Ты и Я - украденный суицидальный шедевр

Первые дни проходили спокойно, соразмерно. Школьные правила оказались просты, но не привлекательны для Клариссы. Со всем уважением к директору и любовью к неконфликтным ситуациям, выстрел произошёл в субботу. В холле поднялся крик. Режущий уши возглас разлетелся о каменные стены громким эхом. Всегда тихое и спокойное место налилось лицами любопытных учеников, выбежавших из кабинетов на шум. В центре стояли трое подростков, двумя из которых были Малакей и Кларисса. Возле них стояла запыхавшаяся Имоджен, которая пыталась удержать Моргенштерн от нанесения вреда другой ученице. Рыжая вцепилась в волосы какой-то блондинки, орущей во всю глотку от боли. — Прекратить! — повысила на них голос директриса. Малакей пытался удержать мелкую, чтобы она ненароком и на старушку не перешла. Он что-то негромко говорил ей, упрашивая отпустить несчастную. — Что происходит? — кинулся на помощь бабушке Джейс. Златовласый аккуратно перенял девчушку к себе, крепко держа её за обе руки, чтобы она не вырывалась. Выглядела Клэри убийственно злой и недовольной. В её зрачках сейчас могли блистать лезвия ножей. — Эта сука издевалась над Майки, — хмурилась она. Блондинка вскинула прядь волос назад, с ужасом смотря на незнакомку. Она уже успела пожалеть, что открыла рот. Обычно ей сходили подобные слова и издёвки в сторону бедного парнишки. Он-то и ответить не мог во имя своей доброты; всегда пропускал подобные колкости мимо ушей. — Макки, — поправил шатен, его ошарашенное состояние невозможно было спутать с чем-либо. — Заткнись, я тут твою шкуру защищаю, — шикнула на него Клэри. — Ты меня чуть ни убила, чокнутая! — заверещала блондинка. — Эрика, — строго посмотрела на неё директриса. — Это правда? Ты снова позволяла себе оскорбления своих одноклассников? — Ой, да бросьте. Они даже не в моей группе, они же психи, — с презрением произнесла она. — Не успела я вернуться, как вы приняли ещё одну чокнутую. — Я тебе устрою, тварь, — злилась Клэри. — Тише, тише, — усмехнулся Джейс, подавляя улыбку. В толпе стояли Александр и Изабель, безуспешно пряча улыбки. Давно у них ничего не происходило. Это была первая яркая клякса на сером полотне, покрытом плесенью. Их новая подруга устроила жару выскочке Эрике, той самой, которую никогда не возможно было заткнуть. Несправедливое отношение к кому-либо рыжая предпочитала пресекать на корню, и не терпела, когда кто-то кого-то обижал. Да, она и сама могла обидеть кого угодно, но не воспользовалась бы чьей-то отличительной чертой. За всё время пребывания в новом доме, Кларисса поняла, что её сосед Малакей — хороший парень, со своими тараканами. Ей было приятно видеть лучезарные улыбки и чистый, невинный блеск глаз, среди холодных стен с потрескавшейся штукатуркой. С минуту девушке понадобилось для успокоения, и крепкая хватка Эрондейла послужила причиной этому. Зеленая гладь приняла естественный тёплый оттенок, а скулы прекратили сжиматься под давлением нервов. Имоджен долго решала, кого из двоих наказать. С одной стороны — это не первая выходка Эрики, её лучшей и активной ученицы; а с другой, даже Имоджен понимала, что девушка ещё та стерва. — Наказаны, обе, — вынесла она вердикт, покидая перепалку. — Что? — возмутилась Эрика. — Это я тут пострадавшая! — крикнула она вслед мисс Эрондейл. — Ты с детства пострадавшая, — усмехнулась подошедшая Изабель. — Смотри не урони корону, королева, — брюнетка посмотрела на подругу. — Пойдём, Клэри, ты, кажется, руки в грязи испачкала. Алек с удовольствием наблюдал у окна происходящее. Как эффектно его сестра, друг, и Моргенштерн с чудиком, уходили от Эрики, оставляя её на хихикающих и перешептывающихся знакомых. Даже шайка блондинки стояла в стороне, не желая сталкиваться с разъяренной воительницей за справедливость. С каждым днём рыжая находила чем удивить, и Лайтвуду определенно это нравилось. — Спасибо, — шепнул Малакей над ухом Клэри, когда они стали приближаться к Алеку. — Бесят такие суки, — не унималась Кларисса. — И не позволяй себя обижать, Майки. — Я Макки, — вновь взмолился кудрявый. Малышка отмахнулась от него, не желая ничего слушать. Она осмотрела себя в отражение окон, осознавая, что волосы сбились в непонятный хаос. — Причёску испортила, — фыркнула девушка, вызывая смех у остальных. Улыбки компании сопровождались смехом и искренним счастьем. Комфорт. Так бы сейчас описала своё состояние Клэри. Ей было комфортно в кругу этих людей, а это означало, что зарождалось что-то большее. Что-то, что называется великой дружбой. Джейс, со своими шуточками и оригинальными идеями времяпровождения; Иззи, с обсуждением сплетен и заботой о всех; Малакей — со своими странностями и до ужаса милой улыбкой самого счастливого человека на земле. И только на последнем Кларисса задержала взгляд. Александр. В этом парне явно проскакивали порывы злости, недовольства и безразличия. Весь букет для скрытого психопата, к которому стала приглядываться рыжая. Инцидент забылся быстро, и все ученики, как птицы, разбрелись, унося за собой свежую сплетню. Аналогичных выходок Моргенштерн могла по пальцам сосчитать. Но её так зацепили слова Эрики, адресованные соседу, что девушка сама себе не простила бы, если бы оставила её безнаказанной. Только вот, по итогу наказанными оказались обе. — Джейс, попроси бабушку отменить наказание Клэри, — умоляющим взглядом просила Изабель. Все пятеро направлялись на задний двор для ланча. — Ты же видел, она не виновата. — Бабушку? — удивилась Кларисса. — Так ты…? — Джейс Эрондейл, — протянул Малакей, хихикая. Блондин смерил убийственным взглядом Макки. Он не любил, когда его причисляли к Имоджен. Джейс сам по себе здесь уже многие годы, и он, конечно, любит свою бабку, но не собирается становиться под золотое крылышко. Похожие намёки на то, что он внук директрисы и имеет привилегированное отношение, всегда оскорбляли его. — У нас договор, не могу я, — выдохнул блондин. — Какой договор? — улыбнулась Клэри. — Я не прошу её ни о чём, связанным с её полномочиями, а она в свою очередь — не лезет ко мне в личную жизнь и уважает моё пространство, — пояснил Эрондейл. Небольшой двор между корпусами был наполовину пуст. Зеленая трава, сияющая под ослепительными лучами солнца, вызывала желание снять обувь и пройтись босиком. Что и сделала Кларисса, сбрасывая босоножки на шпильке. Выбор одежды пал на короткие джинсовые шорты и свободную рубашку в полоску, позволяющие девушке выделяться. Суббота — частично свободный день, да и форменную одежду носить Клэри не изъявила желания. Удалось сойтись с директрисой на стиле кэжуал. Ясное безоблачное небо представляло голубое полотно, сходясь на вершинах крыш. Несмотря на то, что перемена была предназначена для ланча, обедать молодые люди не собирались. Изабель и Алек уселись на деревянные столики, Малакей лёг на лавку между ними, а Кларисса и Джейс развалились на траве, морщась от солнечного света. Джейс с нескрываемым удовольствием рассматривал рыжую: её лицо, тело. Она нежилась на солнышке и выглядела умиротворённой, не той, какой он видел её пару минут назад. Поступок Моргенштерн поднял её в глазах светловолосого. Поначалу она проступает в его мыслях как невзрачная простушка с девиантным поведением, после он видит игривую девушку, прекрасно осознающую играемую роль. И затем, спустя пару дней случайных встреч на совместных занятиях или в столовой, он видит её настоящую. Клэри, пытавшаяся надрать кому-то задницу, — настоящая Клэри. Она дерзкая, смелая, и решительная. В её голове нет переменно включающейся лампочки, она горит постоянно. — Что? — ухмыляется рыжая, ощущая на себе взгляд янтарных глаз. От остальных доносится слабый шум, сходящий на шёпот; о чём-то разговаривают Лайтвуды. Кларисса уверена, что Малакей не чувствует себя лишним, и поэтому бестрепетно позволяет себе отвлечься на рядом лежащего парня. Он перекатывается на бок, подбирая ладонью голову. Смотрит упёрто и открыто, без стеснения нависая над девушкой. Алек видит это, и дергает Изабель за рукав, кивая в их сторону. Брюнетка по-прежнему разговаривает, но дальше её монолог превращается в воду. — Ты заслоняешь солнце, — продолжает тем же тоном Кларисса. Дыхание ощущается на лице, а оголенного бедра касается что-то тёплое. Лицо безразличное, будто ничего вокруг неё не меняется. А Джейс, затуманенным рассудком, приказывает себе устроить проверку. Только вот на что? На то, что он получит в ответ на содеянное? Глупая мысль в мозгу развивается, растёт в геометрической прогрессии и вырывается из кокона, подавая необходимые разряды нервным окончаниям. Парень накрывает губы девушки своими, впиваясь в них страстно и неосторожно. Он смазывает уголком помаду с девичьего рта, приоткрывая влажные губы и проникая языком внутрь. На рассчитанную ответную реакцию девушки улыбается, подхватывая её острое желание, срывающееся в форме томного вздоха. Закрытые глаза остаются закрытыми, бросая тень длинных ресниц на белую кожу. Эрондейл сверлит её взглядом, ожидая, что увидит в зеленых радужках что-то живое. Но открыв их, Клэри не проявляет ни одну эмоцию, возводя в себе леденеющую стену. Глубоко в душе она злится на поступок блондина, ей не нравится так. Показные игры — её любимая игрушка, а если Джейс хотел действительно её поцеловать, то это лучше было сделать наедине, а не когда рядом кто-то из знакомых. — Ну как? — улыбается блондин. Кларисса растягивается в широкой улыбке, небрежно отталкивая парня на траву и поднимаясь. — Зря только солнце заслонил, — хмыкнула рыжая, направляясь к остальным. Изабель закатывается от смеха, смахивая слёзы с глаз. Это невероятно удивительная сцена поражения. — Она тебя сделала, — громко произнёс Алек и уголки его губ дрогнули. Даже пришлось закусить губу, чтобы не поддаться искушению и засмеяться вслед за сестрой. — Умница, — подбодрил он Клэри, поравнявшуюся с ним. — Надо сбить этот самовлюбленный привкус золота, — на выдохе произнесла Кларисса, вставая на носочки и нежно касаясь губ брюнета. — Вы только посмотрите, что за чертовка! — охает Иззи, радостно сжимая переплетенные в замок пальцы рук. Малакей разделяет её восторг, потому что выходки Моргенштерн — некое развлекательное шоу; а его в школе, по правде говоря, давно не хватало. Безликие дни, наконец, окрасились летней палитрой ярких красок. Где-то позади напрягается каждая клетка, кто-то даже винит себя в глупом и необдуманном поступке, вызвавшем такие последствия. Джейс ни секунды не хочет оставаться здесь. Да это насмешка с её стороны, идти за поцелуем к другому парню, к тому же, это его лучший друг. А она стоит, поднявшись на носочки, обнимает за шею эту природно-сексуальную глыбу и целует. Челюсть рефлекторно сжимается, и смотреть совсем не хочется. Но Эрондейл смотрит, про себя отмечая, что теперь, она точно будет его.