проданные девушки — это понятно… Не раз управляющие господ-соседей покупали крепостных девок у здешнего барина. Да и ребёнок смысла не понял, но отчего-то взволнованно поднял глаза на Настасью. — Её продали их господину! Как очень красивую! А если… — голос ребёнка дрогнул. Настасье вспомнился пристальный взгляд чужого управляющего в коридоре, рассматривающего её. — Я никогда Вас не оставлю! — заверяюще и пылко произнесла Настасья, спешно поднимаясь на ноги. Николай крепко обнял Настасью, роняя на траву книгу. Настасья осторожно обняла барского сына, прижавшегося к ней, холодно и пристально смотря на страницы книги, изображавшие чудно одетую паненку со скуластым, упрямым лицом, похожим на её собственное… В книге сказывалось об особом даре вызывать привязанность господина, и что это умение спасло бедную девушку, жившую в плену. Настасья перевела взгляд на прижавшегося к ней ребёнка, сына господ, подивившись впервые так сильно господской привязанности к ней, простой крепостной… ______________________________________ «Я никогда Вас не оставлю», — заверяюще и уверенно произнесла Настасья, оглаживая горячий лоб барского сына холодным мокрым полотенцем. Николай теперь уж давно не гулял по аллеям, и просил Настасью рассказывать о том, что творится там — в аллеях, на дворе, в прилеске. Слабой рукой Николай перебирал цветы, ягоды, листья, положенные лесовичкой Настасьей на его постель. Настасья сидела подле постели барского сына, вспоминая, как умирали от лихорадки её братья. Барин извёл много денег на лекарей, но Коленьке лучше не становилось… Настасья гнала от себя мысли, что вскоре её жизнь в доме изменится, и она утратит робкое заступничество и детскую любовь к ней барчука. Обещая не оставлять Николая, Настасья и заснула на стуле подле кровати барского сына. Время уж позднее было. Да и поспать хотелось, чтобы умчаться прочь от тяжких дум. Тяжёлые мысли давно сопровождали Настасью. Настасья чувствовала, что нечто случится, вот-вот её жизнь сильно изменится… Да и сны снились тяжёлые — чужая усадьба, длинный стол и незнакомые господа в мундирах с недобрыми и мрачными лицами, крики людей за окнами, да змея, свернувшаяся во главе стола. Иногда снился тёмный лес и чёрный волк, к которому шла маленькая Настка и повязывала лютому зверю на шею свою ленту с головы, словно подчиняла того своему уму-разуму, вселяя тому в голову свои мысли — не бросаться на неё, не нападать, не терзать своими клыками… И вот сейчас пугающий сон с невесёлым застольем предстал перед глазами. Настасья видела всё так, словно сама сидела за столом. Змея подползла к ней. Настасья вытянула руку, позволяя змее обвиться вокруг неё, и отчего-то задорно засмеялась, глядя на змею, блаженно прикрывшую глаза. Веселье и удивительный лукавый задор на сердце прервали шаги прислуги: дворовая девка и дворовой парень подошли к Настасье с железным блюдом… Настасья увидела, что змея пропала с руки. Отчего-то стало тревожно и неуютно в этом зале. Да и гости пропали… А ведь эти господа в мундирах как-то вселяли силу, чтобы не бояться этого дома… Парень снял крышку с блюда и на подносе сверкнул простой кухонный нож… «Смерть принесли…» — мелькнуло в мыслях, и Настасья закричала, вжимаясь в деревянную спинку стула и хватаясь за край скатерти, словно ища помощи, хотя никого рядом не было кроме этих людей с злыми белыми лицами. Деревянная спинка резного стула превратилась в деревянное широкое изголовье кровати, а рука Настасьи теперь зажимала край пухового одеяла, отчего-то залитого кровью. Дыхание замерло и Настасья широко раскрыла глаза, просыпаясь. Шумно дыша, Настасья была впервые так рада пробуждению: она сбежала от жуткого сна. Жизнь и вправду вскоре сильно изменилась: умер от тяжкой хвори барский сын Николай. Настасья недолго успела вновь выносить тяжёлые работы — вскоре приехал управляющий, который ранее гостил у барина и так пристально всматривался в лицо юной Настасьи. Барин продал четверо своих крепостных: сосед-барин возвращался с очередным наездом в своё имение в здешних краях и хотел больше работников для своего строгого имения. Настасью нашли в опустевшей и похолодевшей от осени и отсутствия кузнечного огня кузнице покойного Фёдора. Настасья, не мигая, с немым укором смотрела в угол кузницы, где темнела маленькая дощечка с образом Божьей Девы-Заступницы. Сказать Богу и Богородице было нечего, да и знала Настасья, что не помогут. — Барин у нас тоже, — тихо усмехнулся чужой управляющий, — Боголюбив. Завсегда в часовню нашу ходит… Только чтит Андрея Первозванного.