Чонгук-хён

Сначала Юци зовёт его хёном, потому что путает корейские обращения к парню, а потом делает это уже намеренно и с удовольствием, наблюдая, как у лидера школьного бойз-бэнда пригорает с каждым разом всё сильнее. Чон Чонгук — всеобщий красавец и разбиватель сердец, а ещё он постоянно прогуливает уроки из-за своих репетиций, за что его очень не любят учителя. Чонгук сам себе на уме, за исключением, когда не тусуется со своими одногруппниками по школьному бэнду, лидером которой он, собственно, и является. Он играет на гитаре, хотя не так хорошо, как другой участник этой группы Тэхён, и поёт. В основном только он и поёт, но иногда к нему присоединяется Тэхён. Очень редко. Чонгук единоличник в певческих партиях. Он слишком хорош, чтобы пытаться ему противоречить или даже мешать, но некоторые, особенно его ненавистники вроде Гонха, рэпера местного разлива, и его друзей постоянно провоцируют его на конфликты и иногда даже драки. Но сейчас не о стычках вспыльчивых мальчишек. Кроме Чонгука и Тэхёна в группе есть ещё две фигуры. Это Юнги, молчаливый социофоб-клавишник и Хосок, обожающий танцы и барабаны. И вот в целом они вчетвером, а ещё Гонха и компания не дают заскучать средней образовательной школе в самом центре Сеула. Чонгуку девятнадцать, и он думает, что весь мир под его ногами. А если нет — он его скоро под себя подомнёт. Никто, категорически никто не может перед ним устоять, потому что девчонки со всей школы визжат, убиваясь по нему, парни хотят дружить и попасть в его будущую известную всему миру рок-группу (или инди-рок, или вообще поп, Чонгук ещё не решил), родители не чают в нём души и учителя, даже если его недолюбливают, ничего с этим поделать не могут — он прославляет школу и куча новеньких детишек хотят здесь учиться. Он слишком потрясный для этого мира, слишком крутой и недостижимый для… — Хён, — кто-то у его уха жалобно скулит. Чонгук из дремоты возвращается обратно в реальный мир. Они сидят в классе на перемене перед контрольной по химии, и Чонгук вместо повторения видит десятый сон, внезапно прерываемый жалобным писклявым «хён». Чонгук открывает глаза и смотрит. Перед ним стоит нечто в широченных джинсах и красном бомбере с подворотами, кто-то с несуразной причёской с вьющимися волосами чуть ниже шеи и очками, подбитыми в одной линзе. Он ужасающе смотрит с секунду на нло, а потом снова принимает бесстрашное выражение лица. — Хён, т-ты… — Чего тебе, мелкотня? — Листочек под твоей обувью, хён, — ещё надрывнее скулит нло в очках, и Чонгук удивлённо опускает глаза в пол. Под ногой в синем кроссовке с надписью «puma» и правда есть какой-то замызганный грязью с улицы листочек. Чонгук отрывает ногу от пола и нагибается за ним. Скулившее нло тянется за ним тоже, и происходит столкновение двух лбов. Нло отлетает на пятую точку, потому что жбан Чонгука словно стальной, и тому, видимо, совсем не больно от удара о его черепушку. Он берёт листочек в руки и читает имя. — Юки? С каких пор у нас в школе учится японец? Нло, потирая голову и ушибленный зад, откидывает назад вьющиеся непослушные пряди и отбирает листок, а по факту это табель успеваемости, перед носом Чонгука. — Юци, — тихо поправляет оно, — Сон Юци, хён. И я китаянка. Нло, а по факту Сон-Юци-китаянка-а-не-японец-хён-ты-что-тупой, краснеет и убегает в конец класса, прячась за учебниками и портфелем, а Чонгук ловит качественный ахуй и долго всматривается в свои голубые, как небо над Мадагаскаром, кроссовки. Во второй раз они сталкиваются в столовке на следующий день. Чонгук пялится и откровенно, шестерёнки в мозгу двигаются, чувак с чсв до Эйфелевой башни что-то придумывает, и это страшно. Страшно должно быть только китаянке Юци, которая по-прежнему в мужских штанах и рубашке под красным бомбером, а не в юбочке в клеточку и блузке, как все нормальные девочки. Она же девочка, Чонгук не ошибся? Хотя выглядит точь-в-точь пацан с очень хреновой самооценкой и таким же корейским, потому что почему иначе он «хён», а не «оппа»? — Хён, — тушуется нло в очках, и Чонгуку забавно так называть оно в мыслях, потому что он пока не определился, он это или она. У него замкнуло, и это проблема. Обычно он ни над чем не парится дольше тридцати секунд. — Какого хера? — Хён, извини, — Юци замечает, что наступает ему на его между прочим любимые белые конверсы, и Чонгук пока ещё со скептичным выражением лица — но это ненадолго — смотрит на непонятно откуда взявшееся в жизни этой школы нло, оно же не всегда здесь было? Чонгук же не совсем слепой? Может он один это видит? Но нет, скептично выбирающий салат Юнги видит оно тоже, потому что нехотя обступает, чтобы подойти к кассе и расплатиться за обед. — Гук, ты идёшь? Чонгук как робот поворачивается на голос приятеля. — Да, сейчас, — и опять смотрит на смущенно опустившее веки нло. Юци тянет маленькие лапки из рукавов бомбера к тарелке с выпечкой и выбирает пышную булку из слоёного теста с чем-то явно ягодным внутри — Чонгук чувствует запах. Он виснет. — Почему скол на очках? — А, это, — улыбается нло, — я в баскетбольной команде. Вот на прошлой игре мне стекло и разбили. А поменять денег не хватает. — Понятно. — Я, если честно, вообще удивлена, что ты со мной разговариваешь, — откровенничает нло, пытаясь пригладить непослушные чёрные вьюны, но они никак не поддаются, и нло краснеет ещё больше. Чего прихорашивается? Чонгуку всё равно пофиг. Он уже почти двигается к столу приятелей, как возникает очень важный вопрос. — А в какой команде? Парней или девушек? — Ну ты сказанул, — смеётся нло. — Хён, у нас нет девчачьей баскетбольной команды. Чонгук понимающе кивает. И правда, нет, чего это он? И сам знает об этом. Его сметают с ног две фигуры женского пола, и вот тут у Чонгука как раз нет проблем с идентификацией. Они облепляют нло с двух сторон, обнимают, целуют в щеки, жамкают эти пухлые щёки, а Чонгук ловит второй ахуй, потому что он не думал, что даже таких заморышей, как это неуклюжее нло, любят такие красотки. Чонгук знает только одну из них — Соён. Она главная у чирлидеров. — Пуся, ты отлично сыграла, — ласково тянет Соён, обнимая мешочек закомплексованности, и Чонгук спешит ретироваться, пока не ловит третий ахуй — что само по себе слишком для пары дней неотразимого Чон Чонгука, — несмотря на то, что у тебя были эти дни… Ты как, малышка? Живот сильно болел? Чонгук поворачивается и встречается глазами с нло. Нло багровеет, потому что понимает, что Чонгук услышал громкий голос Соён, которой, похоже, на всё плевать. — Ты девушка, что ли?! — раздаётся крик на всю столовку. Тэхён, Юнги и Хосок поочерёдно фейспалмят, потому что Чонгук привлекает всеобщее внимание. Нло хочет провалиться сквозь землю, Соён инстинктивно прижимает к себе комочек в очках, а третья девушка норовит смачно дать Чонгуку по щам. И это примерно первый, и Чонгук надеется, что последний раз, когда план Чонгука трещит по швам из-за одной китаянки, которая в довесок ко всему продолжает жалобно тянуть «хён». Но примерно с этого момента жизнь Чонгука начинает идти по женскому половому органу, и весь мир под ногами красавчика превращается в сплошную карму.