Бестелесный

В последнее время Тони и так перестал быть душой компании — трудно быть душой того, от чего осталась половина, — но теперь, с момента появления Паркера, он и вовсе превращается в затворника. Наскоро завтракает на кухне, вливая в себя две чашки сладкого кофе подряд, спускается в мастерскую и чинит, крутит, настраивает, улучшает без конца. Ну, это по официальной версии. А по неофициальной стоит Питеру подать голос, как Старк откладывает инструменты и двумя молниеносными движениями выбрасывает в воздух перед собой голограмму — проекцию их исследований. В науке часто бывает так, что, преследуя одну цель, ты добиваешься совершенно другой, но их исследование — совершенный нонсенс, потому что в правом нижнем углу в графе «результат» мелким округлым почерком выведено «пофиксить вселенную». Это глупо, недостижимо, это как вечный двигатель или другие приблуды сумасшедших ученых вроде Беннера. Но на меньшее Тони Старк не согласен. Тони мало спит — пару раз в день по три часа, и это не может не сказываться на его трудоспособности. Обеспокоенный Паркер читает нотации, возмущается и даже пытается поиграть в молчанку, но парнишку так легко обыграть! Неуместная шутка, саркастический комментарий, обеспокоенная просьба — и вот уже в голове эхом отдаётся смущенное «мистер Старк!» как показатель того, что слетевший с катушек мир Тони летит все ещё в правильном направлении. Паркеру шестнадцать, и он не может дискутировать с Тони на одном уровне, но он мыслит логически и, порой, не зная верных терминов, правильно вытягивает основную идею проблемы. Мужчине нравилось работать с Брюсом, но с Питером это делать веселее. Формулировки вроде «ну та фигня, которая состоит из бесконечных повторений самой себя» или «состояние, когда эта штука повторяется в ну вон той последовательности» звучат совершенно обыденно для них, и Тони невероятным образом раз за разом понимает, что именно Питер пытается ему так неумело сказать. Паркеру шестнадцать, и это возраст розовых сердечек и сопливых саундтреков, но вот он тут, сидит в голове сорокашестилетнего мужика и рассуждает с ним о квазистатических процессах, и Тони заставляет себя не думать, не думать о том, как это, черт возьми, страшно и несправедливо. А голос внутри его черепной коробки звучит и звучит мягкими, почти французскими, перекатами «р» и растянутой «а», и иногда Тони, осенённый мыслью, оборачивается, чтобы высыпать на пацана свалившиеся на него откровения, и застывает, окидывая взглядом пустую мастерскую. Питера больше нет. Его тело — сплошные изломы и изгибы — рассыпалось прахом, оставив после себя самое хрупкое и самое драгоценное. Но это слишком для человеческого мозга, даже если это мозг Тони Старка, поэтому мужчина раз за разом повторяет себе, что Паркер просто на время арендовал извилину в его голове, и возвращается к работе. Не время впадать в истерику. Танос задолжал Тони половину планеты, и Тони намерен вернуть ее любой ценой. Питер верит в него, слова Ракеты подтверждают, что он не двинулся, а большего Тони и не надо. — Где остальные? — однажды спрашивает паучок после почти суток радиомолчания. В прошлый раз ему удалось задержаться с Тони рекордно долго — почти семь часов беспрерывной болтовни. На восстановление сил, видимо, понадобилось больше времени, чем обычно. — Остальные? — лениво повторяет Старк, потягиваясь и представляя, как воображаемый Питер в его голове делает то же самое. — Ну, те, кто не примагнитился. Куда они подевались? — Может, их импульсы развеялись без пузыря? — Почему бы я и Грут «запузырились», а остальные — нет? Это нелогично. — Спасибо, мистер Спок. Есть идеи получше, чем теория, что ты, как всегда, оказался исключением из правил? Паркер хмыкает и добавляет тоном, означающим, что он не уверен стоит ли вообще открывать рот: — Я тут подумал на досуге… что, если камни не убивают? Что, если они только разрушают физическую оболочку, а сознание заключают в кокон? — Тогда по миру бы сейчас летали миллиарды призраков. Кто-нибудь наверняка бы что-то заметил. Да тут бы все электроприборы сбоили! — Может, камень… ну, не знаю. Собирает их куда-то в одно место? Отправляет куда-нибудь? — Или поглощает… — заканчивает за него мысль Тони. Ему вдруг становится страшно. Он прекрасно понимает сомнения Питера. Поверить в это — значит утвердить надежду на воскрешение половины человечества в ее праве. Признать, что время все ещё можно обернуть вспять. Согласиться, что Питера, Грута, Ванду, Сокола и остальных ещё можно вернуть. И пусть они работают над своей безумной теорией уже почти месяц, пусть голос Питера в его голове реален как никогда, Тони боится обрести эту надежду. Если они не правы… если однажды утром Питер просто замолчит навсегда… Ему не пройти через это снова. Не со здоровым рассудком — это уж точно. — Зачем ему это? — Может, это для него как батарейки? Благодаря поглощению одних импульсов, он получает энергию для поглощения следующих? — Он перерабатывает их… — это звучит жутко. — А может, восполняет? По принципу аккумулятора? — Перпетуум-мобиле? Я думал, он противоречит законам физики. — Я думал, что даже мысль о существовании камней бесконечности противоречит физике, а поди посмотри. Они развивают эту теорию дальше и дальше, добавляя новые рисунки и подписи на голограмму, когда мягкий голос Пятницы разбивает их уединение. — Мистер Старк, к вам посетитель. Вирджиния Поттс. Она могла бы и не уточнять. Только Пеппер рискует спускаться к нему в мастерскую, не опасаясь обратить на себя гнев Железного человека. Остальные предпочитают передавать сообщения через искина. Тони мгновенно сворачивает проекцию и хватает со стола первую попавшуюся отвертку. Он любит Пеппер, видит бог, он любит ее так же, как каждого из своих друзей, но сейчас бы он предпочёл скорее оказаться в море с акулами, чем говорить с ней. Пеппер Поттс спускается в мастерскую только в том случае, если Тони заслужил трепку. Пеппер Поттс не жалеет его — и спасибо ей за это, — она всегда говорит прямо что думает. А ещё Пеппер Поттс слишком много знает. Ему вполне неплохо удавалось ускользать от разговоров с ней во время совместных завтраков и обедов, отговариваться срочными делами, отправлять ее как своего представителя на встречи и пресс-конференции, делать вид, что с ним все в полном порядке. Но Пеппер так просто не проведёшь, и теперь она загнала его в угол, единственный выход из которого — вылететь в окно в костюме, — выглядит слишком глупо даже для него. Блядство. Она заходит — красивая, великолепная в своём строгом бежевом костюме, на высочайших каблуках, которые, как он имел возможность убедиться, вовсе не мешают ей довольно быстро бегать. Одна из немногих женщин, которая никогда в него не влюблялась. Единственная женщина, которую он никогда не хотел. В таком контексте это, пожалуй, звучит как комплимент. — Чем занимаешься? — невинно спрашивает она, подходя ближе и протягивая ему бумаги. Тони подписывает их не вчитываясь. — Да вот, мастерю, — Старк демонстрирует ей отвертку и ослепительно улыбается. Питер в его голове вежливо молчит. Тони знает, что паучок не может «отключаться» от внешнего звукового фона по своему желанию, но прежде это создавало проблемы только когда он пытался беззвучно помочиться на внутреннюю стенку унитаза. Пеппер поджимает губы и критически оглядывает стол, на котором, как назло, ни одного винтика. Вздыхает, садится на ближайший стул, элегантно скрещивая ноги. Тони знает ее, как свои пять пальцев, поэтому успевает первым: — Пеппер, пожалуйста. Не надо. Она снова вздыхает. — Я в порядке, правда. Просто… — Что ты ел на завтрак? — перебивает она. Тони теряется. — А вчера на ужин? На обед? Когда ты в последний раз выходил на улицу? Спал в своей кровати? — Вчера! — восклицает Тони, ухватившись за последний вопрос. Единственный, который он может парировать. — Прошлой ночью я спал в своей спальне, так, Пятница? — Так точно, мисс Поттс, — с усмешкой в голосе отвечает искин, — прошлую ночь мистер Старк провёл в своей постели. — Пятница, замолчи, — рявкает Пеппер, и электронный дворецкий замолкает. Она запрограммирована слушаться заместительницу Старка, но сейчас это все равно больше выглядит как предательство. Девчонки. Вечно они дружат против хороших парней. — Тони, не надо устраивать цирк. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. — Понимаю, — Тони откладывает отвертку и встаёт, обходит стол, чтобы воссоздать иллюзию контроля, — и не хочу об этом говорить. — Ты ведь пытаешься найти способ отомстить Таносу, так? — спрашивает Пеппер, тоже поднимаясь со стула. Его планы куда грандиознее, но ей не стоит об этом знать. — Тебе не справиться с этим в одиночку. Только не в твоём состоянии. Ты не ешь, не спишь, не общаешься с остальными. Когда ты в последний раз проходил медицинское обследование? Не удивлюсь, если однажды ты отбросишь коньки прямо в мастерской, Тони. — Отброшу коньки? Фу, что за выражения. И нет, я запрограммировал Пятницу сообщить тебе, если я решу умереть прямо здесь. — Какое облегчение! — ее голос так и сочится злостью и сарказмом, и Тони не может ее в этом винить. Она продолжает говорить, и говорит именно то, что Тони сейчас меньше всего хотел слышать. — Возьми себя в руки, Старк. Я знаю, что тебе плохо, но не ты один потерял в тот день любимого человека. Он не вернётся только от того, что ты гробишь себя заживо. Если ты хочешь, чтобы стало легче, нужно взять себя в руки и подняться наверх. Поговорить с людьми. Ты нужен Мстителям. Ты нужен им, Тони. У тебя есть выбор — остаться здесь или выйти из мастерской и продолжить жить. — Мой выбор очевиден, не так ли? — вяло огрызается Старк. Речь Пеппер звучит высокопарно, пафосно, и у него начинает трещать башка, та самая, в которой сейчас Питер, как губка, впитывает в себя каждое слово. — Обещай хотя бы подумать об этом, — вдруг спокойно произносит помощница. Старк поднимает на неё взгляд. Пеппер выглядит усталой и опустошённой после своей вспышки. Тони вспоминает, что у неё в тот день рассыпался отец — прямо в их с ее матерью кровати, на ее руках. Миссис Поттс, кажется, тронулась рассудком. Ему становится ужасно стыдно — он взвалил на неё слишком много. Он совсем не появлялся на публике с тех пор, как все это случилось, а общественность требовала ответа, и призывала к нему неофициального главу Мстителей. Они накинулись на его заместительницу как шакалы, и это, как и все остальное, тоже было его виной. — Хорошо, — кивает он. Он уловил ее мысль, пусть она и не сумела донести ее правильно. Вот только она ошибается, потому что исходит из предположения, что он здесь заливает своё горе. Но не объяснишь же ей, что все не так, что он здесь напряжённо работает в компании своего покойного протеже, нашептывающего гениальные мысли прямо в его голове. — Как миссис Поттс? Пеппер на глазах сдувается, как воздушный шарик: наклоняет голову, сгибает плечи. — Дома, с сестрой. Она в порядке, — Вирджиния усмехается, — если не вспоминать, что она слышит в голове папин голос. ** Дом миссис Поттс — аккуратный таунхаус на северной окраине Квинса, втиснутый между двумя серыми многоквартирными коробками. Вирджиния выросла здесь, и, приближаясь к дому по щербатой каменной дорожке, Тони ищет глазами остатки ее детства. Разумеется, их нет — ни старых скрипящих качелей, ни чумазых кукол, потерянных в траве. Детство Пеппер, как и его собственное, давно прошло, и напоминаний о нем с каждым годом становится все меньше. Подходя к крыльцу, Тони окликает Питера, но тот молчит. Затихнув перед разговором с Пеппер, паучок больше не подавал голос. То ли устал, то ли переваривает информацию о «потерянном любимом человеке» Тони, который «не вернётся». Дверь открывают после третьего звонка. Из прихожей на него с недоумением смотрит сестра Пеппер — Луиза, и, по мнению Тони, мистер и миссис Поттс были не слишком оригинальны при выборе имён, так что Луизе стоило бы радоваться, что ее не зовут Западной Вирджинией. Ей не нравится Старк, и он это знает, потому что наверняка Пеппер не раз жаловалась сестре на свой рабочий график, но она послушно пропускает его в гостиную, где сидит в кресле крохотная абсолютно седая старушка с планшетом в руках и смотрит на него внимательным взглядом. Тони дожидается, пока Луиза скроется на кухне и, прикрыв дверь, произносит: — Миссис Поттс, добрый день. Меня зовут Тони Старк. — Думаешь, в этой стране ещё остался человек, не способный узнать тебя с первого взгляда, юноша? — усмехается она. Ее голос совсем не скрипучий, как ожидал Тони, наоборот — он глубокий и мягкий, как сливочное масло, забытое на столе после завтрака. Она замолкает, не спрашивает, что Железный человек забыл в ее доме, только смотрит. Под этим взглядом Старку становится неуютно, и он присаживается в соседнее кресло. — Я… приношу свои соболезнования, — сразу переходит он к делу. — По поводу смерти вашего мужа. — Не стоит, — она передергивает плечами. — Найджел не умер. Просто вместо своей черепной коробки залез в мою, выражаясь отнюдь не фигурально. Тони удивлён ее искренностью. Либо она сумасшедшая, либо Найджел Поттс действительно примагнитился к своей жене. Только вот, в отличие от Тони, у миссис Поттс достаточно смелости — или безрассудства, — чтобы говорить об этом открыто. — Вы уверены, что это действительно он? Вы проверяли? — спрашивает Старк, и глаза старушки расширяются. — В этом месте нормальные люди напряжённо хмурятся и начинают распыляться на тему того, что это все последствия шока, и все обязательно наладится. — Ради этого я бы не приехал со Стейтен-айленда, миссис Поттс, — подмигивает ей Старк. — Вы что-то слышали, — она выделяет голосом последнее слово, — о таких случаях? — Я знаю о двух. Точнее, уже о трёх. Так вы проверяли его слова? — Разумеется. Оказывается, у старого засранца за полкой лежала заначка, вы представляете? — она пытается говорить сердито, но все равно смеётся. Может быть, Найджел в ее голове беззлобно огрызается ей в ответ. — Расскажите мне, — жадно просит Тони, наклоняясь ближе. Миссис Поттс улыбается. — Зови меня Элизабетт. ** Вернувшись на базу, Тони бегом спускается в своё убежище и открывает файл. Голограмма потрясает своими масштабами даже его привычный к подобному взгляд. Раздвинув в стороны формулы, он расчищает место для таблички и создаёт три колонки: Питер, Найджел и Грут. Последнюю оставляет пустой, а первые две делит на строчки и вводит имеющуюся информацию. Совпадения почти идеальные: Найджел впервые смог «докричаться» до жены спустя месяц после гибели, как и Питер. Как и Питер, он порой замолкает, восстанавливая силы. Не может блокировать звуковой фон, делится информацией, неизвестной никому кроме него, сохраняет все воспоминания, кроме последних мгновений жизни. Заполнив колонки, Тони зачитывает их вслух — Питер, разумеется, и так все уже слышал, но структурировать информацию лишним не бывает. Паркер продолжает молчать, поэтому Тони создаёт ещё три колонки с теми же заголовками и подписывает: «почему примагнитились» с трёмя вопросительными знаками. Здесь совпадений намного меньше. Грут и Ракета были названными отцом и сыном, путешествовали вместе, в момент рассыпания они оба были на земле, оба не принадлежат к человеческой расе. Найджел и Элизабетт — обычные люди, прожили вместе почти полвека, любили друг друга, он рассыпался в своей постели — что они вдвоём делали в постели посреди дня? Нет, об этом лучше не думать. Питер и Тони находились на Титане, обладали сверхспособностями — да-да, костюм это тоже сверхспособность, он абсолютно уверен, — и были друг другу, по сути своей, никем. Наставник и ученик? Чтобы считаться наставником нужно научить парня хоть чему-то, кроме того, как обойти протокол «Ползунки» и вляпаться в очередное дерьмо. Друзья? Друзей не отсылают в одиночку бороться против опасного преступника, не тащат их на секретные опасные задания заграницу, не прослушивают их телефоны, чтобы убедиться в отсутствии у них личной жизни. Но что-то его несёт не в ту степь. Отметив в строке «отношения» под именами Питера и Тони «коллеги», Старк кладёт стилус для голозаписей и отходит назад. Опирается о стол, окидывает взглядом результат своих трудов, зачитывает вслух получившиеся выводы. — То есть, — звонкий голос Питера раздаётся, как всегда неожиданно, и мужчина вздрагивает, чувствуя, как в кончиках его пальцев разливается тепло, — совпадений нет. Дело не в месте рассыпания, не в характере отношений, не в генетической предрасположенности. Никакой новой информации. Он звучит расстроено, и Старку хочется его подбодрить. Он сам весь бурлит от адреналина, его разум сконцентрирован, как никогда, а тело требует действий. — Отрицательный результат — тоже результат, помнишь? Зато теперь мы можем быть уверены, что это не случайность, что мы оба в здравом уме, что в этом есть система. Просто мы ещё не поняли как она работает. — Вы все ещё сомневаетесь в моем существовании? — обиженно спрашивает Питер. — Я сомневаюсь не в тебе, паучок, а в себе. Нельзя отрицать вероятность, что я уже лет пять сижу запертый в комнате с мягкими стенами, и все, включая Железного человека, — просто результат воспаления мозга. Кто может сказать наверняка, что я в здравом уме? — Я могу. Я настоящий, мистер Старк. — И это именно то, что сказал бы мне глюк, — смеётся Тони. — И я, кажется, просил называть меня по имени. — Это не так просто, — Старку не надо прикрывать глаза, чтобы представить, как Паркер смущенно пожимает плечами. Почему-то Питер в его воображении всегда либо смущён, либо перевозбужден от переполняющих его идей, будто получил заряд статического электричества. Статическое электричество! — Не просто… — ошарашено повторяет он и подлетает к таблицам. — А если все просто? Очень просто, очень-очень? Статическое электричество. — Что? — Электрические импульсы не могут существовать в вакууме пузыря, если только они не помещены в стазис. Допустим, камень в определенной точке времени погружает сознание в некий стазисный пузырь, рассыпает оболочку, а сам пузырь поглощает. Но, замерший, без тела, то есть без отправной и конечной точки, импульс долго не просуществует — он погаснет, если не найдёт место приложения. И этим местом становится камень: по следу от его луча — ну должен же быть какой-то луч его воздействия или вроде того, — стазисные пузыри с сознаниями поднимаются в камень и поглощаются им. — Но след слаб, и его легко перебить… — Электропроводимыми материалами! Я держал тебя в руках, Найджел и Элизабетт были вместе в постели, и Ракета, видимо, тоже касался Грута. — Он сказал, что его пепел все ещё есть в его шерсти! Господи, Тони, это гениально! Старк, озарённый их открытием, не замечает, как Питер впервые называет его по имени. Он быстро набрасывает на проекции основную идею на случай, если у него от радости случится инфаркт, и кому-то придётся продолжать его исследования. — Попав в подходящую среду, стазисный пузырь лопается, и импульсы находят свои конечные точки… они гостят в мозгах, но чувствуют себя как дома. Пользуются нужными ему мышцами, задействуют необходимые доли мозга. Ты захватил мой мозг! Он смеётся, громко, искренне, как давно не смеялся. Если он не остановится, Пятница вызовет ему психбригаду со смирительной рубашкой. Или Тора, это надежнее. Но Тони так рад этому огромному шагу вперёд в их работе, что ему уже почти плевать. — На планете сотни электропроводимых веществ. Металлы, вода. Что стало с теми, чьё сознание переместилось не в человека, а в озеро, например? — Будем надеяться, что они все-таки нашли след камня и переместились в него. Иначе у нас нет шанса их спасти. — Я думал, мы решили, что нет способа извлечь сознания из камня, не надевая при этом перчатку Таноса? — спрашивает Питер растерянно. Они снова вернулись на нетвердую почву сомнений и вопросов без ответов. Факты закончились, остались лишь догадки. — Значит, нам придётся его найти, малыш.