Некровное родство

Минула всего лишь неделя с момента того, как Асока узнала правду и смогла с ней примириться, узнанное никоим образом не сказалось на её отношении к родителям и дружбе с братом, Лакс тоже относился к Асоке по-прежнему, однако, теперь лишь внешне. Уже через пару дней мальчик вдруг начал ловить себя на том, что у него появились странные, неведомые до этого чувства. И чувства не очень приятные. Раньше он ощущал себя с сестрой одним целым, единым организмом, где все ощущения, все победы и проигрыши были общими, что же началось сейчас? Теперь между ними словно пробежал какой-то пока ещё смутный и не особо ясный холодок, Лакс как будто бы понемногу стал отдаляться от Асоки, не будучи в силах общаться с ней как всегда. Нет, они, как и раньше, жили в одной комнате и всё делали вместе, вот только прежняя доверительная непринуждённость, до этого царившая между ними, стала понемногу куда-то испаряться. Лакс мог теперь подолгу смотреть на девочку странным взглядом, не говоря ни слова, когда же та, заметив это, окрикивала его, то он, улыбнувшись через силу, говорил, что всё в порядке, просто задумался. И это было действительно так, только вот о чем именно он задумался, Лакс никогда и никому не говорил. Да и как расскажешь о том, чему и сам пока не знаешь определения. Когда что-то привычное тебе, что бы привык считать одним в одну секунду становился другим, не считаясь с твоими чувствами и мировоззрением, не оставляя никакого выбора, только принять и смириться. Но как быть, если душа не хочет? Если ей противоестественно то, что есть? То, что появилось внезапно и не спрашивая разрешения вторглось в их до этого такую налаженную и спокойную семейную жизнь? Лакс не знал, чем ему ответить на это и потому опирался в своих ощущениях на то, что оказывалась ближе всего, на поверхности, негативные чувства, которые первыми появлялись там, где царило опустошение и легко приживались везде, даже в неплодородной почве —неприятие и зарождавшая ревность, которая лишь недавно вползла в душу мальчика, но уже успела свить гнездо и отложить яйцо, из которого вот вот должны были появиться на свет её отвратительные дети — Подлость, Коварство и Предательство. Но этого всего Лакс ещё не знал и просто испытывал странное чувство скрытого неодобрения к отцу, которого он прежде очень любил и считал примером для подражания, но кем же он оказался теперь? Предателем и изменником, долгое время обманывавшим мать, которую сын просто боготворил и на которую был очень похож, с любовницей, бывшей ниже её по статусу и положению. Это стало для Лакса шоком и крушением всех иллюзий, он теперь с большим трудом скрывал желание высказать Сэму своё отношение к его поступку. Так же вызвало возмущение и то, что, мало того, что отец изменил матери, так ещё и унизил её, приведя в дом плод этой измены, заставив несчастную женщину жить с постоянным напоминанием о пережитом предательстве самого близкого человека, о боли и унижении. И поглощённый этими новыми чувствами, потомок Бонтери совершенно упустил из виду, что Мина давно уже простила Сэма и всей душою полюбила Асоку, начав искренне считать её своей дочерью. Как впрочем то, что и сам Лакс с первых секунд пребывания в доме, привязался к девочке, забыв из-за неё прошлых приятелей. Сейчас его мысли текли совсем в другом направлении. «А как потекла бы наша жизнь, если бы никакой измены не было? Если бы не появилась Асока?» — размышлял он бессонными ночами, глядя в тёмное окно на уснувший двор. Асока тем временем спокойно спала в своей кровати, не думая о том, что происходит в душе брата, а происходил там настоящий кризис. Дальше-больше, вскоре эти неприятные чувства укоренились и Лакс почти не скрывал их. Просто не мог. «Как странно, я родной сын своих родителей, а Асока, можно сказать, почти приемная, почему же тогда к ней относятся так же, как и ко мне? Странно» — подумал он в одну из таких ночей, и появившись однажды, эта беспокойная мысль уже не могла покинуть сознание Лакса. И всё чаще и чаще, видя как родители тепло общаются с девочкой, покупают ей что-нибудь, он испытывал глухое, давящее на сердце, чувство ревности, желание прекратить это, сделать так, чтобы любовь родителей проливалась лишь на того, кто достоин её на законных основаниях. Часто помогая матери в сенате, Лакс прочёл много документов, касаемых права и семейных отношений, к тому же, очень любил читать самую разнообразную литературу и потому был не по годам образован и осведомлен в этих областях. Так же ему попадались книги о незаконнорождённых детях и их отношениях с семьями, сейчас это особенно интересовало юного Бонтери и он с недетским интересом глотал всё, что только мог найти по данной тематике. Это лишь разжигало его неприятные чувства, ведь в этих книгах внебрачных детей выставляли почти как мусор, презрительно называли бастардами и всячески унижали, за то законных возводили чуть ли не в ранг принцев и принцесс. Нетрудно представить, о чем думал Лакс, читая такое. Естественно это не могло пройти бесследно и характер Лакса поменялся не в лучшую сторону, он стал более вспыльчивым, грубым, что прежде было ему несвойственно, запросто мог сказать что-то обидное прислуге и забыть поделиться чем-то с сестрой. Родители могли бы легко заметить такое, но сейчас, как назло, обоим оказалось не совсем до детей. Мина днями и ночами находилась в сенате, сепаратисты активизировались и готовили новый удар, следовало всегда быть начеку, а Сэмюэль выводил своё дело на новый виток, обещавший ещё большую прибыль. И у него на этой почве возникли серьёзные трения с одним партнером, который теперь стал являться его конкурентом. Эшли Мартинсон или дядя Эш, как называли его дети Бонтери, одно время был совладельцем Сэма и считался его лучшим другом, теперь же он перешёл в конкурирующую организацию, предав многолетнюю дружбу. Сэмюэль огорчился, потеряв друга и с утроенной силой ушёл в работу, чтобы не дать Эшли выдавить себя из дела. Весь последний месяц мужчина упорно трудился, разрабатывая всевозможные ходы, способные вывести фирму в лидеры и вот наконец-то всё получилось, и самое главное, у Сэма была своя собственная клиентская база и база поставщиков, надёжных и проверенных, с которыми он работал давно и которые, как он знал, не подведут. Но большое горе случилось бы, попади эти сведения к Мартинсону или вообще к любому другому конкуренту. Сэмюэль берег их как самое ценное, однако радость его от успеха была так велика, что до поры до времени он решил не думать о плохом, а просто убрал портфель, где лежал датапад с необходимыми данными в сейф рабочего кабинета и на радостях отправился на корпоратив, взяв с собой жену и детей. Причём последних он взял с собой имея весьма определённую цель, ведь для того, чтобы дело стало полностью успешным, Сэму необходим был преемник, который после заменит его у руля, им должен был стать один из детей. И как раз в день праздника он собирался назвать его или её имя. Лакс знал про это, ведь дети постоянно слышали их с матерью разговоры, он ни секунды не сомневался, что отец сделает преемником именно его, законного сына, как никто другой заслужившего это право. Данное событие стало мечтой подростка, стоя сейчас в толпе гостей, он уже предвкушал как будет стоять рядом с отцом на трибуне и принимать поздравления, улыбаясь всем, кто пришёл порадоваться за них. Стремление быть преемником и уверенность в том, что так и будет настойчиво засела в голове у Лакса, вытесняя все остальные. Он просто спал и видел как на документах появляется его подпись, даже успел натренировать руку, чтобы она красиво выводила его инициалы, получилось просто загляденье, и до всего этого счастья оставалось лишь несколько секунд, как вдруг... — Я очень рад, что всё вы пришли сегодня сюда, разделить со мной радостное событие. И в этот торжественный день я так же объявляю имя моего преемника. Им станет тот из моих детей, кто силой своего характера, честностью и самоотверженным трудолюбием доказал, что достоин продолжить в будущем моё дело и в знак моего особого доверия я переписал на него большой процент акций моей компании. Вам уже нетерпится узнать имя преемника, извольте — торжественно произнёс Сэмюэль, глядя в зал, отыскивая взглядом своих, при этих словах Лакс приосанился и гордо поднял голову вверх, лицо его растянулось в довольной улыбке победителя, но через секунду, выдержав эффектную паузу, отец сказал — Им я назначаю...свою дочь, леди Асоку Бонтери. Иди же скорее сюда, девочка, пусть все увидят тебя. Асока, стоявшая тут же, вскрикнула от удивления и не сразу нашлась, что сказать, но тут ощутила весьма резкий толчок в спину и услышала сдавленный голос: — Иди же, тебя ведь зовут! Девочка повернулась и едва не вскрикнула снова, увидев странно побледневшее и словно перекосившееся от злости лицо брата. Она подалась было к нему, чтобы спросить, в чем дело, но так и не смогла сказать ни слова и с непонятным ощущением двинулась к трибуне. Она не ожидала ничего подобного, так же уверенная в том, что бизнес унаследует брат. Асока встала возле отца и с недоумевающим видом принимала поздравления, и вот Сэмюэль подозвал остальных гостей, чтобы они лично поздравили Асоку и все бизнесмены города по очереди подходили к трибуне, пожать руку маленькой акционерке. — Поздравляю тебя, дочка, я знаю, ты оправдаешь наши надежды! — растроганно сказала Мина и обняла её. Лакс же не сказал ничего, лишь коротко пожал ей пальцы и буркнув: поздравляю, поспешно отошёл. Дальше Асока торжественно поставила свою подпись на документе и её наконец отпустили за накрытый стол. Однако, девочке кусок не шёл в горло, она всё время не отрываясь смотрела на брата и не узнавала его. Такого выражения его лица, полного холодного неприятия ей видеть ещё не приходилось, ей очень хотелось его спросить об этом, но каждый раз, чувствуя, что Асока хочет заговорить, Лакс так смотрел на неё, что у девочки просто язык прилипал к небу, она решила подождать до дома, когда они останутся одни. Лакс тоже ничего не ел, а лишь переводил свой странный взгляд с родителей на сестру. Однако, и дома поговорить не удалось, так как едва зайдя туда, Лакс подошел к отцу и глядя ему в глаза, резко выплюнул: — Предатель! Ненавижу тебя! Ты ведь знал! Прекрасно знал, что я мечтал об этом! Как сильно я хотел управлять бизнесом! Но нет! Ты предпочёл отдать всё ей! Этой безродной идиотке! Этому несчастному бастарду! Дочери жалкой официантки! — О чем ты говоришь, Лакс? — Стараясь быть спокойным, произнёс Сэмюэль, хотя поведение сына очень его шокировало, ещё никогда прежде Лакс не позволял себе ничего такого — Ты всегда знал, что для тебя приготовлено место в сенате, это давно решено у нас с матерью. — Что? Что ты сказал? По-твоему, я не могу управлять бизнесом? — почти прохрипел Лакс в отчаянии — Чем она лучше меня? —Сын, не забывай, Асока твоя сестра и то, что я выбрал её приемником, это моё решение потому, что я ваш отец, глава семьи и она унаследует мой бизнес, я всё сказал. — твёрдо произнёс Сэмюэль, не глядя на сына. — Я родной и законный наследник! А кто она? Бастард! Подкидыш! Ненавижу! — выплюнул Лакс в сторону сестры. Асока бросилась к нему и подойдя совсем близко, хотела спросить почему он так говорит и в чем её вина, что так случилось, но снова не успела произнести ни единого звука как оказалась отброшена в сторону грубым толчком. — Отойди от меня! Видеть тебя не желаю, лгунья! Прикидывалась милой и доброй, а сама под шумок наследство выкрала! Как же ты мне противна, мерзкий бастард! — сказал он сквозь зубы. — Лакс, что ты ты такое говоришь? Посмотри на меня, это же я, Асока, твоя сестра и твой друг. Я очень люблю тебя, пожалуйста, прекрати всё это и пойдём к нам, будем вместе делать уроки — быстро и проникновенно сказала тогрута, поднявшись с ковра и снова подойдя к брату, она держала его за руку и смотрела в лицо. — Лгунья! — прокричал он снова, будто не слыша её — Ты такая же как и все, как твоя тупая мамаша! Хитрая и подлая! Сдохни прямо сейчас! — продолжал он плеваться огнём и уже занёс руку для удара. Дальше Сэмюэль слушать уже не стал, а подскочив к сыну, одной рукой схватил его за запястье, второй с размаху ударил его по щеке, чтобы тот прекратил истерить. Лакс коротко вскрикнул и взглядом, всё так же полным горячей ненависти, уставился на отца, но тут его отвлёк тихий всхлип и звук упавшего тела, все трое обернулись влево и увидели, что Асока, без какого-либо воздействия в её сторону извне, тяжело повалилась на пол. Обморок подкосил её без предупреждения, ознаменовывая перегрузку нервной системы. — Только тронь её, сумасшедший — пригрозил Сэм и опустился перед девочкой на колени. Асока лежала неподвижно, никак не реагируя на окружающих. Мина пришла следом и взяв девочку за руку, через секунду произнесла: — Её нужно уложить, Сэм, отнеси её в гостиную и попроси Фригозу принести чай с мятой, я сейчас приду туда — распорядилась женщина, помогая мужу взять дочь на руки, поддерживая ей голову, потом подошла к сыну: — Лакс, что с тобой происходит, ты просто неузнаваем сегодня. — Не трогай меня, мама, я их всех ненавижу и хочу, чтобы они исчезли! Они хорошие, а я плохой, вот и незачем мне с ними общаться — холодно ответил Лакс, начиная снова краснеть. — Что ж, я исполню твоё желание, с тобой никто не заговорит до тех пор, пока ты не попросишь прощения у отца и сестры — твёрдо произнесла женщина и посмотрела на него. — Отлично, я и сам не горю желанием общаться с предателями — жёстко сказал младший Бонтери и не удостоившая мать больше ни словом, вышел из комнаты и закрыв дверь в свою, с размаху упал на кровать и злобно прошипел, уставившись в потолок: — Ничего, папа, скоро ты узнаешь, кто на самом деле достоин быть твоим наследником. Узнаешь так же, как я недавно узнал кое-что!