Другая сторона ножа

Сегодняшняя поздняя-поздняя ночь была такой беззвездной и вязко-темной, что свет мелких уличных ламп едва разгонял мрак, собравшийся вокруг них. Не то психушка, не то тюрьма, возможно некогда известная, но сейчас уже давно забытая, как всегда, была погружена в безмятежный темный сон, и лишь в кабинете Джокера горел свет. Вот уже третий день он остается допоздна, избегая контактов со своими прихвостнями. Стоя возле окна, он погрузился глубоко в свои мысли, прокручивая в памяти минувшие дни. Его жертва… как из банального отвлечения она переросла в серьезное испытание? Когда он начал посвящать свои минуты борьбе с ней, беспечно жертвуя временем, отводимом Бэтмену? Может быть, когда она начала осторожно проводить параллели между собой и самим Джокером? Аккуратно намекая представить себя на ее месте, увидеть эту грань, что разделял один лишь нож? Или может, когда она выдержала его испытания пытками и все смеялась и смеялась, потому что все происходящее было действительно банальным и смешным. Уж она-то видела во всем этом забавную сторону, в отличие от Бэтса. И была готова ко всему, что на нее обрушивалось. А может, это была та импровизация с Джимми? Когда она взяла ради смеха брошенную Джокером фразу и превратила ее в целое выступление? Еще вариант — она добралась до его страха, о котором он сам не догадывался, при этом осторожно проводя сравнение с этим безумным заброшенным местом. Страха быть забытым. Ведь если его забудут все — что от него останется, кроме тех преступлений, что все попытаются вычеркнуть из памяти? Но скорее всего разгадка крылась в самом конце. Когда она отыграла все что смогла, а потом изящно проникла в его разум, сделав так, чтобы он начал видеть ее своей особенной жертвой, которую не хотелось терять. Ведь если подумать, не было на его памяти еще никого, похожего на эту без сомнения, способную девчонку, которая обещала помнить его. И после всего что он узнал о ней с другой стороны ножа — он ей верил. Верил, что он въелся в ее память настолько же глубоко, насколько она въелась в его. Все же что-то в нем изменилось после этой встречи. Может быть именно поэтому он как бы невзначай обронил отмычку где-то в темном углу ее комнаты, когда заглядывал в последний раз. И «наивно» приставил самого расхлябанного и невнимательного сторожилу, Бобби, кажется, к ее камере. А еще распределил обязанности своих гангстеров так, чтобы они не попались у нее на пути отсюда. И вот сейчас он смотрит в окно на сгорбившуюся в слабом свете переносных ламп, крадущуюся к выходу фигурку. Такую осторожную и напряженную, старающуюся не попасться ни одной лишней тени на своем пути. Заложница, конечно же воспользовалась открывшейся возможностью. Поди она сама не верила своему счастью и заметно ожидала подвоха каждую секунду. Но не в этот раз. Вдруг она обернулась на здание и взглянула прямо в его окно. Прямо на него. Повисла в странной позе на какие-то пару секунд, видимо ожидая его реакции, которой не последовало. А затем распрямилась, расправила плечи, развернулась и спокойным, медленным шагом зашагала прочь. Будто шла домой после трудного дня. Джокер усмехнулся. Он не знал, почему отпустил ее. Но он был уверен, что будет о ней думать. Ах, если бы он знал как часто. В глубине здания начали подниматься встревоженные голоса — видимо клоуны нашли, как потом окажется, вырубленного Бобби. Джокер издал короткий смешок. Как бы то ни было, с одной стороны, он мечтал никогда ее больше не встретить. С другой же предвкушал, надеялся увидеть ее снова. Все-таки он, из всех возможных злодеев, дал ей уйти, где такое видано? Никогда не знаешь что или кто ждет тебя в будущем.

Конец.

Here's to crime.