Некровное родство

Навестить дорогого Мастера Асоке позволили только после ужина. Его устроили в небольшой отдельной палате возле поста дежурного медика, она считалась помещением для тяжёлых больных, Тано это сильно встревожило и девушка всерьёз испугалась за состояние своего учителя, за годы совместной работы ставшего ей намного большим, чем просто наставник. Возле дверей она замешкалась, вдруг он ещё спит или не хочет, чтобы Асока приходила, однако, опасения были напрасны, Мастер Пло лежал на своей узкой кровати и широко открытыми глазами смотрел в окно, бывшее примерно на уровне его подушки. Асока с трудом узнала его, он как будто бы похудел за прошедшую ночь, лицо осунулось и стало ещё бледнее. Белая пижама лишь оттеняла синеву кожи Мастера. Но увидев, кто пришёл, его лицо осветилось радостью. — Здравствуй, девочка, я так рад, что ты меня навестила — сказал он изменившимся голосом, таким слабым и хриплым, что Асока едва не расплакалась от сострадания. — Конечно, я пришла, учитель, как вы могли в этом сомневаться? — Асока нерешительно присела на край кровати и внимательно посмотрела на него — Как вы себя чувствуете? — Хорошо, милая, немногим лучше — ответил Магистр, явно солгав, чтобы девочка не переживала — Ты лучше расскажи о себе, как завершился экзамен? И Асока принялась рассказывать, хотя делала это слишком отстранённо и скупо, чем всегда, было заметно, что это не отвлекает её от тревоги за своего друга. Он почувствовал это и поспешил сказать: — Напрасно тревожишься, милая, не всё так плохо, да, признаюсь, последние годы я здорово запустил своё здоровье, но теперь меня вылечат и после дадут отпуск. И я наконец-то увижу свою родину. Ты просто не представляешь себе, что это за место, Асока. — Но вы никогда прежде не говорили мне откуда родом и что предшествовало вашему попаданию в Храм — удивлённо произнесла Асока, крутя в руках стаканчик, взятый с тумбочки. — А всё потому, милая, что не так просты мои отношения с родным миром — сказал он странную фразу — Там осталось не только моё детство, но и то, что я всей душой хотел бы забыть. — Что же это такое, учитель? Неужели у вас могут быть враги? — тогрута не верила сама себе, как же могло так получиться, чтобы у её доброго, приветливого Мастера были те, кто мог не любить его, оказалось, были, вот только сказать об этом помешал вечерний обход врача, Асоке пришлось с большой неохотой покинуть палату и крепко обняв наставника, девушка пообещала, что навестит его завтра утром, и поспешно вышла за дверь. Тогруту сильно потряс внешний вид наставника и она до конца вечера не могла думать ни о чем другом, даже ночью она беспокойно крутилась и всё время думала, как он там сейчас, дорогой, милый? Несколько раз Тано просыпалась от того, что понимала, что плачет во сне. После той истории с измениями в правилах Ордена Баррис официально переселилась в комнату к мужу и Асока осталась одна, некому было утешить её в тревоге. И уже ближе к полуночи тогрута настолько измучилась, что не могла больше находится в одинокой комнате и встав с кровати, чисто по инерции направилась туда, куда вела её Сила, в то единственное место, где ещё возможно был покой. Подняться пришлось всего на этаж выше и неспеша открыть дверь такой же комнаты, как и у неё, где в отличие от неё, мирно спал единственный обитатель. Асока нерешительно подошла и тронула его за плечо. От этого легкого прикосновения Энакин вздрогнул во сне и заворочался, крутя головой. Сон нехотя покинул его и позволил разлепить глаза, чтобы он смог увидеть стоявшую перед ним хрупкую фигурку в голубой пижаме с бледным заплаканным лицом. — Асока, ты? — произнёс Скайуокер с недоумением — В чем дело? — Я... — начала она было, но голос сорвался и дальше из горла вырвался лишь жалкий сдавленный сип — Во сне...я видела...мне...страшно...я...не могу...одна... Слова вырывались с видимым трудом, их то и дело прерывали стоны. Энакин в один миг понял, что случилось и зачем Асока пришла. Действуя исключительно по наитию, он слегка подвинулся к стене и приподнял край одеяла, приглашающе взглянув на девушку. Тогрута мигом нырнула под одеяло и крепко прижалась к юноше, обхватив его руками за талию и уткнувшись мокрым лицом в его пижаму. Энакин опустился на подушку и не открывая Асоку от себя, одной рукой гладя её по спине, другой приподнял её лицо за подбородок и стёр с него слезы, одновременно пытаясь почувствовать, что происходит в её душе. А происходила там настоящая буря, это ощущалось сквозь Силу. Асока тряслась, словно в лихорадке, боясь хоть ненадолго оторваться от источника тепла и покоя, единственно доступного в данный момент, Энакин понимал это и потому старался лишний раз не шевелиться, чтобы не дать Асоке повода беспокоиться. Он лишь укрыл её одеялом и положил головой к себе на грудь, чтобы обоим было удобнее. — Ты видела плохой сон? — спросил он шёпотом, увидев, что тогрута перестала плакать, а взгляд её сделался осмысленным. — Я просто волнуюсь о своём учителе, он там один, ему плохо, я очень боюсь, как бы ему не стало хуже — ответила она глухим голосом, неосознанно потеревшись лицом о его плечо. — Я понимаю тебя, я сам переживал такое, ты знаешь, но не всё возможно преодолеть, иногда следует примириться с действительностью, но здесь ещё рано судить о чем-то, болезн и сердца—вещь непредсказуемая, сейчас может быть плохо, а через время вдруг станет хорошо, постоянно так, а хочешь мы завтра вместе навестим твоего учителя? — неожиданно предложил Энакин, желая хоть немного приободрить Асоку, совсем уже павшую духом. — Конечно, хочу, я даже сейчас волнуюсь от того, что не могу быть с ним постоянно, держать его за руку, просить не оставлять меня — голос Асоки снова начал срываться. Энакин прижал её к себе плотнее, даже сейчас в такой тяжелой ситуации он невольно вспомнил недавний эпизод в тренировочном зале, о том, как на несколько секунд его охватило странное желание...желание слиться воедино и безгранично обладать...желание странное и не слишком правильное, вернее так это было на тот момент. А теперь, когда правила изменились? Подумав об этом снова Энакин и сейчас вдруг начал испытывать что-то похожее. Близость Асоки...тепло её тела...сладкий аромат её кожи...глубокая ночь...в комнате лишь они...остальные спят...Поддавшись этим мыслям, Скайуокер поднял руку и неспеша провёл ладонью по лицу девушки, как будто опять хотел убедиться, не ощущается ли на ощупь рисунок на её щеках. Однако, убедиться ему предстояло совсем в другом, в том, что его желание...нет, не исчезло, а изменило направленность. Энакин почувствовал, что сейчас он хочет не просто обладать этой девушкой, а ещё и просто быть с ней рядом, оберегать от всего, забрать себе хоть часть душевной тяжести, терзавшей сейчас её сознание. И что было ещё более странным, Энакин поймал себя на том, что вовсе не хочет ничего менять и ничего делать, ему хорошо просто от того, что Она рядом, что у них одно тепло, одно дыхание, одно биение сердец, даже боль тоже одна...Это новое ощущение было таким необычным и настолько сильным, что душа Скайуокера уже в который раз стала перерождаться, прежде боясь отвественности, сейчас он был добровольно готов принять её на себя и больше того, если понадобится, даже просить о ней. Ему до боли и до дрожи хотелось защищать и оберегать эту странную девушку, стать для неё главным и важным человеком. Он не подозревал, что такой случай представиться ему уже очень скоро. Нет, про это он не думал, а просто смотрел, как убаюканная его словами и теплом, Асока постепенно засыпала, продолжая лежать на его груди, прислушиваясь к биению молодого и здорового сердца, в тайне мечтая о том, чтобы точно так же билось и сердце другого существа, не менее дорогого и близкого ей. Заснула она спокойно и во сне увидела странный сон. Там она была в поле, среди зеленой травы, а вокруг неё находились почти все работники Ордена. Но какие же они были странные, какие-то маленькие и эфемерно-прозрачные, словно воздушные эльфы из сказок, а за спинами каждого из них светились небольшие крылышки. Асока сидела на большом розовом цветке и смотрела вокруг, она узнала каждого. Вот Кеноби, Винду, Шаак Ти...И все как один, прозрачные и с крыльями. Тут она услышала знакомый голос: — Асока! Асока! Девушка повернулась и увидела своего учителя, она узнала его, тот же плащ, маска... Тано подлетела к нему, но тот, вопреки ожиданиям, полетел не к ней, а куда-то в высоту, Асока устремилась за ним, но Магистр Пло поднялся ещё выше, к самым облакам, Асока просто не успевала за ним. И вдруг она заметила, как учитель подлетел к самому небу и начал исчезать, словно тонул в его голубой эмали. Напрасно она и другие звали его, тянули руки, Мастер упорно продолжал погружаться в светлую и эфирную синеву, пока не исчез совсем... Асока проснулась от того, что Энакин потряс её за плечо, сказав, что надо поторопиться, иначе они могут опоздать на завтрак. Обоим не хотелось вставать, но оба не признавались в этом, ведь нужно было и правда спешить. — Асока! Асока! — остановили её дорогой юнлинги — Тебе пришла посылка из дома. «Вот Ситх» — подумала она с досадой, — «Со всеми этими волнениями я совершенно забыла, что мне сегодня исполняется шестнадцать! И ребята наверно уже думают как получше украсить класс и чем меня угостить?» Но уже через секунду отвергла эту мысль. Не будет ничего, ни стола, ни угощений, ни праздника. Ничего этого не будет. Не нужно. Асока и так знает как и где проведёт этот такой важный для себя день. Она хотела было привычно отдать посылку малышам, но увидев, что поверх блестящей коробки лежит букет полузавявших в дороге цветов, взяла его себе, вместе с письмом, которое небрежно сунула в карман, а букет прижала к себе и игнорируя несьеденный завтрак, прямиком бросилась в медкорпус, на ходу извинившись перед товарищами за невозможность присутствовать на своём же празднике. Те поняли её и не обиделись, зная о том, куда направилась тогрута. Дверь в палату учителя была чуть приоткрыта, очевидно врач только, что был там. Асока нерешительно вошла, кел-дорец заметил её и попробовал улыбнуться, он выглядел немного лучше вчерашнего, но всё равно казался бледным и уставшим. Однако, искренне обрадовался своей ученице и слегка приподнявшись раскрыл для неё объятия. Руки слегка дрожали, хотя мужчина старался не показывать этого. Асока, забыв обо всем, прильнула к нему. — Как же я рада вас видеть, учитель, я так скучаю без вас —сказала она растроганно, положив руки ему на плечи. Потом, вспомнив о чем-то, протянула ему букет. — Спасибо тебе, милая — сказал он с чувством, вдыхая их пряный, чуть горьковатый аромат, — На моей родине росли похожие, ты словно принесла мне привет из дома! — Я рада, что вам понравилось, а я счастлива, что в этот день вы со мной рядом и ничего другого не нужно — сказала Асока, ставя цветы в стакан с водой. — Мне даже и подарить тебе нечего, сама видишь, какой я стал, я теперь и встать не могу без помощи — Магистр искренне сожалел о своей немощи. — Что вы, это совсем неважно, вы живы, вы здесь, скоро здоровы будете, большего мне и не надо — сказала Асока совершенно искренне и ещё раз обняла Мастера. При этом она не могла не почувствовать, что сердце его работало с перебоями, то замедляя, то увеличивая свой бег. И вдруг замерло совсем. Учитель страшно побледнел, руки его безвольно опустились, а он сам упал на подушку, из-под маски его стал вырываться ужасающий хрип. «Он умирает» — подумала Тано в ужасе — «Мой учитель сейчас умрет!» В панике вылетела она в коридор и схватив первого встреченного врача, со слезами поведала ему случившееся и потащила за собой. Но Мастер не умирал, это был всего лишь один из приступов аритмии, частых и продолжительных, нападавших на него время от времени. Скоро он оправился и снова мог говорить со своей девочкой, она села с ним рядом и взяв за руку, рассказала свой сегодняшний сон. Это заставило его улыбнуться: — Ты говоришь, я улетел? Ты знаешь, что это значит? А то, что скоро меня выпишут и я увижу родной мир! — Конечно, так и будет, я знаю, ваши родные наверняка обрадуются вам — стараясь придать голосу уверенность произнесла тогрута. — Асока — сказал он вдруг, сжав ей пальцы своей ослабевшей рукой — Скажи Энакину, пускай он зайдёт ко мне, вечером, перед отбоем. Пожалуйста. Это очень важно. Асока тут же заверила учителя в том, что исполнит его просьбу и тот, словно успокоившись, сменил тему, начав рассказывать о своей семье. Так прошло время до обеда, а после, когда Мастер оправился от очередного припадка, к нему пришёл Энакин. Они долго разговаривали о чем-то наедине, но как Асока не пытала обоих, ни один из них не сознался в том, про, что была их беседа. А назавтра весь храм поразило тяжёлое известие...