Turkish Delight

      Признаки (НЕ)доброго утра. Рассмотрим их. С моей точки зрения, чтобы вы понимали, насколько трудным было мое пробуждение в первый день заграничного отпуска.       Во-первых, наличие сестры, которой достаточно, видимо, две минуты полежать в кровати, чтобы выспаться. Лично по моим ощущениям, с того момента, как я закрыл глаза, и до того момента, как эта неугомонная немилосердно принялась трясти меня за плечи, отвратительно бодрым голосом уговаривая: «Да-а-аня, вставай!», прошло ровно две минуты. Поэтому неудивительно, что я сопротивлялся.       Отмахивался от нее, как от назойливой мухи, и аргументированно сопротивлялся, мол, кто ты, женщина, зачем тебя создал бог – явно где-то просчитался, уйди отсюда, противная, уйди немедленно, ибо тема с проклятьем еще не закрыта, в тот раз я тебя пожалел, аккордеонистка недоделанная, но сейчас ты балансируешь на грани, просто нарываешься и ходишь по лезвию бритвы...       - Хватит мычать, Данька! Вставай! – вот все, что услышала Дашка. Моя исполненная гневного пыла речь прошла мимо ее ушей. Я даже обиделся. И от обиды открыл глаза и испепеляющим взором, способным сжигать города напалмом, уставился на сестру.       На что получил сверкающую бриллиантами улыбку, умильный взгляд и энергичное:       - Доброе утро!       Угу. (НЕ)доброе.       От ее тряски, кстати, у меня голова превратилась в погремушку, где перекатываются металлические шарики – полая и звонкая. А затем я сообразил, почему Дашка не услышала ни слова – у меня губы от обезвоживания ссохлись и слиплись. Еще тело ныло каждым мускулом, будто вагоны разгружал полночи. И желудок липким, сморщенным комочком застрял где-то под горлом. Короче, самочувствие не ахти, скажем прямо. Каникулы начались похмельем – с почином меня. Это во-вторых.       В-третьих, я встал (сполз с кровати), умылся (простоял полчаса под душем, задремав), завис у зеркала на предмет пошкрябывания подбородка – стоит бриться или так сойдет - и вспомнил ВСЕ! Все, до мельчайших подробностей. Как теперь жить с этими воспоминаниями – я не знал. Жизнь меня к такому не готовила.       К тому, что я могу, изображая из себя сексуального самца (эпилептика в припадке), бесстыдно содрать с себя майку (запутаться в ней башкой) и эффектно отбросить (залепить ею) в демоническую морду лица подкусившего от смеха губы Ежика. К тому, что могу пошло вихлять бедрами и задницей в одних шортах на босы ноги и руки под «Айм э сингл лэйди» Бейонсе (вы клип помните? я пытался повторить тот самый танец). Надо сказать, посещение занятий по пул-дансу не прошли даром - демон наблюдал за плясками святого Витта, открыв рот. Ему уже не до смеха, кажется, было - я ведь выплясывал вокруг него.       А потом я пел в микрофон – фальшиво и гнусаво про «Здесь так красиво, я перестаю дышать, звуки на минимум...» и так далее. Хоть убейте меня, я даже не вспомню название песни, не то что слова полностью, и почему я вообще пел! Не суть. Суть в том, что пел я все это опять-таки кому? Верно. Ежику. И стихи читал ему. И в конкурсе «Соблазни глазами» нервный тик обоих своих пьяных глазьев посвятил ему же.       То есть... понимаете, остальные участники в качестве объектов соблазнения использовали или своих девушек, или понравившихся незнакомок. Ясно же, что тут все шоу и конкурсы с подоплекой – давайте знакомиться, общаться, трахаться и развлекаться. А я выбрал Ежика! Хотя там была баба в белом платье с блондинистым конским хвостом и большими си... губами. Она мне громче всех аплодировала. Почему я к ней не пристал? Чего я к Ежику-то прицепился?       Нет, можно, конечно, мой выбор списать на подсознательное желание аутиста со стажем контактировать только с теми, с кем я знаком. Из всего отеля я знал Дашку и этого... демона. Сестру соблазнять – фу! Логично, что остается в жертвах Ежик. Но шо-то никак не списывался в ту сторону мой выбор. Если не отрицать честные ощущения от воспоминаний вчерашнего вечера, то на пьяном кураже меня повело к Ежику не подсознательно, а вполне осознанно.       Потому что он мне... нравится. И это в-четвертых.       Абсолютно (НЕ)доброе утро!!!       Нет, для меня шок и открытие не в том, что мне может понравиться парень.       Если я в курсе, что есть яой и слэш, то ясное дело – в курсе не просто так. Почитывал на досуге кой-чего. Ну и в некоторых анимешках шипперил между собой «настоящих друзей» в разрезе «крепкой мужской дружбы с привилегиями». То есть, может, я по природе своей би, может, масс-культура повлияла, но для меня влечение одного индивида к другому не базируется на гендерной принадлежности. Это, типа, родство душ, зов сердца, духовные скрепы и все такое. Где-то в этой плоскости. Затем уже физическая тяга, наличие которой – опционально. То есть физиологии может и не быть. Мой вымышленный Керами тому подтверждение.       Это все очень хорошо и удачно раскладывается по полочкам, когда в твоей мировоззренческой концепции нет пункта в действительности с кем-либо сближаться (никаких отношений – догма). Понимаете, да? Теоретически у меня есть схема, в которую прекрасно вписываются вымышленные герои из чужих фантазий (будь то персы из игры, манги, аниме или фанфиков), и в этой схеме допустимы любые связи. К примеру, девятихвостого лиса и демона. Это же всего лишь выдумка – не больше.       Что касается реальности, то я настроен одинаково решительно игнорировать оба пола. Исключая любые связи любого толка и характера. До двадцати одного года мне это чудесным образом удавалось, что вселило надежду – я и с этим треклятым странным чувством разберусь.       Мне никто не нужен.       Очень секса, правда, хочется, не виртуального... И тут я мог дать слабину, конечно. Повестись на все это дерьмо с «Давай встречаться». Но пока не повелся. Возможно, не там искал, с кем потрахаться. Я еще думаю над этим.       И не надо на меня так осуждающе смотреть! Еще раз – я задрот, а не закомплексованный романтик-лузер, который попросту боится тесно контактировать с людьми, так как все это... сложно. Непонятно. Больно.       Страшно.       Открыться – страшно.       Быть непринятым, непонятым – страшно. Оказаться в глазах того, к кому тянет душой, обычным, скучным, невыразительным, незапоминающимся, без каких-либо цепляющих фишек и нюансов.       Я это знаю наверняка.       Было уже. Хватит. Не хочу больше. Одних граблей достаточно.       Мне исполнилось пятнадцать, когда мой лучший друг, друг детства, с которым мы проводили все свободное и несвободное время в одночасье отвернулся от меня. Отказался. Только потому, что я не вписался в его новую «крутую» компанию. Меня там не приняли. Причины? Хрен его знает. Я отличник, участвую и побеждаю в олимпиадах, не слушаю рок-музыку, еще не лапал девчонок, не пью, не курю, у меня не богатые родители, я не... Хрен его знает. Я просто не вписался. И он меня вычеркнул. Друг, который, вероятно, был моим другом до тех пор, пока ему это было удобно. Пока не подвернулись более интересные варианты.       Мне тяжело находить общий язык с людьми. Причину озвучивал выше – полный дисбаланс между мыслями и речевым аппаратом. Это проблема. Огромная проблема. У меня никогда не получалось сказать то, о чем думаю. Лишь одиночные обрывки фраз, выдранные из бесконечного потока мыслей. Он был единственным, с кем я всегда чувствовал себя легко. Мне тогда верилось: необязательно говорить вслух, чтобы тебя понимали.       Какая обманчивая иллюзия. Прекрасная ложь. Фантастическая глупость.       Его звали Илюха Ознауров. Или просто Оззи. Прикольное прозвище.       Моя мучительная агония длилась недолго – несколько месяцев. Агония, в ходе которой я оказался выброшенным в одиночное аутсайдерское плавание, и все что мне оставалось - молча наблюдать за тем, как мой друг отдаляется от меня: избегает встречаться взглядами, не здоровается, не замечает моего присутствия в школе. После девятого класса он переехал с родителями жить в Москву. И мы больше ни разу не встречались и никак не пересекались. После его отъезда я с облегчением выдохнул.       Но я запомнил те несколько месяцев. Каково это... остаться без единственного друга. Без человека, который тебе очень-очень нужен. Как зацепка. Как опора. Как проводник в огромный мир.       И тут не про любовь. Ничего такого я к нему не чувствовал. Даже не думал. Не приписывайте лишнего.       Я просто решил, что больше не хочу. Не хочу никого подпускать. И выработал стратегию, как это можно сделать: уйти в онлайн-мир, в реале оставив среднячковую копию себя.       Вижу, как вы сейчас с удовлетворением киваете головами, мол, вот и причина. Может быть. Не ваше дело. Не мерьте по своим шаблонам других людей – так вам скажу. Не накладывайте свою точку зрения, как единственно возможную, на чужую. Это не истина в последней инстанции. Не ищите в чужих поступках мотивацию, продиктованную исключительно вашими стандартами мышления. И еще: если вы всегда, ВСЕГДА поступаете согласно своим принципам, не боитесь рисковать, что-то делать, куда-то двигаться, что-то менять – смело, без сомнений и страхов ошибиться – я вам не завидую. Я вам не верю.       Я выбрал свою позицию. Удобный путь наименьшего сопротивления. Я ее никому не навязываю. Это моя зона комфорта. И я хотел бы в ней остаться.       Один.       Именно поэтому я в ужасе от того, что кто-то живой и реально существующий меня заинтриговал... Заинтриговал настолько, что я как орангутанг во время брачных игр попытался (худшим из возможных способов) обратить на себя его внимание.       Кто б мне еще объяснил, с какой целью я это делал... так осознанно. И кто б мне еще объяснил, почему Ежик после всего этого позорного безобразия помог Дашке довести меня до номера? И почему во время шоу так ослепительно и поощряюще улыбался... Почему не перевел вектор моей дурной заинтересованности на другую жертву? Почему подыгрывал? Это для него в порядке вещей? Придурки вроде меня. И как мне выйти из номера после всего случившегося?       Меня обожгло сумасшедшим воспоминанием... Ежик ловит меня за локоть, прижимает к себе (я чувствую жар его тела разгоряченной, обнаженной кожей – и от этого флэшбэка у меня сейчас в паху напряглось. Твою ж...), обнимая за талию, и, обращаясь к залу, бросает в микрофон: «Этот парень – огонь! Интересно, я могу оставить его себе?» Хохот и аплодисменты. Дашка, вытирающая слезы, навернувшиеся на глаза от истерического смеха.       Я надеюсь, мои выходки прокатили за стеб. Ну, знаете, вся эта тема с гейскими шуточками. Когда один парень типа в шутку, потому что это охуеть как смешно (это вообще не смешно), пристает к другому парню.       Проблема в том, что я не стебался.       Проблема в том, что Ежик сказал еще кое-что. Уже лично мне, не в микрофон, с надеждой (?), отчетливо прозвучавшей в его голосе: «А завтра, Даня? Ты останешься таким же смелым? Я буду ждать продолжения...»       Блять. Какое продолжение? Продолжение чего? Моего идиотизма?       Я не выйду из номера. Ни за что.       Вся эта сумятица в моей голове в итоге трансформировалась в обвинительную претензию, которую я и поспешил предъявить Дашке (это она виновата! по ее вине я здесь!), едва вышел из душа:       - Я вчера приставал к парню!       Сестра, висевшая на перилах балкона – любовалась пейзажем, обернулась ко мне с недоуменным видом, потешно нахмурилась, соображая, о чем я, а потом вдруг посерьезнела. Как-то подозрительно посерьезнела. Отлепилась от перил, вошла в комнату, взяла меня за обе руки и усадила на кровать. Сама села напротив и успокаивающим тоном выдала охренительнейшую хрень:       - Так бывает, Даня. И я очень рада, что именно со мной, как со своей старшей сестрой и близким другом, ты решил поговорить о собственной ориентации.       Чего?! Это кто здесь старшая сестра? Да ты мышлением застряла в возрасте пяти лет, непутевая! И, пардон, о чем я решил с тобой поговорить, болезная? У тебя тепловой удар, что ли? Я тебе вообще о другом: мне сейчас срочно надо поменять имя, внешность и паспорт, иначе мы домой не вернемся. Потому что я не пойду на завтрак. Я больше никуда не пойду. Седой от позора, изнуренный голодом труп повезешь домой. Если не придумаешь, как мне поменять имя, внешность и паспорт!       - Послушай, - продолжила тем временем Дашка, снова взявшись за мои ладони, - для меня это не новость, милый. Я... в общем, догадывалась, что ты... особенный.       Объясните, на каком языке лопочет эта женщина? И почему она разговаривает со мной, как с дебилом? Если уж на то пошло, из «особенных» у нас тут дева Дарья Малахова, а не я.       - И, если честно, этот отель...       Так. Стоп. Про «особенных» потом. Что не так с этим отелем? И почему я только сейчас об этом узнаю?       - Этот отель идет в категории gay-friendly. Неофициально, конечно, но тут лояльно относятся к меньшинствам. Разрешают мужчинам в номера парами заселяться... – добивала меня Дашка ногами по почкам. - Это не наша история. Ты со мной. Но тем не менее. Я, в общем, пока искала отель, смотрела варианты, чтобы не только можно было повеселиться и с кем-то познакомиться, но и чтобы спокойно относились к... – она замялась, чуть покраснела. - Ну, чтобы тебе тоже интересно было.       Мне, значит, чтобы интересно было? Какая предусмотрительная! Догадывалась она! Я еще не «сориентировался», а она уже догадалась. В «особенные геи» меня записала и привезла в притон разврата устраивать мою личную жизнь. На пару недель. Больше-то не получится – уедем. Да и вообще никак не получится, потому что я сейчас убью ее!!!       Фуф... Спокойно. Дыши ровно, Лисицын. Помни, она твоя сестра. Ты ее вроде как любишь. Любишь, Лисицын. Очень сильно любишь!!! Не сжимай ее лапки до хруста! И не мечтай придушить – это плохо. Нельзя!       - Поэтому... здорово же, да? – бормотала дальше себе под нос со смущенным видом эта чумичка. - Что ты в первый же вечер познакомился с классным парнем. Да еще местной звездой... Оторвался от души. Я тебя, по правде говоря, никогда таким не видела, как вчера. Ты у меня такой... такой офигенный, Данька!       (НЕ)здорово! Я не офигенный. Я не знакомился. Все не так. Ежик сам познакомился со мной, сам напоил, сам вытащил участвовать в конкурсе, сам меня спровоцировал. Но корень зла – вот эта вот чумичка!       - Ежик, конечно, это так... – Даша не остановилась еще, ага. Дальше поскакала в дебри охренительнейшей хрени. – Он классный, очень. Но это его работа – развлекать гостей, вытаскивать из них самое безумное. Лена рассказывала, что тут иной раз девки такое творят, чтобы развести его на ночь... Парни тоже. Ну ты понял. Поэтому, ясное дело, что с его стороны все это несерьезно. Но это неважно. Важно, каким ты можешь быть. Дань, отдохни здесь. Расслабься. Оторвись. Знакомься. Общайся. Не закрывайся, - умоляющей просьбой закончила сестра. – Я тебя очень прошу, не закрывайся. Хватит уже. Хватит сидеть в своей раковине.       Я тебе не рассказывал. Про Оззи. Ты считаешь, что мы перестали дружить, потому что он уехал. Развела судьба. И частенько жалеешь о том, что он уехал. Мол, после его переезда я изменился. Правда в том, что мы перестали дружить потому, что я совсем не офигенный. Не хороший, не добрый, не замечательный. Я никто. Ноль. И да, знаю: вчера все было несерьезно. Со стороны Ежика. Вот и очевидец подтвердил. С моей – непонятно что. И я не хочу этого «непонятно что». Мне комфортно в моей раковине. Пожалуйста, можно я там и останусь?       Знаю, тебе это сложно понять и принять. Ты слишком часть реального живого мира, слишком остро и ярко его воспринимаешь. А я не такой. Мне достаточно того, что у меня есть ты, Даша.       - Я не смогу все время быть с тобой, - будто прочитав мои мысли, произнесла сестра. Слабо улыбнулась.       - Слава богу, - пробормотал я и отдернул ладони. – Пошли на завтрак.       Главное, что я вынес из этого разговора: ничего страшного вчера не произошло (спорное утверждение, но я есть хочу), потому что отель – гей-френдли. Значит, в меня не будут тыкать пальцем. Или будут. Но по другой причине. Я ж теперь Мистер Секси. А раз так... можно пойти пожрать. Покерфейс мне в помощь.       Все остальное – обычная Дашкина лирика. Меня не касается. К черту все это.       Пятый признак (НЕ)доброго утра. Незапланированный каминг-аут, который невозможно запланировать, так как последнее, в чем ты хотел бы разобраться в похмельное утро, собственная ориентация.       И еще на километр дальше, чем это «последнее», стоит вопрос: почему я выбираю людей, для которых я – «несерьезно»? Это не закономерность, конечно. Отнюдь. Не с моим опытом социальной коммуникации. И все же...       Мне понравился парень, для которого уже априори являюсь «несерьезно».       Не думаю, что по этому поводу я должен рефлексировать. Это баг – случайно проникшая в тщательно выписанную программу ошибка. Нажимаем на Delete и забываем. Иначе я в этом адском отеле и двух дней не продержусь.       На этом утро не перестало быть (НЕ)добрым.       Со мной здоровались. Не с Дашкой. Хотя с ней тоже. Но прицепом. После того, как сначала приветствовали меня. Пожимали руки, хлопали по плечу, улыбались, интересовались моими делами и самочувствием, бросали что-то вроде: «Ну ты отжег вчера, чувак!» Какие-то парни. Какие-то девушки. И весь обслуживающий персонал!       Кто все эти люди? И что им от меня надо? А по-турецки я вообще ни хрена не понимаю - не смотри на меня так выжидающе-вопросительно, о мой дорогой, абсолютно мне неинтересный и ни разу незнакомый «братан»! Прям не страна, а братство круговой поруки.       Я вяло отбрехивался невразумительным: «Привет. Спасибо. Нормально. До свидания» и отчаянно выискивал глазами пустой столик, желательно на территории другого отеля. Где никто не знает, что я – Мистер Секси. Не смотрит на меня. И не проявляет тонну ненужного мне дружелюбия. Я паршивый собеседник, совершенно скучный и нетусовочный товарищ, «нет, я не пойду на пенную дискотеку», а за вчерашнее в ответе турецкая водка, неудачно сошедшийся парад планет, Ежик и моя непонятная ориентация, сориентировавшая меня в сторону клинического идиотизма.       И можно я уже просто поем?       Просто поесть не вышло.       Дашка утянула меня за столик новой приятельницы Лены из Минска, отдыхающей здесь в компании своего парня. Сурового парня в тельняшке, с монобровью и выдающимся подбородком, взиравшего на меня весь завтрак с откровенным неодобрением. Думается, он не очень был счастлив, когда узнал, что отель френдли ко всякого рода извращенцам. Это у него прям на лбу пульсировало красными буквами: «Только попробуй со мной заговорить! И не смей рассматривать мою задницу!» Ну что-то в этом роде. Наверное, он сильно любит свою Лену, раз согласился сюда приехать. Или тупо не был поставлен в известность. Как и я. Мои соболезнования.       Впрочем, мне он тоже был несимпатичен, поэтому мы взаимно молча презирали друг друга. В отличие от девчонок, щебетавших без умолку. Я не прислушивался к тому, что они говорят – спешил проглотить пышные оладушки и отчалить к бассейну, устроиться под зонтиком на лежаке и помедитировать перед монитором ноута, бережно засунутого в пляжную сумку посреди полотенец.       - Я буду там, - оповестил я сестру о своих намерениях, подхватил сумку, стаканчик с кофе и пошлепал к лежакам. Утром постояльцы отеля предпочитали релаксовать у моря, видимо, с ночи занимая места – свободных вообще не было (Дашка разведала), поэтому у бассейна наблюдалось относительное безлюдье. Красота. То, что нужно.       Но на полпути меня остановили трубный зов парохода, бой курантов, кукареканье петуха, сигнальный призыв горна, а затем громогласное из динамиков: «Good morning!» Я от неожиданности чуть не растянулся на скользкой плитке. Что за... какофония? Обернулся назад и... завис.       Под зазвучавший далее гимн отеля (это, оказывается, такой утренний ритуал, обозначающий, что день начался, пора развлекаться) на территорию ресторана из недр холла триумфально (иначе и не скажешь) вышла команда аниматоров во главе с Ежиком – в белых майках с логотипом отеля и коротеньких оранжевых шортах. Они мгновенно рассредоточились среди гостей, жизнерадостно-подначивающе выкрикивая: «Не спать! Просыпаемся! На зарядку! Доброе утро!» Причем не только на русском и турецком, но еще на английском, немецком и французском. Народ оживился, закопошился, увлекаемый энергичными аниматорами поспешил к пляжу – разминку под ритмичный микс проводили для всех желающих у кромки моря.       Ну как бы... молодцы. Здорово, да. Вот и Дашка рванула. А у меня был план, где зарядка не числилась никаким пунктом, поэтому...       Но я завис. Опять словно под гипнозом застряв взглядом на Ежике.       Он был другим. Его волосы... Свободные от укладочных средств, они хаотичными, неровными иглами падали на лоб и скулы, неуловимо меняя акценты черт его лица, а длинные пряди были собраны в тонкую косу. И сейчас Ежик совсем не был похож на моего Керами. Без своей дикообразной прически.       Печаль в том, что он выглядел куда лучше выдуманной фантазии. Моего убогого воображения не хватило сочинить образ ярче, чем реально существующий человек.       Хуже того... Совсем никудышное откровение, вдогонку к тем, что на меня свалились сразу после пробуждения: мне нравился этот Ежик. Не Керами, проекцию которого я наложил на него. В этом случае моя симпатия была бы объяснима. Но нет.       Мне нравился Ежик.       Он... он...       Реальный.       И куда лучше моей выдуманной фантазии.       Пускай сейчас речь идет только о внешней привлекательности, но я залип. Залип на него, не в силах отвести взгляда. Вглядываясь заново в его выражение лица и чарующую улыбку, с которой он кивал гостям. Ох, еще эта белая майка, на которой помимо лого отеля красовалась крупная надпись «№1», полупросвечивающая, не скрывающая поджарого, подтянутого тела, эти замысловатые татуировки на крепких руках, эти бесовские шорты, демонстрирующие ровные, стройные, сильные ноги человека, привыкшего заниматься спортом. Это видно по рельефу мышц – я таким похвастать не мог. Я в принципе по сравнению с Ежиком выглядел бледной сутулой немощью с цыплячьей грудкой, впалым животом и тощими конечностями.       И знаете, что? Сейчас, на трезвую голову, подпитанную обильным завтраком и наконец-то начавшую соображать, я могу с легкостью забыть вчерашний вечер. И ни о чем не гадать. Достаточно посмотреть на Ежика, на меня, чтобы сделать вывод. Я дурак, а он знатно повеселился за мой счет. «Несерьезно» - вот что это было. Расслабься, Лисицын. Все пучком. Твоей вселенной ничего не угрожает.       И, прежде чем Ежик меня заметит (избегать его не получится, но свести к минимуму любые контакты можно попытаться), я развернулся на пятках и поспешно ретировался. Нашел укромный уголок у бассейна, устроился на лежаке и достал ноутбук. Вот вариант моего отдыха – долгожданный!       Ага. Размечтался.       - Доброе утро, Даня, - хриплый, низкий голос возле моего уха. Терпкий парфюм ударил в нос, горячим дыханием полоснуло по шее. Сухие, гладкие ладони по-хозяйски легли на плечи. Твою ж налево!       Ноут в моих руках подпрыгнул и едва не совершил заплыв, ухнув в бассейн... Поймал на лету. Чертов Ежик! Как он умудряется так незаметно подкрадываться? Постоянно застает меня врасплох. Я задрал голову с сердитым видом и гневно на него уставился. Не подействовало – Ежик, наплевательски игнорируя мое личное пространство, словно имел на это право, стоял, пристроившись позади моего лежака, нависая сверху и расслабленно опираясь на мои плечи. Невесомо поглаживая и массируя их.       - Как самочувствие, Даня? – мягко, интимно спросил мой персональный демон и преследователь (однозначно) тоном, подразумевающим между нами дружескую близость. Если по-честному, в моем представлении таким тоном вопросы может задавать человек, с которым ты всю ночь напролет, на износ, отрабатывал акробатические этюды в постели. Глубоко небезразличный тебе человек, уточню. И теперь вот он интересуется (ибо ты ему тоже глубоко небезразличен): «Ну как ты? Я тебя не сильно утомил?» И в довесок – это его бархатное, мелодичное «Да-а-ня»... В первый раз слышу, чтобы мое имя звучало так певуче и сексуально. Харизматичная ухмылочка – бонусом, в подарок.       Отлично. Все было просто отлично, пока не появился ты. И чувствовал я себя распрекрасно (опустим детали похмелья – уже несущественная мелочь). Опять же до твоего появления. А теперь у меня тахикардия, аритмия, стенокардия и что там еще есть по списку? Легкое головокружение, муть в глазах и челюсть свело.       - Нормально, - выдавил я, решив, что не стоит сообщать Ежику о своем невменяемом состоянии, в которое впадал каждый раз рядом с ним. Вот о чем стоило бы сообщить, так это попросить убрать от меня руки. И не... не водить большими пальцами по моей коже. Не дышать мне в лоб, почти касаясь губами переносицы. Не гипнотизировать требовательным взглядом угольных глаз. Чего тебе от меня надо, а? У меня тут такая чудесная объяснительная концепция произошедшему вчера сбою в программе нарисовалась, а ты мне сейчас все портишь. И я... черт, я совсем забыл про игру. Меня, между прочим, только что грохнули из-за тебя. Блин.       Но ничего этого я не попросил, продолжив сидеть, вжавшись в спинку лежака и задрав голову, вцепившись мертвой хваткой в ноутбук.       - У тебя крем от загара есть? – вдруг озабоченно поинтересовался Ежик, чересчур для меня возбуждающими оглаживаниями скользнув ладонями вниз по плечам. – У тебя нежная кожа, - как будто с восхищением? И... нежная? Ежик, очнись. Просто перед тобой сидит задрот, редко бывающий на солнце. На улице! - Обгоришь. Попроси сестру натереть тебя.       - Угу, - гукнул я, опуская голову – шея затекла так сидеть. И хорошо, что ты сам не предложил натереть меня кремом – это было бы запредельно заштампованно. Дешевый ход (может, используешь его?).       Ежик же наконец отстранился, убрал руки, обошел лежак и присел на край пустующего соседнего. Подался вперед и снова оказался слишком близко. Как намагниченный. И я тоже – меня неведомой силой толкнуло ему навстречу.       Теперь я мог с нормального ракурса видеть его лицо. Лучше бы не видел. Его острая, как демонический клинок, отточенная нюансами красота вспарывала мне брюхо – заставляла чувствовать себя жалким и слабым, беспомощной рыбешкой, выброшенной на берег бессердечными волнами – мечется, дергая хвостом, хватая ртом убивающий ее воздух. Что за магия? Что за приворот?       - Ты придешь ко мне? – спросил Ежик, забирая из моих рук ноутбук и отставляя его на пластиковый столик.       Я с тоской проводил взглядом ноут. Судорожно сглотнул. То есть... Куда к тебе? Я вчера что-то пообещал? Вроде, пробелов в памяти не осталось. Или ты имел в виду тему с «продолжением», да? Не то чтобы я против... Прийти к тебе. Боязно немного. И внезапно. Так сразу. Может, все-таки для начала спину мне кремом натрешь?       - Когда? – пробормотал я еле слышно, замирая нутром от нереальности происходящего. Меня, кажется, кадрит парень. Оглушительно красивый парень. От одного вида которого я тупею. Местная звезда. Конкретно предлагает прийти к нему. Вариантов «зачем» не может быть много.       - В одиннадцать, - улыбнувшись, ответил Ежик. – В зону лаунж-бара. Там состоится игра в дартс. Без тебя никак, Мистер Секси. Ты мне нужен.       Блять. «Кажется» - ключевое. Надо научиться креститься. Вот же сволочь! А я-то... нафантазировал всякого. Кретина кусок. Определенно рядом с ним у меня мозг в желе превращается. Дынное (мне нравится вкус дыни).       - Нет, - упрямо мотнул я головой и потянулся за ноутом.       - Даня, да, - Ежик, опередив меня, перехватил мои руки, дернул к себе. – Я хочу, чтобы ты пришел.       - Зачем? – насупился я. Мало, что ли, желающих принять участие в твоих игрульках? Дашу позови – она всегда «за». Я уже один раз опозорился. Можно больше не надо? Где я и где тот дартс? У меня слово «дротик» вообще с похабщиной ассоциируется, если уже на то пошло. И на тебя я неправильно реагирую – ты об одном, а я о том самом думаю. И вопроса насчет ориентации в этот момент вообще не стоит, встает кое-что другое (только не у бассейна, а!).       Ежик не ответил. Чуть сильнее сдавил мои ладони, загадочно улыбнулся и пожал плечами. Встал. Небрежным движением откинул пару прядей со лба, одернул майку, расправил плечи (Лисицын, закрой рот, пожалуйста, и не пялься на его торс!). Очень мотивирующе. И все объясняет. Приходи, потому что я так хочу.       Я должен на это повестись? Серьезно? А более весомая причина есть?       - Приходи, - тихая просьба. От которой у меня мурашки прогалопировали по спине. Будто ему это офигеть как важно – чтобы пришел именно я. Что не так с этим парнем? Что не так со мной? Откуда берется эта ненормальная химическая реакция, заставившая меня сейчас кивнуть ему.       Заставившая забыть о том, что мы не одни. Может, основная масса отдыхающих и расположилась у моря, но лежаки возле бассейна тоже не пустовали. А я не слышал долбящей из динамиков музыки, обрывки чужих разговоров, чьи-то выкрики, шорохи шагов, плеск воды – шума курортного отеля в разгар сезона, не замечал обращенные к нам любопытствующие взгляды.       - Мне надо работать, - добавил Ежик с сожалением. – Вы здесь на две недели?       - Да.       - Хорошо. Значит, у меня есть две недели... – задумчиво произнес он и, усмехнувшись каким-то своим таинственным мыслям, ушел. Оставив меня в полном недоумении. Все-таки я не догоняю. Происходящего.       И... это не у него есть две недели. Это у меня есть две недели, чтобы не провалиться в то неясное чувство, что сейчас сладко-горькими струйками яда растекалось по кровеносным сосудам.       Мне срочно нужна новая концепция.       Новая концепция выглядит так: по какой-то причине Ежик счел меня привлекательным. Иначе зачем бы ему трогать мои плечи и дышать в ухо? Примем за базовое утверждение, что он не зря работает в гей-френдли отеле. Вот. Возможно, ему нравятся тощие смазливые блондины славянского типа – я читал, что турки очень любят славянский тип. И он счел меня подходящим вариантом для классического курортного романа. Тем более я вчера недвусмысленно к нему приставал. Логично? Вполне.       Что из этого следует? Если я не лопухнусь, то у меня будет секс. С парнем. Нежданчик, но почему бы и да? Плюсы – масса. Минусы – я могу влюбиться. И потом начать страдать. Но из плюсов секс. И если помнить о том, что это всего лишь краткосрочная интрижка с обалденно красивым турком, то этим я себя страхую от «влюбиться и потом страдать».       Впрочем... У меня может быть секс! О чем я вообще рассуждаю?       Надо идти играть в дартс.       Что я могу сказать? Если возле бассейна интимность обстановки бултыхалась в районе «людновато», то в лаунж-баре она стремилась к нулю. Он был битком забит отдыхающими! Я даже хотел было развернуться и уйти – в самом деле, сколько можно испытывать на прочность собственную социофобию?       Но, конечно же, не успел этого сделать: сначала меня заприметила Дашка и втащила под крытый тент, а затем ловко выцепил Ежик и со словами: «А вот еще один наш участник» вывел в центр. Я с безысходностью глянул на мишень для дартса, подло улыбающиеся рожи аниматоров и аплодирующую толпу вокруг. Опять я влип. И чет секса расхотелось.       Ежик, словно уловив мои сомнения, крепко придерживал меня за талию, попутно объясняя правила игры. Его ладонь покоилась на моей пояснице и определенно чувствовала себя там по-хозяйски законно. Во всяком случае, Ежик вел себя вполне непринужденно, исхитряясь одновременно обмениваться шуточками с участниками конкурса и зрителями и при этом обнимать меня, не разрешая отодвинуться от него ни на миллиметр. Ну то есть... я рыпнулся разок, но он меня четко так, технично удержал. И почему на меня не запал, к примеру, повар? М? Мне бы не пришлось участвовать в этой вакханалии. Зато наелся бы на пять жизней вперед.       А теперь по сути конкурса, суть которого я не понял. Понял только, что надо кидать дротики. И необязательно в центр. Баллы начислялись хитровыдуманным способом и их количество зависело, видимо, от ведущего, то бишь Ежика, который в произвольном порядке назначал победителей этапа.       Думаете, я выиграл?       Как бы не так!       Несмотря на то, что я один раз попал «в яблочко» и несколько раз выбил «девятки», Ежик решил, что у меня ноль очков. И как проигравшего, оказавшегося на самом последнем месте, потащил меня (под хохот и улюлюканье зрителей) в подсобку – разрисовывать красками. Чтобы затем я на потеху публике покрасовался в идиотическом виде. Таким, оказывается, было наказание.       Да он издевается надо мной! Надо еще раз обдумать новую концепцию: может, я зря размечтался, а это демоническое создание реально нашло наивную жертву для приколов?       - Мы одни, - зачем-то сказал Ежик, прикрывая за нами дверь и щелкая выключателем. В тесном подсобном помещении вспыхнула тусклая лампочка. Швабры, ведра, бытовая химия – обстановочка так себе.       Ну, так-то да, на пару минут одни. И?       - Обиделся? – он заглянул в мои глаза, прихватив за подбородок. – За проигрыш?       - Пф... – фыркнул я. Хотя это было нечестно.       - Правильно, не обижайся, - Ежик тепло улыбнулся. – В этом ведь вся фишка – никакой логики. Полный абсурд. Так веселее.       Смотря для кого веселее... Мне вот сейчас разрисованным дураком светить своей мордой перед всем честным народом.       - Ты довольно меткий, - заметил Ежик, распечатывая баночки с акварельными красками. – Стрельбой не увлекаешься?       Увлекаюсь, ага. Прицельно убиваю с одного выстрела монстров.       - Молчишь... – Ежик окунул палец в красную краску и дотронулся до моей правой щеки, вычертил круг. – Все время молчишь... – перешел на левую. – А по глазам видно... – что-то нарисовал на моем лбу, - как много мыслей в твоей голове.       Настал черед черной краски. Брови, кончик носа, подбородок. Страшно подумать, в кого я превращаюсь. Наверное, страшно. Я не думал. Я слушал его голос, следил за его лицом, млел от нежно скользящих по коже шершавых подушечек его пальцев.       - Интересно... – Ежик от подбородка двинулся вдоль по шее. - Возможно ли такое... – обвел кадык, ниже – к ключицам, - что ты заговоришь... – воздушное касание вокруг яремной впадинки, - со мной?       Если бы и заговорил, то понял бы ты меня? Вряд ли. Да и кому нужны эти разговоры? Им цена – грош. Один человек однажды мне сказал: «Данька, ты мой лучший друг. Навеки». Так и сказал – навеки. И вообще много чего говорил. И я говорил. Как умел. Было здорово – разговаривать. А в итоге? Слова лгут. Люди лгут. В молчании сохраняется возможность остаться честным. Не думаю, что нам настолько стоит сближаться. Чтобы я заговорил. С тобой.       Я потом не смогу тебя забыть. Давай остановимся на моей новой спасительной концепции, обещающей мне секс без обязательств.       - Это детские краски, безопасные, - пояснил Ежик, снова обмакивая палец в красную краску и дотрагиваясь им до моей нижней губы. Слегка надавил... Оттянул вниз. Завороженно глядя на то, как краска потекла по подбородку. Его глаза проследили ее путь до середины груди, вернулись к моим губам. Большой палец плавным, ласкающим движением отследил линию от ямочки на подбородке ниже, вдоль по шее, размазывая краску, замер на дернувшемся кадыке – я сглотнул.       Происходило что-то непонятное. Мне незнакомое. Температура словно подскочила на десяток градусов – в подсобке вдруг стало невыносимо жарко: у меня капельки пота проступили на лбу, вспотели ладони. Ежик выглядел странно: его взгляд потяжелел, рот приоткрылся, дыхание участилось, заставляя грудь неравномерно опускаться и подниматься на вдохе и выдохе, как-то рвано выталкивая воздух из легких. Воздух, который я жадно ловил губами, так как мне его катастрофически не хватало.       Незаметный шаг, неуловимое движение, и он уже вплотную стоит ко мне. Ведет ладонями, изляпанными хаотичным набором цветов по моей груди, животу, бокам... Заводит на спину. Скользит вверх по позвоночнику, внимательно и немного щекотно прощупывая ложбинку. Безотрывно смотрит в мои глаза.       - Даня... – дуновением ветра, шелестом листвы, шорохом травы под ногами коснулось нежное моего напряженного слуха.       А я не мог ни ответить, ни шевельнуться. У меня нутро горело, горло саднило от обжигающего каленым железом легкие воздуха, кожа полыхала от его прикосновений – лилейно изучающих, трепетно-ломких, невыносимо приятных.       И у меня стоял. Болезненно-жестко, отчего низ живота свело мучительной судорогой. В голове пусто. Никаких сигнальных ракет. Что это как-то неправильно. Не здесь же. Не в подсобке. Неподходящее время и место. Вообще все неподходящее моменту. Там нас ждут. Ждут моего выхода в дебильном клоунском маскараде.       Но время замерло, застыло. Пространство схлопнулось. Я хотел лишь одного – чтобы Ежик не останавливался. Продолжил скользить ладонями по моему телу. Уже не нежно, а с нажимом. И не замирал раздражающе-деликатно возле резинки моих шортов, в паре миллиметров от напрягшегося члена.       Продолжи. Дотронься. Мне сейчас плохо станет, если ты этого не сделаешь.       Я хотел вжаться в него, впаяться, убедиться в том, что я не одинок в своем сокрушительном возбуждении. Что он не играет сейчас. И это на самом деле происходит. Что желание, стекающее с кончиков его пальцев и проникающее под мою кожу кристаллизованно-концентрированной эссенцией, мне не почудилось.       Не почудилось, что меня кто-то может хотеть так сильно, что вновь и вновь приглушенно, сдавленно повторяет:       - Даня...       - Возмутительно... – прошептал я, проглотив последнее слово: «Красив» и подался вперед...       Но я был бы не я, если бы дальше не произошла полная херня. Ежик, услышав лишь «возмутительно», удивленно вскинул брови, но заметив мое движение к нему, чуть дернул уголком рта и потянулся ко мне. Наверное, это мог бы быть мой первый настоящий чувственный поцелуй. Страстный и все такое.       Но нет. Не рассчитав скорости собственного порыва, я впечатался со всей дури в лоб Ежика своим, отчего нелепо взмахнул руками и, чтобы удержать равновесие, схватился за его плечи. Он на автомате обхватил меня за талию, принимая вес моего тела на себя, смаргивая от неожиданного удара по лбу, и тут же с «охом» осел на пол, выпустив меня и согнувшись пополам.       Я нечаянно врезал ему коленом между ног.       Та-да!       - Мог бы... просто сказать... что... – Ежик мотнул головой, пытаясь прийти в себя. Поднял голову и с укоризной на меня взглянул. Но затем, встретившись с моим испуганно-растерянным взглядом, вздохнул и пробормотал:       - Извини, я, наверное, неправильно тебя понял. Просто вчера... Впрочем, ладно. Извини.       Нет! Нет-нет-нет! Ты все правильно понял. Да, сценка вышла однозначная: ты меня лапал, я тебе врезал, но... Меня ведет от тебя! А тебя от меня. Не знаю, почему. Неважно. Но мне было приятно. Я хочу продолжения! Я тебя хочу! Всего, что может быть, когда двое остаются наедине. И между ними искрит. Ведь искрит же, да?       Но вместо этого я виновато пробурчал:       - Льда? – и кивнул на его пах.       - Обойдусь, - Ежик с кряхтением поднялся, поморщившись от боли. Шумно выдохнул. – Так мне и надо, ослу озабоченному, - горько усмехнулся он. – Буду благодарен, если произошедшее здесь останется между нами. Больше подобного не повторится. Обещаю.       Да е-мое... Ежик! Подожди. Это не то, о чем ты подумал. Как... как мне это сказать? Какими словами? Я от бессилия стиснул зубы и нахмурился. Ежик же опять неправильно интерпретировал мой вид, поэтому добавил:       - Хотя... Сам виноват. Если это тебя так сильно оскорбило, можешь... что хочешь – делай, - обессиленно пробормотал он, уже старательно не глядя на меня.       - Там... ждут нас, - прошептал я расстроенно.       - Да. Точно, - Ежик выпрямился, на секунду зажмурился, надавил на виски. – Извини меня, Даня.       Почему ты извиняешься? Это я должен извиняться!       - Я никому не скажу, - уныло выдавил я.       - Спасибо, - кивнул Ежик. – Это великодушно с твоей стороны. Прости еще раз за этот инцидент. И если сможешь – забудь. Пойдем.       После фееричного появления перед ждущими нас участниками конкурса и зрителями, я, уткнувшись взглядом себе под ноги, поспешил в номер отеля. На ходу отделался от Дашки, не заметившей моего подавленного настроения. Что понятно: я всегда выглядел... подавленно-пришибленным.       Долго стоял под душем. Краска смылась моментально. А вот осадок от произошедшего не вымывался.       Я должен был объясниться с Ежиком. Но как? Понятия не имею. Думаю, он теперь за километр меня стороной обходить будет. Зачем ему такой геморрой? Да и мне он не нужен.       Я облажался. Вот правда. Упустив редкий, возможно, единственный шанс провести две недели в компании парня...       ...который мне уже не просто нравился.       Там. В подсобке.       Мое имя.       Из его уст.       Звучало по-настоящему... пленительно.       - Даня...