***
Я подскакиваю на кровати. Боже мой. Докатилась. Я точно схожу с ума. Уже Головин в моих снах. Пипец. Беру телефон и смотрю время. Без десяти пять. Но спать я уже больше не хочу. Одеваюсь в спортивную одежду. Раньше, чтобы отвлечься от всех проблем я делала зарядку. Втыкаю в уши наушники и начинаю разминаться возле выхода из отеля. С той прекрасной победы прошло шесть дней. Уже сегодня игра с Хорватией. Вечером либо мы выходим в полуфинал, либо я улетаю в Америку. Будет грустно прощаться с парнями. Но придётся. — Доброе утро. Чего не спишь? — увидев знакомое лицо Феди, я сразу же вытащила наушники, — Да так. Дурной сон приснился. — Расскажешь? — Да ладно, не бери в голову. А ты чего не спишь? — Не знаю. Я вообще сегодня не спал. Бессонница. — Нервничаешь? — Ну если только чуть-чуть. Но, кажется, за эти нервы твой отец убьёт меня. Я смеюсь. — Слышал от Миранчуков, что если мы проиграем, ты в Америку полетишь. — Да, полечу. Там работа. Друзья. Дом, — да какие нахер друзья? Одна избалованная подруга тусовщица, которая готова раздвинуть свои модельные ножки перед каждым горячим парнем. И какая, блин, работа? Не уверена, что пение в каком-то заброшенном баре можно назвать работой. Ведь по большей части деньги мне присылал папа. — Может ли что-то заставить тебя остаться здесь? Ну, или кто-то ? — Что прости? На кого ты намекаешь? — Ой, Ань, не строй дурочку, я может не блистаю умом. Но вот только слепой не заметит ваши взгляды друг на друга. Я не знаю, что у вас было с Головиным. Но я знаю, что что-то да было, — я опускаю глаза. Блин почему слова о том, что все спортсмены тупые, это лишь заблуждение? — Ничего не было. — Врёшь, — закатываю глаза. — Даже если и так, это уже не имеет значение. Он не сможет изменить моё решение. — Ну, ну. — Федя, что ещё за «ну-ну». — Ладно, пойду я. Всё-таки стоит поспать, хотя бы пару часов. — Смолов, блин, стой. — Спокойной ночи. И он уходит. Чем же я так нагрешила?***
Позанимаясь ещё полчаса, я пошла в номер. Весь оставшийся день я смотрела сериальчики. До начало осталось пять минут. И я в буквальном смысле считала секунды до начало. Первое, что меня заинтересовало, это форма хорватов. Она у них такая красивая, чёрная. А вратарь вообще огонь в этой кислотно-зелёной футболке. Матч начинается. Я всё время пыталась отвести взгляд с его футболки. Но было это проблематично. Он то и дело бросался мне в глаза. И из-за этого я даже пропустила гол Черышев. Но услышав крики трибун и посмотрев на радостные лица парней, всё стало ясно. 1:0. Не проходит и десяти минут, как Крамарич сравнивает счёт. Ну и на этом как бы всё. Начинается второй период. Я не выдерживаю, и встаю со скамейки. Я стою возле запретной линии и пытаюсь всеми силами отвести взгляд с его номера и с его физиономии. На моё плечо опускается рука. Первое о чём думаю, это либо Антон или Лёша. Но на моё удивление это был папа. — Знакомое чувство. Сложно игнорировать его, если когда-то он занимал главное место в твоём маленьком разрушенном мире. Или до сих пор занимает, — говорит папа, где-то над ухом пытаясь перекричать болельщиков. — Ты о чём? — Не о чём, а о ком. Я о нём, доча, — он кивает на источник всех моих душевных проблем. — Стоп, что? Откуда? — с папой бессмысленно притворяться дурой. — Ты может и считаешь меня старым дедом, но дёргать за нужные ниточки твоих лучших друзей я ещё не разучился. Они рассказывали мне всё. Начиная с того, как вы познакомились, и заканчивая, как и когда расстались. Жаль, конечно, они не знают о том, почему вы расстались. Но это не особо сейчас важно. — Стоп, что? Ты всё это время знал? Почему ты не сказал нам? Ты бы только знал, как сложно было контролировать жёлтую прессу. — Я догадываюсь. — Чем ты их шантажировал? — задаю вопрос я, смотря на мальчишек, которые не видят ничего кроме игры. — Местом в сборной, но… — Ненавижу, — сквозь зубы перебиваю его. Пару секунд и я оказываюсь рядом с ними. — Аня, что такое? — встаёт Лёша. — Ненавижу, — повторяюсь, и по щекам предательски текут горячие слёзы. Ударяю его по плечу. Не уверена, что он вообще хоть что-то почувствовал, но мне всё равно. — Место в сборной дороже десяти лет дружбы? Ненавижу вас! — Аня, о чём ты? Мы не понимаем, — отнекивается Антон. — Как вы могли? — я уже начинаю думать о звонкой пощёчины этим двум утыркам, как меня резко хватает за руку отец. — Да что за тупая привычка убегать и не до слушать? — Мне уже не важно, пап, что ты не договорил. Я уже достаточно услышала. — Станислав Саламович, чё вообще происходит? — Я рассказал ей о моём шантаже. Она дослушала лишь до части с местом в сборной. Договорить ей. И он уходит. Лёша хватает моё лицо в свои руки. Я пытаюсь выдернуться, но он крепко держит, заставляя смотреть в глаза. — Да, он шантажировал нас местом в сборной. Но на тот момент, ты была нам дороже какой-то сборной. И то не факт, что нас бы туда взяли. Он обещал, что договориться с какими-то людьми. Нас возьмут не только в сборную, но мы ещё будем играть в основе. Мы мало в это верили. К тому же, хотелось за свой талант сюда попасть, а не из-за связей отца подруги. — Тогда началась вторая стадия шантажа, — продолжает Антон. — Он обещал, что если мы не расскажем ему всё о твоей личной жизни — тебя мы больше не увидим. — Прости нас, мы любим тебя, правда. Я прижимаюсь к Лёше, и слезами пачкаю его футболку. Но сейчас это самое последнее, о чём стоит беспокоится. Проходит секунд десять, и я уже в объятьях Антона. Он гладит меня по волосам. И как я могла вообще о таком подумать? Они ведь и правда любят меня. И я… Люблю… Второй период оканчивается со счётом 1:1. Начался овертайм. На 101 минуте моё сердце пропустили удар. Если бы не Лёша, который обнимает меня сзади, я бы уже давно упала на газон. Кажется, после этого матча я больше не усну без успокоительных. 1:2. И не в нашу пользу. Но спасибо, что мы играем в футбол, а не в хоккей. Здесь нет правила «золотой гол». Ещё есть двадцать минут. Отыграемся. Надеюсь… Сразу же после этого, папа заменяет Головина. Он стоит недалеко от нас. Я хочу его обнять, поддержать. Но нельзя. Первые пятнадцать минут заканчиваются всё с тем же счётом. Так, спокойно, дышим. Ещё есть пятнадцать минут. Мы сможем. Я верю. Около десяти минут хватает Фернандесу, дабы улучшить счёт. 2:2. Если чудо нет то, что это? Пенальти. Кажется, за этот Чемпионат Мира на моей голове появились седые волосы. Как и в предыдущем матче — Федя выходит первый. Удар и… Промах. 0:0. Следующий Брозович, и он в отличие от Феди забивает. 0:1. Дзагоев. 1:1. Выходит Ковачич. Капитан сборной России успевает среагировать. Счёт не меняется. 1:1. У Фернандеса тоже промах. Так, спокойно. 1:1. Выходит капитан команды Хорватии — Лука Модрич. Прекрасный футболист. И он, конечно же, не промахивается. 1:2 Мы не сдаёмся. Игнашевич пробивает. 2:2. Вида во второй раз спасает свою команду. 2:3. К мячу подходит Кузяев. 3:3. Выходит Ракитич. Напрежённо. Если промахивается, то играем до первого промаха. Нет — мы проиграли. Но он не промахивается. 3:4. Вот и всё… Теперь это конец. Парни поддаются эмоциям. Как и я. Слёзы во второй раз текут из глаз. Папа обнимает меня. Но мне это не поможет. — Ну, тише, не плачь. Зато ты к себе в Америку наконец полетишь. Ты ведь этого хотела. — Пап, я победы хотела, а не обратно в Америку. Как ты ещё не понял. Я разворачиваюсь и ухожу из стадиона.***
Приехав в отель, я сразу же ушла в свой номер. Слёзы так и не перестали литься. Мне даже валерьянку дали, но не помогло. В номере я начала собирать вещи. Ведь самолёт уже через пять часов. Но резкий стук в дверь отвлёк меня от сборов. Осторожно открываю дверь, и вижу взъерошенного Головина. Он сразу же проходит в окну. — Что ты хочешь? — интересно, моя грубость даёт ему понять, что он здесь лишний? — Поговорить, — чувство дежавю окутывает меня. — О чём же? — Ты не останешься? — меня хватает лишь покачать головой в разные стороны. Я облокачиваюсь к стене. — Почему ты не хочешь дать нам ещё один шанс? — А потому что, «нас» уже не существует. Ты сам всё испортил. Я не заставляла тебя с ней трахаться. Он срывается с места и подходит ко мне. Ударяет кулаком стенку сантиметров на десять выше моей головы. От безысходности и страха я сползаю по стене, и сажусь на пол. Он садится на корточки за мной. — Я не изменял тебе, слышь? Не изменял! — он кричит. Срывается. — Она шантажировала меня. Обещала, что если я не вернусь к ней, она скинет тебе наши с ней фотографии. Подстроит всё под измену. Клянусь, я хотел тебе рассказать. Но я не успел. — Почему ты раньше не рассказал? — Думаешь я не пытался? Ты же слушать меня не хотела. Ань, прошу останься. Я не смогу. Я думал, что после стольких месяцев разлуки почувствовать невозможно. Но рядом с тобой нет слово «невозможно». — Саш, прости. Но для меня всё решено. Билет куплен. Прости… — Когда ты улетаешь? — Завтра в три. — Когда будет фан-встреча. Ты специально? — Да. — Я прилечу к тебе в этот чёртов Чикаго. Мы будем жить вместе, как все нормальные люди. — Нет, Саш. Ты этого не сделаешь. Тобой сейчас заинтересованы «Челси», «Монако», «Милан» в конце концов. Я не стОю твоей карьеры. Прости, пожалуйста. Я осторожно встаю, и иду к двери. — А если я скажу, что люблю? — Проблема в том, что я не люблю, Саш, — отвечаю я, даже не обернувшись. — Прости, Саш, прости меня, — шёпотом говорю я, уже в дверях. Да, я послала его на все четыре стороны со своими чувствами. Да, я поганая стерва. Мразь. Во мне нет ничего живого. И всё же, гнилой человек тут не он, а я. Я уверена, он найдёт себе более хорошую девушку. Которая будет дорожить его чувствами и любить его сильнее. Для меня же он навсегда останется самым лучшим.***
Вот и всё. Эта история подошла к своему логическому концу. Да, она закончилась грустно и печально. Но это жизнь. А жизнь, это не какой-то там фильм или сериал. Это жизнь. И здесь не всегда случаются хэппи энды. Мне стыдно за то, что я думала о нём. Он не такой. Как оказалось, маска была вовсе не маской. Это его настоящее лицо. Саша подарил мне самые лучшие годы моей жизни. Он оставил после себя уйму воспоминаний. И по большей части они все счастливые. Когда-нибудь мои дети спросят меня «Мам, а кто был лучшим мужчиной в твоей жизни?». Они ожидают услышать имя их отца. Но я не задумываясь отвечу «Александр Головин». Что я могу сказать. Если вам когда-нибудь выпадет шанс познакомится с Головиным, и вы в него влюбитесь, а скорее всего так и произойдёт, проверено опытом, то будьте готовы, что Всевышний считает, что Головина много не бывает. Он будет везде. Головин… Такая, вроде бы, редкая фамилия. Но её вы уже больше никогда не забудете. И я уже не забуду. Мне больно стоять здесь — в аэропорту. Мне больно улетать из любимой Москвы. Из родной России. Но так будет лучше. Для него. Скорее всего, уже завтра я пожалею об этом поступке. Но завтра, это завтра. Завтра будет слишком поздно.Сейчас для большей эффектности можете включить песню XXTENTACION «changes». Всё, больше не смею вас отвлекать)
Я бросаю взгляд на милую парочку стоящую неподалёку. Она обнимает его, целуют, и я вспоминаю момент своей уже бывшей жизни. «– Привези мне победу, Головин. — Обязательно, зай. Обещаю, я буду играть для тебя. Люблю, – он оставляет короткий поцелуй на моих губах. – Я тоже, Сашка. Давай, беги, а то без тебя улетят. – Не улетят. Ладно, пока. Напишу, как прилечу. – Обязательно! Только не забудь!» Воспоминания начали крутиться в моей голове. Каждая встреча, каждый поцелуй. Всё. «– Я люблю тебя, дурак. – Любишь? – он слегка офигел от этого признания. – Да. До безумия. – Всё равно, я сильнее.» Люблю. Да, я люблю. И всегда любила. Всё происходит, как в тумане, но не успев моргнуть, я уже нахожусь в такси. – Фан-зона на Воробьёвых горах. Я быстро перебираю ногами по лестнице на сцену. По моим расчётам я должна буду выйти со стороны отца. Так и происходит. Он смотрит на меня глазами полными удивление. – Аня? – не до конца тихо спрашивает он, заставляя всех футболистов посмотреть на нас. Его в том числе. Пару секунд и наши губы соприкасаются. Нам не нужны слова. Мы нужны друг другу. – Значит, ты всё-таки смогла снова полюбить? – обрывая поцелуй спрашивает он. – Нет, Саш, нет, – он удивленно смотрит на меня. – Я и не переставала любить. Всё-таки хэппи энды не такие уж и редкие...