Некровное родство

Мина отвела Лакса спать, а Асоку накормили ужином и уложили в соседней комнате, девочка быстро уснула, очевидно здорово устав за день от впечатлений и смены обстановки. Как только всё стихло, Мина задумалась над тем, что в её доме теперь находилась эта неизвестная девочка. Сколько она знала своего мужа, он никогда не говорил о том, что у него есть сестра, да и на их свадьбе женщина не видела его родственников и никакой сестры среди гостей не наблюдалось и поэтому она решила спросить Сэма на счёт этого. Когда Мина и Сэм легли на кровать, женщина, не выключив лампу, которая находилась на тумбочке, решила узнать об этом. — Дорогой... вот мы уже 5 лет с тобой женаты, но ты мне не говорил, что у тебя есть сестра. После сказанного женой Сэм немного занервничал он не хотел пока говорить правду, но вспомнив, что он сам половину детства прожил у старого друга его отца когда тот погиб во время крушения челнока среди гор Ондерона во время грозы и решил сказать так, чтобы она поверила, хотя он признался самому себе, что устал врать своей жене из-за того, что он ей изменил и теперь живет на две семьи, но он должен был это сделать ради Асоки и ради Амалии, чтобы они могли жить счастливо. — Мина, ты знаешь, что половину своего детства я прожил у Кренна, друга моего отца, с тех пор как он погиб когда челнок разбился в горах. Как я потом узнал, что... с тех пор как умерла моя мама, отец горевал долго до тех пор пока он не начал встречаться с одной женщиной, она была из расы тогрут, звали её Мелина и я заметил как в её обществе он снова был радостным и даже счастливым, у него словно началась вторая жизнь. Время от времени я иногда видел её с отцом, так было несколько лет до тех пор пока я не узнал что у меня родилась сестра. Я тогда был у Кренна, а отец хотел забрать их с Шили, чтобы мы все жили вместе. Но потом мне сообщили, что корабль, на котором они были потерпел крушение в горах из-за молнии все, кто там оказались...они..погибли. Выжили несколько, в том числе и маленькая Амалия. Я её встретил в больнице, к счастью она не пострадала серьёзно, получила лишь ушибы и ссадины, а чуть позже её забрала тогрутская пара, которая приехала из Шили и она вернулась обратно, как я потом узнал, Кренн помог моей сестре устроиться в новой семье, я какое-то время встречался с ней, но потом с головой ушёл в учёбу, а после начал создавать свою карьеру и за столько лет я и позабыл об Амелии. Впрочем, я сначала думал, что мы с Кренном заберём её к себе, но потом решили, что ей будет лучше в приемной семье, где она не станет отличаться от других. Я, честно сказать, думал, что она вообще не помнит меня, ведь прошло столько лет, а на момент последней встречи Амалия была совсем ребёнком, и потому я сильно удивился, когда она позвонила мне и попросила приютить девочку на время её болезни. Приемные родители женщины давно умерли, а муж погиб ещё до рождения Асоки, его убили конкуренты по бизнесу. А теперь Амалия заболела воспалением легких и попала в больницу, а девочка попала к нам. Прости, что не посоветовался с тобой, Мина, но иного выхода просто не было, — Закончил Сэм свою прочувствованную речь, искренне надеясь, что получилось правдоподобно. Но видимо за годы работы бизнесменом мужчина научился легко владеть собой и выдавать за правду всё, что угодно и Мина не заподозрила ничего неискреннего в его словах, а наоборот, прониклась ситуацией настолько, что Сэму даже стало неловко за свой обман. — Сэм, где же сейчас находится эта несчастная? Быть может ей необходим особый уход или какие-то дорогие лекарства? Если да, то я всегда готова помочь, — вызвалась она тотчас же, ибо всегда стремилась помогать людям с большой самоотверженностью, не зря выбрала профессию политика. — Я завтра съезжу в больницу и всё узнаю, спасибо тебе, дорогая, ты всегда больше думала о других, чем о себе — признательно произнёс Сэм и поцеловал жену в висок. Вскоре супруги погасили свет и легли спать, вернее, заснула лишь Мина, Сэмюэль же долго не мог отключиться от реальности, сотни мыслей тяготили его. «Что будет, если Мина узнает правду? Ведь на самом деле легко будет узнать, что Амалия никакая мне не сестра. А если Лакс не примет Асоку? Начнёт ревновать нас к ней? Ведь до сих пор он привык быть единственным ребёнком в доме, где всё было устроено для его и только его блага? И вообще, как быть, чтобы уберечь и сохранить всех, кто мне дорог?» — проносилось в измученной голове мужчины и так и не найдя единого решения, он забылся наконец тяжёлым нервным сном, положившись на волю судьбы. Однако, волновался он зря, по крайней мере за то, как сын воспримет появление в семье ещё одного объекта любви и заботы, к тому же такого маленького и почти беспомощного. Проснувшись раньше ролителей, маленький Бонтери с грохотом открыл дверь родительской спальни и с криком запрыгнул на постель, где мирно спали оба супруга. — Мама! Папа! А где Ашока? Она вообще здесь! — услышали они тонкий голосок сына, показавшийся им после тишины сна просто оглушительным. — Лакс! — воскликнули они хором. — ты хочешь свести нас с ума и остаться сиротой? — Нет, мама, я хочу поиглать с Ашокой, показать ей Тома, а её нет! — эмоционально произнёс наследник славного семейства, слезая на пол. — Не волнуйся, сынок, девочка по-прежнему у нас, она просто ещё спит, в соседней комнате, не буди её, она вчера устала — пояснил ей Сэм, вызвал некоторое замешательство у сына, привыкшего, чтобы всё делалось так, как он хочет. — Холосо — согласился он с неохотой — Я подожду, пусть только долго не спит, Фигоза сказала, что если долго спать, то быстло умлешь. Новое высказывание Лакса вызвало взрыв хохота, от которого проснулась в соседней комнате маленькая Асока. Она тут же открыла глаза и увидев вокруг незнакомую обстановку, некоторое время лежала тихо, крутя глазами вокруг себя, силясь понять, что происходит. Потом, очевидно устав находится без внимания, осторожно сползла с кровати и тихо затопала по комнате, рассматривая все предметы и трогая их, особенно ей понравилась маленькая дудочка, лежавшая на трюмо. Она принадлежала Лаксу, забывшему её здесь днём и не зная, как применять этот предмет, а скорее догадавшись об этом, сунула тонкий кончик себе в рот и с силой дунула, огласив дом невыразимым свистящим гулом. От этого звука подпрыгнули все, без исключения, кто был сейчас в этом довольно большом двухэтажном доме. Фригоза—немолодая темнокожая служанка, работавшая в доме не первое десятилетие, уронила себе на ногу кофейник и громко вскрикнула. Сэм, Мина и Лакс, понявшие откуда идёт звук, прямо так, как были, в пижамах, метнулись в соседнюю комнату, где сама виновница происшествия, испуганная этим ужасным, неожиданно громким звуком, повалилась на пол и не менее громко заревела. Первым вбежал Лакс и увидев такую картину, повёл себя совсем ему не свойственно и войдя следом за сыном, родители стали свидетелями странного действа—мальчик сидел на полу, рядом с Асокой и обняв её одной рукой, другой вытирал ей слезы и при этом говорил: — Ашока, не плачь, тут весело, плачут только малысы, а мы с тобой больсые, вот такие! — поднял он руки к потолку и снова обнял девочку — Пойдём иглать, я тебе такое показу, лопнес! — Ну вот, а ты переживал, — шепнула Мина мужу — Видишь, они уже почти друзья. Лакс не злой, а просто немного разбалованный, но при этом ужасно одинокий, ни с кем здесь особо не дружит, а теперь у него наконец будет товарищ для игр, пусть и маленький. — Надеюсь, так и будет — улыбнулся Сэм и сказал, обращаясь уже к детям — Так, поиграете после завтрака, а сейчас бегом умываться, скоро нам подадут завтрак. Тут пришла слегка хромавшая Фригоза, чтобы выяснить в чем дело и была мигом посвящена в подробности появления в семье нового жильца. — Эх, наплачетесь вы ещё с этой девчонкой — сказала она в сердцах и начала помогать Асоке умываться и переодеваться к завтраку. Но в этот день прогнозы старой служанки не оправдались. Дети мирно позавтракали и Лакс утащил Асоку к себе в комнату, показывать наконец игрушки и смотреть любимые им мультфильмы. Они прекрасно поладили и приняли друг друга почти с первой минуты. Чтобы удостовериться в этом, Сэм потихоньку прошёл в комнату, где дети играли под присмотром Фригозы и увидел, что оба сидят на ковре и гладят довольно мурчавшего Тома — огромного серо-белого кота, любимца всей семьи. Так или примерно так же было и в другие дни прибывания Асоки в семье Бонтери. Она оказалась хорошей девочкой, пусть немного темпераментной и шаловливой, но за то безмерно доброй и очень чуткой. Асока быстро завоевала симпатию всех членов этой семьи и поэтому никого не удивило почему она называет дядю Сэма папой. Он, конечно, объяснил, что она сама начала так звать его, а Сэм просто не стал разубеждать девочку, но об этом быстро забыли, очень уж много забот прибавилось в семье с появлением нового жильца. Вот только одно омрачало счастливую и вцелом благополучную жизнь девочки—она сильно тосковала по маме. — Смотрю на неё и просто сердце разрывается, целыми днями в окно глядит, всё ждёт её— сказала Мина спустя несколько дней после появления у них Асоки. Сэм только молчал в ответ, да и что ему было сказать. Он почти ежедневно посещал больницу, в которую определили Амалию, говорил с врачами, перечислял деньги, покупал все нужные лекарства, но каждый раз слышал от лечащего врача примерно одно и то же: — Состояние больной критическое. Делаем всё возможное, но положительной динамики пока не видно. Сэм даже не мог убедиться в этом своими глазами, ведь в палату интенсивной терапии его не пускали, оставалось только тихо мучаться, не в силах помочь любимому человеку, зная, что он умирает. Единственное, что мог сделать мужчина—это позаботиться о её дочери, сделать всё, чтобы Асока не чувствовала себя ни в чем ограниченной. И Сэмюэль старательно исполнял это, покупал ей всевозможные игрушки, которых у девочки вскоре стало едва ли не больше, чем у Лакса, наряжал её как куклу и часто водил в парк аттракционов и в детский театр. Асока принимала всё это с трогательной благодарностью и по возможности делилась с братом, отказывалась куда-то идти без него. Впрочем и Лакс тоже всеми силами старался развлечь девочку, не оставляя один на один с её мыслями и всем своим детским сердцем стремился отдать ей свою теплоту. Дети трогательно дружили между собой и никогда не ругались, Лакс, помогая родителям ухаживать за девочкой и сам поменялся в лучшую сторону, перестав быть таким избалованным и требовательным, постепенно научился делиться и уступать младшим. Сама Асока немного повеселела и начала интересоваться окружающим миром, смело заходила на кухню и настойчиво требовала вкусняшек у ворчливой, но очень доброй Фригозы, взамен рассказывая ей о чем-то своём, при этом смешно коверкая слова, что просто не могло не вызвать улыбку. — Фигоза, Тома залез на меня и лизает, долго лизает, — выводила она тоненьким голоском, стоя у двери кухни, из которой доносился аромат будущего обеда — Лакс ему Шшшш! Иди отсюда! Тома не слушает и лапой его как! Бац! Бац! Съесть наверно хотел! А я не дам его съесть! Пусть конфеты ест, они вкуснее — и авторитетно добавляет, топнув ножкой — Уж я-то это знаю! — Ах ты разбойница! — смеялась Фригоза, глядя на раскрасневшуюся тогруту — Возьми уж, только немного, и хозяйке не говори, а то влетит старухе! И протягивала девочке горсть цветных шариков сахарного драже. Асока брала, но прежде, чем убрать в карман, неизменно делила на две одинаковые горстки. — Лаксику, — поясняла она, смешно вытянув губы. — Какая смышлёная, — умилялась служанка, — Маленькая, а соображает. Трудно ей будет найти друзей, дети-то сейчас все больше на себе зациклены. Так продолжалось около двух недель, прежде, чем на коммуникатор Сэма поступил очень важный и очень тревожный звонок. Мужчина ответил и предупредительно отошёл в сторону, чтобы не услышали дети, он знал, кто звонит и догадывался зачем.