Отдартомолено!

— Туши! Туши! — кричала мне Шала, пытаясь сбить пламя собственной накидкой, снятой с плеч. Близнецы Шани и Нанда с усмешкой наблюдали за нами. Другие девушки, немного оторопев, стояли в сторонке. Я же в панике заозиралась. Чем таким погасить занявшийся огонь?! Сразу и не к месту вспомнился анекдот: «Мама, у нас в комнате ёлка горит!» — «Сынок. Ёлка не горит, а сияет» — «Мама, у нас и шторы сияют». Вот и вода! Обрадовавшись, я прихватила с пола большой кувшин с темной жидкостью, подняла его и плеснула жидкость в костерок, охвативший большой чан с горелой едой. Но тут — кошмар! Я поняла, что сделала, что-то явно не то. Мы с Шалой в ужасе вскричали, когда пламя взвилось до потолка. Девушка завопила: — Рьейла Ада, это же огненная вода!!! Черт возьми! Взвыв, я не нашла ничего лучше, кроме как взять с пола коврик и пытаться погасить им огонь. Спустя несколько минут неудачных попыток, в течение которых весь шатёр заволокло сизым дымом, нам все же соизволили помочь. Какие-то женщины принесли два ведра воды и вылили их в огонь, запаривший темными клубами. Запах стоял тот ещё. Виновато глядя на Шалу и прочих юных дев, я поняла, что просрала свой статус идеальной жены. — Ты не умеешь готовить. — Горько сказала Шала. — И стирать, — едко подытожила Шани. — И за детьми следить, — вторила ей близняшка. Эти дамы вообще на Мола глаз положили и сейчас хлеще остальных издевались надо мной. Сузив глаза, я выслушивала все претензии япеток. — Но ведь рьейла лучшего воина должна тоже быть лучшей, — грустно сказала одна из девушек. — Как же так вышло, что ты так удачно вышла замуж?! — изумлялась другая. — Лицом ты тоже не больно смазлива, да и телом… — недоумевающе подколола Нанда и покосилась с улыбкой на сестру. Хотелось прям посильнее стукнуть ее по голове, но я понимала, что даже до лица ей не дотянусь, и оскорбленно сказала: — Дело не в умении готовить или вытирать какашки отпрыскам, девочки! — Да? — искренно удивилась Шала, вернувшаяся в шатёр после того, как вынесла чан наружу. — А в чем же?! Ну и что мне им сказать? По правде или как обычно? Я задумалась, надув губы, и вдруг поняла, что вопрос на самом деле интересный. Не задавалась прежде мыслями о том, что побудило Мола страстно в меня влюбиться. Я всегда думала, что это слабоумие… или он тайный мазохист. Было довольно странно для мужчины, всю жизнь проведшего в жестоких тренировках и изощрённых убийствах, полюбить такую недотепу и лгунью, как я. Тем не менее, он это сделал, что доказывало, что он ещё больший недотепа и неудачник. И честно сказать, я всегда считала Мола кем-то вроде досадного недоразумения. С подтянутой задницей и в крутых татухах. Недоразумения, за которое я выскочила замуж, поскольку его хук левой крайне убедителен, а ещё он умеет резать людей световым мечом на хинкали. Чтобы на стать одной из этих хинкали, я выбрала самый безопасный путь — и просто дозволила ему… любить себя. А теперь меня спрашивают, как я ухитрилась завоевать этого роскошного мужчину. Этот тройной самородок, покрытый золотом. Честно? Да никак! Но женщинам этого говорить нельзя, ибо сразу подумают о первом искушении — беспощадной женской зависти. Потому надо схитрить и напиздить им те постулаты, что я твёрдо изучила на Земле, из собственного небогатого опыта свиданий, прочтения горы женских журналов и недалеких статей в Интернете. Если нашим бабам этого хватает, то наивным япеткам хватит с горсткой. Хмыкнув, я победителем посмотрела на близняшек и сказала небрежным голосом: — Дело в соблазнении. Понимаете? В том, чтобы мужчина потерял от тебя голову. В загадке. Судя по недоумению на лицах девушек, они впервые слышали эту ересь. — Но как же… — недоумевала Шала. — Хорошая рьейла должна прекрасно готовить и ублажать мужа… услаждать его слух красивыми песнями… — Это не так важно, — отмахнулась я. — Вот мы с Молом… в смысле, с моим супругом. Мы с ним даже дня не прожили в собственном доме. Мне не пригодился навык готовки, а он полюбил меня всей душой за другие мои плюсы. — Например? — хмыкнула Нанда. — Ну, например, за то, что я — интересная личность, — изрекла я важно, — с собственной точкой зрения по любому поводу. Да, вот только эту точку зрения у меня далеко не всегда получается высказать Молу, поскольку он совершенно меня не слушает. А если и слушает, то вполне может не понять, что именно я от него хочу. А если и поймёт, то есть ещё небольшой процент, что сделает он все не так, как я предполагала. Но это им знать необязательно. — Да кого из мужчин волнует, что мы там думаем? — фыркнула Шани. Честно говоря, я была с ней солидарна, но вслух не согласилась: — К тому же, — продолжила я как ни в чем не бывало, — я доверяю своему мужу и позволяю ему заботиться обо мне и ухаживать за мной, помогать по хозяйству и в быту… Девушки синхронно вздрогнули, а кто-то даже вскричал. Испуганно. Очевидно, мужчин тут хозяйственными вопросами не утруждали, и я сейчас со своими заявлениями выглядела просто как злостный подрыватель моральных ценностей. — Он что, стирает себе сам? — в ужасе спросила Шала. Я не задумываясь кивнула. Вот ни разу не припомню за столько времени, чтобы стирала за Молом его труханы, например, или там робу его от крови замывала. — И готовит?.. — Осмелилась спросить другая девушка с большими и влажными карими глазами. Влажными они были, очевидно, от слез, которые они заранее пролила по печальной участи Мола быть женатым на мне. — Конечно, — не смутилась я. Хотя, откровенно говоря, ели мы все это время какую-то дикую лабуду или то, что было приготовлено руками профессиональных поваров. Да какая блин готовка, нам бы тут выжить! О чем вообще эти женщины твердят? — Ну, мы вообще с ним пока не живем в собственном доме. — А где же вы живете? — со страхом спросила Шала, ожидая, очевидно, услышать ответ вроде «в собачьей конуре». — У Мола своя Цитадель, — махнула я рукой. — Это такой большой каменный замок на вершине горы. Девушки снова синхронно охнули, явно представив себе такое владение в красках. — Должно быть, — заметила Нанда, — воин Мол ещё и очень богат. Тут я впервые задумалась, богат Мол или нет. Сколько мы с ним путешествуем, недостатка в деньгах я не замечала. Он как-то раз вскользь упоминал, что деньги для него — совсем не проблема. Мы жили в самых дорогих отелях, вспомнить хотя бы Набу, и прилично ели и одевались. Вернее, я одевалась. Одежда у Мола тоже очень недешевая, как и обувь или те же кожаные перчатки. Плюс у него всегда при себе был весьма недешёвый спидер и эксклюзивный корабль-призрак, тоже стоивший не одну сотню тысяч кредитов. А сейчас Мол так и вообще является лидером Дозора Смерти и Дксунского клана, фактически являясь предводителем целой планеты. Я никогда не задумывалась, сколько имущества принадлежит ему теперь. И стоило мне об этом помыслить, как дух захватило. Это действительно впечатляло. Алчные глазенки близняшек загорелись, и я торопливо ответила на их вопрос: — Там, куда вы прилетите, есть множество столь же богатых и знатных воинов. Это немного утешило девушек, и они с энтузиазмом принялись обсуждать, какой муж кому достанется. Близняшки на это не купились и продолжили с недоверием смотреть на меня так, словно я только что последнего на земле мужика отхватила. — Можешь говорить, что хочешь, — пожала плечами одна из них. — Но никчемная женщина… такая как ты… однажды просто проворонит своё счастье. Запомни мои слова.

***

Так. Как же готовится этот долбаный пхьян? На вид вроде каша типа рисовой, значит, и делать пхьян надо как некое подобие плова. Я с энтузиазмом взялась за дело, положила в чан три деревянные ложки этого пхьяна, залила его водой — а чо, пусть тушится! И сверху посолила. Довольненькая, я села ждать, когда мое булькающее варево превратится в ароматное аппетитное блюдо, и закемарила, незаметно даже для себя. Снилось мне, что Дарт Мол, отведав моего пхьяна, тут же несёт меня в близлежащий шатёр со словами «мало того, что ты чудо-жена, ты и хозяйка восхитительная». Неожиданно, в нос мой проникает подозрительный горелый запах, и я открываю глаза и понимаю, что пхьян я упустила. Над ним уже корпит Дарт Мол — откуда только он взялся? Потушив мой неудавшийся пхьян, он принялся как всегда ласково меня обнимать… Но меня вдруг обуяло такой злостью, что я подхватила с пола единственное, что под руку попалось — скалку, которой я раскатывала местные лепешки пури. Со скалкой наперевес я и пошла на ситха. — Дорогая! — испугался (наверняка за мое самочувствие) ситх, ловко отнимая у меня скалку и отбрасывая ее за спину. — Любимая! Я вернулся! Можешь больше не тревожиться, отныне я тебя не покину. Будем преодолевать тяготы пути на Эксигол исключительно рука об руку. Дебил! Какой Эксигол?! Я только что экспериментальным методом выяснила, что хорошая жена из меня — как Йода из Палпатина. Я захотела выматерить этого рогатого идиота, который мало того, что усвистал на разборки будучи все еще ослабленным после ранения, так еще и умудрился жениться на мне и воспитать во мне же комплекс неполноценности… Но Дарт Мол крепко обнял меня, заткнул губы поцелуем и закинул мои же руки себе на шею. Поначалу я даже обрадовалась и решила Мола придушить, хотя чем дольше все это мероприятие продолжалось, тем больше моя хватка напоминала объятия. Наконец, он прекратил целоваться и ласково на меня посмотрел. — Мол, ты ненормальный! Просто идиот! Как я могла выйти замуж за такого придурка?! — без пауз и передышки на дыхание начала я ругать его. Ругала долго и со вкусом, пока не поняла, что Мол совершенно меня… не слушает. Да ну блин! Задохнувшись от гнева и беспомощности, я жалобно посмотрела на Мола. — А давай ты не будешь ругать меня? Я разрешил конфликт мирным путём. Никто не пострадал… — сказал он с честными глазами. Я же скептически посмотрела в эту бандитскую рожу, так что Молу пришлось вздохнуть и сознаться: — Почти. Тут меня и прорвало. Я как на духу выложила забраку всю длинную историю своего неудачного дня, начиная с того, как я чуть было не подожгла один из шатров и заканчивая отвратительной кашей, название которой уже успело вылететь из головы!!! Где-то на пятой минуте трепа и излияний я вдруг поняла, что Мол снова меня не слушает. Он стоит напротив и улыбается, после чего берет меня (вот неожиданность, да?) на руки, как в старые добрые времена, и несет вон из пропахшего гарью шатра. Устроив меня без моего же разрешения на песочке, он провел рукой мне по волосам и начал серьезно говорить: — Дорогая. Ну что ты переживаешь. В конце концов, неужели это так важно — быть хозяйственной женщиной? Если бы я мечтал о хозяйственной жене, я бы женился на другой женщине. А ты, моя радость, все это наверстаешь. Когда придет время. Ну и когда мы слетаем на Эксигол, возродим Сидиуса, свергнем Первый Орден, установим правление Империи, вернемся на Дксун, зачнем детишек… Список его планов был бесконечен, слушать это было невыносимо. По уровню своему, все, что Мол перечислял, было мною отнесено к категорию «Бред и мифы РенТВ». А он все не останавливался и рисовал мне в красках волшебную картину светлого коммунистического… простите, вырвалось… тоталитарного будущего, где он — весь такой с рогами и отец восьми детей, и я — его мудрый учитель в миру, страстная любовница в постели и нежная мать по будням с семи до одиннадцати. Будущее он мне нарисовал слишком страшное, так что я начала плакать. Никакого просвета в нем не было: мне нужно было только рожать, пиздеть про Силу и трахаться, и судя по всему, в этих трех действиях и заключались все функции идеальной супруги по версии забрака. Мол, очевидно, решил, что плачу я от радости, потому что он крепко прижал меня к своей груди (где одежда была равномерно покрыта пятнышками чьей-то крови) и сжал в руках (весьма сильных и мускулистых, так что ребра мои нежно хрустнули): — Радость моя! — нежничал он, и лицо его приобретало все более умильное выражение. — Как я рад, что тебе так же, как и мне, не терпится претворить мои планы в жизнь. Не беспокойся, на Эксигол мы улетим сегодня же. Надо только предупредить этих двух идиотов, Рей и Рена, а то они, наверно, в каком-нибудь из шатров забаррикадировались и это… мирятся. Тяжко вздохнув, я понимающе кивнула. А что мне ещё оставалось делать? Против Мола нет приёма.

***

Сообщив радостную новость о переселении япетцам, Мол посоветовал им собирать пожитки и готовиться к перелёту. Но япетцы просто так нас отпускать не собирались. Нгино пообещал, что вечером забубенит шикарный пир, и только после этого мы сможем наконец отчалить с этой проклятой планеты. Мол был против пиров, но я толкнула его локтем в рёбра и прошипела, что надо быть благодарным людям, которые спасли ему жизнь. Мол сквозь зубы процедил, что, так уж и быть, пусть попируют, но вот с утра уж все точно загрузятся на борт корабля. Кайло Рена и Рей не было нигде, они буквально как сквозь землю провалились. Мол насчёт них не волновался: — Чем бы дитя не тешилось, — буркнул он, сочиняя для Каст длинное сообщение с точным указанием, что делать с япетцами, когда те прибудут на Дксун. Так, незаметно, день склонился к вечеру. Муж мой был занят подготовкой к перелёту: на своём спидере он уже сгонял к «Палачу» и часа два что-то там чинил на свежем воздухе. Солнышко припекало будь здоров, но Мол вернулся свежим, как огурчик. Правда, посетовал, что от такого количества песка фильтры на спидере тоже предстоит поменять. Так что он снял свои чёрную робу ситха, накинул любезно предоставленную тунику без рукавов на плечи и в таком полуэротическом виде принялся возиться с железом. Мол оказался заядлым меломаном и ушёл в музыкальный астрал. Вместо наушников у него была просто потрясающая хрень: маленький серебристый диск, который умещался у меня на подушечке пальца. Забрак просто приложил ее к виску, и эта штуковина легко «прилипла» к его коже и транслировала звучание такого качества, что наши акустические режиссеры бы померли от зависти. Попробовав эту фигню на себе, я отказалась возвращать ее Молу, разлеглась на солнышке под предлогом «позагорать», откинув свою тунику в сторону и оставшись в штанах и коротком топе, и наблюдала за тем, как муж что-то вдохновлённо чинит, выкидывает, припаивает и постоянно ворочает туда-сюда спидер. Несмотря на то, что Мол был далеко не показушник и свои дела делал на задворках родины, вскоре у него понабралось приличное количество зрителей, а точнее, зрительниц. То они ему водички принесут, то чайку холодного, то предложат передохнуть, то перекусить, то полюбопытствуют, а что это он такое делает и как эта штука работает. Особо смелая девушка даже попросила на спидере прокатиться, очевидно, моим урокам про индивидуализм вняв. На третий стакан воды Мол отреагировал холодно. — Я же не банту, и ведрами воду не пью, — сказал он категорично и отодвинул девичью руку. — И вообще, мне больше ничего не нужно. Оскорбившись этим, девушки прекратили шастать туда-сюда и просто какое-то время наблюдали за тем, как Мол, ругаясь на забрачьем, ковыряется отверткой под спидером, лёжа на спине. Но очень скоро и последние зрительницы исчезли, вернувшись к своим делам. Я тоже вернулась на часик в шатёр, чтобы поставить на огонь эту мерзкую кашу и таки доказать Молу, что и хозяйка из меня неплохая. Незаметно, за делами наступил вечер. Вопреки моим ожиданиям, он прошёл крайне продуктивно. Рен и Рей таки вышли в люди, но были для общества потеряны. Они постоянно ворковали друг с другом, держались за руки и вообще вели себя как два дурака. Мол настороженно следил за ними, но ещё больше настораживался при виде очередного япетского блюда и особенно — при виде ахви, которую очень огорчало, что с ситхом ей предстоит разлучиться. Прозвучали тосты и слова благодарности. На площадке в центре больших шатров собралось все племя — Мол пытался подавить зевательный рефлекс и хотел уж было слинять пораньше… … как вдруг кто-то закричал: — Там шатёр! Шатёр горит! Все спохватились. — Как горит?! Отчего? — вскричал Нгино, и я похолодела. Забыла! Про кашу забыла, черт возьми!!! Остаток пиршества прошёл куда более увлекательно. Мы сообща тушили шатёр, который ярко полыхал в ночи, и тушили бы ещё долго, если бы Рен и Мол не подняли с помощью Силы тучу песка и не засыпали им шатёр (и наши вещи в нем, к сожалению). Пока все думали, отчего шатёр загорелся, я разговор свернула тугим ковриком и притворилась сильно притомившейся, так что пришлось муженьку на ручках нести меня в другое место для сна, любезно предоставленное на эту ночь Нгино. Уже засыпая у Мола на плече, я услышала, как он ехидно спрашивает: — А все же она сгорела? Да? Стиснув руки в кулаках, я процедила: — Спи давай!.. А наутро мы отбыли на Эксигол…