Черная башня в душе

      День Тавгдруилла Венценосного или медоносный день — одно из самых ярких событий конца лета в Вольной Марке. Конечно, типично религиозный Андрастианский праздник положено отмечать во всех уголках Тедаса, куда дотянулся свет учения Андрасте. Однако именно на юге Вольной Марки, в Киркволле, этот день отмечают столь ярко и сладко. Вероятно, потому что он совпадает с празднеством медового сбора. Волей удачного стечения обстоятельств ритуал беззаботного торжества дополнил канонически строгий, тихий, религиозный праздник, став его ярким дополнением и породив одно из самых приятных впечатлений от последнего летнего месяца в Киркволле.       Для большинства жителей Нижнего города, запертых в тесных, пугающих своими «ароматами» кварталах-сотах, это замечательная возможность хоть ненадолго отвлечься от невзгод, безнадежной пыльной серости и унылого однообразия вокруг, затянувшего их в безвылазную трясину. Что же до утонченной аристократии, живущей наверху среди чистоты и роскоши, их отношение к Медоносному дню куда более сдержанное. Впрочем, мало кто из членов аристократических домов Киркволла посмел бы отказаться от участия в пестром и броском фестивале изысканной медовухи, ежегодно устраиваемом в огромном поместье Лоримаров — пожалуй, самой влиятельной семьи на юге Вольной Марки. Что же до Киркволлской церкви, одной из наиболее строгих в соблюдении традиций, здесь стоит отметить труды нынешней владычицы Эльтины: ее стараниями церковный дом постепенно становился более открытым и отзывчивым по отношению к рядовым горожанам, особенно из низов. В конце концов, именно благодаря усилиям Эльтины рядовые обыватели из грязного и «пропащего» Нижнего города получили право посещать церковь в Верхнем городе, пусть только в определенное время дня и лишь несколько раз в неделю. Таково было требование рыцаря-командора храмовников Мередит: по ее мнению, весь этот «низовой сброд» мог принести с собой «наверх» угрозу беспорядков.       Утром второго августовского четверга, на который выпал медоносный день, жизнь в Киркволлской церкви была переполнена контрастами: наиболее набожные, консервативные монахи молились в глубоком поклоне, стараясь не обращать внимания на шумный переполох внизу и «кудахтанье» кухарок и поварих, что пытались наверстать утреннее опоздание перед грядущим открытым банкетом. Снаружи также слышались голоса праздника — причудливая помесь громкого смеха, доброжелательности и, вместе с тем, резкой брани, брошенной в сердцах. То рабочие-верхолазы изворачивались на шатких строительных лесах, нанизывая украшения и пестрые ленты на фасад и высокие балконы. Увы, их недовольство было оправдано: при всем влиянии церкви ее рабочий инвентарь оставлял желать лучшего. Возможно, тому виной слишком жадный характер главной кладовщицы Фатины? Оберегая церковное золото с преданностью сторожевой собаки, она стремилась оградить казну от всяческих трат, обоснованных и нет. В итоге все, что оставалось рабочим, это делать свою работу быстро и надеяться на благосклонность и безветренность погоды.       Пожалуй, одного несчастного случая с верхолазанием на сегодня достаточно. Безвинная попытка повесить пеструю бумажную скульптуру под потолком в главном приемном зале чуть не закончилась трагедией. По счастью, никто не пострадал, а бедолага-рабочий, едва не сорвавшийся с ненадежного крючка-страховки, отделался лишь испугом и мокрыми штанами. Стоило сказать спасибо недавней гостье церкви, которую владычица Эльтина приютила вчерашним вечером.       — Спасибо вам, дитя. Не представляю, что бы мы делали без нашего Рамона: он же лучший плотник во всем Верхнем городе! — с добродушной усмешкой благодарила утреннюю героиню Эльтина, пожимая ее руки — необычайно ловкие и сильные для хрупкой девицы.       — Еще раз спасибо вам. Уверена, Тереза-булочница будет рада получить своего мужа к концу праздника в целости и сохранности.       — Не стоит, ваша милость, — со скромной улыбкой принимала благодарность незнакомка, смущенная столь большим вниманием к своей персоне. — Впрочем, насчет «целого и невредимого» к концу вечера поручиться не могу. На банкете ведь всякое может случиться, — скромно пошутила девушка, намекая на жаркую погоду и крепкие напитки.       — О, нет-нет. Наш Рамон не таков. Он ведь совсем не пьет! — поспешила заверить гостью владычица. — Честно говоря, я бы не позавидовала ему, решись он вернуться к Терезе хоть раз нетрезвым. Однажды она заставила его выскрести всю пыль из щелей на фасаде их дома зубной щеткой. И это после пыльной бури! Бедняга, — с сочувствием покачала головой Эльтина. Незнакомка в ответ молча вскинула брови: впечатляет.       — Послушайте, милая, вы уверены, что не хотите присоединиться к торжеству? — вновь попыталась уговорить развеяться свою гостью Эльтина: судя по грустному, удрученному виду, легкое веселье девушке не помешало бы. — Знаю, в других городах день Тавгдруилла принято отмечать более скромно: только молитвы и песнь. И все же, как показывает опыт, медоносное торжество после обеда — это не так уж плохо, поверьте. И не волнуйтесь из-за наших прихожан. Пускай вид у них порою не самый прилежный, но ведут они себя вполне благовоспитанно и не позволяют себе лишнего. Никакого дебоширства и потасовок! — продолжала убеждать Эльтина свою чем-то опечаленную гостью.       — О, не беспокойтесь, ваша милость: я уверена, рыцарь-командор Мередит ни в коем случае не допустит святотатства в доме Андрасте, — улыбаясь, ответила девушка. — И все же, если позволите, я бы хотела побыть в одиночестве. Мне очень приятна ваша забота, правда. Но в последние дни со мной многое случилось, и сейчас мне очень нужно осознать все, что произошло. Осознать и принять сердцем. Это…       — Не нужно, дорогая. Я понимаю, — поспешила остановить незнакомку Эльтина, более не настаивая на своем. — Вы проделали долгий путь, моя милая. И теперь у вас есть тихая гавань, где можно отдохнуть и привести свои мысли в порядок.       — Спасибо, ваша милость, — с почтительным поклоном ответила девушка, чувствуя неловкость.       Очевидно, она задерживала Эльтину своим присутствием, а, между тем, владычицу ждали другие дела. К примеру, мать церкви, Меранна, что терпеливо дожидалась в стороне.       — Надеюсь, вы довольны своей комнатой? Прошу прощения: раньше это была пристройка к архиву, мы не успели полностью ее переделать.        Незнакомка в ответ уверенно пожала руки владычице Эльтине, давая знать, что все в порядке.       — Я попрошу ученого брата Денвиса более не беспокоить вас: он вечно обращается в ту пристройку, хочет найти очередной затерявшийся свиток, по старой памяти. А потом выясняется, что тот давно лежит и собирает пыль у него под кроватью, среди нестираных носков, — добродушно пошутила владычица церкви, давая знак подойти матери-настоятельнице.       — А теперь отдыхайте, моя дорогая. Если вам что-нибудь понадобится, обратитесь к сестре Петринне. Она у нас тоже сторонится шумных празднеств.       — Еще раз благодарю вас, ваша милость, — с этими словами таинственная незнакомка поспешила удалиться, дабы не мешать более Эльтине.       Между тем, сама владычица церкви про себя в очередной раз пожалела, что не все ее гости столь тихи и учтивы, как эта миловидная девочка, прибывшая из порта вечера вечером.       — Что же, Меранна, это случилось снова? — с тяжелым вздохом приветствовала свою помощницу Эльтина.       Она уже знала, о чем пойдет речь: только один постоялец мог беспокоить чувствительную ко всяким потрясениям Меранну так часто.       — Вчера вечером он снова уходил. Забрал свой лук и доспехи. Я даже не знаю, где он был! Вот только по возвращении его лицо… Я видела следы крови: он не успел все стереть, — испуганным, заговорщическим тоном предупредила мать-настоятельница.       — Успокойся, Меранна. Ты слишком тяжело все это воспринимаешь, — ласково ответила Эльтина, положив ладонь на плечо старой подруги. — Пусть он порой поступает неразумно, юный Ваэль ни за что не посмеет накликать беду на церковь.       — И все же, я боюсь, Эльтина. Боюсь за нас, — никак не успокаивалась Меранна. — Эти его ночные отлучки в неизвестном направлении, эти тайные операции, рейды за пределы Верхнего города… Знаю, Себастьян уже принес свои обеты, взял на себя обязательства перед церковью. И все же, я опасаюсь, что его тайные игры поставят нас под удар.       — Мерани… — незаметно вздохнув, успокаивающе протянула Эльтина.       — А вдруг он приведет сюда ИХ? — панически округлив глаза, шепотом предположила мать-настоятельница. — Я видела их вчера днем в порту — целый корабль безбожников-ривейни! Разодеты в зелено-золотые шелка, белые чалмы на голове, лица хмурые, злые, а кожа черная, как и душа…       — Мерани, — мягко, с легким нажимом, повторила Эльтина.       — Мы же не знаем, где именно пропадает Себастьян по ночам. А я слышала, как каменщик Бренн видел его пару раз в Нижнем городе, в Порту возле «гостевого квартала». Вдруг это неспроста? Вдруг он как-то связан с ночными происшествиями в тех местах?       — Меранна, — более строго повторила Эльтина, с укором закатив глаза, однако ее помощница все не унималась.       — А ведь ривейни — это не самое страшное, — трагическим жестом пояснила Меранна, идя и далее на поводу у своей фантазии. — Я как-то слышала, некая торговка в Порту видела юношу, похожего на Себастьяна, в компании разодетых незнакомцев с большого корабля с черным солнцем на парусе. Это были тевинтерцы! Ужасно: эти нечестивцы еще хуже, чем иноверцы!       — Меранна.       — Что, если он как-то связан с ними? Что, если…       — Меранна! — резко одернула Эльтина свою увлекшуюся помощницу.       Мать-настоятельница впала в ступор на пару мгновений, а затем смиренно поклонилась в ответ, опустив глаза в знак покорности.       — Мерани, я знаю, тебя пугает Себастьян и его ночные отлучки. В последнее время они действительно участились. Но уверяю тебя, нам нечего бояться: при всем своем ребячестве он искренне беспокоится о благополучии церкви. Поверь, юный Ваэль ни за что не посмеет принести зло в наш дом, — уверенно заключила Эльтина, успокаивая старую подругу и стараясь не выдавать собственного волнения.       На самом деле тайная борьба, которую вел Себастьян в своих интересах, пугала владычицу не меньше. Пожалуй, пришла пора с этим покончить. Что же до Меранны, возможно, стоило подыскать замену престарелой матери церкви? Вопреки изначальным предположениям Эльтины, эта должность не очень подходила ее давней подруге.       — Не волнуйся: вскоре Себастьян покинет Киркволл и больше не будет тебя беспокоить, — с теплой улыбкой заявила Эльтина, успокаивая Меранну. — А теперь иди. У сестры Ланады к тебе было какое-то дело, если я не ошибаюсь, — при этих словах на лице Меранны мелькнуло озарение: точно, кажется, она что-то такое припоминала.       — Иди и не волнуйся: я поговорю с Себастьяном, так что перед его отъездом больше никаких происш…       — Владычица Эльтина! Ваша милость, беда! — встревоженный голос молодой сестры церкви заставил обеих женщин обернуться. — Себастьян, он… он прикрепил объявление о награде за головы наемников на церковном дворике! Я… Я не смогла его остановить, — стараясь унять волнение, заключила юная сестра церкви.       При этих словах Эльтина сурово сдвинула брови. Довольно, это уже слишком!       — Я поговорю с ним, — жестом повелев матери церкви и сестре оставаться внутри, Эльтина решительным шагом направилась к дверям, намереваясь приструнить непокорного гостя-иностранца.       Таинственная незнакомка, тихо устроившаяся на втором этаже церкви, на внутреннем балкончике, слышала весь разговор. Упоминание о «шалостях» Себастьяна Ваэля вызывали у нее скептичную усмешку. Как же все это было ей знакомо…       Между тем, в тот момент девушка была не одна. Две юные сестры церкви, тщательно протиравшие церковную утварь у небольшого алтарчика в углу, подобно заправским сплетницам делились свежими новостями: одна из них — та, что попышнее фигурой и румянее лицом — бурно высказывала неодобрение тому ажиотажу, что сейчас царил в Нижнем городе.       — Говорю тебе точно: все эти беженцы, разнорабочие из Клоаки, даже эльфы из эльфинажа будто с ума посходили! — недовольно восклицала ворчливая сестра, весьма усердно протирая и так уже безупречно чистый кубок.       — Фебес, она днем обходит Нижний город с молитвой. Так вот, она сказала, что в последние дни у всех этих бедолаг на уме лишь одно — экспедиция, которую затеял этот смутьян Хоук. Каждый третий бедняк уже просился к нему в помощники, представляешь? Как будто он обещает им горы золота! И подумай только, КУДА он собрался за сокровищами, а? Опять на Глубинные тропы — прямо в лапы к Порождениям тьмы! Они ведь уже бывали там, помнишь? — отметила возмущенная сестра. Ее собеседница молча кивнула в ответ.       — Я помню, с Хоуком и Тетрасами весной ушли почти девяноста человек. Вернулись только пятеро… — с ужасом и дрожью в голосе заметила молчаливая сестра. Ее ворчливая подруга в ответ сделала жест рукой: «вот и я о том же»!       — Подумать только! Воистину, никакого света Создателя не хватит, чтобы разогнать тьму человеческой глупости! Этот Хоук со своим дружком, Тетрасом… В прошлый раз они загнали в могилу почти девяноста человек, а эти бедняки все равно просятся к нему в помощники! Неужто им совсем жизнь не дорога?! — продолжала громко возмущаться ворчливая сестра, еще усерднее протирая свой отполированный до блеска кубок. Ее подруга, к слову, к тому моменту уже очистила весь алтарь.       — Увы, Лави, боюсь, сейчас никому не под силу их вразумить, — сокрушенно вздохнула ворчливая сестра, наконец, оставив свой кубок, но только потому, что его попросила подруга, дабы поставить на место.       — После весеннего похода на Глубинные тропы многие ведь из этих дураков пытали счастья, вслед за Хоуком и Тетрасом, правильно? Ни у кого не получилось, и они успокоились, на время. А теперь все повторяется. Такое чувство, будто нас ждет настоящая золотая лихорадка, если Хоуку повезет во второй раз на Глубинных тропах. Подумать только: сотни оборванцев, умеющих только камни разбивать, — и каждый возомнит себя великим кладоискателем. Фу! — в сердцах бросила возмущенная девушка, не перенося чужой глупости.       — Лично я боюсь только одного: как бы эти недотепы не привели Порождений тьмы сюда, в Киркволл. Все-таки Пятый Мор был побежден как-то подозрительно быстро — меньше года прошло ведь. Не доверяю я этим ферелденцам… Вдруг большая часть Порождений тьмы спряталась под землей и теперь ждет своего часа, чтобы снова вылезти наружу?       Молчаливая сестра ответила в своей привычной манере — немым кивком. Похоже, именно такая собеседница лучше всего подходила эмоциональной деве, любившей распаляться о том, что ей не нравилось, и не стеснявшейся высказывать свое недовольство вслух. Сказывались манеры, привитые в прошлом скандальной благородной девице в дворянском доме.       — Думаешь, они справятся? — внезапно спросила ее подруга, Лави, тихим робким голоском.       Ворчливая сестра, не ожидавшая вопроса, в ответ только хмыкнула, пожав плечами, а затем взяла в руки поднос с застывшим воском из-под свечей. Здесь ее привычка протирать-перетирать будет как нельзя кстати.       — Этот Хоук, он… — осторожно начала Лави.       — Сумасшедший тип, точно говорю тебе. Сумасшедший, — бескомпромиссно заявила ее подруга. — Подумать только, теперь у него есть особняк в Верхнем городе, положение и дворянский титул. О чем еще можно мечтать бывшему беженцу! И что он делает, вместо того, чтобы начать, наконец, вести добропорядочную жизнь — гулять по городу, подслушивать светские беседы, делать пожертвования церкви, жаловаться наместнику, все такое? Бросает все и вновь опускается до недалекого неотесанного наемника — бродит по зловонным закоулкам в поисках бродяг и нищебродов себе в помощники для самоубийственного похода прямо на стол к Порождениям тьмы? — возмущению ворчливой сестры не было предела: воистину, ТАКОЙ большой глупости от свежеиспеченного дворянина она не ожидала.       — Что тут скажешь, Лави, ферелденец — он везде ферелденец. Как черного кобеля не мой, а все равно… — с презрением бросила девушка, усиленно отскребая упрямый воск от безупречно гладкого золотого блюда.       — И все-таки, как думаешь, у них есть шанс? Ну, вернуться без таких потерь, как в прошлый раз? — по-прежнему интересовалась Лави: кажется, этот вопрос немало ее волновал.       — А почему бы, собственно, и нет? — фыркнула в ответ ворчливая сестра. — В конце концов, он ведь уже бывал там, под землей, и выжил. Хоук. Всякий на его месте, кому ума хватит, постарался бы не наступать на одни и те же грабли. А Хоук не дурак. Сумасшедший, но не дурак, — пожалуй, то был своего рода комплимент. — Думаю, он постарается, чтобы в этот раз побольше голов в его стаде целыми вернулись. Оно и понятно: на своем-то горбу в одиночку много золота не вынесешь.       — Почему, как думаешь, Хоук вновь собрался лезть в подземелья? В прошлый раз-то, чай, они с Тетрасом не так уж и много вынесли.       — Наверняка там сокровищ гораздо больше. Золото для дураков, прости меня Создатель! — с этими словами ворчливая сестра ненадолго притихла, решив, что ведет себя слишком уж эмоционально.       Ее слова нисколько не успокаивали чем-то встревоженную Лави: похоже, то было отнюдь не простое любопытство.       — Не переживай так из-за него. Ничего с твоим «кумиром» не случится, — с усмешкой попыталась подбодрить подругу ворчливая сестра. — Этот сумасшедший Хоук — он ведь живое орудие убийства! Помнишь, скольких мерзавцев он успел умертвить всего за полтора месяца? Каких-то шесть недель… Будто бы рубил, не прерываясь на сон и отдых, — по голосу ворчливой сестры было трудно понять, упрекает она Хоука-рубаку или хвалит. — Думаю, с теми дураками все будет в порядке, Лави. Если Хоук правильно все разыграет, то на долю носильщиков вообще не останется Порождений тьмы. В конце концов, что-что, а решать проблемы мечом он умеет, наш конченый головорез.       — Конченый головорез меня и беспокоит… — наконец, решилась поделиться своими страхами робкая Лави. — Мой брат Джерим, он идет с ним. Нанялся носильщиком в эту экспедицию, — в голосе девушки звучал искренний испуг. — Я боюсь за него. Боюсь, как бы этот Хоук не бросил его и других на Глубинных тропах, если те надумают пожадничать. А ведь ты знаешь Джерима: он, порою, ведет себя так глупо! — при этих словах ворчливая сестра переменилась в лице, став серьезней.       — Я слышала, Хоук — совершенно безжалостный человек. А с какой жестокостью он, порой, расправляется с другими!       — Пускай это бандиты, и все же нельзя вот так легко истреблять живых людей. На куски, будто забойных свиней! Я боюсь его…       — Ну-ну, Лави, не надо, — отложив в сторону золотое блюдо, ворчливая сестра по имени Ризель поспешила обнять испуганную подругу. Очевидно, она уже пожалела о том, что вообще завела этот разговор.       — Послушай, хочешь мы вместе поговорим с твоим братом? Я уверена, Джерим откажется от своей глупой затеи, если все ему объяснить. Пусть он и глупит иногда, но все равно ведь прислушивается к доводам разума? Думаю, вдвоем мы сможем его вразумить, — заботливо заявила Ризель, аккуратно приподняв подбородок подруги и улыбаясь ей. Испуганная Лави после некоторых сомнений скромно улыбнулась в ответ: да, надежда еще есть.       Что могла думать обо всем услышанном таинственная незнакомка, оказавшаяся случайным свидетелем этого разговора? Определенно, она разделяла негодование ворчливой Ризель, хоть и считала, что та чем-то похожа на кудахчущую курицу и не осознает в полной мере ту опасность, о которой говорит. А что же эта скромница Лави, переживавшая за своего недалекого брата Джерима? Безусловно, незнакомка понимала ее чувства и искренне сочувствовала ей: трудно было придумать большую глупость, нежели поход за гномьими сокровищами во владения Порождений тьмы. Если несчастной Лави удастся отговорить нерадивого брата от самоубийственной затеи, то этим она однозначно спасет ему жизнь, которую тот, возможно, сумеет потратить с умом в будущем, хотя вряд ли.       Наконец, таинственная незнакомка сделала для себя однозначный вывод, что ей не хотелось бы ни при каких обстоятельствах повстречаться в Киркволле с человеком по фамилии Хоук. К слову, ей уже довелось мельком увидеть того, кого жители Нижнего города окрестили Полуночным Жнецом.       Это случилось вчера вечером, по пути в квартал знати. Поднимаясь по широкой величественной лестнице из Нижнего города в Верхний, загадочная гостья стала невольным свидетелем встречи городской стражи с грозным наемником в легких латах и с говорящей внешностью. Конечно, царившая вокруг сумрачная темнота и тень от высоких домов, выдолбленных в скале, мешали разглядеть говоривших. Однако острый глаз лучницы выхватил в тусклом свете факела отличительные черты наемника: короткая борода и усы темно-рыжего цвета, форма лица, выдающая ферелденца-северянина не хуже акцента, грозные языки пламени, вытатуированные на коже, длинные волосы, заплетенные в тугую косу и хищные злые глаза янтарного цвета. Еще более примечательной была его добыча, которую тот передавал страже. Держа правой рукой двуручный меч на плече, наемник грубо дергал левой за веревку, привязанную к шее изможденного полураздетого человека, с трудом державшегося на ногах от побоев; на груди несчастного болтался жуткий трофей — две недавно отрубленные головы в связке, будто пара арбузов.       Определенно, кем бы ни был этот жестокий циничный человек, но явно не дворянином! Каково же было удивление незнакомки, когда она узнала в личности ночного убийцы наследника знатного Киркволлского рода Амеллов! Пара библиариев из городского архива объяснили гостье города при случайной встрече на рынке, что это мог быть только тот самый Алликсос Хоук — человек, поразивший всех тем, как ловко ему удалось вырваться из низов и буквально свалиться на голову местной аристократии из ниоткуда. Впрочем, ворчливая Ризель была права: манерами и привычками этот головорез никоим образом не соответствовал своему благородному происхождению. А если послушать рассказы о его прежних «подвигах» до похода на Глубинные тропы весной этого года…       В общем, услышанного оказалось достаточно незнакомке, чтобы однозначно проникнуться нелюбовью к личности Хоука. Судя по всему, этот рыжеволосый мужчина со звериным взглядом принадлежал к тому типу людей, что с презрением относятся к чужой жизни и без колебаний переступают через других, мостя дорогу страданиями и болью тех, кто слабее, в угоду собственной выгоде. Такие никогда не слышат голоса совести и без оглядки разрушают хрупкое счастье десятков и даже сотен глупцов и несчастных, что волей случая оказываются у них на пути.       Высшие хищники… Незнакомке уже доводилось иметь дело с такими. Одна из них, кстати, и загнала, в конечном счете, девушку в Киркволл, на юг Вольной Марки. То было окончание весьма долгой истории, трагичной и захватывающей, богатой на колоритные события и неоднозначные решения. Та личность, по вине которой незнакомка оказалась здесь, она была воистину удивительным человеком: ее самоотверженность и преданность благому делу могли сравниться разве что с ее же бесчеловечностью и безграничной жестокостью — как по отношению к врагам, так и к друзьям и даже к самой себе… Без сомнения, своими поступками и решениями, преимущественно аморальными, эта безжалостная женщина перекроила огромное полотно судьбы, затронувшее будущее сотен и тысяч людей — как высоких и влиятельных фигур, так и небольших и незначительных, крошечных точек, незаметных с высоты ее пьедестала. Однако лишь таинственная гостья Эльтины была достаточно близка к этой личности. Близка настолько, чтобы получить право переступить порог ее внутреннего мира, заглянуть за непроницаемую завесу уверенности и непоколебимости, которой та отгораживалась от остальных, будто иконой.       Эта выдающаяся дева, этот высший хищник… Для загадочной незнакомки она была не просто идолом, в сиянии которого девушка, как и другие, черпала силы для продолжения неравной борьбы. Для нее эта личность была чем-то гораздо большим, ведь именно с нею и только лишь с нею девушка делилась всем в течение последних полутора лет: своими печалями и страхами, радостями и восторгом, теплом, кровом, едой и даже ложем…