Бестелесный

С тех пор, как Питер погиб, Тони разговаривает с ним, когда никого нет рядом. Однажды Питер отвечает. С момента смерти половины планеты по воле Таноса проходит месяц. Этого оказывается недостаточно, чтобы зализать раны, особенно если они так кровоточат. Мстители — те, кто остались, а это Кэп, Наташа, Клинт, Роуди, Тор и Брюс, почти поселились в башне Старка, стараясь держаться ближе друг к другу. Их не трогают, но Тони понимает, что это временно. Ещё не утих спор насчёт Заковианского договора, а Защитники планеты успели влипнуть в новую заварушку, закончившуюся массовой гибелью людей. Больше трёх миллиардов человек по всей Земле. Кто-то должен будет стать крайним, и все они понимают, кто именно. В целом, Тони был бы не против понести заслуженное наказание, если бы это хоть частично помогло унять бесконечное чувство вины и боль, которые он ощущает каждой клеточкой уставшего тела весь последний месяц. Первую неделю он носился, как ужаленный, по всему Нью-Йорку, собирая команду, дёргая за старые ниточки, что теперь было в три раза сложнее, искал след Таноса. Вторую провёл в кровати, в плену бреда и галлюцинаций. Третью он пил. Мстители говорили — это не твоя вина, Тони. Пеппер обнимала его, прижималась губами к небритым щекам — это не твоя вина, Тони. Мэй, которой он все рассказал на третьей неделе, сквозь слезы гладила его трясущиеся руки — это не твоя вина, Тони. Это не твоя вина, Тони. Ты не можешь спасти всех, Тони. Ты должен научиться жить с этим, Тони. Блядство. Тони латает костюм, когда все происходит. Весь месяц не доходили руки, а теперь оказалось просто жизненно необходимо спрятаться от повисшей на жилом этаже траурной тишины, так что он спустился в мастерскую и сидит тут уже почти шесть часов, держась на одном кофе и силе воли. — Кэпу плохо, Питер, — привычно бормочет он, наклонившись к колену костюма и зажав между зубов крохотный болтик. — Всем плохо, но ему паршиво вдвойне. Я бы убил Барнса своими руками, клянусь богом, я желаю ему смерти. Но представь: Кэп думал, что он мертв столько лет, винил себя в его смерти. Затем нашёл, спас, помог сбежать и… снова потерял. Это больше, чем просто хуёво, малыш. — Пожалуй, вы правы, мистер Старк. Голос раздаётся в голове звонко и четко. Тони подскакивает, бьется головой о железную перчатку костюма и едва не давится болтиком. Болтик с гулким стуком катится по полу, Тони потирает затылок и оглядывается. — Питер? Где ты? — Вам это не понравится, мистер Старк. Тони дрожащими руками наливает себе виски, а Питер в его голове рассказывает. О том, как очнулся в темноте какое-то время назад, о том, что ничего не видит, не чувствует тела, но слышит все, что происходит вокруг. Чаще всего — это Старк, иногда другие Мстители, а ещё — тот разговор с Мэй, из которого Питер и узнал о том, что считается мертвым. Рассказывает, что и раньше пытался отвечать, комментировал практически каждую реплику Тони, но тот — почему-то — только сейчас его услышал. Рассказывает, что ему темно и страшно, когда Тони молчит, что не чувствовать своё тело это ещё не значит не чувствовать парализующий ужас. Что у него нет рта, и его голос — это его мысль, сформированная в связное предложение и усилием воли вытолкнутая в окружающее пространство. Рассказывает, что у него нет глаз, но он видит вокруг себя ничто и это поистине ужасно — намного хуже, чем тот несчастный укус паука. Тони не хочет отвечать, потому что с галлюцинациями нельзя вступать в контакт, потому что при шизофрении не стоит болтать с голосами в голове. Но Питеру темно и страшно, и Тони отвечает, потому что Питеру страшно. Питер говорит, что в проулке за его домом под подъемной дверью у заброшенного склада его тайник. Это станет подтверждением его слов — он не глюк, он Питер Паркер, Чувачок-паук. Скрепя сердце Тони влазит в запасной костюм, облегчённый, предназначенный для танцев на барной стойке и фотосессий, мчит в проулок, ориентируясь на подсказки голоса в голове. Замерев на мгновение, поднимает проржавевшую дверь. Там рюкзак — старый, потрёпанный, больше похожий на мусор, чем на самое драгоценное сокровище в хреновой жизни Тони Старка. В рюкзаке веб-шутеры, штук тридцать запасных картриджей с паутиной, фотография — маленький Питер на руках молодой ослепительно красивой девушки, его матери, — и игрушечная фигурка Железного человека. Тони легко сжимает ее в кулаке, боясь повредить, и тихо хмыкает. — Самый неловкий момент, — правильно понимает его усмешку Питер. — Тетя Мэй купила мне ее на Старк Экспо. Там вы впервые спасли мне жизнь. Была большая драка с тем костюмом, помните? — Хотел бы забыть, — отвечает Тони, наконец, со спокойной душой. Он не спятил, ура. — Ты был там? Теперь это ещё больше похоже на глюк. Тони возвращается в Башню, а Питер в его голове, ободрённый тем, что Старк ему поверил, болтает без умолку. Рассказывает о том, что помнит о битве с Таносом — почти ничего с того момента, как окружающие начали исчезать, — спрашивает о тете, долго тяжело молчит, когда Тони перечисляет кто из их общих знакомых и просто известных личностей погибли, радуется новости, что Нэд в порядке — мистер Старк, а зачем вы узнавали про Нэда? Тони автоматически отвечает на вопросы, размышляя о том, что значит этот голос в его голове и что ему с ним делать. Спустя пару часов болтовни голос Питера становится вдруг тише, а потом и вовсе замолкает посреди очередной реплики. Тони вздрагивает, зовёт Питера шепотом и криком — он снова в мастерской, так что может не опасаться, что ему вызовут психбригаду, — но в голове непривычно пусто, и ему ничего не остаётся, кроме как вернуться к ремонту костюма и тихонько окликать Паркера по имени каждые пятнадцать минут. Тони боится, что Питер пропал насовсем, но он думает, что может быть и так, что паучок его все ещё слышит, и ему темно и страшно, и поэтому Тони говорит, зовёт и издаёт так много звуков, как только может. А ещё Старк боится, что все-таки сошёл с ума, поэтому он поднимается на жилой этаж, находит Кэпа на кухне — с бутылкой пива, уставившегося в одну точку, — и протягивает ему на ладони фигурку Железного человека из рюкзака. — Что ты видишь? Стив смотрит на него, как на идиота — он только так и смотрит с момента их встречи месяц назад. Он выглядит в усмерть устало — Тони, благодаря Пятнице, знает, что Стив почти не спит и усиленно тренируется в спортзале по десять часов в день. — Это важно. Ответь. Роджерс пожимает плечами и берет фигурку двумя пальцами. — Фигурка твоего костюма. Коллекционная, качественная, надо полагать, жутко дорогая. Он ничего не спрашивает, поэтому Тони решается спросить сам: — С тобой не происходило ничего странного в последнее время? Кэп поднимает взгляд, брови взлетают вверх. Отставив пустую бутылку, он медленно встаёт и, толкая Тони плечом, выходит из кухни. Блядство. Тони бесит Роджерс, бесит его кислое лицо, попытки напиться, заранее обреченные на провал, яростные взгляды а-ля «ты-хотел-убить-моего-Баки-а-теперь-ты-счастлив?», многозначительное молчание во время общих сборов. Тони знает, что между ними стена покрепче вибраниума, и даже ему в его костюмчике не пробиться сквозь неё. Знает, что теперь, в наполовину опустевшем мире, им будет ещё теснее, чем прежде. Но он пока не готов прогнать Стива из башни. Распустить Мстителей, дать им расползтись, как раненым крысам по Нью-Йорку, позволить оплакивать свои потери по отдельности — это значит признать поражение, принять жертвы. Это значит, поверить, что они не вернутся. Он не вернётся. Тони пока не готов. Тони кладёт фигурку в карман и идёт спать. Питер появляется снова следующим утром. Старк пьёт свой кофе, слушая дружеские пикировки Наташи, Брюса и Тора, кидает взгляды на угрюмого Кэпа. Совместные завтраки — негласный, но обязательный к исполнению закон башни. Даже Клинт, любитель проспать до обеда, сидит за столом, цедя кофе и то и дело зевая. Не хватает только Роуди, но Джеймс в Непале, ищет приятелей Стрэнджа. — Наташа, — начинает Брюс, помешивая ложкой свой чай и глядя на девушку с нескрываемым восхищением, — с первого дня знакомства хочу спросить. Тебе волосы не мешают драться? Ну, в смысле, разве они не путаются, например, когда ты делаешь сальто или что-то подобное? — Обрати внимание, — девушка вздергивает бровь и стреляет взглядом в Тора, — что в этой комнате есть воины с волосами и подлиннее. — Я Асгардец, — пожимает плечами Тор, — я смогу сделать вас всех, даже если с ног до головы обрасту волосами. Тони хмыкает и давится кофе, потому что в его голове звучит веселое: — Хотел бы я на это посмотреть. Он был бы вылитый Чубакка. Тони роняет кружку. Кофе растекается по белоснежному столу, а он, не говоря ни слова, вылетает из-за стола и в три счета долетает до своих комнат. — Где ты, блядь, был? — О господи боже, спасибо! Мистер Старк, вы меня слышите? — Разумеется, я тебя слышу! Тебя не было почти десять часов! — Я был. Ну, то есть, я слышал все, но вы не слышали меня. Это как… как будто батарейки разрядились. Я отвечаю, но у меня не хватает сил, чтобы оттолкнуть мысль достаточно далеко, понимаете? — Понимаю? — в голосе Тони истерические нотки. — Я ни черта не понимаю, Питер! — Я тоже, мистер Старк, — грустно отзывается Питер, и Тони становится стыдно за свою вспышку. — Ладно, чувачок, давай успокоимся и снова по порядку. Что ты чувствовал, пока был в отключке? На этот раз Тони записывает все важные детали, которые упоминает Питер, а когда, спустя пару часов Паркер снова замолкает, Пятница уведомляет Старка о прибытии гостей. Тони, уже не впадающий в панику от тишины в голове, но все ещё напряжённый, спускается в комнату отдыха, чтобы встретить там Ракету. Разговаривать с крупным, вооруженным до зубов, говорящим енотом странно, но границы нормального размылись для Тони уже давно. Ракета докладывает последние вести — они с Небулой, отложив на потом всю свою неприязнь, весь месяц выслеживали Таноса, впрочем, безрезультатно. Енот выглядит уставшим и слишком напряженным даже для енота, так что Тони решается спросить: — С тобой все в порядке? Может, тебе стоит… сделать перерыв? — Не лезь не в своё дело, — огрызается Ракета мрачно. — Перерыв? Только не теперь. Я сделаю перерыв лишь когда Танос выхаркает последнюю кровь, а те, кого он рассыпал, вернутся на свои места. — Почему только не теперь? — хватается Старк за царапнувшее слово. Ракета смотрит с подозрением, сжимает пальцы на прикладе, молчит, но что-то во взгляде Тони помогает ему ответить. — Грут. Я думаю, что он ещё жив. Я слышу его голос. Я не спятил, — вскидывается он, запрыгивает на стол и вытаскивает пистолет, кладёт палец на курок, словно это придаёт ему сил. — Тише, пушистый, — беззлобно отмахивается Старк. Ракета смотрит с недоумением, забывая оскорбиться, и Тони поясняет: — Паркер. Человек-паук. Он был со мной на Титане. Рассыпался прямо у меня на руках. И вот теперь он сидит здесь, — Тони стучит пальцем по лбу, наклоняясь ближе к Ракете, говорит шепотом, — и говорит мне вещи, о которых никто кроме него не знал. Скажи мне, может быть, это я спятил? Енот морщит нос, облизывает острые зубки. Опускает ствол, не глядя засовывает его в кобуру. Принюхивается черт знает к чему. — Грут был мне как сын. Я… чувствую его мысли. Ощущаю присутствие. Понимаю все, что он пытается мне сказать, даже когда он молчит. И все это при том, что в моей шерсти наверняка все ещё остались пылинки его пепла. Как ты можешь объяснить это, гений? У Тони нет идей, хотя какая-то мысль щекочет где-то на грани осознания — не поймать, не осмыслить. Он отпускает Ракету, коротко выслушивает доклад Наташи по успехам — нулевым — Роуди, пьёт кофе, копается в настройках репульсоров, вслух проговаривая все свои действия, чтобы развлечь паучка. Ему трудно сосредоточиться на работе, его буквально потряхивает в ожидании, когда же Питер снова подаст голос. — Бездействие меня убивает, парень, — жалуется он, чувствуя себя свободнее, пока Питер не может ответить. — Я не боюсь сражаться, но вот это… ожидание черт знает чего — это выше моих сил. Уж лучше найти Таноса и умереть от его руки, чем сидеть здесь и сходить с ума. Зачем Стрэндж выторговал у него мою жизнь? Значит ли это, что только от меня зависит тот самый единственный выигрышный сценарий? Что я должен сделать? Я не знаю, Питер. Он со злостью бьет отверткой по застрявшей шестеренке, та со скрипом встаёт на место. Тони чувствует себя способным говорить искренне, несмотря на то, что Питер его слышит. Может, дело в том, что ему до конца не верится в реальность голоса в его голове, а может, в том, что это — Питер. И почему это Питер? Узнать это — так важно, хотя он и сам не понимает почему. — В целом, я понимаю, как это все технически работает, — объясняет он Паркеру и самому себе. — Человек — это набор суповых костей и филе, существующий благодаря электрическим импульсам в мозгу. Если допустить мысль, что сознание человека это определенная последовательность электронных сигналов, то его, сознание, можно скопировать или перенести. Это, разумеется, невозможно, но если у тебя есть все камни бесконечности, то ты, фактически, всесилен. Допустим, Танос стёр тела, но не уничтожил сознания. Сознания каким-то образом примагнитились к телам оставшихся. Но почему только ко мне и Ракете? Может быть, здесь имеет место какая-то физическая совместимость? Личная симпатия? Сильные эмоции? Тони трёт виски, в голове привычно поднимается беззвучный гул боли. — Может, дело в какой-то электрической совместимости? Ну, знаешь, плюс к минусу и так далее. Но тогда «примагнитившихся» было бы больше, намного. Всемирная паутина, конечно, почти упала, но Пятница гуглила, случаев появления голосов в головах последний месяц не больше, чем обычно. Персональная совместимость? — Что-то вроде соулмейтов? — насмешливый голос заставляет Тони вздрогнуть. — Ну типа родственные души, проявляющиеся только в моменты… ээээ… катастроф? — Родственные души? — принимает шутку Тони. На душе становится чуть легче. Когда Питер пропадает, Тони боится, что он не вернётся. — У тебя, кажется, девушка есть, паучок? Разумеется, он знает о всей истории с Лиз. Не он ли собственноручно запрограммировал Пятницу отслеживать все упоминания о ней в телефонных разговорах Питера? Просто чтобы убедиться, что его карманный супергерой не раскисает из-за неразделенной любви, естественно, мотивы поступков Старка совершенно прозрачны и невинны, как всегда. — Что? Нет, мистер Старк, простите, я не это имел в виду! — голос звучит донельзя смущенно, это несказанно веселит Тони. — Я не… — Расслабься, малыш, — смеётся он. Питер в его голове смущенно замолкает. В звенящей тишине Старк доводит настройки репульсоров до ума и откладывает инструменты. — Так что там с девушкой, паучок? — спрашивает он, чтобы сломать паузу. Пусть лучше Паркер трещит, не умолкая, пока у него опять не сели батарейки. — У меня нет девушки, мистер Старк, — фыркает парень. Прикрыв глаза, Тони воображает, как Питер скрещивает руки на груди и откидывает со лба упавшую на глаза челку. Смотрит исподлобья, переступает с ноги на ногу. Голос Питера в голове — просто чудо, но этого катастрофически мало. — Что, нашему бравому супергерою некому посвящать подвиги? — Что? Нет, я… — Если тебе нужно, — вдруг серьезнеет Тони, — я могу узнать в порядке ли она. Девушка, по которой ты сохнешь. — Я ни по кому не сохну, мистер Старк, — недовольно отвечает Паркер. — Да ладно! Тебе шестнадцать. Ты просто обязан по кому-нибудь сохнуть, Питер. Ну так как? — Я… Она… Я уже знаю, что она в порядке. — О господи, только не говори, что это Романофф! Это Романофф?! — Нет, конечно, — смеётся Питер, — я же не самоубийца. И вообще, пора сменить тему. О чем мы вообще говорили? — О том, что мы с тобой родственные души, — Тони искренне наслаждается странным звуком в своей голове: что-то среднее между смешком и возмущённым фырканьем. — И, кстати, паучок. Раз уж такое дело… называй меня по имени. Это похоже на манию величия, когда голоса в голове зовут тебя мистером. ** Они битый час обсуждают теорию Старка о примагничивании электрических импульсов мозга, но так ни к чему и не приходят. Слишком фантастична их ситуация, слишком теоретичны их крохотные познания в этом вопросе. Тони Старк — учёный, а Камни бесконечности — магия, то есть технологии такого уровня, до которых ему ещё лет триста учиться. Они могут сколько угодно тыкать пальцем в небо, но цена вопроса слишком высока, чтобы действовать без подстраховки. Питер, шестнадцатилетний школьник старшей школы Квинса, по ночам вместо сна патрулирующий улицы в поисках неприятностей, выдвигает теорию, что сознание человека это не просто импульс, а скорее целая сеть бесконечного количества одномоментных сигналов. Если представить, что в момент «рассыпания» эти импульсы высвобождаются, говорит Питер, то для сохранения сознания им нужна оболочка, что-то вроде мыльного пузыря, чтобы сигналы не разлетелись в разные стороны. И, если предположить, что «пузырь» импульсов Паркера «прилип» к сознанию Тони — звучит немного пошло, карапуз, — то, теоретически, его можно отделить и пересадить в выращенное тело, как сделал Вижн в своё время. Эта теория настолько нравится Старку, что он начинает вслух развивать ее, и замечает, что Паркер опять пропал только когда тот игнорирует уже третью его похабную шутку. Тони дискутирует сам с собой на тему того, стоит ли ему привлечь к изучению проблемы Брюса, но решает с этим повременить. У него в качестве аргумента, что он не безумен, лишь слова мутировавшего енота, а Беннер просто запишет его в шизофреники да запрет в башне, с него станется. Так что вместо этого Тони командует Пятнице докладывать ему обо всех новых случаях появления в интернете сообщений о голосах в голове и ложится спать прямо в мастерской. До самого отключения сознания он бормочет вслух какие-то глупости, чтобы Питеру не было страшно в темноте, а потом в его снах Питер ест клубнику, сидя на его постели, и розоватый сок стекает по его пальцам, капает на белоснежные простыни.