Ты и Я - украденный суицидальный шедевр

После нескольких занятий Кларисса возненавидела школьную систему всеми фибрами души. Её привычная жизнь не включала десятки разнообразных предметов глупого примитивного мира, и она не стремилась познать естественные науки. Все нужные качества и навыки Клэри воспитывала в себе сама, взращивая каждое с любовью и напором. Она чётко видела образ человека, которым хотела стать, и день за днём её путь к достижению желаемого сокращался. Сидя на кровати, ни капли не прогнувшейся под её телом, девушка держала в руках альбом, вычерчивая мелком воображаемую картину. После ужина прошло несколько часов, за окном настали сумерки и холод сильнее пропитывал каменные стены школы. Ужин, к слову, Клэри пропустила, не желая видеть напыщенного Эрондейла. После его показательного шоу, в голове рыжей что-то щёлкнуло. Её вдруг выдернуло цепкой хваткой из розового мира, куда попала девушка. Новая жизнь действовала как гипноз, заставляя забыть кто она и зачем она здесь. Отсутствие психолога и терапевтической программы затмили все мысли Моргенштерн, и она, принимая душ, с ужасом обнаружила на себе практически затянувшиеся швы после последнего «несчастного случая». Чувства приходили в норму, и Кларисса даже стала ощущать себя нормальной. До. До того, как новый друг переступил черту и решил поиграть с ней. По ходу размышления девушка и не заметила, как нажим мелка стал сильнее и рисунок из нежного плавного пазла перерос в агрессивные тёмные наброски. С отвращением, руки откинули альбом в сторону, принимаясь судорожно сгребать с себя толстую ткань свитшота, в котором рыжая спряталась на ночь. Большая на несколько размеров кофта полетела к двери. Бледный свет луны упал на молочную кожу, что девушка жадно осматривала. — Здесь, — мысленно говорила про себя Кларисса, прикладывая руку к поперечно идущей линии под грудью. На пол полетел бюстгальтер, оголяя маленькую упругую грудь. — И здесь, — уже в слух шептала рыжая, убирая назад длинные волосы. Пальцы с наслаждением касались заживших порезов. На бедрах виднелись слабые, уже побелевшие, царапины. Девушка прикрыла глаза, запрокидывая голову кверху и издавая стон. Маленькие пальчики с острыми наманикюренными ноготками впились в линию пореза под правой грудью, с силой надавливая на затягивающуюся рану. «Свежая». Боль недостаточной волной разлилась по телу, и Кларисса повторила вновь, не испытав острых ощущений. Зеленые глаза в испуге распахнулись, и она, будто слетев с катушек, принялась шарить по маленькой комнате в поисках чего-нибудь острого. Конечно, медперсонал заранее позаботились о том, чтобы в новой палате не было ничего острого. Клэри, разозленная до ярости, принялась разбрасывать свои вещи. Неужели ни одной булавки или заколки? Взгляд упал на стоящую в одиночестве старую раковину с проржавевшей железкой, удерживающую утварь. Кларисса, растянув губы в улыбке, протянула руку назад, сжав в ладони деревянную спинку стула. Поздний час гарантировал пустой этаж и уже спящего надсмотрщика-дежурного. Сегодня это был молодой парень Гейл, громко включающий телевизор в комнате отдыха, которая находилась в конце коридора. Благо, Клэри уже понимала, что тот, скорее всего спит. А крепкий сон и громко работающий ящик — гарантия успеха быть не пойманным. Раздался громкий стук. Первый удар стулом о раковину заставил только пошатнуться белый предмет для умывания. Последующие три удара никаких плодов не принесли, ещё больше разъяряя девушку. Клэри, не надевая ничего поверх, вышла почти голая в коридор. Холодный ветер организовал покрытие мурашками, когда рыжая, уверенной походкой проходила арочный переход между корпусами. Днём она видела кладовую с инструментами, та, естественно, была заперта, но это не остановило Клариссу. Вытянув из волос шпильку, девушка ловко и быстро открыла замок, включая свет в комнатке. Она шарила по полкам в поисках молотка, безраздумно откидывая ненужные инструменты назад. На глаза попался контейнер с гвоздями. Взять, или нет? Было бы просто стащить что-нибудь из инструментов и доставить себе удовольствие этой ночью. Но как долго она сможет прятать у себя отвёртку или что-то наподобие? Сгрести жменю маленьких гвоздей — правильное решение. Спустя пару минут Кларисса шла обратно, сжимая в одной ладони молоток, а в другой гвозди. Утром всё равно обнаружат взлом, поэтому ей нужно надёжное место, чтобы спрятать не только улики, но и украденное. — Главное, чтобы ни один полоумный не решил выбежать на шум, — взмолилась Клэри, занося молоток над раковиной. Звук и правда оказался громкий. Но сильные и резкие удары позволили девушке не только сбить раковину с труб, но и расколоть её так, что несколько сколов фарфора отлетели к её ногам. На лице засияла радость, а изумрудные глаза с каплей безумия сверкнули в темноте. Клэри вернулась к окну, с неимоверным удовольствием сжимая в ладони скол керамики. Остриё проехалось вдоль руки, с внутренней стороны, где находились вены. Поднявшись выше, девушка начала раздирать кожу. Волны греющих душу эмоций и порция боли тонко сочетались между собой, теряя грань реальности. В следующие минуты бледная кожа окрасилась тонкими струйками крови, по капле выступая из колотой раны. Кларисса кусала губы от кайфа, в очередной раз вонзая в себя острый кончик сколотой части раковины. Все идиотские проблемы и переживания уходили на второй план, уступая место нирване. Поблескивающая белым светлом луна падала на вытянутую руку. Нервные окончания пульсирующей болью разносили сигналы по паутине, представляющей собой нервную систему. С губ сорвался слабый стон, она прикусила губу, впиваясь в неё зубами до тех пор, пока из мягкой ткани не выступила кровь. Осколок пошёл дальше, разрезая середину ладони. Годы навыков и Кларисса уже знает, где надавить, и где надрезать, чтобы получить удовольствие от боли и не привести себя к состоянию бездыханного тела. По каменным блокам стены стекала красная жидкость, которую девушка одержимо начала размазывать по собственному телу. И всё-таки, пропущенный ужин был хорошим поводом. Проведя вечер в одиночестве Моргенштерн поняла, что именно она хочет получить в завершение этого морально тяжелого дня. Час привычного удовлетворения и рыжая еле стояла на ногах; не то отсутствие пролитой крови сказалось, не то боль заставляла ноги подкашиваться. Она услышала скрип двери, до того, как окровавленный осколок выскользнул из мокрых и липких красноватых рук, и тьма поглотила её. Темноволосый высокий парень усердно шёл босиком на верхний этаж. Он долго сомневался, стоит ли ему подниматься по ступенькам, да и вообще покидать спальню ночью, но долгий стук по трубе, пролегающей возле его койки, не давал заснуть. И даже после того, как звон стих, раздражение от соседки сверху осталось. Если это её новый способ поиздеваться, то он вовсе не забавный! Лайтвуд злился, всеми силами пытаясь усмирить пыл. Но ничего не вышло. Остановившись напротив двери с табличкой «18D», парень замер. За дверью было подозрительно тихо, и уши резал лишь доносящийся звук телевизора с конца длинного голубого коридора. Над головой замигала лампочка, через пару секунд погаснув совсем. «Перегорела» — отмахнулся Алек, лёгким движением руки касаясь двери, разделявшей его и виновницу пропавшего сна. Та с лёгкостью поддалась, со скрипом отворившись. Полностью дверь не открылась; за ней было что-то препятствующее. Но широкой щели парню хватило, чтобы втиснуться в чужую спальню. Глаза распахнулись от ужаса, когда он увидел на полу девушку в нижней части белья; оголенное тело было покрыто размазанной кровью, а на полу образовалась небольшая лужица, куда стекала выступающая из ран кровь. — Кларисса, — бросился к обездвиженному телу Алек. Грудная клетка поднималась в такт стихающему дыханию. «Ещё жива» — мелькнуло в голове, и Лайтвуд подхватил её на руки, поднимаясь с холодного каменного пола. Дверь припирала разбитая раковина. — Идиотка, — со злости прошипел брюнет в лицо рыжей. Её умиротворенно закрытые глаза и пушистые ресницы слабой тенью сливались с побледневшими губами. Сколько она была в отключке он не знал, но мог догадываться, что это произошло после того, как наигралась в постукивание по водопроводу. Внутри всё бушевало, куда смотрит дежурный? Парень отодвинул ногой раковину, открывая дверь и проходя в неё свободно. Алек лишний раз осмотрелся, чтобы не зацепить девушку о стену или дверь. Тело, хрупкое и тёплое, легко уместилось на руках. Голубоглазый словил себя на мысли, что ему приятно видеть всю эту кровь и кровоточащие колотые раны. — Какого чёрта вы спите? — заорал он дежурному, проходя мимо него. Паренёк подскочил, сонно озираясь. Увидев окровавленное тело, капли с которого падали на светлый ковёр перед диваном. Алек выглядел злым, и по его глазам читался нарастающий гнев. Почему он злился? А самое главное на что и на кого? Маленький ангелок в его руках невольно вызывал слёзы, предательски подступающие к уголкам глаз в угрозе вылиться в нешуточную истерику. Не будь у него Клариссы, кулаки уже нашли бы себе применение. Нести пришлось в дальний корпус, преодолевая не только крутые ступеньки, но и резкие повороты. Он не доверял малышку в чужие руки, которые не справились со своими должностными обязанностями и не уследили. Следом, что-то бормоча и оправдываясь, плёлся Гейл, включая всевозможные настенные светильники и лампы. Многие, видимо, перегорели, так и не загоревшись. В эту секунду Александр сильнее сжал в руках девушку, опасаясь, что и её жизнь может так просто перегореть. Медицинский кабинет озарился множеством люминесцентных ламп, больно ударяющих в глаза после привыкания к темноте. Алек уложил Клариссу на кушетку, двери стали распахиваться в один за одним прибегающий медперсонал. Кто-то что-то кричал, медсёстры сновали вокруг него, доставая какие-то предметы из белоснежных ящиков. Вокруг всё зависло, оглушая подавляющим ультразвуком, пронзающим до мозга костей. Писк неизвестного прибора, и несколько медбратьев, включая Гейла, грубо выталкивают брюнета за двери. Ему нельзя к ней. Нельзя. Губы сжимаются так, что со временем сводит челюсть. Лайтвуд замахивается кулаком, разбивая одну из настенных ламп, что, казалось, пищит не прекращая. Но это была всего лишь лампа. Обычная светящаяся лампа, разлетевшаяся на мелкие осколки вместе с лампочкой от удара. Это казалось смешным, потому что он не знал её. Но переживал. Алек изводился, пока стрелка настенных часов передвигалась с прискорбным замедлением. Какие-то жалкие минуты тянулись, как часы. Сердце стучало в унисон пульсирующей головной боли. Опять не принял таблетки. Как на удивление, парень стоял смирно и не крушил ничего вокруг, а так хотелось. Через какое-то время, Алек не знал, прошёл час или пара минут, с холодным воздухом в больничное крыло ворвалась Имоджен. Сонная и помятая, в домашнем халате, женщина проскользнула за металлические двери. Следом за ней прибежала Изабель в паре с Джейсом, испуганно оглядываясь по сторонам. — Что случилось? — дотронулась сестра до Алека, поворачивая парня к себе. В пустых глазах оседала растерянность, напуская на пришедших самые худшие догадки. — Алек! — окликнул его Джейс громко. Лайтвуд с кулаками бросился на друга, резко припечатывая его к стене. Ноздри раздраженно раздувались, словно он был взбесившимся быком. Джейс удивленно смотрел на Алека, но ничего не говорил, понимая, что его сопротивление только усугубит ситуацию. — Алек, — схватила его за руку брюнетка. — Не здесь, иначе тебя снова упрячут в палате! Обеспокоенный взгляд сестры вернул парня в реальность, и он ослабил, но не расцепил хватку. Глаза опасно сверкали, теряя присущую им спокойную гладь глубокой бездны. — Это всё ты, — процедил темноволосый, подпитывая ядом слова. — Из-за твоей идиотской выходки, ты расстроил её. — Прекрати! — оттолкнул его Эрондейл, разглаживая смятую футболку. — Она не дура, чтобы из-за какой-то глупой шутки вредить себе. — Да, она просто немного сумасшедшая, — заорал на последнем слове Лайтвуд. Иззи притихла, опуская в пол глаза. Её накрыло цунами вины, отрывками воспоминаний всплывая в голове… Хоть Клэри Моргенштерн и не сказала точную причину своего нахождения в пансионе, не назвала диагноз, Изабель не могла не заметить лёгкие порезы и царапины на запястьях или бедрах, которые рыжая даже скрыть не пыталась. Она иногда натягивала сильнее рукава кофт, и предпочитала прятать ладони у шеи, прикрывая их вьющимися локонами. Но скрывать намеренно, боясь огласки, определенно нет. — Мне кажется, что, если мы хотим с ней общаться, то нам стоит попросить у Имоджен её школьную карту, — тихо вымолвила Иззи. — Нет, — категорически ответил Алек. — Если она посчитает нужным, то расскажет. Это грязно, лезть в чужие проблемы. Брюнет заметно понурился, замечая испачканные кровью руки и оголенный торс. Только сейчас он осознал, почему на теле ощущалась липкая тёплая жидкость. Белая футболка Джейса впитала следы его рук, и Александр ни с того ни с сего почувствовал себя ещё более виноватым. — Я попрошу бабушку рассказать что-нибудь о ней, не влезая в медицинскую карту, — произнёс Джейс. Это явно был выгодный обоим компромисс. Просидев час на холодном кафельном полу, Эрондейл отправился спать с мыслями о том, что утром он вернется с извинениями за тот поцелуй. Алек и Иззи же, в свою очередь, не сводили глаз с двери, из-за которой постепенно удалялись люди в белой униформе. Последней вышла директриса, встречая лёгкой улыбкой своих учеников. — С ней всё будет хорошо, — оповестила она Лайтвудов, и, немного прихрамывая, поспешила на выход. Алек закрыл глаза, устало приваливаясь к больничной стене, насквозь пропитанной запахами медикаментов. Уголки губ исказились в печальной улыбке. Всё обошлось.