То, что ты не услышишь

Уличные фонари один за другим зажигают новый мир за нашим окном. Приглушенный свет от покачивающегося над нашими головами светильника навевает дремоту. Улыбающиеся украдкой официантки уже потихоньку собирают разбросанные возле столика пустые бутылки соджу. А я уже битый час не могу заставить себя отвести тебя домой. Ты снова не смешно шутишь, а я иронично вскидываю брови и снисходительно улыбаюсь тебе одними уголками губ. Черт, и как только у тебя остаются силы болтать без умолку после такого количества выпитого. Усердно продолжаешь нести несусветную чушь, и я вскоре сдаюсь и хохочу во все горло. Не потому что твой последний анекдот про смеющиеся пельмени был лучшим, а потому что я не имею ни малейшего понятия, как ты вообще смог додуматься до такой глупости. Расплываешься в улыбке и самодовольно проводишь рукой по волосам. Радуешься, прямо как ребенок, у которого внезапно обнаружился талант к комедии. Прочищаешь горло и готовишься к очередному панчу, а я понимаю, что больше не могу сдерживаться… Стаскиваю со стола твой телефон, чтобы снять очередной позор своего чуда на камеру. Ты ни о чем не подозреваешь и виртуозно продолжаешь свой стендап, при этом активно жестикулируя руками и корча смешные рожицы в объектив. Если бы ты знал, как завтра утром будешь сгорать от стыда за случайно увиденный в галерее ролик… Наконец, насмеявшись вдоволь, ты с усталой улыбкой облокачиваешься на стол и подпираешь раскрасневшееся лицо ладонями. Я буквально вижу, как над твоей головой загорается красная лампочка, оповещающая о низком проценте заряда батареи. Опускаешь голову и вздыхаешь так тяжело, как будто вся твоя жизнь — бесконечная борьба. В комнате впервые за долгое время повисает тишина, среди которой я улавливаю лишь твое рваное дыхание и бешеное биение сердца. Чувствую, как мои веки начинают тяжелеть, и еще раз вспоминаю, как давно нам пора домой. Но только я надумываю позвать девушку за счетом, как ты снова заводишь странный разговор ни о чем. Хлопаю себя по щекам, пытаясь взбодриться, и тянусь к своему недопитому кофе. — Хен, выпьешь? Легче будет — пододвигаю напиток к тебе. — Хек, …моя мама, знаешь, всееегда говорила, что кофе…плохо — качаешь в воздухе пальчиком, не поднимая головы. — Ты бросай это. Кофе…ин вреден… Тихо смеюсь, прикладывая руку к лицу. — Чья бы корова мычала… Что насчет ящика соджу? — Это… другое. — Пойдем домой, зожник — допиваю напиток и громко ставлю чашку на стол, специально заставляя тебя испуганно вздрогнуть, чтобы ты очухался. Но, вопреки моим стараниям растормошить тебя, ты снова замолкаешь и прикрываешь глаза. Бездумно проводишь пальцами по щеке, заставляя мое сердце пропустить удар. Облизываешь пересохшие губы и переводишь свой туманный взгляд на меня. Мысли заполняет лишь безумное желание поцеловать тебя прямо сейчас. Как же не вовремя. Ли Минхен слишком красивый. Минхен такой нереальный, что само слово «красивый» его просто недостойно. Эти по-хулигански растрепанные волосы, влажная кожа, трогательно потрескавшиеся губы, немного потерянный взгляд и тихое, прерывистое дыхание… Я могу перечислять бесконечно. Вдруг глупо прыскаешь, как будто прочитав мои мысли, и расплываешься в улыбке, закрывая лицо ладонями. Слишком тепло, слишком нежно. Знаешь, я бы замотался в тебя, как в теплый плед, и проспал так всю жизнь, если бы это было возможно. Смотришь на меня украдкой сквозь пальцы, а я чувствую, как сердце отбивает дикий ритм в груди, гоняя самый вредный на свете кофеин по венам. Сглатываю, больно закусывая нижнюю губу. Почему с тобой так сложно? Я должен взять себя в руки, но лишь продолжаю думать о том, как приятно было бы прижать тебя к себе крепко-крепко, уткнуться носом в твою теплую шею, зарыться пальцами в твои мягкие волосы, и, в конце концов, утонуть в собственных чувствах. Так сложно не думать об этом… Эти болезненные мысли впиваются в меня вновь и вновь, доставляя какое-то мазохистское удовольствие. — Домой нужно… — вдруг бормочешь ты и с каким-то обессиленным вздохом кладешь голову на стол. Вытягиваешься вперед и нежно касаешься своими теплыми ладошками моих. Волнуясь, я сжимаю их в своих и нерешительно заглядываю тебе в глаза. — Когда домой? — тихо спрашиваешь ты и как-то особенно ласково улыбаешься, пододвигаясь ближе и трогательно прижимая наши руки к себе. Ты согреваешь мои холодные пальцы, а вместо них согревается мое сердце. Не выдерживаю больше ни секунды и ложусь рядом. Ты рвано выдыхаешь и чувственно трешься своим носиком об мою щеку, прикрывая глаза. А я… Я окончательно теряюсь в тебе. Твое дыхание становится все тише, и вскоре ты окончательно проваливаешься в царство Морфея. А нам все также пора домой. Когда-нибудь мы точно пойдем домой… — Ты — мой дом — еле слышно шепчу я, но этого ты уже не услышишь.