Они стояли в полнейшей тишине. Мрак мягко окутывал тела, пытаясь принести хоть немного уюта, но Старк то и дело зыбко вел плечами, прогоняя с них фантомный холод. Дым белыми лентами поднимается к потолку и остаётся там смердящим облаком. Окон тут нет, весь коридор провоняет, Наташа будет кричать, Стрэндж ворчать, но им абсолютно наплевать. То, что для одних смрад, для них — аромат получше всех Старковских парфюмов вместе взятых.
Тони часто выпивал, но прежде никогда не курил. Стив же утверждал, что сигарет в рук не берет, но он пережил грёбаную войну: однажды ошмётки кожи подорванного на мине одного из его товарищей попали ему прямо на лицо, и, учитывая этот факт и пачку «Marvel», постоянно пополняющеюся в кармане Стива, говорили об обратном.
Как бы там ни было, они оба стояли по ту сторону стекла, глядя на тонкое, исхудавшее, кажущемся практически прозрачным, тело Питера. На двери, на входе в палату, на золотой табличке аккуратно выведено:
«Медицинский блок №1. Реанимационное отделение. Палата №8».
Старк ещё разок крепко закуривает и медленно выпускает облако дыма, подняв голову к потолку, где он оседает в плотном облаке.
Сколько они уже так стоят? Где-то двадцать минут, да? Пепел с недокуренного бычка Тони небрежно падает на пол.
Когда всё только произошло тишина между ними была вязкая, им даже было трудно дышать одним воздухом, настолько он был спёртым. Но теперь, когда Стив взял Мстителей под свою опеку, когда из кожи вон лезет, чтобы вытянуть Питера с того света, не хуже того же Локи, и когда носится со Старком как с ребёнком
(Тони так ему за это благодарен, что словами не предать, но он никогда этого не скажет), сил злиться на него нет.
Тони просто очень сильно устал.
Они стояли в практически уютной тишине, вот только если не учитывать тот факт, что по ту сторону стекла находится Питер. И им обоим очень больно. И все стены уже давно пропитались отравой отчаяния.
Стив закидывает два бычка в специальную алюминиевую коробку, некогда подаренную Баки, зажигалка небрежно «чиркает», и двое мужчин подкуривают ещё по сигарете.
Они курят, окон тут нет, наутро Наташа опять будет орать, Стрэндж ворчать…
— Ещё когда мы впервые встретились, я понял, что должен нести ответственность за него.
Стив замирает, так и не донеся до губ сигарету и во все глаза глядя на Старка. Руки его дрожат, и Роджерс понимает — Тони этого разговора не выдержит. Но Старк поднимает перед его лицом руку, не сказав ни слова приказывает молчать, потому что он так устал. Тони больше не может нести это в себе, ему надо кому-то рассказать. Он тонет в алкоголе, начал курить, и каждый грёбаный день к нему приходят плохие новости. Старк несколько раз глубоко вдыхает и продолжает говорить.
— Это было моё главное задание, и я готов был потратить на него всю свою жизнь. Я готов был
отдать за это всю свою жизнь. Я взял на себя ответственность оберегать его, несмотря на все трудности, которые он должен был пройти сам, чтобы стать тем, кем является. Знаешь, это бремя мне даже льстило. Ведь не каждый день тебе дают почувствовать себя таким нужным и любимым. Не каждый дает право быть его
отцом. Но жизнь — это не кино. Тут невозможно переиграть дубль. И вот мы, — Старк неоднозначно обводит стекло руками и опускает голову так низко, что волосы закрыли лицо
(Боже, до чего же ты себя довёл, твои волосы так отросли, что запросто скрывают лицо), — тут…
Тони издаёт то ли вздох, то ли всхлип, и от этого звука внутри Стива что-то громко лопается и всё тело холодеет.
О Боже, Тони.
Старк поднимает красные влажные глаза на Роджерса и сердце последнего так нестерпимо ноет, что ему хочется плюнуть на всё и просто обнять рядом стоящего. Потому что так быть не должно.
— Я помню всё, Стив, всё, — Тони говорит так тихо и так надломано, что почему-то Кэп был уверен в том, что не будь он суперсолдатом, то не разобрал бы ни слова. И теперь он внеочередной раз жалеет, что всё-таки подался в ту грёбаную армию. Ведь видеть Тони таким сломанным — выше его сил. — Помню как я очнулся.
А он нет.
Дело в том, что Стив прекрасно знал. И даже больше. Ведь когда Старка и Питера привезли на базу, у них у обоих были шансы не проснуться. Обморожение — штука довольно серьёзная. И Стив провёл трёхдневное мучительное паломничество возле койки Тони, который даже и не собирался приходить в себя.
На четвёртый день он был настолько измучен, жалок и вонюч, что его отправили отсыпаться. Именно тогда он узнал про состояние Питера.
И в палату к Старку больше не возвращался. Тони очнулся на пятый день. О Стиве он так и не узнал, и никто не стал обсуждать эту тему.
— Ты слышал, что сказал Стрэндж? Шансов.
Их почти нет, — Старк отводит глаза и снова глядит в пол, рыдания готовы вырваться из глотки, его всего трясёт, но он пытается держаться, хотя выходит из рук вон плохо. — Мы никак не можем повлиять на… на…
— Тони… — Стив хмурит брови и на его глазах тоже выступают слёзы.
Старк уже не может сдерживаться, запинается, сигарета выпадает из его трясущихся рук, и он закрывает глаза руками. Все те стены, что он так долго возводил — рухнули.
— Я должен был беречь его. Я обещал. Я
не справился.
— Это не твоя вина, — заверяет Стив, ведь это он виноват. Он достал парня из дома. Энтони так убивается по его вине. По щекам суперсолдата текут слёзы.
— А чья это тогда может быть вина?!
Стив плюёт на всё. Он хватает Тони рукой за плечо и притягивает к себе, обнимая так крепко, как может.
Старк тоже плюёт на всё.
Он ревёт так, как никогда не ревел, скуля и подвывая как раненый зверь куда-то в изгиб шеи Стива.
По лицу Питера текут слёзы, и он рвано всхлипывает, закрывая лицо руками. Так не должно быть, это надо прекращать.
И тут он слышит это.
Писк.
— Питер, — Тони ошарашено поднимает глаза и смотрит на пульсометр, в котором линия превратилась в одну прямую. Мужчины вышибают дверь в палату.
— Питер! — надрывно крича, вторит Старк, тряся худое тельце за плечи, — Стив, позови Стрэнджа. Прошу, быстрее! — Но Стива давно тут уже нет, он побежал за доктором почти сразу, как только понял, что произошло. — Питер, Питер, нет, прошу, останься, Питер…
Но Питер уже не слышит. Его душа постепенно начала исчезать, и он растворился в воздухе…
***
Беатрикс. Серебряные крылья, худые плечи, волосы, переливающиеся при свете. Такая же прекрасная, как и в первую встречу. И Питеру даже
почти не страшно.
— Ну что дитя, твоё время на исходе. Каков твой выбор?
Питер словно до сих пор слышит всхлипы Тони, видит слёзы Кэпа и чувствует влагу на своих щеках. В ушах стоит писк и тот ужас, что он увидел в их глазах. Он до сих пор слышит крик Старка.
«Прошу, останься»
—
Жизнь. Я остаюсь. Какое моё наказание?
Кажется, что девушка не чувствует ничего: серебряное одеяние, серебряные волосы, серебряные крылья и серебряное сердце. Но она как-то напрягается и один раз взмахивает крыльями, черкая ими по полу, на котором тут же остаются глубокие следы. Это наверняка должно означать какую-то эмоцию
недовольства, но Питер не может знать наверняка.
— Ожидаемо, — она хмыкает и обводит взглядом комнату. Питер понимает, что не он один у неё был такой уверенный и
глупый только по одному этому разочарованному взгляду. — Но ты ведь знаешь, что есть более изощрённые способы наказания, чем смерть? Уверен?
— Да. Так что же это?
— Не торопи события, мальчишка, за тебя тут
замолвили словечко.
Питер сразу же догадывается, кто это. Потому что только одно существо могло это сделать
за гранью. Парень благодарно улыбается, надеясь, что он об этом как-то узнает.
Старки оберегают его даже тут.
— Твоё наказание может стать весьма безболезненным и простым.
Я сотру твою память. Всех, кого ты знал и любил… твоё сознание станет чистым листом. Ты сможешь начать всё сначала. Без героизма и боли.
Улыбка спадает с лица Питера, и он бледнеет, словно его опять пронзило ядом. Он к этому не готов.
— Нет, нет, нет… только не память, — вторит он словно в бреду, обнимая себя руками и отходя от Беатрикс. Она ангел смерти, ей никогда не понять, что такое для человека память. Миллионы событий, улыбок, слёз и людей, которые ценнее всего мира. Это не милость — это самая большая цена. — Память о них, о них всех, это самое дорогое, что у меня есть. Всё, что угодно, только не это. Я не позволю тебе.
— Глупый ребёнок, ты упускаешь такой шанс! — Она ещё раз хлопает крыльями, и они проходят так близко к ноге, что царапины на полу оказываются на уровне нескольких миллиметров рядом со ступнёй. Питера прошибает холодный пот. Он теперь просто терпеть не может боль. — Если я заберу твои воспоминания, то окажу тебе огромную услугу! Твоя жизнь станет нормальной, ты больше не будешь жить с болью в сердце и не застанешь, как они, те, кем ты дорожишь, будут умирать. Потому что тебе будет плевать. Ты не будешь знать ни-че-го. Я тебя спасаю от самой сильнейшей боли.
— Нет, — в голове Питера помимо боли столько всего, что он не готов пожертвовать этим ради «спокойствия». — Ты не заберёшь её. Память — это всё, что у меня есть.
И я…
никогда…
(Мэй готовит ему завтрак и нежно треплет по голове, целуя в макушку, приговаривая заветное «Доброе утро». Её еда ужасно подгоревшая, но приготовленная с таким трепетом и любовью, что Питер не променяет её ни на какие рестораны.
А потом, тем же днём, Наталья Романофф, переодетая во всё гражданское, встречает его со школы, сперва парень даже её не признает. «Старк сегодня свалил на какую-то очень важную встречу, так что сейчас тебя стажирую я». Они проводят «стажировку» в парке аттракционов, и Питер готов поклясться — он никогда так не веселился.
Пеппер каждый раз видя его, целует парня в щёку и шутит, что Мстители скоро усыновят Паркера и ему никуда не деться. А потом обнимает так крепко, что кости хрустят, и умоляет не терзать себя на патрулях и быть осторожным.)
никогда…
(Кэп разбирается в технике так плохо, что просит Питера каждый раз объяснить, как пользоваться сенсорным телефоном, планшетом или «кампуктером», и парень не может просто не смеяться. Стив сначала пытается казаться серьёзным, но в итоге тоже улыбается и смеётся, а потом сгребает в охапку паренька и натирает затылок, хохоча: «Ты уже как родной, на тебя невозможно обижаться». Питер иногда не сдерживается и называет его дедом, и из-за этого всё время краснея. Но когда Паркер показывает, как в два клика восстановить удалённые данные, Стив выдаёт: «Молодой человек, вы напугали деда», и Питер ржёт как ненормальный ещё три дня.
Доктор Стрэндж всё время брюзжит и требует от Питера так много, что парень засыпает под изучение очередной лекции Стивена. Он всё время говорит, что Паркер недорабатывает, и что у него ничего такими темпами не выйдет, но стоило доктору узнать, что грёбаный Флеш Томсон унижает его ученика до слёз, истерик и испорченного аппетита, то наводит на этого ублюдка такое прекрасное заклинание, что эта гнида не встаёт с унитаза ещё неделю. Потому что это его ученик. И он самый лучший. И на каждой тренировке, во время которой Стивен высокомерно заявляет: «Даже не надейся, что я буду тебя щадить», следит, чтобы парень ненароком не ушибся спиной или не приложился головой достаточно сильно)
никогда…
(Старк улыбается ему так ярко, что подгибаются колени. Как только Питер потерян или в опасности, Тони всегда рядом. Стоит ему начать хандрить, как звонит Старк. Он его ведёт в кино и покататься на новом Порше (кто в возрасте Питера вообще учиться водить на Порше?).
Тони — это часы в мастерской, запах масла, смешные шутки, первый выпитый стакан виски, бессонные ночи за разговорами об учёбе, работе, одноклассниках, вечное терпение, смски с мемами посреди урока.
Он однажды небрежно называет Питера сыном, и сердце Паркера замирает и отказывается биться. Однажды парень сам случайно называет Тони папой, и его сгребают в самые тёплые объятия, которые у него были.
Когда Тони попадает в больницу, Питер ревёт в его палате, потому что: «Это было так близко, мистер Старк», и Тони его успокаивает, обещая — он будет возвращаться раз за разом. Ради Питера. Ради того, кого он готов называть своим сыном)
не забуду их.
— Если сейчас откажешься, тебя заставят пройти через ад, — Беатрикс улыбается почти нежно, ведь он не первый появившийся тут, и не последний. Она почти понимает,
о чём он.
— А я уже не в аду? Стоять и смотреть на них, и немочь ничего сделать. Это не ад?
Девушка застывает всего на минуту, что-то обдумывая. Потом срывает со своих крыльев перо, то самое, что оставляло полосы на полу. Смотрит Питеру прямо в глаза, словно любуется в последний раз.
И делает резкий рывок.
Питер не успевает даже вскрикнуть. Перо, что ранит как сталь, пронзает живот.
— Ты сильный. Намного сильнее многих, — она вгоняет перо поглубже, и кровь течёт у Питера из уголка губ и из раны на животе по ногам. Его мутит, и глаза закатываются от боли. — Мне очень жаль, что так вышло.
Просыпайся, Человек-Паук.
Беатрикс проворачивает перо по часовой стрелке, и Питер болезненно вскрикивает.
А потом всё становится белым-бело.
***
Питер медленно открывает глаза от того, что ему слепит солнце. Он смотрит по направлению света и понимает, что кто-то забыл зашторить окно.
Парень пытается понять, как он тут оказался. Они же вроде были на задании с мистером Старком.
Питер жмурится и осматривает палату. В ней разместились все Мстители: кто на кресле, кто на диване, Капитан Америка вообще сидел на полу упёршись спиной о кушетку. На стуле, прямо рядом с ним, был мистер Старк, который, опустив руки на край кровати и положив на них голову, спал. Как и все остальные.
А потом он вспомнил. Точно, он же загородил Тони от ядовитой пули. А потом потерял сознание. Всё, парень после этого не помнит ровным счетом
ничего.
Он смотрит поверх макушки своего кумира, отмечая сильно отросшие волосы. Господи, как долго он вообще пролежал?
Поддавшись порыву, Питер опускает свои исхудавшие пальцы на локоны Тони и взъерошивает их. На что Старк просыпается.
Он дезориентировано смотрит на своего протеже где-то с минуту, а потом его лицо вмиг начинает шокировано вытягиваться, а глаза наполняться влагой.
— Питер… — Железный человек прикладывает руку ко рту, и парень как-то неуверенно кивает на своё имя из уст Тони. Почему Старк
так плохо выглядит? Право,
как долго он тут лежит? Но он замечает, как лицо Тони вмиг светлеет, он убирает руку ото рта и восторженно кричит, пересаживаясь к Паркеру на кушетку. — Питер! Ребята, он очнулся! Очнулся!
Все подрываются с мест в тот же миг, и это выглядит настолько комично, что парень даже кротко хихикает. Право, Стив даже когда вставал оступился и неловко упал к нему на кровать, смяв всё постельное бельё.
Все смотрели на него как на воскресшего, так, словно его тут быть не должно, и все до единого со слезами на глазах. Питер поёжился. Видимо всё было
плохо. Парень цепляет взглядом бледную Чёрную Вдову, что положила руки лодочкой у лица, и Стива, глаза которого наполнены слезами, и он изо всех сил пытается держаться, чтобы капли не покатились по его щекам.
Очень плохо.
— Мистер Старк, — Паркер цепляется за знакомую фигуру и подмечает каждую новую морщину, усилившиеся синяки под глазами, седину и, самое главное —
длину волос, — капец вы заросли…
Все облегчённо вздыхают, и Стив ломается, влага течёт по его щекам, он даже не пытается её сдержать. И не только он. Комната наполняется всхлипами Вдовы и Пеппер, Стрэндж стыдливо прячет глаза в руках, но все сходятся на том, что это слёзы не горя.
Это слёзы, что знаменуют победу Питера над смертью.
— Пхаха, да, есть такое, — по лицу Тони начинают течь солёные капли, и парень шокировано распахивает глаза и подаётся вперёд, силится что-то сказать, но он ему не даёт. Старк сгребает его в самые тёплые и родные объятия на которые способен и рыдает парню в плечо, потому что он
жив.
Питер обнимает его в ответ так крепко, как ему позволяет его исхудавшее тело.
Всё обошлось.
Вот только в голове Питера возникает образ корабля (космического?..), кирпичного цвета планеты, а на языке чувствуется вкус
песка.
Но он разберётся с этим
потом.
