хотя бы намекни, что ценишь, Бакуго

Рука невольно тянется к месту ожога. Бакуго никогда не понимал этого идиота. Нахер он ко мне привязался? Ему что, нравится, когда ему плюют в лицо? Зачем он тянется ко мне? Зачем ему кто-то вроде меня? В самой глубине своей души, в самом темном ее закоулке он тоже привязался к Красноволосому дебилу, который всегда улыбается. Он тоже переживает за него, и тоже его любит, хоть и никогда не скажет этого, никогда этого не признает. Наверное. С того момента, как он заметил эти изменения в Эйджиро, его натянутую улыбку и фальшивый смех, его не покидало это странное чувство. Что-то щемило в груди, что-то волновало, и Бакуго это бесило так, что хотелось подорвать все к чертям, всю чертову Землю и самого дерьмоволосого урода за то, что сделал это с ним. Бакуго понимал, что нужно что-то сделать. Бакуго понимал, что должен что-то сделать. Но он не мог. Просто не мог переступить свою тупую гордость и поговорить. Это не в его стиле, это что-то странное и бесящее, что-то, что будоражит кровь в венах, это бесит и разрывает на части. — Киришима, ты… — маска треснула не только у красноволосого, Кацуки боится. — Прости меня, Бакуго, я не хотел тебя разозлить — слеза уже не одна, и на это страшно смотреть. На Киришиму, который улыбается и плачет. На лестнице слышится шуршание и Бакуго понимает, что если их заметят, это будет пиздец. — Ты гребаный идиот — кидает Бакуго, хватая за руку Эйджиро, и тянет в свою комнату, усаживая на кровать. Никто из них не знает, что сказать, и оба молчат. Только у Бакуго сейчас взорвется голова от мыслей, а Киришима ни о чем не думает. Ни о чем не жалеет. Он устал. Бакуго достает аптечку, опускается на пол возле кровати и начинает обрабатывать недавно полученные раны. — Еще раз вытворишь что-то подобное, и я сам тебя прикончу — спустя несколько минут, наконец, произносит Кацуки. — Зачем ты это делаешь? — тихим, даже вкрадчивым голосом, спрашивает Эйджиро. — Может, я и выгляжу как мудак, но я не тупой… — Зачем ты это делаешь, Бакуго — более настойчиво перебивает Киришима. Бакуго вздыхает. Кажется, ему не отвертеться. — Потому что ты мой друг… — тихо произносит Кацуки и повторяет, смотря прямо в глаза красноволосому — Потому что ты мой единственный друг. Глаза Киришимы расширились так, будто в них засунули расширители. Появилось жгучее желание поцеловать Бакуго прямо здесь, но сейчас нельзя. Сейчас это лишнее. Киришима даже не ожидал, что взрывокиллер вообще сможет сказать ему что-то типа этого. — Я думал т… — Херню ты думал — перебивая, Бакуго возвращается к обрабатыванию мелких ран. — Знаешь, я никогда не был так счастлив, как сейчас — говорит Эйджиро, и Бакуго переводит взгляд, полный недоумения на него, но не успевает ничего ответить. Он находится в крепких объятиях Киришимы и уже просто не хочет что-либо отвечать. Эйджиро мягко шепчет ему на ухо: — Спасибо, Кацуки Киришима чувствет, как смыкаются чужие руки на его спине.