Вино со вкусом крови

Я тонула в море боли, не в силах всплыть хоть на миллиметр. Подавляющая, отупляющая — она была моим спутником уже, казалось, вечность. Сколько я здесь уже тону? День? Два? Вопросы как возникали, так и пропадали в никуда, уничтожаемые вездесущей болью. Образы, мелькающие иногда передо мной, растворялись в кровавом тумане. Каждая клеточка тела страдала, просила пощадить. Кажется, я кричала — кричала, пока не сорвала голос. И теперь могла лишь хрипеть время от времени, когда боль выходила за все разумные пределы. Хотя, существуют ли эти пределы? Перед глазами постоянно стояла черная пелена, а в ушах шумело — и все равно это никак не могло спасти меня от той боли, что причиняла мне… Кто? Отчего мне так больно? Кажется, я кого-то звала. Кого? Сознание отказывались слушаться, пыталось сбежать прочь — лишь бы подальше от раздирающей на части боли. Новая волна прошла по телу, заставляют выгнуться. Слабый хрип вырвался из горла… Медленно схлынувшая впервые за долгое время боль дала возможность вдохнуть спокойно. Тело я не чувствовала, из-за чего создавалось ощущение пустоты. Где я? Слух различил тихий шепот — где-то совсем близко, и одновременно с этим невозможно далеко. Я не могла раскрыть глаз: веки будто налились свинцом. Постепенно чувства возвращались, и я смогла хоть на слух определить происходящее. Кто-то рядом говорил, но слов было не разобрать. тихо шевельнув пальцами — максимум, на который была сейчас способна, — я медленно открыла глаза. Яркий электрический свет затопил сознание, вызывая новую вспышку боли. Где-то совсем близко послышались встревоженные голоса. С заметным трудом я смогла повернуть голову: рядом, на табуретке, сидела исхудавшая мама и что-то говорила мне. Шум, все еще стоявший в ушах, мешал разобрать что именно. Мелькнуло нечто белое, и я рефлекторно дернулась, уходя от удара… Тело не пошевелилось, а рука медсестры беспрепятственно легла на мой лоб. -…Нельзя сказать, сколько она еще пробудет в таком состоянии и сможет ли окончательно восстановиться, — Голос медсестры — довольно резкий и не очень приятный — перебил шум. — Все же, повреждения позвоночника оказались достаточно серьезными. — Но ведь… — Мама вскинулась. — Вы же сами прекрасно понимаете: мы сделали все от нас зависящее, чтобы она оправилась как можно быстрее. Но никогда нельзя точно предугадать реакцию сознания на подобное. Я знаю несколько человек, умерших просто потому, что верили в неизлечимую болезнь. -… — Ма прикрыла глаза, а затем слабо улыбнулась, — Она у нас всегда была сильной девочкой. Я в нее верю. — Мам… — Вместо своего голоса я услышала хрип, а мама вздрогнула от неожиданности, склоняясь надо мной и беря мою руку в свои. — Тэм, слава богу, ты очнулась! — Слезы медленно текли по ее щекам. Подавив в себе слабый всхлип, я прикрыла глаза. Ситис, как я по ней скучала… *** Из больницы меня выписали спустя неделю. Несколько переломов, серьезные повреждения спины — все это довольно быстро пришло в состояние «жить можно», так что меня можно было перевести на домашний режим. Раз второй на моей памяти вся семья собралась в одном месте. Мама до этого все время была в разъездах по командировкам — дома бывало то от силы раз в месяц, а то и реже. Отец все бегал по любовницам, ночевал на работе — и почему-то даже не сомневаюсь, что с секретаршей. С ма они были в жутких контрах, все вело к разводу… Старший брат — двоюродный, но живший временно у нас — вылез из квартир своих друзей, где они регулярно собирались на тусовки… Все были вечно порознь, однако стоило им узнать о том, что меня сбила машина, как все собрались в одном доме. Волнуясь, переживая за меня… Кстати об этом. Согласно словам врачей после предполагаемый аварии — мое тело нашли на асфальте рядом со следами торможения, никакой машины рядом не было. Хотя это и не удивительно, учитывая, как просто свинтить в наши дни с места дтп. Так вот, после аварии я впала в кому — довольно долгую, длившуюся больше полугода. Как результат, конечно же, оказалось появление ложных воспоминаний. Проще говоря — картин, увиденных мной во время комы. Только вот… Ложные воспоминания не оставляют шрамы. Я специально проверила сразу же, как смогла встать, все то, чего у меня не было до попадания в тот мир. Тот самый еле заметный тонкий шрамик на шее, оставленный Цицероном в первую нашу встречу. Но тогда появлялся вопрос: что это было, если не фантазии больного мозга? И не перемещение в пространстве — ведь тело мое все время лежало на катушке в палате, подключенное к аппарату жизнеобеспечения? Одни лишь мысли об этом вызывали у меня жуткую головную боль. — Сестренка! — Брат навис над плечом, заглядывая в экран компьютера. Открытая программа для рисования мигнула, сворачиваясь, однако он явно успел что-то разглядеть. Хмыкнул, забирая мышку из еще слабых рук, и развернул окно на весь экран. — Ничего себе, неужели ты там в коме рисовать училась? — Я оторвала от него недовольный взгляд и с тоской глянула на нарисованный профиль. Рисунку Хранителя явно не хватало живости, но, если вспоминать мои предыдущие работы, сделанные до того, как я… Перенеслась… Нет, рисование — это то, что у меня получалось как раз очень даже неплохо, особенно если сравнивать с пением и игрой на инструментах. Или там написанием разных стихов. Было в кого — ма окончила художественную академию и даже какое-то время работала в ней преподавателем. Мне ее талантов не досталось, рисовать я научилась полностью своим трудом. Однако все же была вещь, которая не давалась мне, как бы я ни пыталась. Цвета. Я абсолютно не умела подбирать цвета, из-за чего все мои рисунки были или слишком тусклыми, или, наоборот, чересчур яркими и даже ядовитыми. Но после того, как очнулась, я будто увидела этот серый мир по-другому: раскрылся алым цветом мак у подъезда, листва деревьев будто стала ярче. Стоит ли говорить о чистом небе? Которое, однако, никак не могло сравниться с небом Нирна. Здешнее небо было несколько тусклее, звезды были не настолько яркими… Краски на холсте подбирались как-то сами. Я на глаз научилась определять нужные оттенки, отчего профиль Цицерона действительно напоминал о нем, но… Не было той хищной нотки, что так часто скользила во взгляде соколиных глаз. Не было легкой усмешки, изредка поднимающей самые уголки губ. Лишь линии. Бездушные, мертвые линии, которые таковыми видела лишь я… — Блин, только не говори, что обидел тебя? Ну прости, прости, прости, — Брат обнял меня со спины, аккуратно сжимая плечи. И вот вроде бы стало от объятий немного теплее, но вместе с тем внутри меня будто увеличилась в размерах прореха. Та, что заставляла тосковать по пейзажам чужого для меня, по сути, мира. Тяжело вздохнув, я сморгнула как-то совсем внезапно выступившую на глаза слезу. Положив свои руки поверх рук брата, склонила назад голову, опираясь на него. — Я вовсе не обижаюсь на тебя. Просто еще не до конца отошла от произошедшего, — От чего именно, я уточнять, само собой, не стала. В очередной раз вздохнув, прикрыла глаза, наслаждаясь наступившей вместе с этим темнотой. Приглушенный свет в комнате не резал глаза, но они очень сильно уставали сами по себе, отчего после болела голова. Лишь сопение брата над ухом отвлекало от погружения в личную тьму. А если грубо говоря — от того, чтобы заснуть. Однако брат прекрасно понял мое состояние, легко подхватывая на руки и укладывая в кровать. — Спи, сестренка. Тебе нужно больше отдыхать. Все равно тебе некуда спешить… Пробуждение вышло немного резковатым: солнечный свет, бивший в окна, так некстати пробился сквозь закрытые веки. Рывком сев в кровати, я охнула от боли, сгибаясь: спину словно опалили огнем. Закусив губу, переждала отупляющую боль, сжимая в руках простынь до побеления кожи. Лишь когда осталось лишь слабое покалывание, я смогла разжать пальцы, нащупывая рядом с кроватью свои костыли. Ходить пока получалось, к сожалению, лишь с их помощью. И то недолго. Проковыляв в сторону кухни, я с удивлением поняла, что квартира была пустая. Впрочем, не исключено, что семья просто решила съездить за покупками, пока я сплю. Да и, будем, честны, у них и своих дел должно быть много. Помимо меня. Приблизившись к плите, я поставила на нее кастрюльку, хоть для этого и пришлось немного попотеть. Все же, не очень удобно передвигаться на костылях. Аккуратно опустив в холодную воду пару яиц, я привычно взмахнула рукой, заставляя огонь появиться… Вернее, просто взмахнула рукой: само собой, никакого огня не возникло из неоткуда. Еле сдержавшись, чтобы не сплюнуть, я зажгла плиту по старинке, устраиваясь на стуле и готовясь ждать, пока вода закипит. Делать все равно было особо нечего, так что я дотянулась до ближайшей книги на столе, — ма всегда любила почитать во время завтрака, — открывая ее на совершенно случайной странице и начиная читать. В прочитанное даже не пыталась вдуматься, мысли были далеко. Вода закипела быстро. Так же быстро я очистила и съела сваренные яйца. Конечно, это был не полноценный завтрак, но все лучше, чем ничего. Аккуратно, как могла, потянувшись, я поплелась обратно в комнату. Все равно никуда больше не было смысла идти: в огромной и пустой гостиной я чувствовала себя до невозможности одинокой, а на улицу выйти не представлялось возможным без чьей-либо помощи. С некоторой заминкой открыв дверь, я вздрогнула: в комнате кто-то был. Но буквально спустя секунду, сморгнув наваждение, я смогла спокойно выдохнуть: всего лишь дрогнувшая от ветра штора, ничего больше. Хоть на мгновение и показалось, что она имеет фигуру человека. Нет, конечно никого сейчас в квартире кроме меня быть не могло. В конце концов, двери все были закрыты, а окна находились слишком высоко над землей: пятый этаж как-никак. Так что беспокоиться о подобном не стоило. Однако доковыляв до стола я замерла. Губы затряслись, а руки ослабели, от чего я чуть не упала там же где стояла. Все было в порядке. Никто не рылся в моих вещах, не оставлял никаких записок или предостерегающих царапин на поверхности стола. Даже пыль, клянусь, лежала на своем месте. Ничего не изменилось, не считая одного: небольшая золотая монета, будто в спешке брошенная поверх листов с набросками. Профиль, изображенный на ней, не давал сомневаться в том, что это был септим. Целый септим, неведомо как попавший на мой рабочий стол из совершенно другого и недоступного мира!.. Мысли осеклись. А так ли Тамриэль был недоступен, как я считала? Ведь как-то попала на его земли… Да и это золотая монета не из воздуха же взялась! Словно боясь спугнуть что-то я взяла монету в руки. Еще теплая, будто секунды назад ее кто-то держал долгое время в руках. Повертела ее в руках — ничего. Никаких следов, которые могли бы сказать что-нибудь еще. Вздохнула: ну да, а чего я еще ожидала. Рун? Огненных букв, внезапно вспыхнувших в воздухе? Смешно… Не зная, что еще можно сделать, положила монету в карман джинс и подняла голову, осматривая комнату внимательнее. Вдруг что-то не увидела с первого раза? И это оказалось действительно так: в момент, когда шторы вздулись от очередного порыва воздуха, я вздрогнула от осознания. Все было не так, когда я уходила. Шторы были связаны, пропуская солнечные лучи. Окно было закрыто. В сознании мелькнул образ фигуры — точно ли это была всего лишь штора или же это был кто-то, кто стоял за ней? С некоторым опасением подошла к распахнутому настежь окну, выглядывая в него. Но ничего необычного не увидела. Лишь спугнула голубей на карнизе. Всех, кроме одного, особо смелого. Громко курлыкая, он продолжил прохаживаться, как раньше, не обращая на меня никакого внимания. Пожав плечами, я закрыла окно. И все же, откуда могла взяться эта чертова монета? Ответа у меня, конечно же, не было. Как и дельных предположений. Голова ныла. На время решив отложить вопрос о странном знаке, я поковыляла на кухню за обезболивающим. Успеется. Как там брат говорил? Мне некуда спешить… *** Спустя несколько недель я беззаботно сидела в одном из множества городских кафе, болтая с подругой на самые разные темы, доедая вкуснейшие блинчики. Летнее солнце пригревало не на шутку, так что за нашим столиком уже порядком скопилось вазочек из-под мороженного. Впрочем несмотря на солнце, одежда на мне была довольно закрытая: джинсы и ветровка. Врач запретила выходить из дома в короткой одежде, аргументируя это тем, что кожа после лекарств стала черезчур нежной, из-за чего я могла быстро сгореть. Не в буквальном, конечно, смысле, но все равно приятного было бы мало. Наблюдая за радостной подругой, которая, не переставая, выплескивала на меня килотонны информации и последних происшествий, я с умиротворением поглядывала вокруг. — Ты знаешь, Катя… А вот Лиза с Иваном с третьего!.. — Большинство информации, если не всю, я как-то привычно пропускала мимо ушей. Обычные сплетни, которые не имело смысла слушать. Да подруге этого и не надо было: ей хватало факта того, что она рассказывает это мне. Все остальное ее не волновало. Зато волновало окружающих людей, которые кидали иногда недовольные взгляды после особо громких выкриков. Краем глаза заметив резкое движение, я медленно повернула голову в ту сторону, со спокойным лицом наблюдая за приближением группы парней. Четыре человека, двое не особо массивные, один откровенный хлюпик и еще один черезчур массивный. Краткая оценка была неутешительна: приближались они явно к нашему столику, нисколечки не смущаясь, а то и вдохновляясь видом костыля у моего стула. Подруга, не замечая их, продолжала упоенно говорить, пока на стол рядом с ней не упала на стол большая ладонь. Самый массивный, а заодно, видимо, и лидер компании, замер за спиной подруги, склоняясь к ее уху. Впрочем, шептать он не собирался. — Слушай, не хочешь сходить куда-нибудь? Я как только тебя увидел, чуть сердце из груди не выскочило. — Я видела, как глаза подруги расширились в ужасе, а сама она мелко задрожала. Впрочем у меня самой чуть подрагивали руки. Не дождавшись ответа, парень склонился к другому уху, — Твоя подруга, если захочет, может пойти с нами. Мы не будем против, правда, парни? — Не дожидаясь от «парней», которые уже обступили столик со всех сторон, ответа, бугай опустил руку на плечо подруге. — Ну так что? Надеяться на помощь извне смысла не было: все случайные свидетели по-быстрому ретировались еще в тот момент, когда стало понятно, что простым разговором дело может не завершится. Проще быть прохожим, чем тем, кто заметит и поможет. Впрочем, помощь от других я давно научилась не ждать. В краткий момент, когда внимание главаря шайки было полностью сконцентрировано на подруге, я одним резким ударом костыля подбила ногу самому хилому из них, после чего таким же резким и быстрым движением окончила его жизнь ударом ноги в шею. Спина отозвалась тупой болью, но я не обратила на это внимание, опрокидывая следующего противника. Сражения в опаснейших условиях научили меня не думать, пока сражаюсь. Наконец то… Все движения делала на автомате, лишь подстраивая их под текущую ситуацию: оружие, количество врагов, собственные повреждения. Ни вскрик подруги, ни мат парня не сбили меня с действия. Они влияли на сознание, в то время как сейчас действовало лишь тело. На инстинктах увернувшись от удара кулака, я выбросила вперед руку с вилкой, взятой с тарелки. Легко войдя в чужое горло, она так и осталась торчать в нем, пока один из компании с хрипом заваливался в сторону. Секунда бездействия, потраченная на короткую передышку и оценку ситуации. Остался лишь главарь. Самый сильный. Самый опытный, судя по поджавшимся губам и сощуренным глазам. Резаным движением кинула в него вторую вилку, которую он, однако, легко поймал. Впрочем, я и не ожидала, что она ему что-либо сделает. Пока он отвлекся на вилку, я рывком перескочила стол, поморщившись от боли. Но сейчас было не до нее. Пинок в колено сопровождался громким хрустом и криком боли. Сломала. Еще один пинок пришелся в пах, после чего я с легкостью повалила противника на каменный пол, сильным ударом кулака загоняя кадык в горло. За спиной послышался крик очнувшейся наконец подруги. Не слушая ее истерику, я подхватила с земли костыль, вставая сама и поднимая за руку девушку. — Уходим быстро, — После чего на максимально возможной скорости двинулась в ближайший переулок. Там свернула в еще один, быстро пересекла другую улицу, вновь укрываясь в подворотне… Через десять минут подобных плутаний я запыхалась, а от боли в спине хотелось плакать. Подруга, все это время бегущая следом, уже была на грани. Она уже даже не кричала — шептала одни и те же слова. — Убила… Всех… Убила… — Я с трудом опустилась пятой точкой на мусорный бочонок, игнорируя грязь. Не до нее сейчас было. Вслушиваться в бормотания подруги не хотелось, но получалось как-то само собой. К тому же до меня доходила вся ситуация. Черт возьми, я ведь действительно убила их! Всех четверых. Не задумываясь о том, где я. О том, что тут подобное абсолютно неприемлемо… О том, что сделала это абсолютно на автомате, не задумываясь. И сейчас не сильно жалела об их смерти. Понимала, что поступила ужасно, осуждала себя, но… Нужно было признаться себе: я привыкла убивать и теперь не видела в этом ничего необычного… И все же осознавала, что здесь подобное недопустимо. Я внезапно словно оказалась в совершенно чужом мире с чуждыми для меня правилами, нравами, людьми. Все было не так. Абсолютно все, начиная от неба и заканчивая порядками. Что я тут забыла. Почему я сейчас нахожусь здесь, а не рядом с по своему верным Хранителем и Темной Матушкой? — Адель, заткнись! — Собственный голос прозвучал резко и чуждо. Девушка действительно замолчала на мгновение, после чего подняла голову, смотря на меня пустыми глазами. — Если я замолчу тебе станет легче? Даже после того, как ты их убила ты думаешь лишь о себе, не так ли, Тэм? Тебе интересны лишь свои проблемы, до окружающих тебе нет дела… Зачем ты проснулась? Зачем очнулась после комы? Что произошло, что ты так изменилась? — Изменилась? Да, пожалуй. Но я не могла говорить, что мне это не нравилось, ведь я стала сильнее. Как телом, так и душой. И в то же время я изменилась слишком сильно для того, чтобы и дальше жить в мире подобно этому. С легкой грустью я признавала: когда-то родной, теперь этот мир стал мне чужим. Меня не должно тут быть. Подруга была права — зачем я очнулась… В следующую секунду меня словно прошила молния. Волосы на теле встали дыбом, а я опять подняла на девушку взгляд. — Повтори… — Что повторить? То, что ты монстр, только что без раздумий убившая четверых?.. — Да нет же… — Я в нетерпении мотнула головой. Разгадка происходящего казалась близка как никогда. К тому же, что я так кстати нащупала рукой кругляш золотой монеты, лежащий в кармане. — Как ты меня назвала? — Монстр?.. — Подруга смотрела на меня с опаской, как на умолишенную, но мне было уже плевать. — Имя! Мое имя! Повтори его еще раз! — Тэм… — Я закрыла глаза, довольно улыбаясь. Вот оно. Я не возвращалась в свой мир. Никогда не возвращалась. Иначе она не назвала бы этого имени, взятого мной в спешке в одну морозную ночь. А все вокруг… Вполне вероятно, что это была лишь хитросплетенная иллюзия. Мечта, явившаяся во сне и переплетенная с кошмаром. Рукой я чувствовала, как кругляш словно растекался, оседая в ладони чем-то небольшим, но очень подвижным. Открыв глаза, я с удивлением посмотрела на золотую змейку, которая с интересом смотрела на меня. Через мгновение она выскользнула из моих рук, падая на асфальт. Глаза на секунду заволокла тьма, когда же она рассеялась, то передо мной стояла уже женщина, одетая в изящную мантию в пол. Чувствуя, как внутри все сжимается от страха, я отступила на шаг назад, упираясь в стену дома. — Признаюсь, ты удивила меня, девчонка. Не каждый человек может отличить мой прекрасный кошмар от реальности, с каждым вздохом погружаясь в него все сильнее. Ты же не только все это время плавала на его поверхности, так еще и смогла из него вынырнуть. — Вермина, представшая передо мной в одном из самых прекрасных своих обликов, тем не менее внушала почти животный ужас. И все же не было похоже, что настроена она была агрессивно. С интересом оглядываясь вокруг, она изучала переулок, изредка выглядывая на улицу, где еще жужжали проезжающие мимо машины. — Занятное местечко… Где мы, смертная? Что за место воссоздал твой ничтожный разум? — Даэдрический Принц с нетерпением посмотрела на меня. — Это мой мир… Вернее мир, что когда-то был моим. — Говорить удавалось с трудом, но я понимала, что молчать нельзя. — Занятно, — Вермина склонила голову на бок, внимательно глядя на меня. Внутри что-то заворочалось, отвечая на взгляд. К горлу подступил ком, а я перестала дышать. Мое тело, подчиняясь чужому мысленному приказу, сделало шаг вперед… И уперлось в невидимую стену. Даэдра недовольно нахмурилась, склоняя голову в другую сторону и усилила давление. Но ничего больше не происходило. Лишь на шее у меня что-то вспыхнуло холодом, давая возможность вновь вздохнуть. Маленькая ящерка, покрытая корочкой льда, отважно прыгнула на обидчика… Но лишь за тем, чтобы рассыпаться на сотни искорок от одного лишь взгляда Принца. — Занятно, — В очередной раз повторил демон в образе женщины, задумчиво щуря глаза. Сила, до этого сжимавшая внутренности, пропала, а Вермина отвернулась. — Ладно, в этот раз я позволю тебе уйти несмотря на просьбу одного моего хорошего знакомого… К тому же ты позволила мне наблюдать за занятным интересным миром все то время, что была в Квагмире, так что будем считать, что ими ты выкупила свою свободу. Но милая, не надейся, что теперь сможешь скрыться от моих глаз, раз смогла меня занять на столь длительное для вас, смертных, время. Я не стану тебе мешать, но и помогать не буду, останусь молчаливым наблюдателем… Только не думай, что я говорю все это по доброте душевной, — она обернулась, окидывая меня с ног до головы ледяным взглядом. — Просто намного интереснее наблюдать за теми, кто владеет хоть какой-то частью информации. Все, иди… И запомни напоследок: хоть меня не зря зовут Госпожой Кошмаров, в моих силах так же и подарить кому-либо прекрасный сон, больше похожий на мечту. Если еще захочешь воспользоваться моим великодушием и попасть в этот мир — найди мой алтарь. А теперь вон. Краткий взмах рукой будто вышиб воздух из легких. В глазах потемнело, а тело внезапно стало до безумия легким. Я опять тонула во тьме…