Моё лекарство.

7 июля, 23:37.       Нервы снова на пределе, через считанные минутки решится судьба сборной. Кто же знал, что смотреть футбол так волнительно. Во время просмотра каждого матча умирают тысячи моих нервных клеток. А я думала, что сдавать сессию — это волнительно. Да сессия оказывается цветочки. Остался один удар, вся надежда только на Игоря. Удар, гол. Атмосфера воцарилась не очень приятная. Кто-то рыдает, кто-то злится, но как бы там ни было — я так горжусь ребятами, они достойно держались и не сдались до последнего. Грустно было смотреть на них, они очень расстроились. Да, обидно, не повезло, но какая это была игра, просто какая-то эмоциональная мясорубка. Лишь спустя пару часов после матча мы отправились в отель, по дороге все молчали, ребята выжаты, как лимоны. И морально, и физически. Сейчас нет смысла кому-то говорить огромные мотивирующие речи, это всё будет завтра. И завтра они придут в себя и снова будут полны энтузиазма, я уверенна. Им просто нужно отдохнуть сейчас. Так молча мы и вернулись в отель, и молча разбрелись по комнатам. — Так печально, что всё заканчивается, — произнесла Алина, когда мы уже лежали в кроватях. — Это точно. Я слишком привязалась ко всем за это короткое время. Даже как-то не представляю теперь свою жизнь без этих суматох, постоянных спешек, когда нет даже свободной минутки днём. — Если предложат продолжить, ты останешься? — Даже не знаю. У меня ещё два года учебы, жалко бросать. — Ты и без диплома справляешься лучше, чем некоторые «специалисты», — усмехнулась Алина. — Научилась я и правда очень многому здесь. — Я волнуюсь за Федю, — спустя пару минут продолжила девушка. — Да не переживай, всё будет хорошо, — сказала я, поднимаясь. В темноте попыталась разглядеть её силуэт. — Сейчас все будут винить его. — Пусть говорят, что хотят, нельзя их слушать. Если слушать каждого, то и жить спокойно не сможешь. — Ты права. Он справится, а я его поддержу. — Вот так надо, а то раскисли все, — я кинула в неё маленькую подушку. Девушка засмеялась, а я взяла телефон, чтобы отправить сообщение Саше. «Несмотря ни на что, ты — мой чемпион. Люблю» — А знаешь, я прямо сейчас пойду к нему. Точно, — Алина резко подскочила с кровати и направилась к двери. Я начала громко смеяться, та с недоумением посмотрела на меня. — Ты хоть шорты надень, я конечно всё понимаю, но вдруг встретишь кого по дороге. — Блин, а если б ты не заметила, я бы так и вышла, — подруга оделась и вновь побежала на выход. Они со Смоловым такие милые, ну прям не могу. И очень красиво смотрятся вместе.       Алинка ушла, а я всё думала — что же будет дальше. Не знаю почему, но меня всегда пугали мысли о будущем, поэтому я обычно стараюсь прогонять подобные размышления, просто жить спокойно сегодняшним днём, списывая всё на время и на судьбу. Мол время покажет, или как суждено — так тому и быть. Но я всё чаще начала замечать, что чем старше ты становишься, тем больше необходимо задумываться о будущем, уже перестаёт действовать моё любимое что будет — то будет, и это действительно пугает. Телефон, лежащий на тумбочке завибрировал и отвлёк от дурных мыслей. «Ты ещё не спишь? Не могу уснуть», — Саша. И правда, словно лекарство, начинающее действовать всегда в нужный момент. «Нет, болтали с Алиной, а теперь она ушла к Феде» «Так ты одна?» «Да», — не успеваю отправить сообщение, слышу тихие шаги в коридоре. Быстрый. Головин медленно заходит в номер, закрывая дверь на щеколду. В темноте я вижу лишь его силуэт. Парень садится на кровать рядом со мной, как обычно переплетая пальцы наших рук. — Ты как? — спрашиваю, кладя голову на плечо. — Вроде не плохо, что очень даже странно. — Почему странно? — Думал, что будет хуже, — лунный свет из окна совсем слабо освещает комнату, но вот так — в близи, можно рассмотреть его эмоции. Спокойное выражение лица, немного задумчивый взгляд, смотрящий куда-то в пол, совсем слегка нахмуренные брови. В общем, стандартный Головин. И правда, нет совершенно ничего, что показывало бы его обиды или грусти. — А почему должно быть хуже? Это не последний чемпионат, не последняя твоя игра. Как раз-таки, именно у тебя ещё всё впереди. — И я об этом же, — слегка улыбается. — Когда придёт Алина? — Не знаю, она пошла утешать Федю. — Воу. Интересно, куда они дели Марио, — мы посмеялись. — Надеюсь, она не скоро, — прошептал парень. — Извращенец. Забирается рукой под майку, слегка касаясь кожи. Каждое прикосновение вызывает толпу мурашек. — Я просто соскучился. Смотрит на мои губы, но не целует, лишь обжигает своим горячим дыханием. — Зачем тогда дразнишь? Вновь хитрая улыбочка. Хочешь поиграть? Окей, только сам же останешься проигравшим. Слегка толкаю, чтобы упал на спину. Он ожидал, что я сразу же наброшусь с поцелуями, но не в этот раз. Придерживаю его руки за запястья. Провожу языком по нижней губе парня. Шумно выдыхает, но не вырывается. Хотя мог бы с лёгкостью это сделать, всё-таки справиться с девушкой, которая весит 43 кг — не такая тяжелая задача, тем более для футболиста. — Это так мучительно приятно. — Аа, так ты ещё и мазохист. Прикусываю свою губу. Знаю, что его это заводит. — А вот этого я выдержать не могу, — вырывает свои руки, перемещая их на моё лицо. Сладкий поцелуй, его укусы. Больно, но просто нереально приятно. Кто из нас ещё мазохист. Кто-то пытается открыть дверь, я вскакиваю с кровати. — Блять, как вовремя, — возмущается Головин, вставая следом. Это Алина вернулась. — Эээм, я походу помешала, — девушка явно растерялась. — Нет, Саша уже уходит, — я слегка толкаю футболиста локтем. — Да, я этот, пришёл спокойной ночи пожелать, — почёсывая затылок, выходит из номера. — А ты, смотрю, времени зря не теряешь, — рассмеялась подруга. — А ты что-то слишком быстро, — усмехнулась в ответ. — Мы поговорили немного в коридоре. Марио так сладко спал, не хотели будить его, — я закрыла дверь, и мы вернулись в свои кровати.

***

8 июля, 15:40.       Ближе к обеду мы уже находились в Москве, здесь состоится встреча сборной с болельщиками. Сегодня настроение у всех уже намного лучше, а после встречи будет ещё в сто раз лучше, ребята своими глазами увидят, скольких людей они объединили, какие эмоции подарили. Перед встречей Саша подбежал ко мне. — Не уходи без меня, обязательно дождись, хорошо? Нужно сказать кое-что важное, — не люблю, когда вот так делают. Заинтригуют, а ты стой и думай — что же случилось. — Хорошо, иди на сцену, — парень поцеловал меня в щеку и побежал к остальным. Встреча проходила здорово, мы не ожидали увидеть столько людей. Буквально за пару минут до конца ко мне подошёл один из работников. — Кристин, только что позвонили с офиса, тебя срочно вызывают. — Кто вызывает? Что-то серьёзное? — в этот момент все начали спускаться со сцены, и папа подошёл к нам. — Не знаю, звонила какая-то девушка, сказала приехать по поводу ваших с отцом документов, такси уже ждёт. — Давай я разберусь с этим, — сказал отец. — Да всё нормально, я быстро съезжу. Всё равно как раз туда собирался. А тебя вроде кое-кто попросил подождать, — папа улыбнулся. Похоже, что слышал наш с Сашей разговор. — Ты не против? — Нет, я рад за вас, — я вовсе не об этом, но это тоже важно слышать. — Спасибо, пап. Я люблю тебя. — Я так рад, что у нас всё наконец-то налаживается, — сказал отец, обнимая меня. — Позвони потом обязательно. — Хорошо, — он направился к машине, махая мне рукой. Ко мне подошёл Головин, парень улыбался, но что-то с ним было не так. Взгляд грустный. Не нравится мне всё это. — Саш, о чем ты хотел поговорить? Всё нормально? — начала я. — Пошли присядем, — он взял меня за руку и потащил к ближайшей скамейке. Но быстро дойти до неё нам не удалось. Вокруг было много народу, некоторые девочки тыкали пальцем на нас и шептались, многие подходили, чтобы сфотографироваться с Сашей. Но меня это совершенно не злило. Это было так мило, они такие радостные и счастливые. В голову вновь приходит мысль: как же мало нужно для счастья, ну, по крайней мере, обычным, адекватным людям. Вскоре мы всё же присели на эту скамейку. — Так в чём дело? Ты меня пугаешь. — Мне позвонили из ЦСКА, сказали, что несколько европейских клубов заинтересовались мной. — Так это же прекрасно! Это ведь твоя мечта, — я так рада за него. — Да, я безумно обрадовался, — Головин улыбнулся. — Но я не знаю что будет дальше с нами, — точно, я об этом даже не подумала. — Что-нибудь придумаем. Ты должен прыгать от счастья, это же такая возможность. Саш, у нас ещё есть время, ты ведь не завтра уезжаешь. — Нет, конечно не завтра. Думаешь мы справимся? — Я уверенна в этом, — я поправила рукой растрепанные волосы футболиста. Как же я обожаю его причёску. Зазвонил мой телефон. На экране «Папа». Беру трубку, а дальше всё как в тумане. «Здравствуйте, это скорая. Ваш отец попал в аварию, состояние критическое…», — после этих слов я ничего не слышала, телефон выпал из рук. Саша что-то спрашивал, потом поднял трубку с земли и сам поговорил с врачём. Вот мы уже едем куда-то, похоже, что в больницу. Головин держит меня за руку, говорит, что он очнётся, что всё будет хорошо. — Это я во всём виновата, он ведь поехал вместо меня. — Перестань, ещё ничего не известно. Не думай о плохом. Доехали мы на самом деле быстро, но по ощущениям, прошла словно целая вечность. Я побежала сразу к врачу, узнать что и как, но мне лишь повторяли, что нужно ждать, они делают всё возможное и другие банальные фразы. Я такие уже слышала, когда мама точно так же попала в больницу. Это словно какое-то семейное проклятье. Вскоре к нам наконец-то подошёл доктор. — Ваш отец сейчас находится в реанимации. Доставили с тяжелой черепно-мозговой травмой. Шансы есть, но низкие. Мы делаем всё возможное. Главное было слышать, что есть шансы. Надежда умирает последней. Пока он борется за жизнь, я даже не посмею опустить голову. Головин всё время был рядом со мной, не отходил ни на шаг. — Езжай на базу, у тебя конференция и интервью. Спасибо, что побыл со мной, — сказала я парню, пытаясь улыбнуться. — Ни за что. Я не оставлю тебя одну, — твёрдо произнёс Саша. — Тётя с сестрой вылетают из Франции вечером, я потерплю. — Нет, я сказал, что не оставлю. Ты сообщила кому-нибудь, кроме тёти? Родственникам, знакомым? — Нужно позвонить Дяде Стасу. — Я позвоню, — он отошёл, набирая номер тренера. Так я и продолжила сидеть возле реанимации, ждать каких-то вестей. Прошло пол часа, 40 минут, час, но всё было по-прежнему. Каждая минута превратилась в вечность. Я лишь смотрела на стрелку часов, что так медленно двигалась. Ещё такое состояние, как будто находишься между сном и реальностью. Ты пытаешься себя ущипнуть, надеясь, что проснёшься в холодном поту от такого кошмара, а это вовсе не сон, ты лишь чувствуешь слабенькую боль в месте, где ущипнула себя. Снова этот страх неизвестности. Снова холодный больничный пол, снова это чувство безысходности, снова от тебя не зависит совершенно ничего. Ты можешь лишь сидеть и ждать чего-то. Папочка, пожалуйста, ты не можешь оставить меня одну.