Отдартомолено!

В ушах играл Rammstein, Sonne. Я шагала под музыку в кампус и думала, что сегодня выдался очень даже непростой денек. Во-первых: на носу зачеты, а у меня только два автомата из шести. Непорядок. Во-вторых: парень, с которым я ходила на той неделе на свидание, оказался самовлюбленным идиотом. Меня в нем бесило буквально все. Блин, с каких это пор мужики в двадцать четыре перестали быть мужиками и превратились в сопливых пацанов?! В третьих: шел дождь, уже пятый день. Как раз под мое унылое настроение. Я вздохнула, встала под крышу автобусной остановки и покосилась на невысокого и крепко сбитого парня. На лысую голову он натянул черную шапку, смотрит в смартфон, сосредоточенно что-то выискивая, а второй рукой шарит в карманах спортивных штанов. Невольно прострелила мысль, что он чем-то похож на того, того самого, и я приободрилась и пригляделась к парню. Но мимолетная схожесть рассеялась, когда он заметил мой взгляд и поднял на меня лицо. Нет, ничего общего. Даже обидно. Я разочарованно отвернулась и стала ждать автобус, решив доехать до кампуса на нем и вообще в дождь без зонта не выпендриваться. — Привет, — вдруг услышала я над собой и подняла глаза. А, тот самый парень. Он мило улыбнулся мне и присел рядом на скамейку. — Что слушаешь? — спросил он у меня. Глаза у него симпатичные, зеленоватые, и веснушки на носу. Я машинально подумала о том, что он очень даже ничего. — Эээ, Rammstein. — Да? Класс. Можно? — Он протянул руку, я вложила в нее наушник. Вот уже четыре месяца… да нет, даже больше… я живу обычной непримечательной жизнью. Сначала я была очень подавлена смертью Дарта Мола. Вообще, покажите мне живого человека, который не будет подавлен чьей-либо смертью?! Особенно если тебе этот человек… забрак… даже немного нравился. Во всяком случае, он точно не заслуживал смерти. Но время шло, мое приключение забывалось, я снова жила в своем времени и ритме, даже втайне радуясь, что все закончилось. Хорошо или плохо. Но конец путешествиям. В наушниках громко и мощно пели: Die Sonne scheint mir aus den Händen Kann verbrennen, kann euch blenden Wenn sie aus den Fäusten bricht Legt sich heiß auf das Gesicht… Под эту музыку невольно думалось о минувших событиях, потому что я не знала, о ком еще можно думать под такие мощные, пропитанные силой фразы. — Вот сейчас классно будет, — сказал парень, щёлкнув пальцами и кивнув мне. Sie wird heute Nacht nicht untergehen Und die Welt zählt laut bis zehn. Я невольно отмерила десять, зная, что припев начнётся с Eins. И… Eins Hier kommt die Sonne… Я ощутила странный удар в грудь, чуть правее сердца, и закашлялась. Дыхание немного сперло. Zwei Hier kommt die Sonne… Кашель разобрал меня, в горле начало саднить, я извинилась перед парнем и снова разразилась громким приступом кашля. Drei Sie ist der hellste Stern von allen… Вспышка. Короткий удар, будто кто-то бил точно в висок. Я падаю, падаю в пустоту и темноту. В воздухе висит запах трав и дыма, и я проваливаюсь во мрак, чтобы увидеть огромное ало-золотое солнце, посреди которого, в самом центре, чёрный круглый шар. И я теряю сознание.

***

Я забыла, кто я… и забыла, где я… Ага, память потихоньку возвращается, и я испуганно открыла глаза, потому что вспомнила своё кружение во мгле навстречу страшному солнцу. Блин, во меня с Rammstein торкнуло… — Мастер… Этот голос я точно не спутаю ни с чьим другим. Поверить не могу!!! Первая мысль — он жив! Вторая — я, увы, вернулась. Я резко села, но тут же сильные руки уложили меня обратно на обе лопатки. Я, правда, непроизвольно обхватила своего, как я думала, мертвого ученика руками, крепко обняв его за шею. Точно он. — Подождите, мастер, не так быстро. Магия датомирских ведьм требует постепенного привыкания. Я привстала на локтях и увидела его! Живого, здорового! Но вид конечно пугал и настораживал. Изо рта, глаз, ушей, ноздрей забрака клубился странный зелёный дым, отчего он немного напоминал дракона. Ядовито-зеленые клубы окутали его, и дышал он ртом, очевидно, не потому, что ему было сильно приятно. — Ученик… что это? — прошептала я, вдруг поняв, что говорить могу с трудом. Похоже, ему было тоже тяжело, потому что он сделал несколько глубоких вдохов и сказал: — Я рискнул всем, что у меня было, мастер, когда понял, что вы более не вернётесь. Я не мог оставить все как есть и не мог забыть. Хорошо изучил обряд призыва, и вот… привязал вас в этом мире через своё тело. Он засмеялся, но смех получился коротким и хриплым. — Вы говорили, что хотели бы показать мне своё реальное тело. Я вижу его перед собой, Дарт Дисней. Вы правда прекрасны. Я в смятении ощупала негнущимися пальцами лицо и осмотрела себя, как могла. Я не была уверена, но это было действительно, похоже, мое тело! Правда, покрытое какой-то фигней. — Ритуальное одеяние, — пояснил Дарт Мол. Из его рта по обе стороны вился зелёный дымок. — Добро пожаловать обратно и навсегда, мастер. Что? Что?! Я начала что-то сипеть и натужно кашлять, но Мол предупредил: — Вы пока восстанавливаете силы, говорить вряд ли сможете… это при переходе вы черпали много энергии из меня, а сейчас перешли в своё тело. Погодите пару дней и заговорите как прежде. Что значит — пара дней? Я требовала объяснений здесь и сейчас! То есть, требовала бы… если бы могла говорить. А так только хрипела и надсадно кашляла. — Мастер, — промурлыкал забрак, приблизившись ко мне и неожиданно касаясь моей руки. — Не волнуйтесь. Я все объясню, но немногим позже. А пока — восстанавливайтесь. Я полностью перенёс вас в эту временную точку, и вы можете отныне не волноваться о возвращении. Блин, потрясающая новость! Только я как раз должна была вернуться!!! Что-то желание обнять старого знакомого тихо испарилось. Он зачем это сделал? Может, у меня на лбу был написан этот вопрос, но Дарт Мол, к слову, раздетый по пояс, бережно поднял меня на руки и, пыхая зеленым дымом, пошёл куда-то на свет. — Я не мог забыть вас, Дарт Дисней. Тогда, на Набу, вы спасли мне жизнь, использовав убеждение Силы. Да, как ты выжил?! Спросить я не могла, поэтому слушала (и покачивалась с каждым шагом ситха). — Джедай ранил меня, но оставил только проникающую рану, задев одно правое предсердие. Но — какое счастье, учитель! — у меня ведь целых два сердца, так что я благодаря уникальным возможностям своей физиологии выжил, во время падения уцепившись за вентиляционную решётку. Меч свой я, по счастью, не потерял, да и деактивировать не забыл, а то представьте, какой кошмар — я бы просто покрошил себя своим клинком! Я пролежал без сознания… не помню, сколько времени… но вскоре я очнулся на корабле, который отгружал мусор с Набу. Так я покинул планету. Я с разинутым ртом слушала о приключениях забрака, думая о том, что мне все же… удалось переломить канон! Мне удалось! Вот он, выжил, и даже не разрублен пополам. Не обезумел и не превратился в какое-то бледное подобие себя. Интересно, а сколько времени вообще минуло с того дня? Точно подумав о том же, ситх продолжил. — Я едва не замёрз насмерть в космосе, поскольку за время полёта на этой, в общем-то, гигантской мусорке нечем было согреться. Среди отбросов я нашёл то, что пригодилось мне на первое время, и благодаря этому успел подлечиться и окрепнуть. Около двух недель я был в полёте, после чего корабль, пилотируемый автоматически, начал разгружаться на пустынной планете. Я применил все навыки и пробрался сквозь открывшийся на время выгрузки узкий шлюз в рубку, взломал систему и таким образом направил корабль туда, куда мне необходимо было попасть. Местом назначения я избрал родную планету, Датомир, хотя мир этот мне не близок и меня на нем ничто не держит. Единственное, что крепило мою веру в жизнь — это вы, мой мастер. Вы дали мне надежду на возрождение Ордена ситхов, не таких, какими пытается их представить Сидиус, а первородных, истинных, изначальных. Тех, что ещё на Коррибане зародили нашу культуру. Им не чужды были страсти, привязанности, благородство. И конечно семейственность и близкие узы между двумя из них. Это правило — правило двух — я вижу теперь в другом ключе. Что-то в его бесконечной болтовне меня напрягало. Мы, к слову, вообще без остановок шли по руинам огромного куполообразного храма, вокруг нас были гигантские статуи, порушенные колонны и обломки камней, а Дарт Мол с будничным видом трепался, даже не сбавляя темпа. Зеленый дым почти перестал исходить из него, и он приобрёл практически привычный вид, только был очень утомлён. Хотя, по его бодрому шагу так не скажешь. — Я много обдумал, мастер. Ордена ситхов более нет, хуже того, под началом Дарта Сидиуса он обречён. Старый лорд наверняка найдёт себе нового ученика, продолжив правило двух, но как же изначально? Изначально ситхи были малочисленны, но не настолько. Может, вы не знали, но в иридонцах и датомирцах, коим я являюсь по происхождению, есть сильная предрасположенность к тёмной стороне, подобно жителям Коррибана. Я узнал, что мать моя, датомирская ведьма, весьма могущественна, и что род мой тоже велик и опасен. Я не ощущаю себя более простым оружием в руках Дарта Сидиуса и пешкой в его игре. Великий комбинатор пусть остаётся со своими фигурами, а я решил служить вам до последнего. Более того, мастер! Я решил, что нас связывают более тесные узы, нежели чем у учителя и ученика. Ну, как у Визас Марр и Дарта Нихилуса. Как у Бастиллы Шан и Дарта Ревана… Все ясно, он там, в коллекторе, ударился головой. Черепушка у него хоть и крепкая, но он точно не в себе. Глядя на расписного под хохлому забрака, несущегося к выходу из храма, я была уверена, что он свихнулся. Внезапно он резко остановился и посмотрел на меня, продолжая нежно вещать: — Я ощутил сильную привязанность к вам, мастер. Понимаете, иначе я не умею: вы показали мне иную Темную сторону, то, к чему я всегда тяготел, и чего мой прежний Учитель меня лишил. Отказавшись от его учения и предав его, я, кстати, и сам стал полноправным Лордом ситхов, и в целом в мастере не нуждаюсь, но вы, Дарт Дисней, вы даже стали для меня больше, чем просто мастером. Ваше учение открыло мне перспективу быть нужным вам, я готов служить исключительно вам… О Боже, он влюбился. Я смотрела в осоловелые глаза, думая, что наверно все же он здорово треснулся о стены коллектора. Хватка становилась все жёстче, рулады все нежнее. Я уж не знала, куда деваться. Дело шло к тому, что меня либо трахнут, либо начнут признаваться в любви, и неизвестно, что лучше. Сжавшись и поражено глядя на забрака, я понимала, что не могу ему даже ничего сказать. Эти два дня будут настоящей пыткой, более того — как мне теперь отсюда вырваться? Попасть домой? В своё время, в свой мир? Уже жалея, что поменяла канон, я в панике полагала, что, быть может, могу приказать забраку просто отпустить меня. Но тогда он может впасть в ярость и просто убить меня, раз я ему посмела отказать. Нет, это не вариант. Он же из меня котлету сделает! Не слушая, что там выводит ситх, я вовсю упиралась руками в разрисованную чёрными узорами грудь и силилась опуститься на ноги. К чести Дарта Мола, на мое интимное пространство он не посягал, но и отпускать не думал. — Здесь не очень безопасно, мой учитель, — ласково сказал он. — Вы не беспокойтесь, как только окажемся на «Симитаре», моем корабле, я вас сразу отпущу, и вы сможете ходить, где хотите, когда и сколько хотите, вы — владычица моей жизни, а значит, все, что принадлежит мне, принадлежит и вам. Мать моя женщина, куда-то его не туда понесло! — Но в храме ведьм не советую вам вырываться, ослабленной после перемещения, благо здесь и призраки старых ведьм, служителей храма, и сами ведьмы вот-вот нагрянут, и ранкоры есть… да много всего. А я всегда и от всего буду вас защищать, мастер. Вы, верно, владеете редким талантом Силовой медитации, рядом с вами я чувствую себя в сто раз сильнее и способнее, я готов ради вас… Знаем мы эту песню. Да я ради тебя сверну горы и поверну моря вспять, а ты холодна как табуретка и счастья своего не видишь. Я с сомнением посмотрела на забрака. До Набу он был вполне себе адекватным. Может, маскировался? — Разрешите мне покинуть храм, — смиренно сказал он, ласково выдыхая зелёный дым, струйками выходящий из уголков рта. — Это недостойное вас место, Дарт Дисней. А когда вы сможете говорить, вы обязательно скажете мне своё истинное имя. Я бы доверил вам своё, клянусь, но увы я не владею этим тайным знанием. Нет, надо от него тикать. Только как и куда? Я огляделась и вдруг вцепилась в плечо забрака. — Вы радуетесь вместе со мной?! — этот придурок наверно мой жест ужаса воспринял за воодушевление. — О, я безмерно счастлив! А вцепилась я в него потому, что за спиной его увидела трёх странного вида женщин, вооружённых энерголуками и нацеливших их в спину Дарта Мола. Осознавая, что от пиздеца меня отделяет только эта самая спина, я замычала, тыча пальцем за плечо ситха, пока тот наконец не просиял. — А, все же нас решили почтить своим присутствием хозяева этих мест! Что ж, мой мастер, я сейчас докажу вам, в который раз, что вполне способен стать не только последователем вашего учения, но и вашим самым близким и лояльным учеником, надеясь на что-то более тесное. С этими словами он метнулся вбок, посадив меня на уступок какой-то гигантской статуи в виде отвратительного женского лица, и встал в боевую стойку, вытаскивая из-за кожаного пояса на талии световой меч и активируя его. — Я пришёл сюда с мирными целями, желая воспользоваться магией храма как один из рода Братьев Ночи, — громко сказал он. — Какой ты нам брат, ситх поганый, — сплюнула одна из ведьм. — Ты приперся сюда за этой девкой, принёс жертву и совершил сложный ритуал. И все это за счёт нашей магии тоже! Мы вернём долг храму и Кровавому Божеству, утопив вас в собственной крови. — Обычно это ни у кого не получалось, — заметил ситх. — Когда-нибудь всё случается впервые, — сказала невысокая ведьма, туже натянувшая тетиву своего лука. И вот на Мола полетел град пурпурных плазменных зарядов. Их он ловко отбивал своим мечом, блокируя так, чтобы ни один не долетел также до меня. Закончив и снова приняв предупредительную стойку, он громко сказал: — Сестры, вы — ничто в сравнении с моим боевым искусством. Я уничтожу вас, если вы не дадите нам спокойно уйти. — Ты не покинешь это место! Стреляя из своего удивительного оружия, охотницы побежали на ситха, который даже с места не сдвинулся, и сшиблись с ним…