***
Итак. Я подставил всю свою команду, когда несанкционированно выдвинулся в непонятном направлении, вместо того чтобы соблюсти приказ Алины и остаться на временной базе. В ту же ночь я пропал. Обычно для моих коллег пропажа члена команды или нужного человека не является проблемой — Влад легко вынюхивают, где, куда и как. Но в этот раз подобное не выходило. У предполагаемого места пропажи у Влада началась дикая аллергия, которая и помешала молодому человеку в поисках коллеги. Попытки найти меня чередовались с выслеживанием нарушителя порядка — и те, и те безрезультатно. В конечном итоге, прошерстив локальные каналы и расспросив кучу людей — меня ребята все-таки нашли. Примерно об этом Алина долго и муторно рассказывала Владимиру Кирилловичу, когда тот любезно пригласил нас в свой кабинет. Я до конца не был уверен, кто это и какую роль в данной организации играет, но на всякий случай мирно заткнулся и не отсвечивал. Вообще, в любой ситуации эта тактика очень хорошо работает. Кабинет этого самого Владимира Кирилловича был достаточно большим и просторным. Правда все стены были заставлены глухими шкафами, да и кресло у мужчины было с более высокой посадкой, нежели чёрный диванчик, на котором сейчас сидели мы. Поэтому приходилось смотреть вверх, что немного давило на психику. Сам Владимир Кириллович представлял собой большую гору мышц, на вид лет шестидесяти. По крайней мере именно это бросалось в глаза в первую очередь. После я присмотрелся и добавил пару немаловажных деталей. Самой яркой из которых были алеющие разводы ожогов, которые можно было рассмотреть на открытых участках кожи: шее и руках мужчины. Предположительно, там они не заканчивались и покрывали тело более масштабно. Второй особенностью было то, что у Владимира Кирилловича не было волос, бровей и ресниц. На руках мной тоже не были обнаружены признаки растительности. Интересный персонаж. Серьёзный и явно злой на Алину. Видимо мы с Владом настолько бесполезные, что с нами даже нечего разговор вести. После рапорта мужчина долго молчал, а потом тихо и спокойно проговорил: — Если вы не справляетесь с возложенной на вас ответственностью, то было бы лучше отстранить вас от дела. — Но… — пропищала Алина, на что Владимир Кириллович остановил ее жестом. Мол, не мешай говорить. — Только я вас слишком хорошо знаю, и понимаю, что вы до последнего будете пытаться его раскрыть. Поэтому… — мужчина многозначительно замолчал и начал копаться в ящике стола. Уверенным движением он выудил сигарету. Мы терпеливо ждали, когда тот ее подожжет и затянется. Владимир Кириллович явно не торопился, словно взвешивая все за и против, а Алина неуверенно ерзала на диване. Наконец, мужчина выдохнул густой дым, наполняя кабинет запахом табака, отчего Влад поморщился и стал дышать через раз, а мне очень уж приспичило покурить. — Поэтому давайте так, ребятишки. Вы можете поработать над этим делом ровно до того момента, как наш милый монстр убьёт следующую жертву. После — можете смело езжать на границу мониторить леса. Природа, одиночество и ловля перебежчиков вам пойдёт на пользу. Если же поймаете этого монстра до того… Ну, думаю, вам не урежут зарплату. Как я понимаю, вы шли латать Андрюшку, — мужчина выразительно посмотрел на меня и снова затянулся. Сигаретный дым окутал его лицо, скрывая яркие карие глаза. — Не буду вас более отвлекать от этого важного дела. Свободны.***
— Я так хотел, чтобы мы не встретились, — раздосадованно выдал Влад. — Если бы не аллергия, я бы провёл вас без проблем, — парень повернулся к Алине и сжал ее руки в своих. — Мы обязательно поймаем этого гада, никого он не успеет прибить, обещаю! — Хватит обещаний, — девушка тактично вытащила свои руки из захвата коллеги и повернулась ко мне. Чёрные глаза сверкали решимостью, жаль из-за маски было не до конца понятно, улыбается девушка или скалится на меня. — Давай уже покончим с этим и пойдём, наконец, работать! — Да, конечно, — покивал я. Все происходящее вокруг было чрезмерным, и стопка вопросов становилась все больше и больше. Мистика, ей богу! Разгуливать в джинсах с черепами и в футболке с черепашками ниндзя по засекреченному объекту было неловко. Люди, что проходили мимо, постоянно на меня пялились и улыбались. Надо было тогда в магазине брать футболку с драконом. Благодаря сломавшемуся нюху Влада меня увидели все работники этого объекта, кроме врачей, как мне кажется. Карты сложились. Все походило на топографический критицизм коллег, о котором они упорно молчали, вынуждая меня спросить прямо. — Вы совсем не ориентируетесь на местности? — Я временно недееспособен, не осуждай калеку! — сразу же слился парень. — А я хорошо умею только преследовать. За поиски локаций обычно отвечаешь ты, — добила Алина. Мне оставалось только вздохнуть и принять груз поиска лекарей на себя. Впрочем, стоило взять бразды правления, так все стало вполне простым и быстрым. Сразу оказалось как-то понятно, что ребята не из тех, кто спрашивает дорогу у окружающих, полагаясь исключительно на себя. Асоциальные какие! Мне пришлось пристать всего к трём людям, чтобы получить вразумительный ответ и спокойно провести ребят в корпус лекарей. На самом деле этому месту не помешали бы хоть какие-то знаковые обозначения, территория же огромная! Дизайнера им что-ли нанять? Сашка бы как нарисовала им стрелочки — никакой гость не потерялся бы. Стоило нам подойти к нужному корпусу, открылась новая проблема. Ребята не работали ночью. Да, за всей этой беготней рабочий день закончился, и люди отправились спать. Все, кроме штатного врача. Именно его осадила Алина просьбами вернуть мне память. Мужик, конечно, растерялся от такой просьбы, но честно заявил, что завтра утром доктора сделают все возможное, чтобы решить данную проблему. Пришлось Алине с Владом как-то выслеживать того клерка, что пустил нас внутрь. Он, оказывается, наш куратор, и должен обеспечить жильё и еду на время прибывания в восточном корпусе. Ребята не подвели. Людей им действительно вычислить оказалось проще, чем места. Особенно, если они недавно пообщались с объектом преследования. Тараном пройдя в зону, состоящую из бесконечных коридоров и дверей, ребята без проблем вычислили нужную и вломились в крошечную спальню клерка. Он как раз укладывался отдыхать, скорее всего мечтая наконец избавиться от кругов под глазами. — Мы не успели к лекарям. Организуй нам, пожалуйста, ужин и место для отдыха, — сразу же перешла к делу Алина. Она вообще чаще всего без всяких прелюдий переходила к главному. Мужчина тяжело вздохнул, словно прощаясь с возможностью поспать этой ночью, и попросил подождать немного за дверью. Вот, на часах два часа ночи. Мы стоим посреди пустого коридора и молчим. Удивительно, но от этой бесконечной ходьбы ноги совершенно не болели, дискомфорта не было от слова совсем. Только небольшое желание прикорнуть и покурить. — А почему «маленький гигант»? — спросил я. — Потом поймёшь, — отмахнулась Алина. — А я бы рассказал, — воодушевился Влад, но, встретившись глазами с Алинеными, поник. — Только ты сам все вспомнишь.***
Я валялся на удобной кровати в своей личной, хоть и довольно маленькой, комнате. Клерк, вспомнить бы его имя, хорошо выполнил свои обязанности, накормив бичпакетом с чаем и выделив каждому по однушке до утра. Хороший парень, немногословный, только сторонится меня, как будто боится, что я ему нож в спину воткну. Покрутившись в постели, я пришёл к выводу, что надо покурить, и вылез на балкон. Конечно, в нормальном смысле слова это назвать балконом нельзя — выступающий блоковый прямоугольник, полметра на полметра и высотой по пояс, мог бы годиться исключительно в роли недоразвитого ребёнка нормального балкона, но он вполне выполнял свою функцию — я мог спокойно покурить на свежем воздухе, чем, собственно, и занялся. Вид открывался кошерный. Бесконечная гладь леса и россыпь ярких звёзд. Саше бы понравилось.***
— Итак, ты меня хорошо слышишь? — спросил меня добродушный дедушка в белой форме. Его было откровенно плохо видно и ещё хуже слышно, но я все же кивнул. — Тогда через пару минут начинаем. Ещё немного, и я все вспомню, ещё чуть-чуть, и все сложится в единый пазл и не придется гадать, что я, где я и кто. Этим утром наша тройка первым делом пришла в лечебный корпус, и меня, оперативно опросив, раздели и засунули в стеклянную колбу, присоединив жутко холодные липучки к телу и вставив в вены на руках иглы с тянущимися куда-то в непонятные дали трубками. Вишенкой на торте, или, проще говоря, главным агрегатом боли на моем теле оказалась утыканная сотней острых шипов металлическая «шапка», которую, не без крови, вогрузили на мою голову. Вот я весь такой красивый и стоял сейчас в стеклянной колбе и хлопал глазками. — Готово! — послышалось где-то вдалеке, и процесс пошёл. Было ли мне страшно? Знал бы кто, как! Хотелось ли отказаться от непонятной процедуры и просто попить глицинчика? Определённо! Но мои коллеги так много времени и сил потратили, чтобы найти меня и вернуть мне память, что я просто не мог отказаться от процедуры. Сам накосячил — сам отдуваюсь. Тем временем, по трубкам, что тянулись к рукам, поползла чёрная жидкость, и у ног стала набираться тёплая вода мутного серого цвета. Те места, где она касалась кожи, начинало неприятно пощипывать, а когда черная жидкость в трубках добралась до моих рук, казалось, их отняло. Потребовалась минута, чтобы все тело потеряло чувствительность, и ещё две, чтобы тёплая жидкость наполнила колбу доверху. Удивительно, но даже не ощущая тело, я продолжал стоять. Ещё более удивительным было то, что, несмотря на странную жидкость, что покрывала меня с ног до головы, я мог дышать! Только дыхание было слабым, и сознание начинало уплывать куда-то далеко. Что-то щекотало голову, не давая упасть в небытие. С каждой минутой оно было все настойчивей, распробовало что ли удобства моей шевелюры? Вскоре это что-то уняло свой пыл, и я отключился. *** Все началось здесь. В старой пропитой коммуналке в богом забытом городе, который был столь далёк от столицы, сколь и близок к границе. Я не помнил себя до трёх лет. Ну, а после — только урывками. Чаще всего я запоминал бесконечные крики родителей, вкусный хлеб с солью на полдник, добрые морщинистые руки бабушки, которая, как мне кажется, единственная меня тогда любила. А потом образы сменились. Какое-то учреждение. Много грустных детей. Добрые нянечки и методичные занятия, короткие, чтобы я не устал. Я был уверен, что всех детей отдают жить сообща, ведь я стал взрослым, поэтому логично жить отдельно от родителей. Только окружающие меня малыши постоянно плакали, что от них отказались мама и папа. Новый образ. Тёплые руки молодой девушки. Она просит называть ее мамой. Долгая дорога через города и села. Вкусное мороженое и тихие колыбельные песни. Новый дом. Тёплый и уютный. Много весёлых детей во дворе. Большая и мягкая собака. Авария. Машина в дыму. Красные руки и много разноцветных огоньков. Больница. Больно. Мои приёмные родители мертвы. Новый детский дом. В этот раз меня никто не заберёт. Слишком взрослый. Взрослых не забирают. Злые дети. Молчаливые усталые няни. Долгие и скучные занятия. А потом появился слепой мальчик, и с этого началась новая страница моей жизни. — Давай дружить? Меня зовут Андрей! — говорю ему, отчего он дёргается, но голову поворачивает. Глаза закрыты. Лицо удивлённое. — А меня Владик, — отвечает мальчик. — Ты вкусно пахнешь кашей. — А у тебя красивая футболочка, — отвечаю я. Мальчик краснеет и начинает трогать свою одежду, а потом вздыхает. — Расскажи, что на ней изображено, — слишком тихо и неуверенно просит он. — Ракеты. Много-много синих ракет с острыми носами и круглым окошками. — Красиво, — улыбается мальчик. — Красиво, — улыбаюсь я в ответ. Мы быстро стали лучшими друзьями несмотря на то, что мальчик был старше меня на три года. Я чувствовал себя таким большим от того, что со мной общался восьмилетка! Я читал ему книги про драконов и принцев, как умел, он иногда поднимал меня на руки, чтобы я достал нужную игрушку с полки. Мы часто играли в прятки, и Владик всегда находил меня, как бы хорошо я ни прятался. Заучивали стихи и песенки, чтобы друг другу их рассказывать перед сном. Только другие дети обижали моего друга, и я часто за него заступался. В итоге избитыми были все, и все вставали в угол. Владику почти исполнилось девять, когда нашу группу повезли на осмотр. Доктора часто приезжали, чтобы проверить наше здоровье, но не в этот раз. Я был рад увидеть окружающий мир вне детского дома. Да и скоро Владика хотели перевести в другое место, в школу для проблемных детей. И шанс отправиться с другом в небольшое, но путешествие, вызывал в голове бурный восторг. Белый узкий коридор. Я стою, опершись о холодную стенку. На мне, как и на других детях, надеты короткие шортики. Даже ботиночек нет, от этого ножкам холодно стоять на кафельном полу. Кто-то плачет, боится доктора. Какой-то мальчик ковыряется в носу. Владик оперся о свою тросточку и что-то тихо бубнит себе под нос. Наверное, песенку про двух гусей, которые сбежали у бабуси. Он ее любит. Воспитательница стоит где-то вдали, лишь краем глаза наблюдает за нами, чтобы ничего не учудили. Очередь медленно тянется. Дети заходят в комнатку, бывает, на пару минут, а потом, плачущие, выбегают. Иногда пропадают на пол часа. Один мальчик исчез на целый час. Девочка с длинными золотыми косами вообще не вернулась, и медсестра просто позвала следующего ребёнка в кабинет. Мы с Владиком были последними к доктору, и решили войти вместе. Друг всегда терялся в новых местах и ему была нужна помощь. Сам он этого никогда не говорил, но так благодарно улыбался, когда я помогал, что, казалось, иначе быть не должно. В кабинете нас встретила добродушная медсестра, старенький доктор и непонятный мужчина. Он был большим, мускулистым и лысым. — Почему вместе зашли, ребятки? — добродушно спросил доктор, рассматривая нас с Владиком. — Мы последние, — крепко держа друга за руку, сказал я. — Калека может идти, а тебя мы посмотрим. Хочешь сражаться с преступностью и быть полезным для государства? — внезапно заговорил лысый мужчина. Казалось, он уже устал от бесконечных осмотрев и хотел домой. От его слов я вздрогнул. А потом тело наполнила дикая ярость. Все вокруг называют моего лучшего друга калекой, да тут вы слепые, а не он! — Как вы смеете, дяденька! Владик никакой не калека! Извинитесь! Он такой же, как вы! — зарычал я на мужчину. Тот выглядел удивлённым и, казалось, даже взбодрился. Друга же потряхивало, и он кусал губы. Ещё немного, и он заплачет. Надо что-то делать. — Мы оба хотели бы сражаться с преступностью! Так, Владик? — Так! — неожиданно твёрдо произнёс друг и стукнул тросточкой по полу. Лысый дяденька, казалось, окончательно опешил от нашей наглости и сдался, дав на равных пройти через нехитрые испытания на координацию. После нам устроили тщательный осмотр и взяли кровь. Владик справился даже лучше, чем я, невозмутимо делая все, что скажут. Да и нас подбадривал доктор с медсестрой, а вот лысый дяденька, казалось, задумался о своём. Когда анализы крови были готовы, медсестра встрепенулась и, широко улыбаясь, произнесла: — Владимир Кириллович, вы только посмотрите! — скучающий мужчина медленно поднялся и подошёл столу. На его лице читалось недоумение. На моем — улыбка. — Детки, вы поедете с нами, — произнёс Владимир Кириллович и грустно улыбнулся.