Звериная любовь

Дорога оказалась довольно долгой — или Настасье хотелось видеть её таковой, чтобы время в пути не кончалось. Другие девушки тревожно мяли в руках края платков, а Настасья решила задремать. Воз несильно трясло, а солнце только всходило в полную мощь. Отчего-то день выдался на редкость солнечным, но не тёплым. Сквозь полузакрытые ресницы Настасья смотрела, как мелькали деревья, начавшие ронять листву. Природа медленно угасала, впуская в своё жизнь что-то новое… Перемены в судьбе Настасьи казались такими же холодными, обещали быть мрачными, губительными. Сквозь полудрёму до слуха Настасьи разносились тревожные шепотки двух девиц о том, что владелец имения Грузино не первый раз покупает в дворовой люд моложавых девиц, делая их своими любовницами. Отчего-то Настасье вспомнились рабыни, невольницы, которых продавали на рынках турок, как нередко она слышала из книг покойного барина, читавшего ей, малоросске, о другой малоросске Роксолане. «А что она делала, когда её купили как скот на рынке? Когда привезли так же, как нас сейчас везут, во дворец грозного владыки? Неужто не хотела рук на себя наложить? И как она ходила по чужому дому? Не хотела ль из окна вылететь как вольная пташка? Улететь в небеса, где её родные…» — судорожно вздохнув, подавляя желание заплакать, думала Настасья, радуясь, что глаза закрыты и никто не увидит набежавших слёз. Среди прежних дворовых она считалась холодной, не щедрой на слезу, хотя её явно жалели, зная, что для неё, родившейся далеко от российского края, неволя более чужда… Пытаясь не выпускать из-под смеженных век слёз, Настасья постаралась погрузиться в сон. Засыпая, Настасья тихо улыбнулась, слыша обрывки слов о новом хозяине, которого за глаза звали «змеем». Сон вполз подобно юрким змеям под смеженные веки: пространный, серый, сумрачный… Настасья отчего-то зябко поёжилась. Открыв глаза, девушка увидела, что сидит в возу совсем одна. Разве всех уже увели во двор? Настасья оглядела воз, утопавший в тумане, и вновь поёжилась, с испугом: рядом ничего не было видно — ни усадьбы, ни деревень, ни мостовой. Край дороги утопал в тумане. Тихая радость окатила сердце: она одна и никто не остановит. Да и не увидит в этом тумане… Ускоряя шаг, Настасья прошла по короткому отрезку дороги, смело входя в туман, казавшийся спасительным покровом. Он покрывал всю её словно дымчатой ризой. Настасья дотронулась до креста на груди, благодаря Господа и Божью Матерь за спасение, за дозволение бежать, которое точно не дали бы господа… Сухие травы шелестели об подол, а воздух был приятно-тёплым. Туман не таял, но Настасью не страшило то, что она не видит пути. Наоборот, ступалось легко и радостно, с довольной душой, ведь она была впервые вольна идти куда пожелает, как несколько лет назад, как вечность назад… Не веря своему счастью, остерегаясь преследования, Настасья оглянулась назад — позади был лишь густой туман и очертания деревьев, тяжёлых от множества плодов. Отчего-то туман начал тихо таять, открывая окружающее Настасью — например, вот эти богатые сады деревьев с множеством плодов на них. Словно впервые благополучие, богатство было рядом с Настасьей. Повеял ветер — лёгкий, но прохладный, и Настасья надвинула на плечи платок. Дорога измельчала, и Настасья шагнула в туман, остановившись. Плотная завеса словно задрожала, и начала таять очень быстро. Настасья отшатнулась, завороженно смотря на край большой пропасти. В глубинах пропасти туман вился, распадаясь на обрывки небольших полупрозрачных слюдяных облаков. Страха не было. Покой, доселе давно не бывавший на душе девушки, царил во всём рассудке. Ветер приятно овевал лицо прохладными потоками. Студёное и успокаивающее нечто, как поток мелкого ручья, шло от края скалистой пропасти, окутывая ноги Настасьи. Не хотелось делать ни шага назад. Казалось, что время замерло и ничто не трогает души: ни печаль, ни страх, что найдут и возвратят, ни тоска по родным краям, ни злоба на лиходейку-судьбу. Подняв лицо, не открывая глаз, Настасья сдвинула плат назад, высвобождая из-под краёв платка косы. Поворошив колосья кос, Настасья распустила их концы, позволяя ветру расплести пряди, и тихо улыбнулась, впитывая всем своим существом свободу, как вдруг что-то резкое, подобное невидимой молнии, прошибло всё тело Настасьи, заставляя распахнуть глаза и осознать: «Гибель!». Слово «Гибель» промчалось перед умом резвой птицей. Настасья пошатнулась, отступая назад, на острые камни. «Я не хочу погибнуть», — подумала девушка, против воли наклоняясь вперёд. Рывок разбудил Настасью. Воз остановился, и какой-то дворовый человек распахнул полог возка. — Мы уже в преисподней? — мрачно спросила Настасья, не сводя взгляда от багровых из-за недавних ударов батогом рук дворового человека. Девушки позади Настасьи испуганно ойкнули, услышав о преисподней. Настасья лишь хмыкнула, посмотрев поверх головы дворового человека и подошедшего к нему управляющего. Усадьба была диковинной в своей величине и доселе невиданном Настасьей убранстве. «Я не хочу здесь погибнуть…» — подумалось Настасье. Грозная, пугающая решимость окатила её словно тёмной водой. Видимо, в дороге она сильно задремала, и ломота в теле мешала собраться с силами и быстро шагать. Не хотелось ничего видеть вокруг себя. Ни людей подле себя, ни огромного дома, обманчиво белого и блестящего как снег. «Ледяной дом… Такой холодный и недобрый… Могущий погубить… У всех на лицах скорбный вид, ни радости, ни улыбки…» -думала Настасья, стараясь проснуться окончательно. Намеренно идущая позади остальных девушек, Настасья помедлила, остановившись. Не веря своим глазам, она увидела, как сумрак в одно мгновенье окутал усадьбу, а на белых стенах дома показались ручьи тёмной багряной крови… Тычок в плечо вырвал Настасью из пугающего наваждения. — Живее! — глухо, для острастки приказал идти вперёд управляющий. Настасья подёрнула плечами и ускорила шаг, обгоняя девушек. — Вот же своенравная… — тихо и спокойно отозвался управляющий. — Всегда с норовом была? -вопрошал он уже у других девушек. — Не из нашенских… Лишь последние годы у нас жила, с батюшкой… — робко ответила Авдотья. — Да уж это знамо нам… — с глухим смешком проговорил управляющий ____________________________________________________ Стоя в огромном светлом зале, рядом с купленными вместе с ней дворовыми, Настасья старалась не видеть ничего рядом с собой. Управляющий ходил вдоль небольшого ряда новых дворовых, задавая короткие вопросы и распределяя род обязанностей и место работ. Во рту пересохло как от сильной жажды и не хотелось говорить. Настасья похвалила себя в мыслях, что встала в конец ряда, стараясь быть подольше незаметной. Надвинув платок сильнее на лицо, она стояла неподвижно как изваяние, словно боясь лишний раз шевельнуться и привлечь к себе внимание. А вот остальные в этом доме, кого успела увидеть и видела сейчас Настасья, будто просто боялись шевельнуться, делать шаги в этой зловещей усадьбе. Управляющий повернулся резко, превращаясь в прямую струну, повернув лицо к высокому длинному балкону-анфиладе. Невольно Настасья сомкнула глаза, словно тёмная тень начала вползать в край бокового зрения, а высокие своды этой большой горницы начали нещадно давить беспощадной и высоко парящей мощью. Пронёсся тихий шелест обуви находящихся в зале: все неловко присели в полупоклоне, склонив головы и согнув немного колени. Все, кроме Настасьи. Настасья устало выпрямилась, делая остро-прямой затёкшую от долгой дороги спину и крепче надвинула ладонью плат на щёки. Что-то заставило сжать ладонью крепче края платка и поднять взгляд. Подняв лицо, Настасья заметила тёмную фигуру барина, стоявшего со странной, застывшей выправкой, то ли солдата, то ли ледяного изваяния. Казалось, что барин смотрит прямо на неё, выискав непокорность в этом ряду слуг. Стальные глаза с волчьим блеском не мигая глядели на Настасью. Она прямо взглянула в эти ледяные огни. Казалось, что мгновения длятся долго. Мраморно-белое, узкое, острое в скулах и линиях лицо, словно высеченное грубым резцом из белого камня, плавало словно в тумане, темнело под линией чёрных волос, возвышалось над высоким воротником тёмных одежд. Настасье показалось, что всё померкло, кроме этих глаз и неживого, немилосердного и непрощающего лица, затаившегося в своём решении как узкий лик грозного святого на иконе. Настасья склонила голову, услышав окрик управляющего, велевшего всем опустить глаза долу, а лица ещё ниже — так как пред ними сам барин Алексей Андреевич. _______________________________________________ Управляющий, отчего-то сам лично, зашёл в залу, где спали девушки-крепостные. Настасья только недавно уснула — всю ночь не могла провалиться в сон. Управляющий — именем Дмитрий — постучал дубовой палкой-стеком громко и нетерпеливо по торцу деревянной кровати Настасьи. — Поднимайся! — привычно сухо и коротко приказал управляющий. Настасья поёжилась, всеми силами отгоняя от тела дремоту. Быстро приподнявшись на локтях, Настасья взглянула на управляющего. В полумраке его узкое, сухое, угловатое лицо казалось строгой неумолимой маской. — Пойдёшь на кухню и возьмёшь горячей воды. Тебя уже дожидается Микитка. Он проводит наверх. Настасья удивлённо распахнула шире сонные глаза. Управляющий развернулся, роняя объяснение на ходу: -Хозяину отъехать надо рано. А для этого и побриться надлежит пораньше. От чёткого, громкого голоса управляющего другие девушки уже проснулись, но тот всё равно прошёл вдоль их кроватей. Рассветать не спешило. Микитка, совсем молодой юноша, сетовал, поднимаясь по лестнице, на то, что света в покоях барина мало будет, и он может, не приведи Господь, рукой дрогнуть и обрезать барина лезвием. А такое уже было! Ох кричал тогда барин, схватив за руку Микитку, что тот хотел его, господина, хозяина, убить, покушался на его жизнь, замышлял недоброе. Настасья молча несла медный таз с поставленным в него кувшином с горячей водой. Хотелось, чтобы ступени не кончались, и Настасья про себя считала ступени лестницы, казавшейся, несмотря на мраморную с позолотой отделку, лестницей в преисподнюю, мрачную, испытывающую юдоль. Приходил помысел лихой и дурной — оступиться, запутавшись в подоле нового платья, пролить горячую воду на эти ступени, может даже на себя… Авось дадут отлежаться с ожогами. Настасья остановилась и приложила пальцы к горячему боку кувшина. Микитка поднялся на верхние ступени, подхватывая крепче стопку полотенцев и коробку с лезвиями для бритья. «Хороший работник, значит, если ему такое дело доверяется… Лучше выписанных в дом брадобреев, значит. Справно работает — вот и честь такая, — быстро мелькал хоровод мыслей в голове Настасьи. — Оступлюсь, воду пролью-решат, что неумеха нерасторопная. Сошлют на совсем тяжкие работы… Нет уж, пойду. Уезжает рано, благо. А потом… коробка с бритвами большая, одной Микитка может и не досчитаться….» — мрачно шепнуло что-то тёмное у ушей Настасьи. ___________________________________________________ Микитка, изогнувшись в причудливую фигуру, осторожно, робея моргнуть, водил блестящим лезвием по щекам узкого лица хозяина. Настасья стояла с кувшином, надеясь, что больше подливать воды не понадобится. Один раз налила, когда только граф выходил из соседней комнаты. Граф смотрел в сторону, водя глазами по россыпи бумаг на столе. «А если что неприятное прочтёт и вздрогнет? Бритва совсем рядом же… И как не страшно? Или так торопится?» — подумалось Настасье, наблюдавшей из-за надвинутого на щеки тёмного платка. Закончив с бритьём, Микитка отёр лицо барина полотенцем. Подойдя к тазу, Микитка смочил край отреза ткани в воде, чтобы теперь мокрой тканью отереть щеки хозяина. Граф всё не сводил взгляда с бумаг. Микитка повернулся к Настасье, державшей дополнительные полотенца, и кивнул той, подзывая к себе. Настасья медленно прошагала к Микитке, подавая тому одно из полотенец. Микитка было взял его и повернулся к барину, но тут граф, не глядя на Микитку и Настасью, резко вскинул руку, беря у Микитки полотенце. Локтем граф ткнул в бок Микитке, протягивая руку с полотенцем в сторону Настасьи — Ступай, — граф кивком головы велел Микитке выйти прочь. Микитка было потянулся привычно к бритвенным принадлежностям, но опомнился и поспешил выйти из залы. Быстрый и острый тычок локтя барина жгуче ссадил в боку. Приказ не мешаться был более чем ясен. — Закончи, — отрывисто, глухо, каким-то глубоким гортанным голосом приказал барин, бросив короткий непрерывный взгляд холодных серых глаз на Настасью. Настасье показалось, что глаза графа сверкнули как лезвия бритв на столе, когда она шагнула к барину, пуская на этот стол больше света. Очутившись ближе, Настасья, помедлив, поставила кувшин на стол, держа на сгибе локтя полотенце. Казалось, что немигающий, наблюдающий взгляд барина прожигает её насквозь, неумолимо ожидая её дальнейших шагов к нему. Собственные ноги показались Настасье каменными, и словно совсем не хотели далее ступать. Настасье чудилось, что она стоит подле пропасти. Большим усилием девушка заставила себя сделать несколько шагов. Быстро, вытягивая руки, Настасья осторожно приложила края полотенца к скуластым, жёстким щекам графа. Отчего-то неожиданно для себя, Настасья подняла голову и смело взглянула равнодушным, уставшим взглядом в глаза графа. Но через мгновение опустила взгляд, наблюдая, как её пальцы бережно отирают мягкой тканью лицо барина. Себе Настасья в мыслях приказала думать, что отирает не барина, даже не человека, а… статую, не хрупкую, холодную, неживую, которой нельзя нанести боли или недовольства неловким движением, которая не шевельнётся, не протянет рук для ответного прикосновения… Настасья было отвела руки с полотенцем от лица графа, как тот быстро, цепко взял её за руку выше запястья. — Как звать? — Настасья, — отводя лицо, глухо, тихо промолвила Настасья. — Вчера привезли, со всеми… — Я помню, — недобро, холодно проговорил граф. — Виновата, — моляще взглянула на него Настасья, без сомнений ожидая, что тот сразу отвлечётся на совсем другие чувства: виновных здесь не жаловали, и она сразу это поняла. — Могла воду пролить на Ваши бумаги! — всплеснула руками Настасья, как-бы невзначай вырывая руку из длинных, цепких, ледяных пальцев графа. — Слава царице небесной, что не опрокинула… — деланно, хозяйски квохтала Настасья, подлетая к столу и срывая с него быстрым, но осторожным движением кувшин с остатками воды. В блестящем боку кувшина Настасья заметила отражение лица графа, которое исказила догадливая покровительственная полу-усмешка или полуулыбка. — Так спешила Вам услужить, барин, что не подумала… бросила и сразу к Вам пошла… -смущаясь, объяснялась Настасья, делая шаг назад. — Ещё успеешь услужить… — пустым, холодным голосом ответил граф, отворачиваясь к столу.