***
Керы – дочери богини тьмы и хаоса Никты – в эту ночь неслись небесами и неистово хохотали. У них родилась сестренка. Её нужно нейтрализовать. Им не нужен ещё один соратник. Она лишняя, ненужная, нелюбимая и нежеланная в этой псевдо-семье. Ребенок покоился на груди у одной из сестёр и не произносил ни звука, тихо сопя в беспокойном сне. Малышка, может, не подозревала грозящей ей опасности, а, может, смирилась, ведь выбора особого ей никто не предоставлял. - Прощай, прах небес. – Прошипела кера, до этого крепко сжимающая ребёнка, с трудом переборов желание удушить никому ненужный отброс из плоти и божественной идеальности, а затем разжала свои объятия и крохотное тельце, укутанное в белоснежную простынь, полетело в воду. Керы расхохотались сиплым злорадствующим смехом и ещё некоторое время кружились над местом, где под водной гладью навсегда исчезла не состоявшаяся одна из них, а затем улетели прочь. Маленькие легкие чуть ли не разрывались. Было так больно и страшно, но кроха ещё не знала, что такое боль и что такое страх. Она пыталась делать вдохи, но вместо этого лишь наглоталась соленой воды. Глаза начали печь и пускать слезы, глухой крик попытался вырваться из груди. Перед глазами темнело, а в голове сгущался непроглядный туман. Она хотела последний раз попытаться издать вскрик, как что-то подхватило её и подняло в воздух. Ребенок перестал кричать, она с интересом посмотрела в добрые глаза Небесного Нарвала, который, кажется, улыбнулся ей. Но затем сладостная дрёма сомкнула веки и вряд ли крохотные ушки слышали, как обратился к их хозяйке сам Бог Рэн: - Ты избранная, малышка, не такая, как твои сестры. Твой долг – подвиг. В ту ночь, измученный бессонницей, старик Орф вышел на побережье Тихой гавани, чтобы шум моря спел ему колыбельную. Старик свёл руки у себя за спиной и, вытянув лицо на встречу ночной прохладе, глубоко вдыхал свежий воздух и эту глубокую ночь, которая казалась ему темнее и загадочнее обычного. Собираясь возвращаться обратно к себе домой, он заметил на камнях у берега что-то завернутое в мокрое покрывало и внезапный интерес забурлил в нём, хоть и не был присущ характеру Орфа. Сам удивленный своими поступками, старик подошёл к груде камней, рассматривая как маленькое детское тельце мирно сопело, обняв себя крохотными ручками, а затем, будто почувствовав на себе взгляд Орфа , малыш проснулся. Орф затаил дыхание. Нежные черты лица и эти необычные глаза отняли у него дар речи. У малышки были неистово пепельного цвета радужки, но чёрные белочные оболочки. Такие глаза бывают лишь у одних существ. - Кера.. – Отсахнулся Орф, желая уже начать бить тревогу, как заметил еле заметный символ на лбу ребенка. Символ Бога Рэна. Он избрал её. Тут старика переполнили новые чувства. Он восторженно глядел на свернутое в покрывало беспомощное чудо, которое ещё минуту назад – старый дурак – испугался до смерти. А затем приклонил перед малышкой дряхлые колени.***
Спустя 18 лет. Селена.
Когда самокритика падает до ментального самобичевания, с ненавистью в себе к себе сложно бороться. Ты смотришь на это дурацкое существо в зеркале и противишься лишь мысли, что его зовут твоим именем, что его зовут тобой. Слишком худая, слишком бледная.Это волосы?
Никакие они не белоснежно пепельные. Седые. Только корни черные.А глаза?
Почему они отличаются от тех, которые у других людей? Почему белки не соответствуют своему названию, черт возьми?! Почему я не такая, как все? Я… бракованная? Натягиваю на себя шелковое черное платье через голову с незатейливым изображением на нём какого-то золотистого змея; надеваю черные ботфорды на ноги и с книгой в руках теряюсь в глубине деревни. Все думают, что глупышка Сэлл не выросла из детских трусиков и читает соответствующие сказочки. Но я ищу себя. Древние сказания о разного происхождения существ и Богов. Я ищу в них себя, потому, что не знаю, кто я. И всегда, когда, кажется, что вот-вот дойду до истины, усталость сковывает тело и сознание проваливается в сон. В этот день Корин – мой друг детства - разбудил меня. Он был весь, как на иголках и беспрестанно махал в воздухе руками.Ах, точно…
Я чуть не проспала праздник. Все в торжественном настроении, Тарна – тоже моя подруга детства – наверное, там рвет и мечет. Жаль только, что мне было на него всё равно. И этот дурацкий праздник совсем не то, почему я вспомнила этот день. Темноводные, сфера, Бог Рэн, Рёк и... Роан. Хах, как много глупостей всего за двадцать четыре часа. - Селена, - бедный мой дедушка Орф, который растил меня и дал мне моё имя в честь богини луны из-за моих волос и цвета глаз, был весь взволнован. В детстве он всегда говорил, что меня будто сотворили ночь и звезды, но лучшего отца и дедушки одновременно, чем он у меня никогда не будет. – Куда ты поедешь? Как там будешь жить? Ты же ничего не знаешь о большом мире! Вся твоя жизнь прошла в Тихой гавани! Моя жизнь… Да что она стоит по сравнению с теми жизнями, которые из-за неё могут отнять?***
- Селена, - называет меня по имени Роан, когда я последняя выхожу из портала Четырех Богов и в ожидании того, что он мне скажет застываю на месте, глядя на него. Он ободряюще улыбается и подходит ближе, смеется, наблюдая за тем, как я горестно сжимаю ладонями одежду в местах, где на теле остались синяки. В основном это ребра и плечи. – На вот, выпей. – Он аккуратно сжимает моё запястье, от чего на чувствительной коже остаются отпечатки тепла пальцев парня. Тянет мою руку на себя и вкладывает в ладонь маленький синий шарик. Я лишь шумно дышу, наблюдая за происходящим, не понимая, почему странные чувства разразились на моем лице. Будто чьи-то пламенные руки щипают мои щеки. – Это снадобье исцеление. Выпей - станет легче. Парень чуть отстраняется, его глаза азартно отблескивают золотистым под лучами солнца. Лишь на мгновение я позволяю себе засмотреться на него, а потом глотаю снадобье. Сразу же соприкасаясь с языком, оно приятно тает, необычное сладостное чувство расплывается по телу и боль проходит. Я с недоумением кошусь на Роана, он лишь довольно ухмыляется, а потом разворачивается и не спеша куда-то идёт, побуждая следовать за ним. - Не знаю от Рэна или от кого у тебя эта сила… Но она точно есть. – Заявляет он и я невольно пропускаю на своих губах улыбку. Парень оборачивается ко мне и дружественно, ободряюще усмехается. – Пойдём, я покажу тебе ещё кое-какую штуку! На миг меня приковывает к месту, пока Роан понесся куда-то вперёд. Я посмотрела на свою руку, к которой он прикасался и на ней до сих пор горели следы его пальцев. На миг мне сперло дыхание, но отвергая эти странные, явно лишние мысли я поспешно последовала за уже почти скрывшимся от меня парнем.***
Я бежала по этой пыльной тропинке, глотая пыль и шумно дыша из-за разрывающихся легких, чтобы хотя бы кому-то помочь своим соучастием. Но как можно было пытаться успокоить бешенный ритм чьего-либо сердца, когда твоё давно сошло с ума? - Тебе не понять какого это терять близких друзей. – Сразу же бросает Он мне, когда я даже не успеваю приблизиться. Его заявление заставляет меня вздрогнуть и резко остановится в пару шагах от парня. Я смотрю на него, пока он стоит ко мне спиной разбито глядя куда-то впереди себя, его пальцы злостно сжимались в кулак и разгибались обратно. Плечи были напряжены и приподняты и весь вид излучал ауру страдания. Во мне что-то обрывается. - У меня был такой друг, - начинаю я, выровнявшись. Наверное, не ожидая услышать мой голос, Роан слегка поворачивает ко мне голову, глядя из-за плеча. – Его звали Корином. Теперь вздрагивает он. Будто резко проснувшись от наваждения, трет ладонями лицо, и затем поворачивается ко мне полностью. - Селена, прости меня, просто я… - Я всё понимаю. – Прерываю его, лишь кивнув головой. – Большие цели требуют больших жертв, Роан, такова жизнь. – Пожимаю плечами, оборачиваясь чтобы уйти, как он останавливает меня, хватая за запястье. За то самое. Рука горит и тепло разливается по телу, вызывая дрожь по коже. Смотрю на парня с ожиданием того, что он хочет мне сказать, но вряд ли в моём взгляде пылал интерес. Единственный интерес, который у меня был, это скорее уйти. - Я не хотел обидеть тебя Сэлл, - Его касание к моему запястью становится мягче и бережнее, я рефлекторно прикусываю губу и отвожу взгляд. – Я просто не понимаю, как справиться с этой выжигающей всё болью внутри. - Эта боль - часть тебя. Попробуй побороть самого себя. – Слегка дергаю рукой, давая понять, что хочу уйти. Роан тяжело вздыхает и отпускает её. Я шла не оборачиваясь, но чувствовала, как боль поглощала его дыхание и взгляд, провожающий меня.***
Когда я порядком отдалилась, то ускорила шаг. Чувство, будто Роан заразил меня своей болью и она разрасталась во мне, пуская корни в солнечное сплетение. Оно горело, горело, горело… И некое отчаяние постигло меня. Забегаю в какую-то палатку и, обнаружив, что в ней никого нет, опускаюсь на землю, зарываясь руками в собственные волосы. Платиновый блонд начинает меня раздражать вновь. И я тихо вскрикиваю, потянув пальцами за локоны. Причинять себе боль – наказывать того, кого больше всего в этом мире ненавидишь. Осматриваюсь вокруг. Пару спальных мешков и зеркало. Никаких личных предметов. Может, тут никто и не живёт. Уже. Грустно усмехаюсь своим догадкам. Встаю и подхожу к зеркалу, отражающее меня в полный рост. Смотрю на себя и дальше всё как в тумане.Почему я такая бесцветная?
Пустой белый цвет радужек глаз. Волос и даже кожи. Может, и моей души. Смотрю на символ на своём лбу и касаюсь его подушечками пальцев. - Избранная, - произношу так деликатно, будто пробуя на вкус, а затем сжимаю пальцы в кулак, прочесав лоб ногтями, будто пытаясь содрать глупый символ. – Глупый Рэн, что ты во мне нашёл? – Пытаюсь сдерживаться и не повышать тон. Мне становится душно и немыслимо тяжело. Стаскиваю с себя доспехи и остаюсь лишь в нижнем белье –белоснежном пеньюаре. Никто не должен зайти. Все заняты скорбеньем да и моё наваждение не должно длится долго. Осматриваю своё тело в зеркале теперь более детально. - Что ты в этом всём нашёл? – Ударяю кулаком зеркало, на что оно лишь мелко вздрагивает, но не бьется. Истерика заполняет моё сознание и я опускаюсь на землю, продолжая смотреть на себя в зеркало. Брови изогнуты домиком, а в глазах неописуемое страдание. - Кто я вообще? – тихий полушепот и я позволяю своим глазам закрыться. Гнев на почве усталости прошёл. Тело остывает и чувствует, не защищенное доспехами более, легкий ночной холод, скользящий по коже. Ментальное самобичеваний, здравствуй, давно тебя не было. Слышу шорох сзади, совсем близко, и по спине пошла дрожь. Я не смогла разомкнуть веки, ибо те казались мне ужасно тяжелыми. Я не чувствовала укола опасности. Мне было все равно, что я почти раздета. И даже, если бы это был кто-то из Волков – пускай бы убил меня, что же? Убить избранную, пускай порадуется. Но ни разящее лезвие, ни кровожадные острые клыки или когти не протыкают мою плоть. Наоборот. Теплые руки обвивают мою талию и прижимают меня к чьей-то теплой крепкой груди. Невольно с уст срывает судорожный вздох. Чувство тепла разливается по коже и впервые я чувствую себя на грани эйфории. - Ты – Селена. – Голос Роана звучит прямо над моим ухом и шумное дыхание парня касается моей шеи, пуская по всему телу дрожь. – Ты избранная и это часть тебя. Попробуй принять себя. – Он подражает мне, несколько часов назад читающую ему нотации, от чего мне не по себе и, пытаясь предотвратить эти приятные пытки, я сжимаю пальцами лежащие на моей талии ладони Роана, пытаясь убрать их, но мои дрожащие руки слишком слабы сейчас. Именно сейчас. - Да ты пьян, Роан. Ты не контролируешь свои действия. - Не больше, чем ты свои. – Кончик его носа проводит по моей щеке и я замираю. Чувствую запах вина, исходящий от парня, но он мне не противен, а на удивление заразительно опьяняющий. – Ты права, я не могу побороть себя и свою боль, но ты… Ты ведь другая. Слова холодной отрезвляющей волной окатывают меня с головой и я прикладываю все усилия, чтобы оттолкнуть парня и сажусь напротив него, обнимая себя руками. Лицо горит не так от смущения, как от возмущения. - Какая "другая", черт возьми?! – Повышаю голос, замечая, как удивленно смотрит на Меня Роан. Мне кажется, что он не понимает, что происходит из-за вина, ударившего в голову, но его янтарные глаза отблескивают, при тусклом освещении факела в палатке, вниманием и желанием понять, поэтому я не останавливаю свою ярость и позволяю ей изливаться словами. – Я такое же живое существо. Мне тоже бывает больно. Но только я должна эту боль прятать. Общество решило, раз я стала игрушкой богов – то бесчувственна, но нет, Ро, нет, это так не работает! – Вопрос в его взгляде медленно перерастает в понимание. Мне кажется, что мои пустые глаза заполняются слезами. Мне кажется, что моя пустая душа дрожит. - Прости, - выдыхая, Роан снова приближается и бесстыдно обнимает меня за плечи. – Я снова взболтнул лишнего. - Нет, Ро, нет, - я упираюсь ладонями в его плечи и отстраняюсь. Мои глаза блестят из-за слёз. – Ты не должен переживать обо мне. Всем всё равно, чего хочу я и что чувствую. Не будь исключением. Я снова хочу уйти от него, поэтому бросаю резкий взгляд на доспехи покоящиеся у зеркала, но меня прерывают янтарные глаза с интересом неотрывно прожигающие моё лицо. Отвечаю им своим растерянным взглядом, чувствую какой-то внезапный холод и вздрагиваю. - А чего ты хочешь? – Голос Роана переходит в полушёпот. Я напрягаюсь и моя спина неестественно выпрямляется. - Перестать быть пустой. Чувств… Их во мне так мало. Он тянется ко мне и я замираю, не зная, что делать. Просто остаюсь на месте. Запах вина усиливается и заставляет меня сомкнуть глаза. Рефлекторно губы приоткрываются и их что-то обжигает. Приятно. До дрожи. До импульсов тока в грудном сплетении. Шумно и тяжело дышу. Я чувствую. Я так много всего чувствую. Боль приглушается. Мои дрожащие руки у лица Роана, но не решаются прикоснуться к нему. Как же.. ..горячо. Обжигающе горячо. Я все-таки прикасаюсь подушечками пальцев к скулам парня. Сначала мои пальцы пронзает слабость, но потом я напрягаю их и, наконец, отстраняюсь от лица Роана. Он непонимающе смотрит на меня. Сначала на покрасневшие губы, а затем в растерянные, не прекратившие слезится, глаза. - Твоя боль… - Запыхавшись, произношу я. – Обжигает меня. Быстро встаю и на ватных ногах плетусь к зеркалу, натягивая на обмякшее тело доспехи. Парень продолжает сидеть на земле и непонимающе смотреть впереди себя, в ту точку, где перед ним около несколька секунд назад была я. А когда я ухожу, его руки локтями упираются ему в колени, а пальцы зарываются в волосы. Парень тяжело вздыхает и думает о том, что чувствует. А я знаю, что кроме боли там ничего нет. Я слишком пуста, чтобы наполнить кого-то.