Моё лекарство.

14 июля, 23:40. POV Саша Головин.       Последние дни очень напряженные, тяжёлые в эмоциональном плане. Кристинин отец умер в реанимации. В ту же ночь, когда попал в аварию. Она разбита, и я даже не могу представить, что творится у неё внутри. Даже не знаю, чем помочь, как облегчить боль. Всё, что я мог сделать — лишь быть рядом в эти дни, но насколько же это ахринительно мало! Данил Сергеевич был нашим тренером примерно пару лет. Он никогда не заставлял нас делать что-то, лишь говорил свои мотивирующие речи, после которых просто совесть не позволяла лениться. Тренер часто повторял мне: «Головин, ты многого добьёшься, если будешь продолжать стараться изо всех сил», — хоть и многие это говорили, но именно от него эти слова звучали как-то по-особенному, что ли. Я никогда не забуду наш последний разговор, в день его гибели, перед выездом на встречу. Разговор начался о мячах, и, каким-то образом, неожиданно перевёлся на нас с Кристиной. — Сашка, спасибо тебе. — Данил Сергеевич, за что? Это мы должны благодарить вас. — За то, что моя дочь стала чаще улыбаться, её глаза снова загорелись. Не знаю, ты ли причина этих изменений, но я давно не видел Кристинку такой. Понятия не имею, как он узнал о наших отношениях, мы ведь наоборот старались скрывать их. Хотя, наверное, лишь слепой мог не заметить наши переглядывания, особенно в столовой, а в столовой Кристина всегда сидела с отцом. Неожиданно было услышать такие слова от тренера, я даже немного растерялся. — Не волнуйтесь, я обязательно сделаю её счастливой, обещаю. Это были последние слова в нашем последнем разговоре. Они всё крутятся у меня в голове уже почти неделю. Мы потеряли тренера, и это стало сильным ударом для всей команды. Крис потеряла отца, а это в разы больнее. Но я знаю — она у меня очень сильная, она обязательно справится с очередным испытанием, а я помогу. Я обязательно выполню то обещание, данное её отцу. «Постарайся хоть немного поспать сегодня. И надеюсь, ты ужинала. Если, когда я вернусь, будешь весить ещё хоть на один грамм меньше — заставлю съесть целого слона. И это не шутка», -отправляю сообщение девушке, отвлекаясь от мыслей. «Не волнуйся обо мне, побудь с семьёй. Если можно назвать ужином эту пытку, когда Вика силой запихивает в тебя еду, то да — я поела». Когда я вчера уезжал к родным, Вика как раз приехала с Америки, поэтому, Кристина в надёжных руках. Главное — не оставлять её в одиночестве. Из родных у неё остались только тётя и двоюродная сестра, но им нужно было возвращаться во Францию. Насколько я знаю, они настаивали на том, чтобы Крис теперь переехала к ним. Не знаю, что она решила. Не хочу давить ещё и с допросами, думаю, сама скажет, как только примет решение. Сейчас вообще какой-то сложный период. Я сам понятия не имею, где теперь буду жить. Всё ещё решается вопрос о моём переходе. Блять, меня так раздражает эта неизвестность. Даже в голову не приходит, как сложится дальнейшая судьба. И теперь уже не только моя, а наша.

***

17 июля, 5:41.       Я снова встречаю рассвет, сидя на балконе с чашкой кофе. Красиво так. Я люблю больше закаты, но сегодня рассвет по-особенному красивый. Небо постепенно светлеет, после ночной тьмы. На горизонте появляются все оттенки жёлтого, красного, фиолетового. И вот восходит солнце, освещая своими лучами всё вокруг, начиная новый день. Видя такую красоту природы, немного отвлекаешься от мыслей, которые съедают тебя изнутри. Прости, Саш, я не сплю все эти дни, хотя обещала тебе. Последний раз я нормально смогла поспать лишь пару дней назад, в Сашиных объятиях. Рядом с ним становится немного легче, спокойнее. А сейчас, когда его нет рядом, как только закрываю глаза — снова всплывает тот день. Я всё сижу на ледяном больничном полу, выходит врач, сообщая, что отец скончался. Слёзы, истерика, непонимание за что и почему, осознание, что твой самый большой страх только что воплотился в реальность. И боль. Снова та же самая боль, которая немного утихла. Только теперь она ощущается в разы сильнее, хотя, казалось бы, куда ещё сильнее. Такая боль, что ты просто не можешь дышать. Каждый вздох — словно тысячи иголок, целиком заполняющие твои лёгкие. Каждый, кто потерял близкого человека поймёт, о какой боли я говорю. Её ни с чем нельзя сравнить. Солнце уже взошло. Спустя несколько часов я вернулась в квартиру. Вика сладко спала, бедняга, сидела эти несколько дней со мной до рассвета. Сегодня я притворилась, что уснула, чтобы она смогла поспать спокойно. Не люблю, когда люди страдают из-за меня. Подхожу к зеркалу. Кто это? Я не узнаю собственное отражение. Опухшие глаза, совершенно пустой взгляд; красные, искусанные до крови губы; растрепанные волосы, собранные в небрежный пучок на затылке. К тому же, я сильно похудела, ещё немного, и буду похожа на скелет, обтянутый кожей. Саша ведь попросил нормально питаться. Вика кормит меня с ложечки, но, буквально через 10 минут, всё лезет наружу. Некоторые люди с горя нажираются, как в последний раз, у меня же наоборот — организм отторгает любую пищу. Как бы я сама не хотела есть, моё тело живёт отдельной жизнью. Послышались шаги в мою сторону. — Ты уже проснулась? — спрашивает подруга. — Да, зачем ты встала так рано? — Не ври. Ты не спала, да? — врать так и не научусь никогда. Даже не знаю, что меня всегда выдаёт. — Нет, не смогла уснуть. Девушка подходит ко мне, вновь поворачивая к зеркалу. — Посмотри на себя и ответь на мои вопросы. Думаешь, твой отец рад был бы видеть тебя в таком состоянии? А мама с братом? Думаешь, мы с Сашей можем спокойно смотреть на тебя? А как там твои тётя и сестра, которые вынуждены были уехать, оставить тебя здесь? Они, твои последние родственники, доверили тебя нам. Когда вы вновь встретитесь, что они подумают, увидев тебя вот такой? Умеет давить на совесть. — Я не могу с собой ничего поделать, — тихо отвечаю на все вопросы одним предложением. Не знаю, что ещё сказать. — Я понимаю это, но ты должна прийти в себя. У тебя всё ещё есть люди, которые заботятся и переживают не меньше, чем родители. Ты уже слишком много пережила, и просто не имеешь право сломаться сейчас, пройдя столько. Подумай об этом, — девушка ушла в ванную, оставляя меня в раздумьях. В какой-то степени она права, но сейчас просто невозможно прийти в себя, прошло, всего-то, чуть больше недели. А ещё, теперь я безумно боюсь машин. Что за закономерность такая? В нашей семье все должны были умереть в аварии, или это случайное совпадение? Ведь это я должна была поехать на той машине. Это я должна была погибнуть. Теперь, при виде проезжающих мимо автомобилей, по телу пробегает мелкая дрожь. — Я пошла в магазин, тебе что-нибудь взять? — спросила Вика, выходя из ванной комнаты. — Хочу шоколад. — Отлично, наконец-то! Хоть какой-то прогресс. Я скоро буду, — подруга скрылась за дверью. Я направилась в свою комнату. Проходя мимо двери в комнату отца, остановилась. Так и стояла пару минут, смотря на закрытую дверь. Вспоминается день, когда мы вернулись домой, после смерти мамы. Папа месяц спал в гостиной, не мог зайти в эту комнату, пока не сделали ремонт, после которого родительская комната стала совершенно другой, мы подобрали всё так, чтобы ничего не могло напомнить нам о маме. То же самое и с комнатой брата, которая сейчас превратилась в гостевую. Рука потянулась к дверной ручке, но открыть я не успела, кто-то позвонил в дверь. Что-то слишком быстро Вика вернулась. Открываю, но там не Вика. Передо мной стояла Милана. Вот её я увидеть точно не ожидала. В этот раз она была без своих накладных ресниц, достаточно просто одета, волосы собраны в высокий хвост, а на губах не было красной помады, которая ей ужасно не идёт. Так она выглядела намного лучше. — Что ты здесь делаешь? — Приехала к бабушке, навестить её, — в голосе нет прежней стервозности, что очень подозрительно. — Нет, я имею ввиду здесь, в моей квартире, — только её мне не хватало для полного счастья. — Услышала про моего отца и пришла злорадствовать? Если так, то проваливай, мне и без тебя тошно, — начинаю закрывать дверь, но девушка останавливает меня. — Нет, мне нужно сказать кое-что важное. Нам действительно надо поговорить, это ради твоего же блага. Впустишь? — Ок, проходи, — я нехотя отошла, чтобы Милана смогла войти внутрь. Как же я не хочу видеть её, а разговаривать уж тем более, но тон у неё достаточно серьёзный, и мне безумно интересно, что же такого важного случилось. — Кто тебе сказал мой адрес? — Никто, я хорошо помню его, — точно, постоянно забываю, что мы были подругами. — Так что ты хотела рассказать? — Мне жаль твоего отца, — очень странно слышать такое от неё, тем более даже без нотки сарказма и презрения, это точно та Милана? — Спасибо. Это всё? — Нет, — делает небольшую паузу, будто собирается с мыслями. — Это не просто авария, она была спланирована. От неожиданности ноги перестали меня держать. Хорошо, что рядом стояло кресло, на которое я плюхнулась. — Кем? — кто же мог так жестоко поступить, и главное — за что? Ни я, ни отец ничего плохого никому не сделали, кто может так сильно нас ненавидеть? — Милана, отвечай, КЕМ? — Это Миша. Он говорил, что знает, как избавиться от тебя. Рассказал мне свой план, но я велела ему прекратить. Как бы сильно я тебя не ненавидела, но так поступить никогда бы не смогла. — Ты врёшь, — неужели это может быть правдой, в голове просто не укладывается. — Можешь мне не верить, если не хочешь. — Почему тогда не предупредила? — Он рассказал мне в тот же день и поставил перед фактом, задав вопрос: «Ты со мной?». Я отказалась, сказала, что это слишком. Он согласился со мной, пообещал, что не будет ничего делать. А потом, ночью, я узнаю, что твой отец погиб в автокатастрофе. Кристина, клянусь тебе, я не знала, что он это сделает. Я не думала, что он такой подонок. — Ты говорила с ним? Может это вовсе не он, может это совпадение? — Как только я увидела эту новость на странице сборной, сразу же позвонила Мише. Я не думала тогда, что это он, потому что авария была подстроена для тебя. Его телефон был отключен, но позже пришло сообщение с текстом: «Всё пошло не по плану, не ищи меня больше. Прощай». — Я никогда раньше не встречалась с ним до чемпионата. И вообще, откуда вы друг друга знаете? Чёрт, что вообще происходит. Этого Мишу я даже не знала, а тут он решил просто так убить меня, разве так бывает? — Мы познакомились пару лет назад, на какой-то тусовке. За эти годы он стал моим лучшим другом. А недавно, когда я узнала про тебя и Сашу, оказалось, что у нас есть общая знакомая — ты. — Но я не знаю его. — Он говорил, что у него личные счеты с твоей семьёй, но никогда об этом не рассказывал. Личные счёты с семьёй. Что же это может быть, даже в голову не приходит. Какие «личные счёты» могут стоить человеку жизни? Каким подонком нужно быть, чтобы подстроить это всё. И ради чего? Ради мести? Но, за что? Слишком много вопросов. Полиция говорила, что в аварии никто не виноват, это была лишь неисправность автомобиля. Видимо, всё-таки виноват. Нужно срочно идти писать заявление. Хочу посмотреть этому Мише в глаза и задать один единственный вопрос — ЗА ЧТО? — Я обошла три магазина, в поисках твоего любимого шоколада! — крикнула Вика, заходя в квартиру. Как только подруга заглянула в гостиную, улыбка с её лица исчезла. Увидеть Милану, она была в шоке даже больше, чем я. — Кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? — Я пойду. Если нужны будут мои показания, ты знаешь, как меня найти. Удачи, — Милана направилась к выходу, стервозно улыбаясь ошарашенной Вике, отчего та чуть не принялась избивать её плиткой шоколада, но я вовремя вмешалась. — Милана, — девушка обернулась. — Никогда не думала, что скажу это, но спасибо. — Я всё ещё тебя ненавижу, — да я тоже особо не испытываю тёплых чувств. — Но твой отец не заслужил этого, он был хорошим человеком, всегда помогал моей семье. Я не могла это просто так оставить. Быстро собравшись, мы с Викой направились в полицию, по дороге звоня Саше, тёте, дяде Стасу. Клянусь, он ответит за всё, что сделал.