Соскучился по мне?

      — Джон, вы же понимаете, что такой формулировки как «проверить на все» не бывает? Чуть сузьте круг поисков: яды, гал…       — Знал бы — сузил. На все что обычно подсыпают в еду не чтобы убить, а желая как-то воздействовать на человека. И побыстрее.       — Хоть бы раз кто сказал — не спеши, дорогой. Расцеловал бы. Только из уважения к мистеру Холмсу и за его неоценимую помощь в той истории…       — Да-да, разумеется. Звоните сразу, как что найдете.       Закончив с лабораторией, Джон отправился исполнять следующий пункт своего плана. Он почти ненавидел себя за это, но другого выхода не видел. Шерлока нужно было спасать. Даже против его воли и даже силой.       — Джон Ватсон, дорогой! Рад! Несказанно рад визиту! Всегда приятно когда бывшие ученики не забывают! Чаю с печеньем?       — Неужели с шоколадными кусочками?       — Ха! Неужели та самая хваленая дедукция в действии?       — Не совсем. Вы его тоже на столе утром нашли?       — Верно! Я часто получаю презенты от коллег на кафедре, и зачастую не знаю кого благодарить, но тут была приложена записка.       — «Соскучился по мне?»       — Нет. «Дорогому учителю от благодарной ученицы». И подпись Молли Хупер.       — Мир воистину тесен. Неужели и Молли училась у вас?       — Много хороших врачей в свое время слушали мои лекции по психологии и психоанализу. И кое-кто до сих пор не гнушается советами старика.       — Какой вы старик, профессор… И мне действительно нужен совет.       — Чтож, голубчик, судя по вашему лицу ситуация серьезная. Не чай пить вы ко мне пришли. Присядьте, прошу вас. Так будет удобнее и вам и мне. Вот. Слушаю со всем вниманием.       — Дело очень деликатное.       — С другими сюда не обращаются. И, конечно, полная конфиденциальность. Можете даже не сомневаться.       — Понимаю. И о таких вещах тяжело говорить. — Джон сжал руки в замок. Он почти ненавидел себя. Он уже почти решился встать, извиниться и уйти, но где гарантия, что дома его не будет ждать что похлеще надписей на потолке. И Ватсон повел рассказ. — Мой друг, Шерлок Холмс, личность сложная. Почти всю его жизнь он руководствовался исключительно разумом и совсем недавно подключились эмоции. И катализатором их пробуждения выступил я. Как ребенок в магазине сладостей он потерялся в обилии новых для него чувств. Шерлок еще не научился правильно понимать себя. Этим я объясняю сложившуюся ситуацию. В общем… Несколько дней назад он признался мне в любви. Я… со всей возможной деликатностью объяснил ему, что он наверняка просто не разобрался в новых для него ощущениях. Объяснил, что очень тронут этим признанием, но никогда не смогу ответить на такой… род чувств. Хотя безусловно очень ценю его как друга. Уверил, что когда первая волна уляжется, он и сам поймет, что любовь тут не при чем.       — Гм. И раз вы здесь, полагаю, его реакция вызывает у вас тревогу.       — Не то слово! Его как подменили!       — А можно подробности?       — Мы договорились не поднимать больше эту тему и остаться теми же друзьями, что были и раньше. И несколько дней он держался. Но сейчас… — и Джон чуть не в лицах изобразил все произошедшее за последние два дня. — Я больше чем уверен, все эти надписи — его рук дело. Ну не может Шерлок Холмс игнорировать подобные вещи, исходи они от кого-то третьего! Печенье это… Может он сам не помнит как лазает под потолком и колдует над тестом. Не хотелось бы думать что он нуждается в помощи… специалиста вашего профиля, но пока все так и выглядит.        — Хм. Делать вывод заочно я бы не рискнул, но ваши доводы выглядят вполне логичными. Джон… вы могли бы привезти вашего друга сюда? На чисто дружескую беседу? Не вдаваясь в подробности об этом месте и моей профессии?       — Я сам хотел просить вас об этом. Скажи я ему правду — его сюда только в смирительной рубашке везти. — Джон горько усмехнулся. — Только беседа?       — Разумеется. Уверен, мы сможем пролить свет на вашу историю.       Через два часа Шерлок и Джон уже входили в здание.       — Так ты говоришь, старый друг Молли просит о помощи? — Шерлок внимательно оглядывался по сторонам. — А почему через тебя? Почему не лично?       — А ты не понимаешь? Она же влюблена в тебя, ей трудно говорить о таких вещах.       — Не понимаю что тут трудного. Я говорю с тобой о любых вещах.       — Люди разные, Шерлок. И мы договаривались!       Джон нарочно пытался злиться, негодовать, что угодно, только бы спрятать свои истинные эмоции, только бы детектив не раскусил ложь в его словах.       Он вздохнул с облегчением, когда они дошли, наконец, до кабинета профессора. Шерлок окинул его цепким взглядом. Посмотрел на Джона, будто хотел что-то сказать, но промолчал. Но на его лице Ватсон четко увидел горечь.       — Это профессор Бла-Бла-Бла. Мой друг, консультирующий детектив Шерлок Холмс, — представил их Джон.       Конечно он назвал имя профессора, но Шерлок решил пока не засорять им память. Будет что обещал Ватсон, тогда и уточнит еще разок.       — Рад познакомиться со столь известным… — начал Бла-Бла-Бла, но Шерлок, будто не заметив протянутой руки, прошел мимо.       — Интересные у вас окна. Пятый этаж, а решетки. — Он поколдовал над фрамугой, открыл створку, прощупал переплетение железяк.       — Ты и сюда притащил свои отмычки? — прошипел Джон. — Простите профессор.       — Они везде со мной.       — Это скорее ажурные украшения. Это старинное здание. Может присядем?       К облегчению Джона, Шерлок отошел от окна и сел куда ему было предложено, устремив взгляд на профессора. Ватсон видел перед собой прежнего Холмса, и опять подумал может он зря все это затеял. Но отступать было поздно, да и что плохого может случиться от этой беседы?       — Это ваше? — спросил вдруг Шерлок указывая на белый конверт на столе.       — Ммм… разрешите взглянуть. Нет, не мое. Странное послание.       Джон тоже прочитал через плечо профессора. Та же фраза, с которой бились рабочие. Маркер проступал уже через третий слой побелки. Но чуть ниже что-то новенькое: «Помощь нужна?»       — Раз не ваше, разрешите. — Шерлок забрал бумагу и конверт, вынул из кармана пиджака ручку, написал несколько фраз, которые Джон прочитать не сумел, сложил бумажку самолетиком и отправил в недавно открытое окно.       Самолетик благополучно миновал плетения решетки, действительно довольно красивой, и скрылся из глаз.       — Так что у вас за беда, профессор? — прищурился Шерлок.       — Гхм. Вы уж простите старика, но можно мне задать вам пару вопросов? Когда еще вот так поговоришь с самим…       Бумажный самолетик влетевший в окно и мягко опустившийся прямо на колени Шерлоку прервал разговор.       Холмс одним движением превратил самолет снова в лист бумаги, черканул по нему взглядом, поднял голову и посмотрел в глаза Джону. Горечь… безграничная горечь… — детектив бросил бумажку на стол. Та скользнула по всей длине и упала у ног врача.       Ватсон наклонился поднять, а когда выпрямился, Шерлок уже не сидел за столом, а стоял на подоконнике. И окно и решетка были распахнуты настежь. Значит, и с плетеными вензелями успел разобраться.       — Уважаемый… — снова начал профессор.       — Шерлок! — бросился к окну Джон, но детектив жестом остановил его, одновременно опасно качнувшись назад. — Не глупи! Пожалуйста слезь! Пятый этаж!       — Отсюда выглядит на четвертый с половиной. К тому же прыгать мне не привыкать. Стой на месте! — Еще одно довольно опасное движение. — За что же ты решил меня в психушку уложить?       — Молодой человек, мы не употребляем слово «психушка»…       — Только поговорить, Шерлок! Только поговорить! — с отчаянием повторял Джон, пытаясь разглядеть на лице друга еще хоть что-нибудь помимо этой проклятой горечи от предательства, — прошу…       Детектив отрицательно покачал головой. И прыгнул.