Дави его нахер! Это мой бывший!

Секрет в том, что с каждым разом ты будешь чувствовать боль все меньше и меньше, до тех пор, пока не потеряешь способность что-либо чувствовать. (С)Чак Паланик       Весь полёт я ощущал тяжесть в душе. Она тянула меня вниз, отчего было трудно держать спину, думать, строить планы. Перед глазами словно застыли карамельные глаза, они звали меня туда, в мягкую постель, прямиком к своему обладателю, который, наверняка, все ещё спал. В кармане лежал клочок бумажки — номер телефона Виктора. Он сильно удивился, когда узнал, что у меня нет мобильного. И городского. И стационарного. И ещё бог знает какого телефона. Да и зачем мне он? От бумажки все ещё пахло им, и этот дикий запах даже в столь малых дозах сводил с ума.       С приземлением мысли отпустили, сменяясь рутинными. Надо доковырять защитный купол и вломиться, наконец, в голову несчастного сексуального гиганта. Правда, эти планы пришлось перенести на будущее.       В борделе закатили вечеринку в честь моего возвращения. Какие-то деньги уже, видимо, прилетели или обещали прилететь в заведение, так что все были на веселе. Хотя, называть мероприятие, проводимое блудницами и многоуважаемыми гостями, иначе как исконно русской дискотекой было нельзя.       Яркие сарафаны, острые локти, алые губы, огнестрел, балалайка... Заморские наркотики, самогон, медведь! Они поймали медведя, черт возьми! А, нет, украли из цирка! Это все меняет.       Кто-то пригнал на Вазике старичков, которые за так сыграли на тромбоне, гитаре, балалайке и дудочке что-то тяжёлое — где их таких творческих откопали — не знаю.       Но лично я от всего был в восторге.       Пил, танцевал, орал песни, прыгал через костёр, сжигал в нем же чей-то старый ковёр, пытался попасть карандашиком в горлышко бутыли... Стрелял в пустые банки и подброшенную в воздух посуду. Метал топоры в забор, распевая народные песни, писал кетчупом портреты городских котов и собак.       Спрыгнул с крыши на спор, перепил заядлых алкашей, надел на детородный орган «босса» носок, с нарисованной грустной мордочкой и дал всем желающим написать на его теле пожелания о выздоровлении. Народ был в восторге!       Вырубился на крыше Жигулей. Не потому что устал — вампиры не устают, потому что хотел запечатлеть в подсознании угасающие в предрассветном мгновении всплески чарующих звёзд. Они ведь такие же, как и я. Холодные, близкие и одновременно далекие. Я рад, что попал в это странное и совершенно незаконное место.       Утром только у меня не было похмелья, так что я единственный, кто не зарекся больше не пить. Да и зачем мне зарекаться? От алкоголя не помру — уже мёртвый.       Когда сел за работу, подкатила милиция. Пришлось проникать в их головы и менять воспоминания. Рабочий настрой был испорчен, но я все же вернулся к важным делам.       Спустя пару часов Миха снова выдернул меня в реальность. Я думал, что это из-за моего отдыха на его тачке, но, оказалось, чудовище даже не помнило о том, что было ночью. Перепил, видимо. Он тянул меня на выход, а я бурчал что-то по поводу состояния больного, когда вновь увидел Тигрёнка. Сначала, правда, я его почувствовал, и глотку сжало в томительном спазме. С мазохистским наслаждением я прочувствовал всю его власть над своим вниманием и улыбнулся быстрому воссоединению большого и страшного серого волка и столь уверенного в своих силах тигрёнка.       Виктор стоял, с удивлением рассматривая бардак, который только начали убирать работники заведения. Правда, заметив меня, мужчина подобрался. Он скупо поздоровался и протянул руку. Я тепло улыбнулся этому красивому мужчине и предложил чаю. Его рука приятно обожгла мою, отчего по коже пробежал ток.       Вскоре мы разговорились. Я поведал о том, какую дискотеку закатили девушки для меня, что впервые спал на крыше машины, а про то, что прыгал с крыши, умолчал от греха подальше. Виктор угрюмо слушал мои россказни про медведя, попивая дешевый чай. Я ловил его пульс и тонкие нотки недовольства, что сквозили в голосе. Конечно, это мне он интересен до урчания желудка, а я для него что-то в духе легкой интрижки. Ему скорее всего совершенно неинтересно или даже неприятно слышать, во что превратилось его заведение прошлой ночью с моей то барской руки.       После провальных попыток вызвать у мужчины улыбку и мыслей о том, что нужно было начать с деловых тем, все же спросил, что привело его в мою обитель.       — Приехал лично передать деньги на развитие заведения, только, думаю, не поздно ли? Оно едва стоит, хотя милиция быстрее конкурентов и дыр в бюджете разнесёт здесь все к чертовой матери... Кстати, машины ещё не приезжали после вчерашнего?       — Как приехали, так и уехали. С этим проблем не будет, — серьезно ответил я. — Ты приехал лично потому, что так принято, или потому, что соскучился? — пододвигаясь поближе, уточняю.       В карамельных глазах начали расплываться чёрные зрачки. Это так красиво, видеть бесконечную черноту, поглощающую вспышки столь приятного плавленного цвета. Даже запах, казалось, стал острее, я явственно почувствовал возбуждение своего собеседника и победно оскалился. Тигрёнок просто обиделся, но на что?       — Хочешь поболтать с настоящим боссом? Он, правда, тебе не ответит, но ты хоть, наконец, поверишь в мои слова. Или хочешь рассказать, на что же ты обиделся?       — С чего ты взял..? — вскидывая брови и чуть краснея, спросил Виктор. Его голос предал хозяина, даже не будь я вампиром, заметил бы столь явные признаки.       — Ты плохо скрываешь свои эмоции, — красиво потягиваясь, ответил я. Краем глаза отметил, как хищно мужчина рассматривает меня в момент, когда я не должен этого замечать. — Пойдём.       — Куда? — спросил он, уже поднимаясь.       — К боссу, — протягиваю руку, чтобы Виктор помог встать, и улыбаюсь, ловя пальцами участившийся пульс, ощущая мягкость и нестерпимый жар кожи. Как-же невыносимо!       — Николай! — Миха окликнул меня слишком неожиданно, от чего я чуть не сжал руку Тигрёнка с недопустимой силой.       — Да? Что-то случилось?! — Отскакивая от Виктора, рыкнул в ответ. Лишние сплетни нам не нужны, а ещё больше не нужно презрение Михи. Хотя, девы на мой каминг-аут спокойно отреагировали. Но Тигрёнок об этом ведь не знает, да и не хотелось бы его подставлять.       — Там боссу плохо! — глядя на меня своими огромными глазами, прохрипел Миха. Сам он был бел как полотно, зрачки сужены, сердце в груди стучит как бешеное. Значит, и правда, дела плохи...       — Твою мать! — срываясь с места, я полетел наверх. Приходилось соблюдать скоростной режим, но даже с ним я оказался в спальне довольно быстро. Он лежал в своей кровати и трясся в судорогах. Весь синий от недостатка воздуха. В его горле что-то хлюпало, поэтому мне пришлось быстро переворачивать «босса» на бок и раскрывать рот.       В его дыхательные пути попал какой-то объект? Я аккуратно засунул в его горячий и мокрый рот руку и нащупал какой-то твёрдый скользкий предмет.       Что за пиздец?!       Аккуратно подхватив его пальцами, вытащил... Осколок чёрного стекла! Покрутив его перед лицом, удивился ещё больше, когда этот осколок буквально растворился в воздухе. Тут-же дыхание «босса» стало ровным, а сердце начало успокаиваться.       Через несколько секунд в комнату ввалились Миха и Виктор.       — Все в порядке. Ему что-то попало в дыхательные пути. Ты молодец, что заметил, Мих. А теперь можешь идти, все с боссом будет хорошо. Просто, когда меня нет, держите здесь кого-нибудь и сообщайте обо всех отклонениях в его здоровье и поведении.       Обеспокоенный Миха кивнул и вылетел из комнаты, оставляя нас с Виктором наедине. Люблю я его за это. Появился, сказал, понял, удалился.       — Как ты... Быстро побежал... Николай, — Последнее слово мужчина произнёс как-то неуверенно.       — Боже, только ты не называй меня так! — попросил я, ощущая, как это имя деструктивно на меня влияет, царапая чувствительный слух. Не из этого рта, только не из него!       — А как называть?       — Никитой. Это мое настоящее имя. А это босс. Я не знаю, как его зовут, он весь разрисован и выглядит ужасно, но именно он должен был поехать на встречу вместо меня.       Тигрёнок окинул тучное тело брезгливым взглядом:       — Слава богу, поехал ты. Ещё одного... Такого я бы не вынес.       Тихий смешок вырвался сам собой.       После инцидента с «боссом», диалог с Тигрёнком пошёл намного легче, и я закономерно променял лечение больного на компанию Виктора. Целую неделю я мог работать лишь ночами, потому что остальное время посвящал своему... Возлюбленному? Закуске? Увлечению? Наркотику? Парню?       Не знаю, как вообще можно называть отношения, когда один из влюблённых чертов мертвяк, который постоянно контролирует себя и свою жажду, а второй — номинальный босс, дышащий явно неровно и желающий перейти на новую плоскость.       Последнего я допустить, к несчастью, не могу. Это просто опасно для него.       Так что да, работаю ночами. Жизнь незаметно наполнилась счастьем, прогулки с Виктором, обеды, критика литературных произведений, совместные просмотры фильмов, размышления о мультивселенных... Поцелуи, объятья, дикая жажда, потребность в этом человеке, похожая на одержимость, и тепло в ледяной груди, разрастающееся от того, что чувства взаимны. Глупо поддаться и не увлечься, когда из мира карамельных глаз, мягких губ и тихого мурчащего шепота вырываешься лишь по ночам. Но на одном месте в пробивании непосильного блока я чуть продвинулся, ненавязчиво расспросив Миху на тему зеркал, битого стекла или чего-то странного, что происходило в жизни их начальника и получил удивительный ответ. Хотя мужчина признался, что совсем забыл про этот инцидент, словно он ему приснился.       Оказалось, незадолго до своей специфической комы, «босс» был найден пьяным, лежащим на чёрном узоре пентаграмм напротив разбитого зеркала.       И если разбитое зеркало могло с натяжкой выступать в роли реквизита в тайной репетиции «Чёрного человека» Есенина, то пентаграмма в эту концепцию совсем не вписывалась. 
— Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли хуй не стоит 
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги недоёб... — Самозабвенно изменив пару слов в отрывке стихотворения, тяжело вздохнул. А ведь мне изначально эта херня казалась потусторонней. Сейчас все лишь подтвердилось. Какую кикимору вызвал этот идиот? Для чего — понятно, даже очень, а вот кого? — Не жилось тебе без члена, да, «босс»? — спросил я ехидно своего больного. Он не ответил. Лежал как лежал, тихо дыша. Надо попросить персонал помыть его, а то снова развонялся.       — Не спишь? — в комнату вошёл Виктор. Он выглядел сонно и чуть хмурился.       — Работаю. Вот, догадка в голову пришла, хочешь помочь?       — Ты же знаешь, я не врач, — облокачиваясь на стену, ответил мужчина. Ему не очень нравилось смотреть на моего больного. Виктора можно понять.       — Нет, мне нужно кое-что найти. Скорее всего книжку.       — И какого рода книга тебе нужна? — уточняет, разминая шею. Отец посадил его за телефон в отместку за то, что Виктор самозабвенно сбежал из столицы к своему новому любовнику, то-есть мне. Так что наши разговоры иногда прерывались короткими звонками и рыком Тигрёнка. Чаще всего мужчина даже не удосуживался держать мобильник руками, прижимая плечом, отчего у него, видимо и разболелась шея.       — Скорее всего что-то про мистику, с пентаграммами, бестиарий... Что-то такое, не общепринятое.       — Как я понимаю, наука с ним бессильна? — глядя на меня, как на дурака, спрашивает Виктор.       — Просто помоги найти. Это либо тут, либо в его кабинете. Либо... У персонала.       Мы вошли в соседнее помещение и Виктор тут же потащил меня к столу.       — Эй, что ты делаешь?! — воскликнул я, когда меня усадили на гладкую поверхность стола. Тигрёнок тут же потянулся за поцелуем и стал распускать лапки. — Полегче, мы здесь не за этим! — пытаясь отстраниться, выдавил я, дикий запах возбуждения ударил в нос, отчего бессознательно с силой вцепился в стол. Послышался тихий хруст.       — Господи, я так тебя хочу! Даже, блядь, когда ты возишься с этим контуженым! Такой собранный, холодный... Хищник! — он целовал меня, гладил, а я только и мог, что вцепиться в стол и сдерживать бьющиеся инстинкты. Все внутри дрожало, каждая клеточка тела желала его. — Почему ты... Такой напряжённый? Я у тебя первый?..       — Тигрёнок безуспешно попытался укусить мою шею (бесполезное занятие, мою кожу так легко не пробить), что дьявольски возбудило и без того взвинченный организм. Как бы я хотел выпить... Укусить, попробовать его кровь! И не только кровь... Мозг рисовал страшные картинки, которые, почему-то не отрезвляли. Горячая кровь, стекающая по пальцам, хриплые вздохи, желанная разрядка...       — Я.. — Запоздало, едва-ли не как стон, прошептал, голос подводил. — Не... Не готов, прости, — сейчас организм снова был голоден. Я не рассчитывал на ночную пытку, потому что обычно питался кровью по утрам, пока прислуга завтракала. С Виктором делать это реже раза в три дня было просто невозможно. Желудок скручивало в спазме, и тело рвалось к желанной пище. Вот и сегодня утром должна была состояться моя кормежка... А тут он. Эту пытку с самим собой мне не выстоять. Я наиболее слаб сейчас. Но как велико искушение! Стереть память, наградить незаметным надрезом на коже, наполниться в томном чувстве...       — Скажи, почему? Я же чувствую, как ты меня хочешь, — карамельные глаза смотрели в мои. Темные длинные ресницы чуть подрагивали, скрывали от меня этот голодный до секса взгляд. Он хотел меня настолько, чтобы терпеть, чтобы торчать здесь сутками, чтобы забросить больного отца, чтобы касаться меня, говорить, смотреть... Я так ему благодарен за эту сказку, за эти слова, за невыносимый жар и наркотический запах. За тембр голоса, красивый смех и непоседливую искренность в своих чувствах. Почему я сопротивляюсь?       «Потому что я убью тебя, не сдержусь. Я не готов.»       «Потому что я не обращу тебя в вампира. Ты проживешь свою человечную жизнь, как и должен.»       «Потому что я влюблён в тебя. И не выдержу твоей потери.»       Если бы я мог плакать, скорее всего прямо сейчас вцепился бы в этого неожиданно дорого человека всем телом и тихо взвыл от отчаяния. Столь мимолетно оно, эфемерно, но я всегда мечтал о таком.       — Я тебя люблю, поэтому мы не можем...       БАМ!       БАМ!       Взвинченное сознание напрягло вязкие от возбуждения мышцы, и я рванул с Виктором под стол. Грудь ещё разрывалась от моего внезапного признания, когда инстинкты завопили спасать своё. Слишком быстро! Слишком грубо! Я мог ему повредить! Черт! Что происходит?!       — Это.. Выстрелы?! — глядя на меня огромными глазами спросил Тигрёнок.       — Похоже, конкуренты вернулись. Пойду все налажу. Никуда не уходи, — попросил я Виктора. Послышался ещё один выстрел и звук разбивающегося стекла. Следом, чуть запоздало, добавились крики.       — Нет! — он прижался ко мне, словно пытаясь спасти от всех бед. — Ты никуда не пойдёшь! Они тебя убьют! Только не после того, что ты мне сейчас сказал! — мужчина вцепился в меня мёртвой хваткой. Дикий, затравленный взгляд, стук горячего сердца... Он был готов защищать это место от любой напасти.       — Я справлюсь, доверься мне. Твой папа расстроится, если ты пострадаешь, — улыбаюсь, отвлекая мужчину от выстрелов. Я не так слаб как ты думаешь, давай, поверь в меня!       — Черт возьми, нет! Ты не пойдёшь! Это приказ! — перешёл на крик мужчина. Его глаза полыхали от страха и ярости, кожа побледнела, на шее проявились венки от напряжения. — Я сам!       — Прости меня, — грустно улыбнувшись, ловко вырвался из цепких рук любовника и усыпил его точным нажимом на шею. Лучше так, чем спасать его, борясь со своим голодом. Эх, пригубить бы его сейчас...       Открыл окно и выпрыгнул во двор, от соблазна подальше. Свежий воздух и мягкая посадка на асфальт чуть помогли прийти в себя. Во дворе меня уже ждала толпа гопарей в масках. Да, сказочная страна и контингент выразительный. У кого маски из чулок, у кого — лыжные. У одного из чёрной шапки, у другого — из белой. Все одеты колхозно, оружие, правда, нихера не муляж. Количество — рыл тридцать. Словно бывшие одноклассники собрались на встрече выпускников и сейчас начнут травить байки о своём успешном жизненном пути.       — Час поздний, что это вы пришли сюда, как в тир, ребятки? Уходите по добру по-здорову, пока все окна не разбили и меня не рассердили.       — А ты кто такой, ебть?! Нам нужен сын Тигра, мы знаем, что он где-то здесь, драный голубой лебедь. Если он не появится — перестреляем всех, богом клянусь, ебть! — О, главарь в чёрной маске, низковатый, коренастый... Пахнет тушенкой и спиртягой.       — Прошу вас, Виктор спит. Не стоит его будить. Я могу помочь в ваших вопросах и без его участия.       — Ты?! Да я тебя сейчас застрелю, ебть, смертник хуев. Зови своего голубого Витю. Шлюх можешь оставить себе, нам хватит его раздолбанной сраки.       Я удивленно глянул на главаря всей этой орды и подумал о том, что тот явно латентный гей. То, что он пидарас, было и так понятно.       Этот цирк уже раздражал, но завладеть вниманием всех и решить проблему кардинально было невозможно — я слабак в этом. Остаётся попытаться как-то подконнектиться к главарю, может так смогу все уладить?       — Я могу проводить троих к Виктору, можете даже взять оружие.       — Нет! Он выйдет своими ножками и пойдёт с нами! — целясь, рыкнул главарь. Если сейчас выстрелит, то попадёт мне в голову. Нет, я-то успею отскочить, но тогда пуля пробьёт окно и может влететь уже кому-то из девушек. Плохо.       Я мысленно выругался.       — Он не выйдет.       — И почему же, ебть?!       — Я утомил его сексом. Его теперь даже выстрелы не разбудят, — пожимаю плечами и улыбаюсь. — Хочешь, тебя тоже утомлю? Ты — красивый мужчина, особенно в этой маске, в моем вкусе, здесь много мягких постелей и качественный лубрикант со вкусом клубники...       — Ах ты пидр! — выстрел разрезал небо. А клиент, видимо, заинтересовался. Вон, даже не в меня пальнул. А я уж готовился объяснять всем в этом сраном городе почему выжил от пули в голове.       — Я лишь объясняю, почему Виктор не выходит. Мы можем вместе с тобой подняться за ним..       С горем пополам я все же вломился в голову главаря и выдал его голосом ответ на свой же вопрос:       — Да, пойдём, ребята, подержите ствол и ни в кого не стреляйте. Я решу все мирно... Ёбть, — чуть не забыл про слово-паразит, а то вдруг все сразу заподозрят неладное.       Отдал пушку его руками и, под возмущение его подчиненных, пошёл чужими ногами за мной.       Ввалились в дом, все смотрят, как на врага народа, на что лишь подмигиваю и веду своего вялого заложника наверх.       Заперев в комнате с «боссом», устало упал на пол. Утомился морально — тяжело заставить кого-то идти за тобой. Ещё тяжелее говорить за другого. Сил тратится уйма.       — Руку! — приказал я, доставая свои маленькие заготовки для трапезы. Мужчина подчинился, и вскоре я уже с удовольствием пил горячую кровь, постанывая от удовольствия и закрывая глаза. Боже, благодаря тому, что я чувствую запах Виктора, кровь кажется ещё вкуснее!       — Какого хрена?! — раздалось сбоку.       Твою мать!       Отлетаю от загипнотизированного главаря банды, чтобы встретиться глазами с Виктором. Как он быстро очухался!       — Что ты... такое?! — отшатываясь назад, спросил он. Я облизнулся, чтобы стереть с губ кровь и отвернулся к главарю банды.       — Пожалуйста, не бойся, я все объясню. Дай заклеить рану.       Дрожащими руками достал пластырь и прикрепил к руке загипнотизированного мужчины.       — Подождал! Говори! — срывающимся голосом приказал он. Весь напряжённый, как струна, сжимает руки в кулаки, прерывисто дышит, пульс шкалит. Становится невыносимо больно. Все внутри скручивает от невыносимой боли.       — Нет, ещё не все. Мне надо кое-что сделать и отвадить этих ненормальных отсюда. Потом я весь твой. До того... — Закончить предложение не получилось, я отвернулся.       — Хорошо, — спустя томительно долгое время последовал тихий ответ. Я выдохнул, ощутив, как тысячи иголок разом вышли из тела, меняя спектр боли на более правильный, и залез в голову бандиту. Поковырялся там, не без удовольствия портя организм подонка, и пошёл с ним на выход. Тигрёнок последовал хвостом. Его сердце бешено билось, но внешне он оставался спокоен. Да... Видимо, пора покинуть это место, так и не разгадав его секретов. Или просто стереть память Виктору?       Как трудно выбрать!       Может, оставить все как есть? Может, он примет меня таким, какой я есть?       О нет, как жалко это звучит.       Банда встретила лидера в напряжённом молчании. Он что-то буркнул, и они нестройной ордой двинулись куда-то в сторону деревни. Надеюсь, не убивать людей.       — Теперь ты мне расскажешь, — я вздрогнул от голоса Виктора. Он был... Спокоен?       — Да тут и так все понятно. Ты же уже сам догадался, кто я.       — Догадался, но это невозможно.       — Как видишь, возможно.       — И как давно?       — Сейчас мне могло исполниться двадцать один. Так что не очень давно.       — Господи... Со мной ты тоже так делал? — звучит неожиданный вопрос. Не понимаю.       — Как?       — Проникал в голову?       — Нет, твои мысли — темный лес. А твой запах — самый жесткий наркотик из всех существующих. Мне очень жаль, что ты теперь об этом знаешь, — вздыхаю, позволяя себе встретиться с ним взглядом. Он хмурится. Я не вижу в его глазах страха, презрения... Слишком легко ему далась эта информация.       — А я могу стать таким?       — Нет— резко отвечаю.       — Почему? — вскидывает бровь. С таким выражением лица он похож на щеночка.       — Это опасно. Лучше живи человеком, живым. Так намного лучше, легче, спокойнее.       — Но...       — Если ты сейчас не отстанешь, я сотру твою память и исчезну.       — Нет, я на такое не согласен, особенно после твоего признания! — чуть улыбается, глядит добро.       — Тогда не проси меня о таком. Пошли в дом, ты замёрз. ***       Два месяца спустя       Резкий удар, казалось, прогремел даже в реальности. Я удивленно смотрел на чистое сознание «босса» и едва ли не визжал от восторга. Наконец я справился! Пробил этот сучий блок!       Было так волнительно проникать внутрь головы мужчины, что я даже почти почувствовал, как бы сейчас вспотели мои руки. Не желая утомлять себя неведением ещё хоть одну секунду, ворвался в голову пациента.       Мир подсознания у него был обклеен постерами с сисястыми бабами, жопастыми мамашками. Иногда мелькали более специфичные извращения, отсылающие к кроссдрессингу, боллбастингу, римскому дождю и тому извращению, когда старикам меняют обгаженные памперсы и насыпают присыпку на волосатые гениталии.       Разом появилось острое чувство, что мои старания не стоили такого... подсознания.       Правда, эти мысли выскользнули из головы, когда я увидел его.       Он сидел в кресле, положив ноги на голого, стоящего в колено-локтевой, «босса» и попивал виски. Его губы тронула хитрая улыбка.       Кто это был? Я не знал.       Что ему было нужно? Понятия не имел.       Элегантный, прилично одетый, с совершенно не запоминающимся и одновременно цепляющим лицом.       — А я уж начал думать, что ты не сможешь пробить мою защиту, Что, горд собой?       — Горд, — я мысленно накинул на себя строгий костюм, чтобы соответствовать статусу паразита, поселившегося в голове у «босса». — Можешь перестать контролировать его тело, или тебя для этого надо убить? Собеседник рассмеялся. Его смех был одновременно ужасен и прекрасен.       — Я бы не хотел отдавать тебе назад его душу, но, так как мы с тобой сотрудничаем, уступлю тебе этого несчастного импотента. Выпьешь со мной?       — Сотрудники? — забирая бокал с виски, материализовавшийся в воздухе, переспросил я у незнакомца.       — Может ты и не знаешь, но твой хозяин заключил со мной и моими сородичами сделку, мы же пообещали более лояльно настроенный к его извращениям мир.       — Хозяин?! У меня нет хозяина!       — Смешно слышать это от такого как ты, мальчик, — незнакомец оскалился ещё сильнее. Стали заметны острые зубы. — Думаю, скоро ты убедишься, насколько сильно сжимает твою шейку ошейник и сколь короток поводок. Ну а мне пора идти, хотя и жаль, его голова была забавным пристанищем похоти. Незнакомец щёлкнул пальцами и исчез. В тот же миг меня резко вырвало в реальность, а «босс» открыл глаза.