Turkish Delight

      Ежик меня игнорировал.       Вас когда-нибудь игнорировали намеренно? Обдуманно и принципиально, так, чтобы вы всем нутром прочувствовали, что именно вас игнорируют? Что другие достойны внимания, а вы – нет. И сиди, гадай, что пошло не так, почему вы вдруг стали персоной нон грата...       Со мной такое постоянно случается. И чаще всего меня чужой «принципиальный» игнор не задевал даже по касательной. Когда отвечаешь безмятежным безразличием – он вдруг теряет всякий смысл. И уже та сторона оказывается в дураках, ибо... посмотрим правде в глаза – за подобными показательными проявлениями нарочитого равнодушия прячется как раз спровоцированное затаенной обидой желание привлечь внимание, доказать некую собственную избранность, превосходство. Обидой, вызванной разными причинами. Это вроде мести. Но бесполезно мстить человеку, который лишь с облегчением выдыхает, когда его переводят в статус «отверженных». Из серии: «О, вы не хотите со мной общаться? Спасибо. Я вам очень благодарен». Как-то так.       Но единожды я пережил, и пережил крайне болезненно, намеренное игнорирование. Оно не было вызвано обидой. Не было вызвано попыткой отомстить за мой не самый приятный характер. От меня отказался близкий друг. Потому что я перестал быть ему интересным. Он мною тяготился. Поэтому Оззи меня игнорировал, старательно обрывая те нити, что нас связывали. Обуза – вот в кого я превратился для него. Это, наверное, самый ужасный вид равнодушия – вы просто больше не нужны. И все, что вам остается, принять как данность этот факт и молча уйти.       Я не собирался второй раз проходить через подобное. В случае с Оззи у меня не было ни малейшего шанса исправить ситуацию. Да я и не сильно хотел. Он предал, а у меня хватило гордости, чтобы не показать своих чувств и взаимно вычеркнуть его из своей жизни. Но Ежик...       Я конкретно напортачил. И понятно, почему перестал быть ему интересным. Вопрос: как поступить? Как всегда – махнуть рукой и глубже зарыться головой в песок, как тот страус, или... Или.       Ежик меня игнорировал (не делай так, пожалуйста, только не ты!). Но не как все прочие. Не как Оззи (я не хочу вас сравнивать). Он делал это как-то... деликатно-внимательно (жестоко). Памятуя о том, что я гость отеля. Сохраняя мой статус гостя, у которого равные привилегии с другими отдыхающими (лучше сделай вид, что меня не существует, чем такое внимание). То есть... Как бы поточнее объяснить?       После злоключения в подсобке я с кислой миной вышел на обед. И получил первый укол игнора от Ежика – он совершал обход гостей, приглашая в три часа присоединиться к игре в водное поло. На минуту задержался возле нашего столика, перекинулся парой незначительных фраз с Дашкой (посмотри в мою сторону!), а меня одарил отстраненно-вежливой улыбкой (нет, так не смотри...). Не настаивая на моем участии (но в прошлые разы ты говорил, что без меня никак). Не назвав по имени (значит, больше не будет этого волшебного: «Да-аня»?). Никак не выделяя меня. Со стороны, может, и незаметно, но я кожей впитал его обещание: «Больше подобного не повторится».       Ежик продолжил обход, а я уткнулся лицом в тарелку – только бы не видеть его безучастный взгляд. Я его заслужил, но... не заслужил.       После обеда покорно поплелся за Дашкой к морю – там освободились лежаки. И сутулой тенью провел несколько часов под зонтиком, бессмысленно пялясь в экран ноута. Впервые в жизни мне не хотелось онлайн. Физически ощущал, что Ежик где-то недалеко от меня – задорно руководит игрой в поло. Слышал его голос. Сквозь ворчание прибоя, музыку из динамиков, сторонние разговоры. Хотя, может, это выверты моего воображения.       Вместо того, чтобы забыться за игрой - отвлекался и смотрел на море. Происходило нечто странное... Со мной. Картинка... поменялась. Чем острее я чувствовал разрастающуюся пустоту под сердцем (словно я сейчас могу упустить нечто настолько важное, о чем потом буду сожалеть очень долго), тем ярче красками становился открывавшийся моему взору пейзаж.       Небо... В отличие от нашего калининградского – высокое, хрустально-купольное, насыщенно-синее. С сияюще-белым, ослепляющим диском солнца по центру. Море... Действительно прозрачное, облизывающее мягкими волнами россыпи разноцветных камешков, убегающее к горизонту уже сложным по оттенку ультрамарином. Тихо шуршащее, нашептывающее на ухо секреты бытия. Морю они ведомы, бесспорно. Горы... Прячущиеся вершинами в кипенно-белых, объемных облаках, покрытые темной зеленью леса. Невозмутимые в своем многовековом спокойствии.       Но обострилось не только зрение... Звуки. Так много разных звуков заполнило пространство вокруг меня. Детский смех мешался с призывными криками зазывал: «Кукуруза!», «Прокачу на банане!», «Через пять минут отплывает яхта!», обрывки танцевальных хитов, доносящиеся из лепящихся друг к дружке многочисленных отелей, миксовались с плеском воды и ревом моторных лодок, коктейль из разноинтонационных голосов вливался в шум ветра. И все это являлось музыкальным плетением единой мелодии курортного городка.       Запахи... Свежий бриз с моря – солоноватый, охлаждающе-мятный, отличающийся нюансами от Балтики, не такой насыщенный йодом, но... прогретый солнцем? Пробуждающие аппетит ароматы жареного мяса и цитруса, тонкий – пышной выпечки, сладкий – цветочный. Здесь постоянно хочется есть – чрезмерно много соблазнов.       Странно. Очень странно. Я как будто проснулся и увидел мир вокруг. Увидел то, чем так восхищалась Дашка. И мое пробуждение только началось...       Я иначе взглянул на отель, на город. Перед ужином Дашка вытащила меня на короткую прогулку. И в отличие от вчерашнего вечера все виделось и слышалось иначе. Я поймал эту фишку – эйфорию туриста. Новые места, новые люди... Меня крыло. Я смотрел широко раскрытыми глазами и не понимал: что со мной происходит? Почему каждая деталь стала важной?       Так много всего! И так много всего захотелось!       Попробовать свежевыжатый апельсиновый сок и съесть фирменное турецкое мороженое, прокатиться на трехколесном электромотоцикле, посидеть под крышей «Башни Кемера», выпить настоящего местного кофе и погрызть жареный миндаль, азартно поторговаться с шумными продавцами за футболку со стремным принтом и драные джинсы и накупить кучу сувенирной дряни на память о поездке, полюбоваться подсвеченными фонтанами и застрять на пирсе, разглядывая ночные огни неспящего курорта, съездить в Анталью, покататься на пиратской яхте... Искупаться в открытом море. Побывать на пенной дискотеке. Нахлобучиться до бесшабашного дурного веселья...       И безрассудно влюбиться. В этот город. В этих людей. В это море. В эти горы. В саму жизнь.       В Ежика.       Господи, я так хотел бы все это сделать именно с ним.       Как мне ему об этом сказать?       Есть ли у меня еще возможность – сказать ему, что со мной случилось странное... Я проснулся.       И мне нравится это чувство. Не должно – оно уничтожает мою тщательно выверенную схему существования. Грозит разочарованием и болью. Я его боялся. Всегда боялся и убегал от него. Мой пятый пункт из перечня «но». А сейчас я готов. Готов заплатить эту цену. За две недели, короткие две недели с человеком, которому удалось за сутки поломать мою уверенность в том, что я все делаю правильно. Поломать каждую новую, защищающую меня концепцию.       Понятия не имею, как ему это удалось (нет, имею - он мой избранный, у любого протагониста в истории есть свой избранный, это знают все отаку), но мне не нравится образовавшаяся пустота под сердцем. Я снова хочу услышать, как Ежик назовет меня по имени...       Но чтобы что-то сказать, надо хотя бы подойти к человеку на расстояние разговора. Ежик мастерски лишил меня этой возможности, опять-таки предельно тактично избегая. Обтекал улыбчиво-незаинтересованным взглядом и оказывался вне зоны досягаемости каждый раз, когда я делал решительный шаг в его сторону.       Так я потерял два дня, в ходе которых поджарился до состояния цыпленка табака с румяной корочкой и утомился до невозможности (игра в догонялки с человеком, не желающим быть пойманным - изматывающее занятие), удивленно признав: или я вот прям щас сдаюсь, так как за все это время ни разу не взял в руки ноут, зато (выискивая способ подобраться к Ежику) принял участие во всех проводимых на территории отеля мероприятиях, переплюнув по активности даже прифигевшую от восторга Дашку (зарядка, пляжный волейбол, заплывы наперегонки в бассейне, водное поло, аквааэробика, йога, мастер-класс по выпечке турецкого печенья, вечерние шоу), или борзею до состояния неадеквата-сталкера и нападаю на Ежика из-за угла. Подкарауливаю и нападаю.       Как низко я пал... Я выбрал второй вариант.       - Все-таки это была отличная идея – вытащить тебя на курорт. Хоть витамином D напитаешься, сил наберешься, воздухом подышишь, окрепнешь, - вещала Дашка перед сном, тщательно натирая мне спину кремом после загара и мазью от ожогов (надо было, конечно, натирать «до» и «от», так как я обуглился, серьезно).       Все это время я практически постоянно находился на открытом пространстве (достаточно посмотреть список мероприятий, где мое тельце отметилось за два дня, чтобы понять, что я забыл под лучами адского солнца), поэтому теперь чувствовал себя выкупанным в кипятке помидорчиком, с которого вот-вот слезет кожица. В зеркало взглянуть страшно: кончик носа играл свекольными оттенками, волосы и брови выгорели до тотально белого, рожа красная, тело сохранило родной бледно-поганочный только в районе задницы. Выглядел я, скажем прямо, не ахти, сильно потеряв по очкам во внешней привлекательности.       Вы знаете, как я отношусь к себе в этом плане – никак, сейчас мое «никак» упало ниже плинтуса. И, блин, как я с таким фейсом собираюсь Ежика соблазнять? Из преимуществ, по ходу, у меня только жопка беленькая осталась... Сомнительное достоинство. И сложно демонстрируемое.       - Лена сказала, что ты спортивный парень, - балаболила Дашка безостановочно. – И удивилась, когда я заметила, что никакими видами спорта ты не занимаешься. Видимо, это от природы, генетическое, - несла она излюбленную чушь. Я привык. И что значит – «не занимаюсь»? А как же волейбол, баскетбол, танцы? Не ты ли меня затаскала по своим кружкам, клубам и секциям? У меня против воли этого «спорта» с горкой. По мне, правда, не скажешь... Тут согласен.       – Ежик, кстати, тебе сегодня подсуживал. Во время пляжного волейбола, - тараторила дальше сестра. - Ленин парень сказал, что тот гол нельзя было засчитывать, а он засчитал. Хотя знаешь, я уверена, что он это брякнул из вредности. Его-то команда в итоге проиграла, а наша выиграла! Благодаря тебе. И вообще, это ж не олимпийские игры, где все должно быть по регламенту.       Подожди... Что ты сказала? Насчет «подсуживал»? Я обернулся с требовательно-вопросительным видом к сестре. Она хлопнула глазами от неожиданности и в ответ уставилась на меня.       - Что? – не поняла Дашка. – Я считаю, что мы заслуженно выиграли. Ты у меня молодец. Дома из-за компа с трудом вытащишь, а тут сам везде принимаешь участие. Рада, что ты меня услышал. Атмосфера располагает, да?       Нет. Ежик располагает. У меня офигенная мотивация, Дашенька, но я тебе о ней не расскажу. Особенно о том, почему в душе застреваю утром и вечером на полчаса. О том, как мне хочется, чтобы Ежик прикасался ко мне. Так, как в подсобке. Как ладони потеют от желания ответно прикоснуться к нему. Как у меня сердце ощутимо замирает на доли секунды, когда я вижу его. Как мысли путаются и теряют связность, когда я думаю о нем. А думаю я о нем круглосуточно. Даже когда сплю. Никто и никогда не занимал так много места в моей голове. Симптомы налицо, и я с ними смирился.       - И это не мое дело, хотя мое, потому что мне очень хочется, чтобы ты больше общался с живыми людьми, а не виртуальными, но мне кажется, Ежик к тебе неровно дышит, - добавила Дашка, широко улыбаясь.       - Глупости, - пробурчал я сквозь зубы и отвернулся. Ну вот только сплетен уровня «А какой тебе мальчик нравится?» мне не хватало. С учетом того, что я сам мальчик. В подружки не записывался.       - Не глупости, - сердито шлепнула меня по голому плечу сестра. – И не надо смущаться. Со мной ты можешь поговорить обо всем – я пойму.       Щаззз! Я не смущаюсь. Это просто неприемлемо – такие разговоры. Точка.       - Ну и дурак, - надулась Даша. – Ежик на тебя смотрит. Все время. Я видела!       А я не видел! За два дня ни разу не видел! Вижу только «пустые» взгляды, когда встречаюсь с ним глазами. И он сразу отворачивается. Избегает меня. Потому что я ему врезал по лбу и коленом – между ног. Вместо того, чтобы поцеловать. Так что, не зли меня! И не выдумывай того, чего нет. Видела она...       - Ты ему нравишься, - упрямо повторила Дашка. – Ты сегодня ушел после обеда в номер, а я осталась. И ко мне подсел Ежик. Мы с ним немного поболтали. Он расспрашивал, как проходит отдых, посоветовал кой-какие магазины, что где купить и попробовать, как надо торговаться... С ним приятно разговаривать. Он... интеллигентный и воспитанный, чуткий и внимательный. Это чувствуется сразу. В беседе чувствуется. Хорошо владеет русским – мне кажется, он жил в России. А потом Ежик спросил: «А Даня придет играть в волейбол?» Я сказала, что да, вроде, собирался. Он улыбнулся и ответил: «Хорошо».       И что в этом разговоре натолкнуло тебя на мысли, будто я ему не безразличен? Помнится, ты сказала, что у него это, скорее всего, «несерьезно». Почему твое мнение изменилось? И если я не задаю вопрос вслух, это не значит, что ты не должна на него отвечать. Смотри мне в глаза и отвечай. Ну! (Таки я скатился до уровня девчачьих сплетен).       - Ладно-ладно! – Дашка вздернула руки вверх в примирительном жесте, мол, сдаюсь. – Все. Поняла. Ты не хочешь это обсуждать. Ежик – не твой тип. Замяли тему.       Да блин! Даша... Я вздохнул.       - Нравится, - пробормотал я себе под нос. – Ежик мне нравится.       - Он попросил купить тебе панамку, солнечные очки с хорошим затемнением и следить, чтобы ты проводил на солнце не более часа-полутора. А еще сказал, что раз тебе так нравятся местные фрукты и сладости, то на днях тут, минутах в десяти ходьбы от отеля будет базар, где можно много чего попробовать. И советовал купить тебе свежайшую баклаву у какого-то Юнуса, это недалеко от центра, - выдала на одном дыхании сестра. – Он о тебе беспокоится. Не думаю, что Ежик всем гостям раздает советы и замечает всякие мелочи. Это было бы слишком затратно по времени.       Возможно. Я потер щеку. Он обещал оставить меня в покое, но продолжает следить за мной и... опекать. Ненавязчиво. Издалека. Подсуживает баллы и очки. Радуется моему участию в его конкурсах и шоу-программах. Смотрит на меня... Видимо, когда я не смотрю на него.       Я ошибся. Он не игнорирует меня.       А держит дистанцию. Потому что технически я его отшил, но это не отменило факта, что я ему все равно по какой-то причине нравлюсь. Не знаю, допустима ли логика в делах сердечных (когда один плюс один равняется двум и это точно больше одного), но если да, то я – болван, застрявший на минусовом счете.       Твою ж дивизию!       Я подорвался, как ужаленный, с кровати, под ошеломленный Дашкин взгляд натянул на себя футболку (шорты пижамные сойдут) и рванул из номера.       - Ты куда? – прокричала мне вслед Дашка, оставшись сидеть с открытым ртом и тюбиком мази в руках.       - Исправлять баг, - бросил я с порога и захлопнул дверь.       Глянул на часы – почти полночь. Вечерние шоу обычно шли около часа-полутора, потом еще час – дискотека. К двенадцати, половине первого ночи музыка глушилась, бар закрывался. Таким образом гостям предлагалось соблюдать режим и отправляться на боковую. Кто не догулял, не допил – пожалуйста, есть ночные клубы, вам туда. В отеле же работали строгие правила, не допускающие никакого постороннего шума после отбоя.       Ежик после окончания программы еще какое-то время проводил с гостями или уходил за пульт к ди-джею. Но в любом случае оставался до финала мероприятия. Сегодня он исчез в ди-джейской будке, поэтому я поплелся за Дашкой в номер. Вчера его пригласила за столик громкоголосая компания турков. Вариантов остаться с ним наедине не представилось. Но у меня еще не было плана его подкараулить. После разговора с Дашей он оформился в баранье непробиваемое упрямство добиться своей цели.       Оставалось еще минут пятнадцать до конца дискотеки, и я ринулся к сцене и танцполу перед ней. Ежика заметил сразу.       Он танцевал.       На дискотеках здесь звучали не попсовые хиты, а миксы турецких исполнителей. Попадались, конечно, стандартные «европейского» типа песенки, но чаще ди-джей ставил подборку вариаций осовремененного халая. Халай – традиционный восточный танец (чем-то похож на грузинскую лезгинку или греческий сиртаки, что-то среднее между ними). У него специфический ритм, рваный, как бы с «подскоком», напевная, витиеватая мелодия, главные инструменты – громкая, резкая по звуку дудка зурне и нечто вроде барабана давула. Если же наложить халай на мощный дабстеп-бит, к примеру, получается мозговыносящая компиляция.       Под такую компиляцию и танцевал Ежик. Сверкая белозубой улыбкой, прищелкивая пальцами вытянутых в стороны рук, выделывая ногами все эти штуки из халая. В компании молодежи, пытающейся повторить за ним движения. У кого-то получалось (местные парни и девчата), а у кого-то выходили смешные козлиные подпрыгивания (приезжие соответственно). Это непростой танец, будоражащий, огненный и, я бы сказал, мужественный. Хотя у некоторых девушек выходило здорово, честно. Обладающий некой заряженностью сексуальной энергетики. Ее Ежик и распространял с убийственной мощью.       У меня опять вспотели ладони. Как я мог ему понравиться? Чем зацепил? Да он сгусток харизмы, оружие массового поражения. Горячий, страстный, пламенный. Щелчком пальца заставит пасть к его ногам. Любого. За примером ходить далеко не надо – я.       «Бе-е-е....» - жалобно проблеял жалкий барашек внутри меня, растерявший моментально и решительность, и упрямство.       Ежик заметил меня (трудно не заметить барана, застрявшего с дебильной мордой под центровым софитом – в лучах славы, можно сказать). И вдруг сбился с ритма. Остановился. Удивленно вскинул брови.       А, была – не была! Я подпрыгнул на месте и раскинул руки. Глянул на танцующего рядом парня. Перевел взгляд на Ежика. Глаза в глаза. В упор. Снова подпрыгнул, пытаясь изобразить ногами... что-то. Перекатился с пяток на носки и обратно. Потоптался на месте, имитируя движения «яблочка», едва не запутался в конечностях – их внезапно стало больше на пару-другую. Но не сдался.       Ежик хмыкнул. Качнул головой. Подтянул меня за талию к себе, но тут же деликатно отступил на пару шагов, пощелкал пальцами перед моим лицом, мол, подожди, тормозни. И смотри! Медленно показал мне очередность движений. Я попробовал повторить. Херня, однако, получилась.       Ежик неслышно рассмеялся, без издевки, добродушно. Вновь принялся не спеша обучать меня, умудряясь, замедлившись в три раза, попадать в ритм. Закинул мне руку на плечо – по традиции халай исполняют не одиночно, а как минимум втроем, образуя круг или линию, держась за мизинцы или плечи. Я ответно протянул ладонь. Дотронулся до его шеи. Не удержался и погладил длинные пряди волос – жесткие и гладкие. И почувствовал, как Ежик вздрогнул.       - Даня? – он остановился и вопросительно на меня взглянул.       Нужно срочно что-то ответить. И ответить правильно. Я судорожно перебирал фразы, объясняющее мое алогичное поведение, которое на самом деле было более чем логичным, потому что я хотел вернуть все, как было. Вернуться к старту знакомства. Стереть дурацкий эпизод в подсобке.       - Я хочу продолжения! – выкрикнул я аккурат в момент, когда ди-джей увернул звук. Танцы закончились. И мой крик взрезал мгновенно упавшую на танцпол тишину. Кто-то рассмеялся и одобрительно мне поаплодировал. Типа, йо, чувак, точняк! Даешь музыку! Долой отбой!       - Завтра будет продолжение, - мягко пообещал Ежик. – Оставайся вечером на дискотеку, и я научу тебя, Даня.       По што я такой нелепый, а? Хоть что-нибудь хоть раз я могу сделать в тему?!       Ежик же обвел глазами гостей, хлопнул в ладоши, бросил: «Всем спасибо за этот день! Вы лучшие! До завтра!» и поклонился. Обернулся ко мне и добавил:       - Доброй ночи, Даня.       «Даня». Он назвал меня по имени. Спроваживал тактично спать, но назвал по имени! Баран во мне оживился, гордо проблеял: «Нетушки!» и попер напролом. То бишь...       Я схватил Ежика за руку и потащил за собой.       - Даня, что ты делаешь? – спокойно спросил Ежик, неторопливо следуя за мной. Куда шел я – хз, ориентировочно – искал укромное место. Наплевав на смешки, раздавшиеся нам вслед.       - Эмм... Иду, - ответил я, притормозив. Вспомнил, что если выйти с территории отеля не через основной вход, а сбоку, через бунгало, то там будет небольшая рощица (скопление кустарников, усеянных красными и белыми огромными цветами) с деревянным мостиком через пересохший ручеек. И видом на море. Мы вчера обнаружили это место с Дашкой (ее заинтересовал аромат цветения), на обратном пути из города. Подходит. Даже романтично.       - Я опять могу неправильно тебя понять, - заметил Ежик, удерживая меня. – Хотя... Если честно, я тебя вообще не понимаю, - усмехнулся он. – Давай сейчас проясним ситуацию.       - Там проясним, - кивнул я на кустарники и мостик, спрятанный за ними.       - Хорошо.       Мы уединились. Черное небо с блестками звезд, круглая низкая луна, умиротворяющий плеск волн, огни пирса, скрип деревянного настила, шаткие перила, россыпи одуряюще сильно пахнущих цветов. И будто никого больше нет в целом мире.       - Я хочу продолжения, - повторил я, когда мы замерли друг напротив друга. – Как было там. После дартса.       - Хочешь, чтобы я снова разрисовал тебя красками? – выразительно выгнул бровь Ежик. А вот сейчас он издевался. Его угольные глаза, с поволокой поблескивали насмешкой. Необидной. Больше в ней было грусти. Наверное.       - Если тебе это нравится... Хорошо, - согласился я.       - Не думаю, что это мой фетиш, - хмыкнул он. – Даня, конкретнее, пожалуйста. Какого продолжения ты хочешь? Чего именно ты хочешь? Озвучь четко и вслух. Мне не нужны неприятности из-за недопонимания. И тебе я их доставлять не хочу.       Четко и вслух. Ладно.       - Я хочу провести с тобой ночь! – выпалил я.       - Прямо-таки целую ночь? – уголок его рта дернулся вверх и замер. Так, грусть мне причудилась. Он просто издевался.       - Д-да, - кивнул я.       - И что мы будем делать ночью? – пытал меня Ежик, сократив между нами расстояние до десятка сантиметров. Пробежался кончиками пальцев от плеча до запястья. Поймал мою ладонь. Сжал. – Целая ночь со мной... обойдется тебе очень дорого, - промурчал он, понизив голос до обезоруживающе низких, бархатистых обертонов.       - Сколько? – охрипнув, поспешно спросил я. Затаптывая ногами вглубь некоторое разочарование...       Значит, все просто, да? Заплати, и этот горячий парень на какое-то время станет твоим. Моя привлекательность ни при чем. Я повелся на него. В первый вечер. А раз повелся – значит, меня можно развести на нечто большее, значит, я могу заплатить. Потом он решил, после моей реакции, что ошибся. Видимо, у Ежика шире список обязанностей, и здесь он работает не только аниматором, но еще и... «Проститут» застряло где-то комком у горла. Поэтому и пользуется такой популярностью?       Да по хрену! Еще проще. Забудем про романтические бредни. Зато все по-честному. Чем перепихон абы с кем и абы как, пусть будет секс с профи.       - Ско-о-олько? – протянул Ежик, вглядываясь в мое лицо. – Не знаю, Даня, сможешь ли ты заплатить такую цену... – тягуче произнес он. И приник к моим губам.       Поцелуй авансом? Демонстрация возможностей? Того, что меня может ждать? Это сработало.       Его губы были сухими, жесткими и настойчивыми. Целовал он напористо и глубоко, подчиняя себе. У меня ослабели колени и задрожали руки. Но стечь на деревянный настил оплывшей свечой мне не позволили его крепкие объятия – он вжал, буквально вдавил меня в свое тело: жаркое, твердое, упругое. Я подался вперед, навалился на него, втираясь коленом между его ног. Вырвав тем самым у него гортанный стон. У него стояло покрепче, чем у меня. И это... вдохновляло. По крайней мере, я его тоже возбуждал.       Не знаю, насколько умело у меня получалось отвечать на его поцелуй, вероятно, не очень. Но Ежик вел, я подчинялся, и выходило гармонично.       Он целовал меня с прикрытыми глазами. А я не смог. Закрыть. Я смотрел на его лицо. Черт, если бы не этот диалог, я бы взаправду поверил Дашке, что он ко мне неровно дышит. Дышал он не просто неровно, а рвано, заполошно. Задыхаясь. Захлебываясь поцелуем. Словно дорвался. Словно давно этого хотел. Не эти пару дней. А очень давно. Бредовое ощущение. Обманчивое.       Сука, как же он красив! Его красота сейчас забивала красоту открывающегося с мостика пейзажа. Луна и звезды блекли на его фоне. А у меня от перевозбуждения явно активировался режим поплывшей восьмиклассницы.       Любую цену. Я готов заплатить любую цену за ночь с ним.       - Ты всех так целуешь?       - Кого всех?       - Не знаю.       - Нет никаких «всех». Сейчас я целую тебя. Потому что это ты...       Ежик отстранился от меня. Уперся лбом в мой, тяжело дыша. Скользнул руками вдоль позвоночника.       - Сколько? – шепотом переспросил я. – Сколько ты стоишь? Право переспать с тобой.       - Хах. Занятно, - пробормотал Ежик сквозь дорожку невесомых поцелуев, оставляемую им следом от моих губ через скулы к шее. – Переспать... Смешной.       - Триста? Пятьсот долларов? – решил конкретизировать я. У меня уже подгорало. А Ежик все тянул с цифрой. Я понятия не имел, каков порядок цен на такие услуги. Назвал наобум.       - Что, прости? – Ежик резко вскинул голову и изумленно на меня посмотрел.       - Много? Или мало? – растерявшись от его реакции, пробухтел я с недовольством. Это восточная манера, что ли? И тут торговаться. – У меня есть триста долларов. Наличкой. Если больше – надо снимать. Ночью работают банкоматы?       - Вот как... Триста долларов есть, - Ежик поменялся в лице – отчего-то нахмурился и сжал губы в узкую, кривую линию. – Уточняю: ты готов заплатить триста долларов за право переспать со мной? – спросил он... раздраженно. Блин, в чем дело-то? Реально мало? Так скажи!       Я пожал плечами, мол, да, готов.       - Отлично. Мне хватит. Идем! – вдруг зло выплюнул Ежик, схватил меня за шиворот футболки и чуть ли не пинками погнал вперед.       Можно и понежнее... Я, вроде, клиент, не?       Мы дошли (добежали фактически) до линии бунгало, к которым с другой стороны лепились хозяйственные помещения и скромные домики на одну комнату для обслуживающего персонала. Ежик подтолкнул меня к крайнему, выходящими окнами на море, и полез за ключом. Распахнул дверь и впихнул в небольшой, но уютный номер. Спартанский по обстановке (кровать, пара тумбочек, маленький шкаф, кресло, телек на стене, холодильник, туалет и душевая), но обжитой (здесь пахло Ежиком).       Я влетел с разбега, споткнулся о коврик у кровати и растянулся на полу. Как-то я думал, что все немного не так должно происходить. Но додумать, как должно быть, не успел. Ежик рывком поднял меня с пола и толкнул на кровать.       - Располагайся, - фыркнул он презрительно. – С какой стороны будешь спать – у стеночки или с краю? – приторно-вежливо.       - В смысле? – не понял я.       - Ну ты мне тут триста долларов собрался отвалить. За «переспать со мной». Было бы несправедливо за такие деньги не предложить выбрать место, - пояснил он издевательским тоном. – Выбирай и спи. Я душ приму.       - Эй! – я сел на кровати и хлопнул глазами. – А как же секс?       - Какой секс? – расплылся в ехидной ухмылке Ежик.       - Ну... тот самый.       - Так, все. Шутка затянулась, - нахмурившись, произнес Ежик. – Ты совсем дурак? Я не трахаюсь за деньги! Я тебе кто? Шлюха? Ты за кого меня держишь? Блять, привыкли, что все покупается и продается. Ну так обломись, придурок. За деньги я работаю здесь исключительно аниматором, с девяти утра до полуночи. С двухчасовыми перерывами. Раз в неделю – выходной. Доходчиво? А теперь – проваливай. Даше – привет, - и он кивнул на дверь, предлагая мне выметаться.       Короче, в прошлый раз я не напортачил. Так, слегка лоханулся. А вот сейчас я пиздец как налажал!       - Но ты... сказал... – я нехотя встал с кровати. С убитым видом. Похоронным. Моя мечта издыхала сейчас.       - Что я сказал? – Ежик щелкнул выключателем ванной комнаты. Показательно намекая, куда я должен идти. Далеко и надолго.       - Сам сказал, что ночь с тобой будет стоить дорого... – с обидой прошептал я.       - Ой, придурок, - вздохнул Ежик, взъерошил свою дикообразью прическу, и колючки распались на острые пряди. Легли на лицо. – Или я придурок. Я, типа, романтичным хотел быть... Но уже понял, что с тобой бесполезно.       - Попробуй еще раз, - попросил я умоляющим тоном.       - За ночь я хотел потребовать у тебя день. День, который ты проведешь со мной в мой выходной. И будешь делать все, что я захочу. Без брыканий и мычания. На все говорить: «Да». О такой цене шла речь. Я просто хотел провести с тобой день, узнать тебя ближе и показать тебе Кемер, - Ежик снова вздохнул. – Ладно. Поздно уже. Иди спать, Даня. Сестра будет беспокоиться.       - Я согласен! – вырвалось у меня торопливое.       - Даня... – Ежик вернулся ко мне, костяшками пальцев провел по моей щеке. – Я не согласен. Не надо. Если я произвожу впечатление шлюхи, то... извини. У меня есть гордость. Ты серьезно на ней сегодня потоптался. Предлагаю еще раз сделать вид, что ничего не было.       - Было! – воскликнул я. – Поцелуй был! И... тогда я... тоже хотел тебя поцеловать, а не... то, что вышло. Я... всегда говорю и делаю что-то не то. Потому что не знаю... как надо. Не понимаю. Не умею... Мне трудно. Говорить. Пожалуйста... Прости меня. Я хочу провести с тобой день. И не надо ночи. Ничего больше не надо. Можешь даже больше не целовать меня.       - Разве я смогу... удержаться? – Ежик притянул меня к себе. Осторожно коснулся моих губ. Сразу отстранился. – Ты меня с ума сводишь, Даня. Ты какой-то инопланетный.       - Это плохо?       - Я не завожу интрижек с гостями. Это табу для меня. И запрещено правилами отеля. Но как вижу тебя – правила и табу перестают работать. Плохо это?       - Не знаю.       - И я не знаю. Но я тебя встретил. Здесь. Не ожидал. Но встретил. Мне тебя отпустить? Скажи мне.       - Нет.       - Вот и я не хочу. До этого как-то не влипал в подобные истории... А сейчас... Да гори все синим пламенем! – и он снова меня поцеловал.       Горячечно. Пылко.       Его руки блуждали по моему телу, тянули за футболку, отпускали и обхватывали в ладони лицо. И лихорадочность жара сменялась нежной истомой – его губы не напирали, а ласкали, играли, прикусывали. Я шарился беспорядочными, хаотичными движениями по его шее, спине, талии, ягодицам – не знал, куда деть руки, за что схватить, где погладить. И как уже избавить его от майки и джинсов. Чтобы кожа к коже. Дыхание в дыхание. Чтобы наощупь исследовать каждый рельеф и мускул. Губами. Языком. Узнать его на вкус. Меня двоило и коротило от противоречивых желаний: хотелось одновременно не торопиться, и в то же время избавиться от напряжения, скопившегося в паху.       Ежик тихо рассмеялся от моей неуклюжей запальчивости сквозь поцелуй, поймал за запястья, поцеловал каждое с тыльной стороны, пристроил ладони на своих ягодицах и подмигнул.       - Так лучше? – спросил он.       Я скользнул нагло ладонями под ремень его джинсов, плотно обхватил поджарые половинки и кивнул.       - Аахаха... – Ежик откинул голову, расхохотавшись. Затем обнял и зарылся носом в волосы у моего виска. – Хочу тебя... Останешься?       - Да.       - Примешь со мной душ?       - Да.       - Даня-я... – раздался где-то неподалеку плачущий Дашкин голос, влетевший страдальческой песней в приоткрытое окно домика Ежика.       Блин. Про сестру я как-то... забыл. А зря. Если я все не испорчу – поможет сестра. На то и нужны любимые родственники.       - Даша? – Ежик отпустил меня и выглянул в окно. – Там Дашка призраком бродит. Позвать? – он обернулся ко мне – я как мог более доходчиво выразил отчаянное «нет», оформленное в размахивание руками и мотание головой. Быть застуканным в номере с Ежиком наедине при полном интиме я пока не планировал, а то Дашка, боюсь, трекнется от счастья, если узнает. Исходя из движущей мотивами ее поступков силы. И поженит нас немедля (а мужики женятся? или замуж выходят? Муж и муж... Получается «за-муж». Ну, где-то получается, не в нашей стране. В Турции тоже нет. Слава богу, здесь нам подобное не грозит).       - Ушла. Куколка, - Ежик улыбнулся и укоризненно глянул на меня. – Ты чего сестру бросил, чудик?       - Эммм... – я развел руками. Вздохнул. Здравствуй, птица Обломинго!       - Иди, лови сестру, о фонтан души моей, родник неиссякаемый проблемок и проблем, - хмыкнул Ежик.       - Но... – я потух и понуро поник плечами.       - Завтра продолжим. А послезавтра у меня будет выходной, который ты обещал провести со мной, - Ежик прихватил меня за подбородок и провел большим пальцем по нижней губе. – И, пожалуйста, будь добр, поосторожнее с солнечными ваннами. Я немного переживаю, - он щелкнул меня по обгоревшему носу.       - Ужасно, да? – слабо улыбнулся я.       - Слишком пикантно, - исправил меня Ежик. – Мне тебя покусать хочется. Без сестры или без меня гулять в город не ходи.       Я округлил глаза.       - Ты шутишь?       - А ты... правда не чувствуешь, да? – Ежик встречно вскинул бровь. Как у него это получается? Одно движение – а смотрится эффектно.       - Не чувствую что? – уточнил я.       - Своей силы. Силы обаяния. К тебе взгляд магнитом притягивается.       - Вряд ли, – пробормотал я.       - Продолжай так думать, - хмыкнул с довольным видом Ежик. – Так я хоть смогу нормально работать, а не следить за каждым твоим шагом.       - Чего? Зачем?       - За шкафом. Иди спать, Даня. Не заставляй нервничать сестру. Завтра увидимся, - он коротко чмокнул меня в губы и настойчиво выставил за дверь.       Я замер на пороге. Обернулся. Еще раз посмотреть на Ежика. Мне дрочить предстоит (опять) – надо в нюансах запомнить. Сегодняшнего. После поцелуев. Растрепанного. Распаленного. С блуждающим, ощупывающим меня взглядом. В черной майке, плотно, фактурно подчеркивающей все достоинства его подтянутого, атлетичного тела. В узких скинни, под которыми прячется задница – я ее трогал, и ощущения от прикосновения до сих пор приятно грели ладони.       - Да-а-аня... – Ежик склонил голову набок. – Что ты делаешь со мной?       Я не знаю, что я с ним делал, но знаю, что сделал. Потому что в тот момент, как он начал говорить, я как раз решил, что пора отчаливать, иначе вообще не уйду (и будет Дашка блуждать призраком по курорту одна до утра), и на последних его словах захлопнул перед ним дверь. Так вышло (а по-другому и не могло выйти!), что Ежик вслед за словами потянулся ко мне – наверное, прояснить, что конкретно я с ним делаю, в связи с чем дверь впечаталась в нечто твердое, а вслед раздалась забористая брань на турецком. Ну, то есть я не знаю турецкого, но судя по интонациям – это было что-то нецензурное.       Кто молодец? Я молодец! (Здесь прям очень уместна цитата из небезызвестного клипа Шнура).       И у нас абсолютная рассинхронизация в действиях и в понимании порывов друг друга.       - Ежик... – я прижался ухом к двери. – Я не хотел.       - Даня, свет очей моих, иди в номер, пожалуйста. На сегодня хватит. У меня шишка еще с того раза не сошла, - подозрительно глухо ответил Ежик. Бли-и-ин. Неужели я ему нос разбил?       Я отошел от двери, нырнул за угол, подтянулся на руках и прилип к его окну.       - Ежик... – скорбно простонал я. – Ты как? Может, врача позвать?       - Керам. Меня зовут Керам, - он отодвинул тюль и выглянул ко мне. Действительно зажимая нос рукой. – Не надо врача. Льда приложу – к утру отойдет.       - Как тебя зовут? – переспросил я ошарашенно. Позабыв про нанесенную ему травму. Очередную.       - Керам. Имя такое, - улыбнулся он, смешно гнусавя.       - Керами...       Я шлепнулся на землю, от шока отпустив руки и потеряв равновесие.       - Можно и так, - согласился Ежик, перегибаясь через подоконник. – А теперь – иди в номер, о, Даниил, рахат-лукум сердца моего, - со смешком.       И я пошел. По пути встретил Дашку-потеряшку. Отмазался отговоркой, что гулял вдоль моря – хотел подумать о своем. Дашка так утомилась, что даже не стала допытываться, надумал ли я чего путного.       Керам. Его зовут Керам. Почти как моего демона Керами.       Какое бесподобно красивое имя...       Созвучное мерцающим звездам, томному свету оранжевой луны, тихо дремлющим горам, убаюкивающему шелесту моря.       Я проснулся. Я влюбился.       - Даня? Даша? Ребзя! – в холле отеля нас кто-то окликнул. Кто-то, чей голос я не хотел слышать. Никогда. Кто-то, кого я шесть лет назад методично стер из всех архивов памяти.       Оззи.       У администраторской стойки с дорожной сумкой наперевес стоял Илюха Ознауров по прозвищу «Оззи».