Кровь в каплях Дождя
8 февраля 2021 г. в 19:14
Перепрыгивая сразу через пару ступеней, Ямамото буквально вывалился с лестницы обратно в гараж, и первое, что он увидел, была скучковавшаяся толпа якудза.
— ИДИОТЫ! — проревел глава группировки, расталкивая своих боевиков, которые нехотя расступились.
Дрожащей рукой Хранитель Дождя вцепился в дверной проем.
Отсюда очень хорошо был виден лежащий на полу Гокудера. Его костюм «крутого мафиози» был изрешечен пулями. Автоматной очередью его откинуло на спину, и его светлые волосы четко выделялись на фоне темного асфальта.
Кровь прилила к голове, заглушая визгливые вопли Каймана и тявканье огрызающихся подчиненных тяжело бухающим пульсом. Перед глазами Такеши все словно подернулось красной пеленой — настолько сильна была вскипевшая ярость. В тот момент он действительно поверил, что Гокудера мертв, и эти секунды были самыми страшными в его жизни. Неосознанно Ямамото стиснул рукоять Шигуре Кентоки и подался вперед — больше всего ему сейчас хотелось голыми руками разорвать этих уродов и перерезать тут всех до единого.
И в этот момент «труп» пошевелился и приподнялся на локте.
Глаза Ямамото расширились от изумления. Он отчетливо увидел переливающиеся красно-синеватые просверки, в прорехах рубашки и пиджака Гокудеры.
Окружившие Хранителя Урагана якудза с воплем шарахнулись от него, защелкали снятые предохранители — ведь видно было, что на парне нет бронежилета.
А сам Такеши все еще не мог поверить своим глазам. «Это же…» — его подвеска. Гокудера каким-то образом сумел ее активировать и смешать с пламенем своего атрибута, и получившийся барьер защитил его от пуль. И это могло значить только одно: сейчас тем, кто стрелял, прилетит такая ответочка, что мало не покажется.
Так что Ямамото, в который раз позабыв о боли в ребрах, бегом припустил вверх по лестнице, подальше отсюда, пока его не запалили охреневшие от внезапного воскрешения якудза — раз Гокудера жив, то сейчас что-то будет…
И это «что-то» рвануло так, что заложило уши, а потолок гаража с грохотом обрушился, частично завалив и лестницу, по которой только что поднялся Хранитель Дождя. Такеши даже на ногах не устоял, повиснув на просевших перилах.
— ХАЯТО! — сумасшедшая радость от того, что подрывник жив, сменилась ужасом. Пламенный щит вряд ли выдержит обломки бетонных перекрытий! И едва ли Гокудера планировал взрыв такой силы, что обрушится потолок. Это все определенно не походило на «все так и было запланировано, не о чем волноваться»!
Как в тумане Ямамото выскочил из здания через запасной выход и оказался возле гаража. Наверное, ему просто повезло, что клуб в это время был пуст, а почти все боевики Каймана собрались в гараже, видимо, в ожидании подлянки от Вонголы.
Не помнил он и то, в какой именно момент рядом появился пес Дождя, а на плечо села Коджиро, уронив в машинально подставленную ладонь подвеску, которую, похоже, Гокудера успел в последний момент отшвырнуть. Переход в камбио-форму — и в руках появились два сияющих меча Дождя Вонголы.
То, что Такеши удалось вырубить выскочивших на него запыленных и исцарапанных бандитов с пистолетами, можно было списать лишь на рассеянное в воздухе пламя Дождя, как тогда, на Чойсе. Оно замедлило пули, позволив их отбить мечами в духе крутых восточных боевиков, да и якудза были контужены взрывом, дезориентированы и находилось в таком же шоке от произошедшего. Одному особо упорному, стреляющему из автомата, Ямамото мимоходом сломал обе руки двумя ударами незаточенной стороной меча. Дрожащее голубое пламя, растекающееся по Шигуре Кентоки во все стороны лазурными проблесками, сработало как лошадиная доза снотворного, так что выжившие бандиты отрубились там, где попадали. Это получилось само собой, даже без оформленного посыла, словно пламя среагировало на раздражение Такеши из-за досадной заминки.
В полной мере осознавать происходящее, а не действовать на автомате, Хранитель Дождя начал, когда пытался расчистить завалы с помощью техники Скуало. В голову полезли непрошенные ассоциации, как они с Дино Каваллоне там, в будущем, искали под завалами в разрушенных коридорах базы самого Суперби, которому здорово досталось в схватке с Погребальным венком. Акула Варии выжила, а значит, ураганник тоже просто не может умереть…
— Гокудера! Гоку… — почти жалобно позвал парень, надеясь, что тот откликнется. Но нет. Стояла какая-то жуткая тишина, прерываемая только редким сухим потрескиванием — там, в темноте обрушившегося подвала, пшикали какие-то искры. Из оборванных проводов, что ли… Помимо взвеси бетонной пыли в воздухе потянуло дымом — едким, горьким, словно горел пластик. А может, и горел… Неизвестно, что там рвануло в подвале.
Тут нужен был тот, кто способен разобраться в этой жуткой смеси запахов и найти один нужный. Ямамото вышел из камбио-формы, и Джиро мгновенно материализовался рядом с хозяином, сменив облик меча на привычный. И, не дожидаясь приказа, юркнул в какую-то щель между кусками бетона — только хвост мелькнул. А потом, спустя несколько минут, показавшихся Такеши вечностью, из-под обломков донесся лай: кажется, Хаято был там, у стены.
Искать кого-то в завалах, особенно когда дым от загоревшейся проводки ест глаза, — дохлое дело. Если бы не Джиро, то Ямамото едва ли сумел отыскать друга в развалинах до приезда копов. Если быть честным — вообще не смог бы, потому что гараж, показавшийся не таким уж большим, сейчас превратился в огромную груду обломков, как после землетрясения. Такие обычно экскаваторами и прочей спецтехникой разбирают… Хорошо еще, что этот чертов клуб находился у черта на рогах, в глухой промзоне, среди строек и пустырей, и, судя по всему, о взрыве еще не сообщили куда надо. Может, в столь ранний час его и не слышал никто. Наверное…
Сквозь поскуливание и потявкивание Джиро донесся кашляюще-булькающий звук, в котором отчетливо прозвучал один из тех забористых итальянских матюгов, которые так часто любил вворачивать в адрес своего непутевого ученика Скуало. Такеши вне себя от радости кинулся на голос, но наткнулся на сплошную груду обломков бетонных перекрытий.
— Да заткнись ты… — и без того еле слышный голос Гокудеры заглушил звонкий лай Джиро, который доносился из-под бетонных панелей, наваленных друг на друга.
Лихорадочно оглядевшись по сторонам, Ямамото подхватил толстый металлический прут, который можно было использовать как рычаг. Сам он вряд ли был в состоянии ворочать обломки бетона, учитывая, что все тело и без того болело, а вот с помощью подручных средств… Может получиться. Дробить камни, расчищая себе путь техникой Скуало, здесь было опасно: слишком уж шатались, не хватало еще, чтобы обрушились, раздавив Гокудеру. И хорошо, что этого не произошло раньше. Сейчас, когда способность трезво мыслить вернулась, аж холодок по спине прошел от понимания, каким идиотом был, пытаясь расчистить завал ударами клинков.
— Тебя сильно завалило? Держись, — Ямамото кое-как доковылял по обломкам до двух кусков перекрытия, из-под которых доносилось повизгивание Джиро, и попробовал сдвинуть один. Фигушки. Все равно что пытаться сдвинуть с места скалу. Пришлось тщательно осматривать кусок бетона и, сдирая в кровь ладони о витое железо, пытаться отвалить эту бандуру рычагом.
— Еще немного… Потерпи, — даже кряхтя от перенапряжения, Такеши продолжал говорить. Слишком уж волновался, к тому же на уроках, вроде бы, рассказывали, что с пострадавшими от землетрясения, оказавшимися под завалами, нужно разговаривать, чтобы они не чувствовали себя брошенными. Говорить, что помощь идет и всякое такое… Вот и нес все, что на ум приходило, не слишком даже вдумываясь, что говорит. Звучало, наверное, совершенно дико, учитывая, что Такеши то и дело срывался на кряхтение или кашель от треклятой пыли, смешанной с вонючим дымом.
Обломок понемногу поддавался, и после получаса мучений Хранитель Дождя все-таки увидел перепачканного Хаято, возле которого лежал Джиро. И шумно сглотнул: радость тут же сменилась тихим ужасом от вида насквозь пробившей плечо друга арматурины и здоровенного пятна крови вокруг раны:
— Ох ты ж черт… — Ямамото протиснулся к Гокудере следом за Джиро, трясущимися руками отпихнув пса. Кое-как уместившись в узком пространстве, Такеши просунул свой кусок арматуры, служивший рычагом, под обломок металлической балки, придавившей ноги Гокудеры, и кое-как сдвинул ее. Убедившись, что окружающие обломки в достаточно устойчивом положении и не угрожают обрушиться им на головы, Ямамото опустился рядом, тяжело дыша и лихорадочно размышляя, как извлечь ржавый кусок железа из кровоточащей раны. Выглядела та настолько жутко, что казалось чудом то, что Гокудера был все еще жив и в сознании. А как оказывать первую помощь при таких травмах Хранитель Дождя имел весьма смутное понятие. Это не вывихи, ушибы и ссадины, с которыми обычно приходится сталкиваться в спорте, и даже не переломы! Единственное, что он знал точно, так это то, что эту хреновину нельзя пытаться извлечь самостоятельно. Но как тогда помочь другу?
— Ты можешь это вытащить? — беспомощно спросил Такеши.
— Нет. Отруби арматурину у основания плиты и помоги мне выбраться… — давя предобморочные позывы, прохрипел Хаято. Дышал он нехорошо — слишком часто, рвано, едва сдерживая клокочущий внутри кашель. — Потом вытащу…
— Я тебя обязательно вытащу, ты только не отключайся… — Ямамото старался говорить как можно увереннее, хотя этой самой уверенности не ощущал. Идея обрубить железный прут и затем вытащить казалась сомнительной, но… Хаято же умный, верно? Он плохого не посоветует, он наверняка знает, о чем говорит! Другого выхода не было — пришлось подчиниться и, с трудом вытащив Шигуре Кентоки в тесноте между нависшими бетонными плитами, рубануть по железяке. Размахнуться как следует не получилось, но меч и без того разрезал арматуру, пройдя сквозь железо, как нож сквозь масло. Обычная катана вряд ли справилась бы, но, к счастью, Шигуре Кентоки не был обычной катаной.
Теперь предстояло перерубить прут с другой стороны. Такеши почти лег, пытаясь чуть-чуть приподнять друга и разглядеть, насколько глубоко штырь из арматуры уходит в бетон, можно ли будет его обрубить. И не сдержал вздоха облегчения: Гокудеру зацепило самым концом прута, с другой стороны торчало всего сантиметра два железа. Причем конец не ушел в бетон, что могло бы стать проблемой.
— Прости-прости, сейчас будет больно. А теперь давай поторопимся и свалим отсюда до приезда копов, — сирен пока слышно не было, что было чистой воды везением. Но скоро кто-нибудь сообщит о взрыве, копы как назло примчатся на вызов, а подставлять под удар всю Вонголу не хотелось бы.
Меч отправился в чехол и занял привычное место за спиной. Такеши схватил Гокудеру за локти и, пятясь на четвереньках, с трудом выволок друга из-под опасно сложившихся домиком плит перекрытия. Подрывник сдавленно цедил проклятия и мычал от боли, и это притом что Ямамото постарался приподнять его плечи как можно больше, чтобы торчащий из-под ключицы обломок арматуры не цеплялся об пол. Перевернув Гокудеру на спину, Такеши напряженно посмотрел на него, а затем перевел взгляд на арматурину:
— Как ее вытащить?
— Ебанулся? Хочешь, чтобы я кровью истек? — буркнул Гокудера, судорожно хватая запекшимися от крови и пыли губами свежий воздух. — Помоги встать… Эй, ты что удумал?!
Не обращая внимания на протестующие сипы ураганника, Ямамото осторожно подхватил его под плечами и коленями и, до скрипа стиснув зубы и кривясь от боли в ребрах, все-таки сумел поднять Хаято. Шатаясь, словно сильно перепил, Такеши кое-как выбрался наружу, благо выход из гаража был совсем рядом.
— Щас свалишься… Дурака кусок… О себе подумай… — сдавленно прошипел Гокудера. Явно из последних сил: голос его звучал хрипло и тихо, да и лицо Хранителя Урагана было непривычно бледным даже для светлокожего итальянца. Какое тут о себе думать? Нужно было как можно быстрее добраться до больницы. Так что Ямамото только упрямо мотнул головой и процедил сквозь зубы:
— Не свалюсь. Лучше о тебе подумаю.
Умница-Джиро уже ждал у входа в гараж, сжимая в зубах разбитый телефон хозяина. И как только умудрился найти и достать из-под завалов?
— Молодец. Не стоит оставлять улики, — Хранитель Дождя с трудом выдавил улыбку. По-хорошему, нужно будет забрать симку и флешку, а сам телефон восстановлению уже не подлежал.
Окольными путями через заваленные мусором проулки он кое-как дотащил Хаято до ближайшей большой дороги, как назло пустой, и вышел на проезжую часть, собираясь тормознуть первую же машину, которая им попадется. Путь в памяти не отложился, оставшись черным провалом. Запомнились только ощущения: боль во всем теле, особенно в ребрах, тепло и тяжесть тела друга, потихоньку разрастающееся влажное пятно на рубашке и назойливые мысли в голове: «только бы дойти» и «как это объяснить». Единственная легенда, которая пришла на ум — соврать, что они из любопытства забрались на ближайшую стройку и по неосторожности сорвались в пролет. Повезло: оба выжили. Не повезло наткнуться на арматуру.
Лицо Гокудеры казалось совсем белым. Даже губы посерели. Если бы не тяжелое дыхание да подрагивание ресниц, можно было бы предположить самое худшее.
— Ты только умирать не вздумай, хорошо? — тихо попросил Ямамото, чувствуя, что рубашка на плече и ниже уже вся промокла от крови. У него и самого все-таки лопнула корка запекшейся крови на разбитой губе, и по подбородку ползли красные капли, неприятно щекотавшие кожу и раздражающие невозможностью их стереть. Но это было мелочью по сравнению с раной друга.
Ресницы Гокудеры снова дрогнули. Он с явным усилием приоткрыл глаза: взгляд был мутным, словно расфокусированным, так что Хранитель Дождя не поручился бы за то, что его друг осознает происходящее и хоть что-то видит.
— У тебя кровь идет… — глаза Гокудеры закатились, и он тяжело обмяк, безвольно откинув голову.
— Хаято! Эй! Не вздумай умирать! — уже в который раз за минувшие сутки Ямамото захлестнула паника. Всего-то ничего осталось — поймать машину и до больницы добраться… Неужели все зря, неужели уже слишком поздно и Гокудера потерял слишком много крови? А липкая, теплая влага продолжала расползаться по рубашке до самого живота… Отчего-то казалось, что кровь чуть ли не ручьем льется, хотя это было очевидно не так, и Такеши мог думать только о том, что нужно остановить кровь, чтобы она перестала покидать тело. Но руки были заняты, да и рану нечем было зажать.
К счастью, на дороге все же показалась машина, и, когда парень перегородил ей дорогу, остановилась. Пожилой человек, сидящий за рулем, открыл дверь и высунулся наружу:
— Эй, что-то случилось?
Ямамото из последних сил подтащил Гокудеру к автомобилю, благо хозяин машины разглядел кровь и уже сам без слов открыл заднюю дверь.
— Надо в больницу, срочно… На стройке были, пролет обрушился… — сумбурно попытался объяснить Такеши, устраивая друга на заднем сиденье и присаживаясь рядом с ним. Джиро под шумок, когда хозяин машины отвернулся, сунулся в открытую заднюю дверь, выронил останки мобильника на колени хозяину и исчез, вернувшись в подвеску. Можно было ехать. — Пожалуйста… Надо быстрее.
Им снова очень повезло, что уже седеющий мужчина не стал задавать вопросов и требовать денег, а с готовностью постарался помочь и домчал до ближайшей больницы. Даже позвонил туда и предупредил, что двоих раненых детей везет — Ямамото на этот раз даже вякнуть не рискнул, что он не ребенок. Понимал, что не время и не место кичиться своей взрослостью, которая привела к таким печальным последствиям.
Весь путь до больницы отложилось в памяти так же какими-то кусками. Такеши запомнил только, как злился из-за каждого красного сигнала светофора, как забрал из кармана друга чудом уцелевший телефон и отправил два одинаковых сообщения о том, что Хаято ранен и их везут в больницу: одно — Тсуне, второе — Бьянки. Именно тогда впервые обратил внимание, что ободрал ладони и пальцы в кровь, когда пытался откопать друга, но это вызвало только глухую досаду: неудобно было набирать смс. Еще запомнилось, как их встречали санитары с каталкой прямо на парковке: мечник сунулся было помогать и никак не мог понять, почему два санитара не позволяют ему это сделать и что-то говорят про необходимость первой помощи. Как-то в голове не укладывалось, что его тоже хотят осмотреть, потому что собственные синяки и царапины казались сущим пустяком, совсем несущественным сейчас.
Уже потом, когда Гокудеру увезли в операционную, а самого Такеши тщательно осмотрели, обработали травмы, сводили на рентген, предупредив о возможном переломе ребра, и перебинтовали, он все-таки сумел отбрехаться, что чувствует себя вполне сносно, и занял вахту под дверью операционной. Должен был приехать старик, которому наверняка сообщили, да и Бьянки с Тсуной тоже (вот уж кто-кто, а Бьянки наверняка сумела связаться с Реборном и, соответственно, Савадой). Но сам Ямамото, глядя на мигающую красную лампу над дверью, мог думать только о Хаято и молиться всем известным богам, чтобы с ним все было хорошо.
Наверное, Такеши здорово помотал нервы медперсоналу: его несколько раз пытались убедить вернуться в палату и отдохнуть. Но он упорно оставался на своем посту. Ямамото смог выдохнуть только тогда, когда двери операционной открылись и хирург сказал, что операция прошла успешно. Только тогда Хранитель Дождя позволил увести себя в палату. Нет, не отдыхать — держать оборону и пытаться убедить отца и друзей, что все в порядке, переживать не о чем, а визит в больницу лучше отложить на завтра, потому что к Хаято все равно не пускают. Сработало, наверное, только потому, что последнее было правдой. Сам же Ямамото, честно выждав несколько часов, при первой же возможности покинул свою больничную койку и поперся в соседнюю палату, к Гокудере — дожидаться, когда тот оклемается после наложения швов и переливания крови.
Сейчас, когда уровень адреналина в крови заметно спал, полученные синяки нещадно болели: все-таки отметелили Такеши знатно, да и перенапрягся, когда подрывника из-под завалов вытаскивал. Ходить, правда, мог, вот только сильно припадая на одну ногу и постоянно морщась, потому что каждый шаг отдавался болью в груди. Мечник искренне надеялся, что переломов никаких нет и получится обойтись тугой повязкой, которую ему наложили на пострадавшие ребра, а не жестким «корсетом». К тому же скоро матч, а со сломанными ребрами играть в полную силу он не сможет.
Но гораздо сильнее угнетало то, что Гокудере сейчас было в разы хуже. Ямамото прекрасно понимал, что его друг пострадал сильнее и вряд ли быстро выпишется из больницы. Скорее, как минимум неделю на койке проваляется. Он ведь… Реально чуть не умер. Этого Такеши просто не мог себе простить: по собственной дурости попался в заложники этим мафиози, из-за чего Хаято пришлось за ночь придумывать план по его спасению. И план этот наверняка провалился именно потому, что он сам освободился и смешал приятелю все карты. Не смог выбраться раньше, не смог предотвратить произошедшее…
В палате Ямамото тихонько пристроился на стуле рядом с койкой, встревоженно всматриваясь в лицо Хаято. Тот всегда казался бледным по сравнению с коренным японским населением, но сейчас по цвету фактически сливался с наволочкой подушки, и это выглядело жутко. Неясно было, спит он, все еще находится в отключке или вовсе собирается коньки отбросить. На лице у него была кислородная маска, под больничной рубашкой виднелись слои свежих бинтов, но, насколько Такеши мог судить по своему скудному больничному опыту, тяжелых больных обвешивают датчиками и капельницами гораздо сильнее. Поэтому, может, все не так плохо, как ему кажется?..
Ямамото тяжело вздохнул. Ему еще предстоял разговор с Савадой и остальными Хранителями, и всю вину за эти разборки с якудза он уже решил взять на себя. Но это не отменяло того, что чувство вины грызло изнутри при взгляде на неподвижно вытянувшегося на кровати друга.
— Прости. Это все из-за меня… — Такеши осторожно коснулся забинтованного запястья Гокудеры. — Если бы я был осторожнее…
С тем же успехом он мог бы говорить со стенкой. Ничего не изменилось. Все так же попискивал кардиограф, отмечая пульс и сердцебиение раненого, из коридора доносились голоса врачей и пациентов, а на лице Гокудеры не дрогнул ни мускул. Лишь дыхание то и дело туманило изнутри пластиковую маску изнутри.
Кошки на душе завыли еще сильнее.