Может, это и правда ещё не конец?

Что вы представляете себе, когда в голове появляется слово «Муравейник»? Небольшая кучка из кусочков листьев, хвои, веточек и земли. Она находится где-нибудь в лесу. Внутри похожа на миниатюрный лабиринт с множеством развилок. Там живут всякие противные муравьишки и личинки. В общем, мерзость та ещё. Но это всё чушь. Настоящий муравейник — это база сборной России за два с половиной часа до важнейшей игры парней. Именно сегодня у них есть шанс всем доказать, что Россия ещё умеет играть в футбол. Все на нервах. Папа особенно. Он орал на каждого, кто хоть как-то тупил. Я же остаюсь одна, на кого он ещё не орал. Прям гордость берёт. Спустя пятнадцать минут криков, ссор и нервов, мы всё же сели в автобус и двинулись в «Лужники». Я не хотела смотреть ни на кого. Смотря на парней, я лишь только больше огорчаюсь. Им страшно. В них уже, кажется, никто не верит. Люди уже поставили ставки на победу Испании. Но в этом мире остаётся лишь один человек, который будет верить в мальчиков до последнего. Это папа. Да, он орёт на них так, что уши режет. Но футболисты прекрасно знают — криками он заставляет их работать только больше над собой. Это некий тренерский ход. Приехав на стадион все сразу разошлись. Я же решила не бегать за папой, как хвостик, а сразу пойти на поле. Меня конечно же не пускали к скамейкам запасных без папы. Не удивлена. Но показав паспорт меня пропустили. Засев в телефоне, я даже не заметила как справа и слева от меня подсели два щекастых мальчика. — Боишься? — тихо над ухом произносится голос Алёшеньки. — Боже, напугали. А если у меня инсульт будет? — Ой, да ладно. Ты ещё всех нас переживёшь, — говорит шестнадцатый номер и обнимает меня. — Эй, а я? — я отлепляю от Антошика и обнимаю другого лучшего друга. — Вот так всегда. Ты всё время с ним больше общалась. И не только общалась, — складывает руки на груди, и обиженно надувает губы — Лёх, ты долго будешь нам это припоминать? Нам было по двенадцать лет, — возмущается Антон. Видимо, пришло время рассказать вам ещё о моей жизни. Мне было двенадцать лет. Умерла мама, а папа полностью ушёл в футбол. Томе было легче. Она уже была взрослая. Сняла себе квартиру, а деньги брала у папы. Отец же, как говорится, не туда не сюда. Дома я жила всё время одна. А к Томе отпустить он меня не мог. Видите ли с ума бы сошёл без меня. И вот со дня смерти мамы прошло два месяца. Папе сделали предложение быть тренером в интернате Спартака. Меня поселили туда. Там я сразу познакомилась с Еленой Васильевной. Позже она заменила мне маму. С Миранчуками я познакомилась очень своеобразно. Как-то мне пришлось оставить свой завтрак. Так как папа сказал мне сходить за какими-то документами в его кабинете. Придя моей тарелки не было. А чай полностью выпит. А в другом конце столовой два брата близнеца тихо хихикали. Но я ведь не дурочка. Мстить умею. На следующий день мальчишки то и дело чесались. Как потом оказалось в их шкаф кто-то выпустил муравьишек. Кто-то. Потом в мой чай кто-то перца насыпал, а в их бутсы кто-то налил кефира. И всё-таки нам пришлось познакомиться. Спустя неделю мы очень сильно сблизились. Но больше времени я проводила с младшим. Так прошёл месяц. И у нас случилось первое признание в любви. Приняв решение начать встречаться мы очень сильно пожалели. Наши «отношения» продлились целый один день. (!) Мы даже держались за руки. Лёше решили не говорить. Боялись, что обидится. Но поняв, что нам лучше быть друзьями, мы расстались. И вот прошло где-то семь лет. Мы с Сашей пришли провести вечер в прекрасной компании Миранчуков. Кто-то предложил поиграть в «Правда или действие». Уже не помню кто, но тогда я хотела убить этого человека. — Аня, правда или действие? — спрашивает у меня Сашка. — Правда. — У тебя был парень футболист до меня? — блять. Головин, неужели ты не мог спросить что-то другое? Антону, кажется, также как и мне плохо. Интересно, какую расправу над нами придумает Алексей? — Да. — Чт-о-о? — протягивает Миранчук старший. — Почему я не знаю? Антох, ты знал? — Вообще-то да, — опустив глаза тихо говорит Антон. Боже, идиот, не пались. — Только не говорите, что… — Лёша обрывается. Он слишком хорошо знает Антона. — Вы серьёзно? — Лёш, мы хотели тебе рассказать. Но это было давно. Главное, что происходит сейчас, а не то, чтобы было тогда, — начинаю оправдываться я. — Охереть, Аня. С кем ещё из футболистов ты встречалась до меня? — Не с кем больше. Правда, — я обнимаю Сашу. От воспоминаний меня выводит папа. Который кричит на Жиркова. Проходит двадцать минут разминки парней, и матч начинается. Я только и запускала руки в волосы. Одиннадцать минут, и мяч в наших воротах. Автогол Игнашевича. Так, сейчас лучше к папе не подходить. Убить может. Он просто в бешенстве. Я была настолько отвлечена игрой, что не заметила как начала грызть ногти. Спасибо гель лаку. Если бы не он, то вместо идеально длинных ногтей, у меня было бы непонятно что на руках. Но за пять минут до конца основного времени первого периода, Дзюба спасает положение. 1:1. Трибуны просто взрываются. Со всех сторон болельщики скандируют название страны-хозяйки. Перерыв. Я остаюсь сидеть на скамейке. Одна. Одиночество сволочь... Проходит пятнадцать минут перерыва, и игра продолжается. Но весь период проходит без каких-либо изменений в счёте. Как и дополнительные полчаса. Игра переходит в пенальти. Господи, кажется сегодня я точно сойду с ума. Парни встают в круг и долго о чём-то беседуют. Но один игрок, очень наглый игрок, считает более нужным доставать меня ещё больше. Думаю не нужно говорить его номер или фамилию. — Пожелаешь мне удачи? — Сам себе пожелай, — грубо отвечаю я, даже не взглянув на него. — Кстати, парень, который будет выходить третьим из нашей команды, забьёт. — И кто же это? Смолов? — Увидишь, — улыбается и уходит. Пенальти начинаются. Первым выходит испанец под номером шесть. Удар и… 1:0. Выходит Федя. Он бросает короткий взгляд на меня, и счёт 1:1. Игрок Испании забивает, и выходит Игнашевич. 2:2. Выходит восьмой номер, и Акинфеев руками ловит мяч. Вау. Всё-таки, не зря он капитан команды. На моё плечо опускается рука Лёши. Напугал. Сейчас я узнАю что это за "парень, который будет выходить третьим из нашей команды". И я почему-то не удивлена, когда к мячу подходит Головин. Пинает, и забивает. Ладно, может ты и умеешь играть в футбол. Но человек ты гнилой. За Головиным выходит пятнадцатый номер. Забивает. Чёрт. Выходит Черышев, и тоже забивает. Теперь до первого промаха. – Промахнётся, – в пол голоса говорю я, когда к мячу подходит семнадцатый номер сборной Испании. На это высказывание Лёша лишь хмыкает. Наступает очень напряжённый момент. Теперь вместо «Россия» трибуны скандируют «Акинфеев». И я была права. Акинфеев носочком отбил мяч. Браво. Трибуны взрываются. Парни и тренерский штаб бегут обнимать героя этого матча. Мы же с папой остаёмся на месте. Все были на эмоциях. В победу не мог поверить не кто. Я иду по коридору к раздевалке, как вдруг за углом слышу голос полузащитника сборной. Решаю остановиться и послушать. – Ну и зачем ты пришла? – Я просто хочу узнать. Почему ты решил всё закончить? – Ангелин, может не будем всё усложнять. Давай просто мирно разойдёмся. – Саша, я имею право знать. – Ты зря сюда пришла. – Значит, всё-таки дело в Черчесовой, – я затыкаю рот рукой, чтобы, не дай Бог, меня не услышали. – Она тут не при чём. – Да, конечно, давай не будем нагло врать мне в лицо. Как только она вернулась, ты перестал отвечать на мои сообщения и звонки. Ты даже меня на этот матч не позвал. – Геля, ты прекрасно знаешь, что я не отвечал, потому что был занят тренировками. А не позвал, так как забыл. Но это уже не важно. Всё кончено. Я выхожу из-за угла и делаю вид, что очень сильно занята в телефоне. Я честно пытаюсь дышать. Зайдя в раздевалку, меня обнимает Федя. Хотя, правильнее сказать душит.