Дорогой Джон

— Не нужно, Джон, — говорит Шерлок, отстраняет Уотсона и становится на четвереньки. И Джон слишком возбужден, чтобы отказаться, но потом, после еще одного ослепительного оргазма, обнимая мерно дышащего Шерлока, он думает, что упустил что-то важное. Сонно потрескивает камин. Ночи и без того душные, но Шерлок любит, когда вечерами камин горит. Гостиная по умолчанию считается владениями Шерлока, так что… Камин горит, тихо стучат распахнутые оконные створки, дрожит на ветру тонкая занавеска. Джон не может заснуть. Их отношения… Отношения. Их секс был фейерверком вначале, чем-то фантастическим и непостижимым. Джон боготворил Шерлока и его гибкое тело, боготворил его протяжные стоны в моменты наивысшего наслаждения. Здорово спать с тем, кого боготворишь. И совершенно не здорово боготворить того, с кем спишь. Это вызывает ненужные мысли, ненужные вопросы, вроде «не сходить ли нам куда-нибудь?» или «хочешь, я попрошу миссис Хадсон приготовить твой любимый пирог на ужин?» А в ответ всегда получать усмешку, надменно приподнятую бровь и «ты решил за мной приударить?», сказанное таким тоном, что сразу понятно — кроме смущенного «нет, что ты», ответов не существует. Джон вздыхает. Уличные тени узорами ложатся на занавески, расчерчивают широкими полосами пол. В полумраке коробки и инструменты Шерлока кажутся инопланетными монстрами; тускло светится большое, облитое какой-то мутной жидкостью зеркало — очередной его эксперимент; подмигивает красным огоньком ноутбук. Джону не нравится, как выглядит гостиная ночью. Джон вообще не любит эту комнату. Он предпочел бы спать у себя, на своей кровати, в окружении привычных вещей. Но он знает, что Шерлок любит засыпать именно здесь, на старом скрипучем диване. Часы на каминной полке замирают, словно делают вдох, а потом затягивают свой заунывный плач, низкий и гулкий. Они бьют каждые три часа. Шерлок говорит, что ненавидит их, грозится выбросить при первом удобном случае, но почему-то случая не представляется вот уже несколько недель. Джон подозревает, что часы попали сюда с вполне определенной целью — скрасить одиночество черепа, любимой игрушки Шерлока. Шерлок недовольно ворочается, что-то сердито шепчет во сне и спихивает на Джона тяжелое одеяло. Одеяло — очередная его прихоть. Он часто мерзнет и, в отличие от Джона, которому летом привычнее лёгкая простынь, предпочитает укрываться чем-то тёплым. Еще Шерлок требует, чтобы под одеялом вместе с ним спал Джон. Джон спит. Обливается потом, ворочается на влажных простынях, но обнимать Шерлока, вдыхать запах его кожи — особенное удовольствие, и Джон ни на что его не променяет. Это особый сорт мазохизма. Джон снова вздыхает, трется щекой о мягкие кудри Шерлока и закрывает глаза.