о цирках и ночных посиделках в Уэйн-мэнор (Дик, Джейсон, Тим, Дэмиен)
14 июля 2018 г. в 05:19
Когда Дик жил с родителями в цирке, своей единственной целью он признавал возможность дарить радость людям.
Видеть улыбки на их лицах, позволять им забыть о своих проблемах, окунаться в атмосферу: там, за пределами шатра — огромный и жестокий мир, но здесь вы — дети, вы возвращаетесь назад, вы смеётесь, как дети, вы беззаботны, как они.
Сегодня радость — ваш друг и товарищ.
И в шатре пахнет сладкой ватой и попкорном, и зрители заразительно смеются, и мама ободряюще улыбается ему перед тем, как сорваться вниз.
Такое происходило сотни раз: мать и отец падали и взмывали вверх, взлетали и парили, подобно птицам; и Дик вместе с ними, и он восхищался тому, как грациозны они, как ему нравится опьяняющее ощущение полёта.
Дик помнит тот вечер.
Сладкая вата.
Попкорн.
Улыбки на лицах людей.
Нежные руки матери.
Полет.
Мать и отец падали и взмывали вверх, парили, подобно птицам.
Мать и отец падали и…
И не взлетели.
Кровь.
Дик помнит кровь на арене.
Крик женщин.
Плач детей.
Вместе с родителями и главная цель его жизни ушла.
Он — сирота.
Он — мальчик, который видел смерть отца и матери.
Мама больше не обнимет его.
Они ушли.
(я должен уйти за ними?)
Дик стоит у края платформы и смотрит на свои ноги, взгляд цепляет растекающуюся по арене кровь — она напоминает ему вишневый сок в стакане.
(мама любит вишневый сок.)
Дик делает шаг вперёд.
(я должен уйти с ними.)
Дик падает.
И просыпается.
***
У Дика — холодный пот на теле и рваное дыхание. Комната пуста и темна, кровать прохладная, а в воздухе — ему чудится, будто это действительно так — витает аромат попкорна и сладкой ваты.
(я должен был уйти с ними.)
Дик пытается согнать с себя осадок неприятного сна; он словно в реальность пробирается, напоминает — запахами, ощущениями, звуками.
Дику слышится веселый смех зрителей наряду с испуганным плачем детей.
(я должен был уйти, почему я не ушёл, почему я все ещё здесь?)
— Грейсон, ты чего?
(за мной пришли, я должен уйти, я должен.)
— Ничего, Дэмиен. Все в порядке. Я разбудил тебя?
— Я услышал шум в комнате, когда шёл на кухню.
— Не обращай внимания. Всего лишь кошмар.
— Спасибо, что не ещё одна баба.
— Дэмиен!
Мальчишка проходит в комнату и садится на кровать, он не смотрит на Дика и ничего ему не говорит.
Дэмиен не умеет находить нужные слова.
Но Дэмиену — не обязательно, Дэмиен — воспоминание, возвращающее его в реальность.
Он — не в цирке, он — не мертв, он дома.
В цирке не было Дэмиена, а дома он есть.
Дик тянется к брату и треплет его волосы. Мальчишка фыркает.
— О, у вас тут опять посиделочки?
— Катись, куда катился, Тодд.
— Какое совпадение, я как раз сюда и катился. — не смущенный столь неприветливым заявлением, Джейсон устраивается рядом с Диком.
— Ты забыл выключить свет на кухне. — на пороге появляется Тим.
— Я знал, что ты ждёшь, пока я выйду, чтобы потом незаметно забрать чипсы.
— У вас традиция совершать набеги на мою кухню? — возмущается Дэмиен. Дик смеётся, а Джейсон фыркает.
— Ты первый, кто совершает эти набеги.
— Это моя кухня. И мои чипсы.
— А если я расскажу об этом Альфреду?
Мальчишка замолкает, но во взгляде — ненависть и презрение к подобному шантажу.
— Будем считать, что это наша общая тайна. — констатирует Тим, нашедший себе местечко на полу близ изголовья кровати.
— Я с тобой даже дом делить не хотел, Дрейк, не то, что тайны.
— Не забудь, что ты делил с ним канареечный плащик.
— Кто бы говорил, зеленые труселя.
— А вот это жестоко, — наигранно обиженно возвещает Дик. Тодд смеётся и треплет Грейсону волосы. От него и нахватался, думает Дэмиен.
— Смирись с тем, что мы оккупировали твою комнату, Дикки. Это наш перевалочный пункт.
— Я не против.
Младшие синхронно фыркают.
Дик улыбается.
(я не должен был уйти с ними, я должен был идти вперёд, идти и никогда не забывать о них.)
Осадок после неприятного сна растворяется в воздухе.
Запах попкорна и сладкой ваты исчезают.
Он — не в цирке, нет; он — в своей комнате, в Уэйн-мэнор; младшие братья тому доказательство.
Он — не в цирке.