***
О том, что в их университете учатся мажоры не знают только, разве что, бомжи с окраины, а так каждая собака заходит за своим кусочком салями. Поэтому тот факт, что вечеринка инженерного факультета проходит сразу в трех коттеджах близ моря, никого не удивляет. Отнюдь, все критично осматривают каждый уголок и цокают, если натыкаются на пыль за сервантом. Приехать сюда вызвался Сычен, потому что: «Буду я еще такую вечеринку из-за каких-то японцев пропускать». Никто вообще не против, все за. Но Тэиль просит не набухиваться и предохраняться, так ради шутки, но почему-то никто смеяться не стал. Сычен заявляет гордо, что напьется и Донхек, что чудом оказался в их компании, яро его в этом поддерживает. Он заходит в первый, мать его, коттедж и видит, мать его, Марка Ли. Он разворачивается к Сычену, предлагает ему пойти бухать в соседний дом, говорит тут мебель не по феншую стоит. Китайцу вообще пофиг где бухать, лишь бы смазливое лицо не видеть. По этой причине, они останавливаются в третьем по счету коттедже, где по правилам математической вероятности им должно быть идеально. Интересный факт — Донхек вообще-то не пьет. Не то, чтобы ему не нравилось, или какие-то моральные устои ограничивали его, нет. Все опять Марк Ли. Он запрещал. И это, блин, из тех немногих вещей, за которые он этому козлу благодарен. Просто потому, что Хек пить не умеет от слова совсем. — Вот ты представляешь! Этот мудак никогда не давал мне пить! — кричит Хек почти в самое ухо Сычену, потому что переорать музыку практически невозможно. — Говорил, ты болтливый очень становишься! Пфф — младший выпивает еще стакан и его, если честно, уже начинает подташнивать. Он думает о том, что пора бы в дамскую комнату отлучиться, но язык будто чешется, хочется все рассказать. — А еще он тоже педик, но как целка ломается, признавать этого не хочет! Трахает все, что движется, а мне терпи его рассказы о больших сиськах. Хуево, да? Сычен тоже в дрова, ему пофиг на все, он просто поддакивает. А сам в голове пытается план удержать, в котором он выплескивает в лицо наглое это отстойное пойло, но почему-то каждый раз оно пропадает из стакана, а Накамото на горизонте так и не попадается. Он не первый раз пьет, не первый раз пьет много, но всегда вставляет как в первый. Он ловит зайчиков перед глазами и пытается стойко держаться на ногах. Но его кто-то грубо толкает и он, спотыкаясь, падает на рядом стоящий диван. Сычен думает — отстойный полет, удачное приземление. — Я тебе говорил не пить, — Марк шипит эти слова прямо в ухо Хеку, пытается забрать у того стакан, но младший стойко сопротивляется. Все конечно заканчивается испорченной рубашкой и неподдельным счастьем Хека. Он смеется громко, что слюной давится и кашлять начинает. Марк ухмыляется и говорит что-то про карму. — Тебе ли не пофиг, мамочка, — произносит младший осипшим голосом, и пытается красиво опереться на стол, по-пафосному так, но немного промахивается и почти падает. — Хочу и пью! Донхек тянется к еще одному стакану, думает про себя, что сдохнет если еще выпьет, но на деле стакан вверх поднимает и закончить свое «компай», он не успевает только потому, что Марк стакан резко вырывает, ставит на стол, а затем закидывает Хека на плече. Возмущению последнего нет предела. Он дерется, кусается и орет, что живьем не дастся. Марк только думает о том, на сколько младший пожирнел. Они заходят в первый попавшийся туалет. К счастью, он оказывается просторным, с большой ванной и белым унитазом. Когда Донхек снова оказывается на земле, первое, что он хочет — проблеваться. Он бежит к белому другу, обнимает как родного и замечает, что он очень приятно пахнет лимоном. Это даже как-то помогает, к слову. Хек не знает, сколько он целовался с унитазом, но все это время Марк стоял над ним, скрестив руки и ждал. Младший смеется громко и облокачивается на стену, все еще сидя на полу. Он в данный момент вообще ничего не соображает. Сейчас он очень уязвим. Завтра он точно ничего не вспомнит, и знают об этом оба. — Хочешь поцелую? — ехидничает младший. - Тебе понравится. — Не сомневаюсь, — старший наконец с места сдвигается и осторожно ближе подходит. Садится на корточки перед младшим и опять ухмыляется. — Ой, ну че ты ломаешься. Я буду твоим первым, — Хек уже как заведенный хихикает, не переставая, на больного походит. — Кто освежит твой рот сегодняшней съеденной морковкой на завтрак. Марку не противно ни разу, и это странно. Младший тянет к нему руки, пытаясь схватить за щеки, но его резко перехватывают, обнимают и поднимают с полу. И Донхек даже радуется немного, до того момента, пока его не ставят в ванную и открывают холодный душ. Донхек вдыхает глубоко от резкого потока холодной воды и не дышит вовсе. Смотрит на Минхена и громко кричит о том, что тот больной ублюдок. Вылезти пытается, но старший не пускает. У них борьба несуразная какая-то получается. Хек весь мокрый уже, а у Минхена только челка пострадала, да рукава. — А если я, блять, заболею! Выруби, она дико холодная! — кричит младший, и Марк слушается. Они еще с минуты смотрят друг на друга, и старший считает, что сходит с ума, раз думает, что мокрый младший слишком сексуальный. Он стоит в одной белой футболке, так как наряжался в Майкла Джексона. У него зрачки темнее ночи. Марк думает от ненависти. — Что, Минхен, нравится? — хмыкает младший. — Ты потому кусаешься, что не твое? Марк за шею хватает и готовится высказать все в лицо, но что именно, он не знает. Он так и останавливается, смотрит в глаза и сам не знает, чего ждать. Младший только выдыхает так, чтобы Марк почувствовал свежесть его дыхания и отшатнулся. Это работает, и старший со своим «отвратно» от младшего отходит. Последний смеется громко, а потом чихает. Кричит, убегающему парню в след все известные маты, и швыряет в закрывающуюся дверь, попавшейся под руку баночкой шампуня. Хек осматривается в поисках полотенца, находит и с облегчением замечает еще и большой, теплый халат. Голову заматывает в полотенце, тело - в халат. Это Хэллоуин вечеринка, никто и не заметит. Он поласкает зубы, потому что и саму противно очень. Он вроде как трезвеет, а вроде как и нет. В голове один Марк Ли и его тупые заскоки. Он выходит и замечает Джонни, несущего Сычена на спине и спешно подходит к ним. Старший только удивленно бровь поднимает, спрашивает что за костюм, а младший отшучивается, называя его «вечерним платьем вдовы». Джонни не врубается и, если честно, даже не старается. Он говорит, что они собираются отвезти Джехена домой, потому что тот в дрова, и кто-то должен. Хэчан кричит: «Вперед!» И залезает в такси самый первый. В доме Джехена он находит мартини. Он еще не пил со своими новыми друзьями. У него в голове все еще ебучая ухмылка. Надо это исправлять.***
— Почему всегда страдает моя хата? — слабым голосом произносит Джехен, прикладывая холодную бутылку ко лбу, как будто это в данный момент ему действительно жизнь спасает. — Почему не у Джонни? — Потому что ты в своей хате живешь? Я приезжаю домой, чтобы пыль протереть, — отвечает старший. — Бля, вообще ничего не помню… — выдавливает из себя Хэчан, держась за голову. — Зато я, бля, на всю жизнь запомню, где у ебучего Марка Ли татушка в виде розового слоненка, — кричит Тэн, получая подзатыльник от Тэиля, который просит быть потише. Ловит на себе испуганный взгляд младшего и уточняет. — На заднице, бля! Теперь мы все знаем. — Все знаем, что тебе нельзя пить, — заканчивает Тэиль. Они в доме Джехена и все с похмельем. Счастье в том, что сегодня никому никуда не надо, и все планируют планомерно отходить. Самый свежачок, он же Джонни, отправляется в магазин за продуктами, так как все же разом и сожрали. Обещает принести воды и солёных огурчиков. Хек все сидит за кухонным столом и пытается вспомнить хоть что-то. Но, как назло, женщина-автоответчик в его больной голове сообщает о занятой линии. Они решают устроить киномарафон, пока Юкхей ещё спит и не ясно, когда проснётся. К нему, кстати, присоединяется Чону и Винвин, потому что спать хотят больше, чем жрать, а это показатель. Тэиль подсел к мелкому на пол, пока Джехен все ещё пытался бороться с телевизором. Он начал тихо рассказывать Хеку вчерашний вечер, чтобы младший перестал ломать себе мозги. — Тебя надолго не хватило, — начинает старший. — Про татуировку ты раз 10 сказал, ещё рассказал о причине смены твоего гардероба на полотенце и халат, — младший в этот момент удивляется и писклявым голосом спрашивает что-то типа: "Только полотенце и халат?" На что старший его успокаивает столь нужным: "Не только". Вскоре продолжая свой рассказ. — Поведал, что он писался в кровать до пяти лет и сказал, что он педик, который не ценит тебя. На последнем словосочетании Хэчан поморщился, не ожидая от себя такой банальщины. Но тот факт, что он рассказал меньше, чем мог, его радует. Когда Джонни приходит с огурцами и попкорном, все облегченно выдыхают и принимаются по пятому кругу смотреть «Властелина колец», не забывая при этом, проверять иногда дышит ли Юкхей.***
Марк считает, что это утро благословлено, когда замечает отсутствие Джемина на его кровати, и его любвеобильные обнимашки не перекрывают его сонную артерию. Еще счастливее он становится, когда замечает, что соседа и вовсе в комнате нет. Он давно мечтал проснуться, включить на всю катушку Linkin Park и провести бодрящую зарядку. Как только он собирается включить первую композицию, на его телефон приходит сообщение. Читать его у Ли желания никакого. Но упустит хоть одну деталь, и сам себя в яму закопает. От кого: Отец «На следующей неделе в университет приедут очень важные люди. Я надеюсь, тебе будет достаточно времени, чтобы наиграться, потому что если ты вытворишь хоть что-то во время их приезда, я этого просто так не оставлю. Сыграй на публику, как ты всегда любил это делать. Надеюсь, ты меня понял». «Сегодня ты проведешь весь день с матерью. У меня нет на это времени. Убедись в том, что она хорошо проведет этот день.» У Марка больше нет желания ни то, что слушать музыку, даже жить становится как-то неохота. Но он привык, поэтому делает всегда все как нужно и без лишнего фанатизма. Он берет полотенце и направляется в ванную. С минуту смотрит на душ, как баран на новые ворота и думает о вчерашнем. Он со стопроцентной уверенностью знает, что младший ничего не помнит. Никогда не запоминает. А вот Марк, как назло, помнит все и всегда. Сомнительная такая способность, но грех жаловаться. Он надевает темно-синие джинсы и светло-голубую рубашку. Так любит мама. В его гардеробе полно толстовок и ветровок, футболки семи цветов радуги и даже где-то валяются спортивные треники. Это его стиль. Но мама любит по-другому. Он все ради нее сделает, даже юбку наденет, потому что она единственная, кто любит его по-настоящему. Он подъезжает к большому, двухэтажному дому на подаренном отцом BMW и как только выходит из машины слышит приветственный лай собаки, сразу широко улыбается. Он безумно рад, что отец сегодня занят на работе. Его встречает дворецкий, вежливо приветствуя молодого хозяина, и провожает его в большую гостиную, где его уже ждет госпожа Ли. Она долго обнимает сына и оставляет следы своей помады на каждом миллиметре Минхенова лица. Его мама пахнет дорогими духами. И Марку все всегда в ней нравится. Кроме, пожалуй, чересчур больших амбиций, превышающих долг перед семьей. — Мой дорогой! Мой любимый! — все лепечет женщина, душа его своими крепкими объятиями. А потом отстраняется и интересуется у сына, почему он пришел один. — А почему ты один? Где твой друг — Хэчани? В прошлый раз он обещал, что мы еще не раз с ним увидимся. — Прости, он сегодня занят очень. Он ведь тоже студент теперь. Первокурсник. У него сейчас забот по горло, — Марк врет, потому что так можно избежать лишних вопросов. Все равно она донимать не будет, а хуже никому от этого не станет. — Какая жалость. Он мне понравился. Но что же, ничего не поделаешь. Главное, что я смогла увидеть тебя, — женщина все еще не могла налюбоваться своим прекрасным сыном, так и проведя весь день, запоминая каждую его черту лица, повадки и привычки. Ведь потом она снова улетит и не известно, когда вернется. Весь день они ходят по магазинам. Его мама владеет многочисленными бутиками в Канаде, где родился Марк. Свой бизнес она оставлять не любит, но раз в два или три года, позволяет устроить себе отпуск в столь далекую Корею. Чтобы навестить семью и чтобы, конечно, почерпать вдохновения из самого центра трендового Сеула. Славу богу, за все те тяжести, что ему приходится таскать, платят невероятно вкусным ужином в дорогущем ресторане. Весь день пролетает незаметно. Они много разговаривают. В основном, конечно, его мама, как и любая женщина, хочет поделиться своими впечатлениями по поводу сложного выбора между прада или гуччи. Все это превращается в монолог с перерывами на еду, но Марку так даже больше нравится. Не нужно говорить ему самому. Марку не хочется прощаться с матерью, но он уверен, будь та всегда рядом, ему было бы сложнее врать, а значит и сложнее жить. Женщина еще раз вспоминает Хэчана и просит передать ему привет. Ли считает, что младшего в его жизни как-то слишком много. Она не забывает спросить, ненароком, о невестке, но слышит лишь в ответ хорошо отрепетированное "смущенное бурчание". Она не настаивает, просто говорит о том, чтобы тот был аккуратней в выборе, ведь ее рядом нет и, как не странно, внуков она пока нянчить не собирается. Марк уходит раньше, чем приходит его отец. Сталкиваться с ним совсем неохота и портить себе настроение тоже. Он гладит собаку, золотистого ретривера Мегги на прощание, и обещает привезти ей в следующий раз большую и вкусную косточку. Марк садится в машину и сдвигает кнопочку «хороший сын» в сторону off. Он сидит с минуты и думает, как давно ему стало настолько противно. По приезду в общагу он понимает, что сегодня спать ему точно не дадут, когда слышит музыку из собственной двери и запах жареного мяса. — Ты поздно! — кричит с порога Джемин. — Я почти все мясо сожрал, ты долго. — Где ты был? — спрашивает старший, параллельно переодеваясь в удобную домашнюю одежду. — Покорял гейские просторы, — Марк воздухом давится и на всякий случай переспрашивает. — Ходил за квасом. — Нет ты другое совсем сказал! — Да? — Да! — А ты натурал или гомофоб? — На Джемин! — Ладно, ладно. Ходил знакомиться с очень интересной особой. У него милая улыбка и классная задница, — улыбается младший. — Но ты не гей… же? — Не гей. И что мне теперь парень понравится не может? К тому же, это пока чисто научный интерес. — Фу, ненавижу, когда ты так говоришь, — ершится старший. — Ты мне в этот момент злого гения напоминаешь. — Я и есть злой гений! — смеется На. — Кто-то должен. Так ты будешь есть или нет? Бесишь. — Да иду, иду. Они садятся на полу и включают на ноуте фильм про мужской стриптиз. Минхен хмурится, но перечить боится. Ему может на 1% любопытно, ну может на два. Но в остальном ему просто не охота снова слышать «во имя научного интереса». Он в первую очередь за свои яйца беспокоится.