Точка зрения

P. O. V. Брайана

Висельник оглядывается, ожидая, Шнур растягивается, затем он ломается, Когда-нибудь мы умрем во сне, Как бы я хотел, чтобы мы были здесь с тобой сейчас. Bush — In A Lonely Place

Сегодня утром всё шло хорошо. Лейтон и Эвелин не плакали, когда отправлялись в школу с Джастином. Я надеюсь на них. Думаю, что, возможно, их горе и страх перед потерей уменьшились. Я надеюсь, что это будет маленький шажок вперед. Назад к их полунормальной жизни. Не могу то же самое сказать про себя. Я уверен, что на моем лбу есть невидимая татуировка, которая гласит что-то вроде: «Оставь надежду, всяк… кто окружает меня»… или что-то в этом роде. После того, как они ушли, я сделал то, что всегда делал. Я вернулся спать и потерял себя в счастливых воспоминаниях о моей прошлой жизни. Кажется, когда я просыпаюсь, я не могу думать о Гриффине и улыбаться, не то, чтобы у меня не бывает кошмаров, но по крайней мере три раза в неделю мне снятся хорошие воспоминания, и я желаю ещё поспать ради их получения. Одри сегодня проводили месячное обследование. Она всегда отправляется на прогулку с Джастином, когда он отвозит детей в школу. Он сказал, что она любит ездить на машине. А я даже не знал. Я ещё не выходил из нашего дома после поминальной службы по Гриффину в общественном центре, которая прошла через несколько дней после его смерти. Я отказался покидать дом. К тому же, я не помню, чтобы Джастин когда-либо удосуживался попросить меня пойти с ним на приём Одри. Конечно, если бы он и просил, я бы всё равно не пошел, поэтому я не виню его. Он вернулся домой в своём раздражающе-счастливом настроении и посвятил меня в массу деталей великолепного здоровья моей дочери. Знаю, он ожидает, что я буду в восторге от новостей, и я рад, что она здорова, конечно. Но думаю, что я забыл, каково это — чувствовать… что-либо. То есть, до этой минуты. Видите ли, через несколько минут после того, как Джастин и Одри вернулись домой, на моем пороге появился Теренс Коул. Он адвокат Гриффина. А ведь я почти забыл обо всех этих письмах, которые он писал, пока мне не передали три полиэтиленовых пакета, заполненных конвертами, в которых они были. Здесь достаточно писем, чтобы дать каждому из наших детей, на каждый день рождения, пока им не исполнится двадцать один год, и письма по случаю глупых праздников, или какой-то сраной «даты». А также одно письмо, которое должно быть прочитано моему младшему ребенку сегодня. Мне также сообщили, что нам будут доставлены и другие письма и посылки. Гриффин заготовил ещё конверты для меня, Джастина и Дженнифер. Пока мы получили только один, что хорошо, потому что я едва могу справиться с мыслью об открытии его одного, не говоря уже о множестве других. Я не знаю, каким образом Гриффин ожидал, что я упомню обо всех его письмах для детей, по каждому случаю или событию, имеющему значение только в его голове. У него заготовлено для меня несколько страниц, чтобы напоминать мне о датах, но это действительно меня бесит. Я не хочу его забывать, но… чего он хочет от меня? Он хочет, чтобы я проверял его список каждое грёбаное утро до конца моей жизни, чтобы увидеть, не сегодня ли «день письма»? Теренс ушел до того, как пришло время забирать детей из школы. Мы изменили план посещения детского сада Эви с полного дня на половину, это пока всё, с чем она может справиться. Она прижимается ко мне в течение второй половины, и мы смотрим мультфильмы, пока Джастин, привязав к себе Одри в слинге, занимался тем, что… что бы он ни делал, пока не пришло время забирать Лейтона. По какой-то причине понимание, что я пережил месяц без Гриффина, заставило меня чувствовать бесконечное отчаяние. Я должен был заставлять себя больше, чем обычно, делать любую «нормальную» вещь. Мои руки весили тонну, пока я чистил зубы и споласкивал лицо. Всё, о чем я мог думать, что «я делаю все эти повседневности без Гриффина», и что «он никогда не вернётся». Я продолжал пересчитывать подобные вещи весь день, пока не потерял счёт незадолго до обеда. Это было хорошо, потому что я уже начал задаваться вопросом, сколько шагов я сделал с тех пор, как он умер, сколько слёз я пролил и сколько вдохов я совершил. Я не хотел подсчитывать их тоже, поэтому мне стало легче, когда Джастин позвал меня за стол. Я унюхал мясной рулет, приготовленный Джастином на ужин, даже попробовал его, но успел закончить лишь половину тарелки. Джастин позаботился об уборке кухни, накормил Одри и уложил её спать, пока я помог принять ванну двум старшим детям и отправил их в комнаты для сна. Всё это время «сегодняшнее письмо» прожигало дыру в кармане моих домашних штанов. Наконец, немного после девяти, Одри пора было кормить ночной бутылкой. Я оставил старших детей на попечении Джастина, а сам пошел в детскую, неся её питание в одной руке и чувствуя, как моё наказание обжигает меня сквозь карман. Устраиваюсь с Одри в кресле-качалке, которое использовал ещё со времён младенчества Эвви, и пока кормлю свою маленькую девочку, делюсь с ней своими мыслями. Когда она закончила, я сменил ей подгузник, переодел в пижамку и положил обратно в кроватку. Медленно, я открыл белый конверт и достал письмо. К первой странице был прикреплен жёлтый стикер, на котором Гриффин написал своим корявым раковым почерком: «прочти это вслух, Брайан». Я уставился на записку, злясь, потому что нечто такое простое, как его элегантный почерк, был изменен болезнью. Доктор считал чудом, что он может функционировать настолько хорошо, учитывая, что опухоль заполнила его мозг. Одри издает негромкий звук, но я вижу, что она спокойна, просто смотрит на меня в темноте. Единственный свет этой комнаты — это маленький искусственный аквариум, прикреплённый к рейке над кроваткой, но он обеспечивает достаточно света для меня, чтобы читать. Глубоко вздохнув и медленно выдохнув, я приступил к чтению. «До того, как ты был зачат, я хотела тебя. До твоего рождения я любила тебя. До того, как ты ударился, я бы умерла за тебя.» — Морин Хоукинс. Я хочу, чтобы ты всегда это помнила. Это подводит итог тому, что я почувствовал, когда узнал, что беременен тобой. Сладкий горошек, если папа читает это тебе, то я не с тобой. Я надеюсь, что когда ты станешь старше и подумаешь обо мне, о том, что случилось, что заставило меня оставить тебя, ты поймешь, что это не твоя вина. Я волнуюсь, что ты можешь даже подумать так. Пожалуйста, знай, что это не было чьей-то виной. Я бы ничего не стал менять, и когда у тебя будут свои дети, ты поймешь, что сделала бы точно такой же выбор. Ты должна быть на земле, а моя энергия должна была двигаться дальше. Доктор не был уверен, что я буду жить так долго, чтобы дать тебе жизнь. Это было очевидно еще до твоего существования — я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно, что я никогда не смогу сказать тебе этого достаточно раз. Ты была причиной моей жизни. Я знал, что мне нужно остаться с тобой, пока ты не вырастешь настолько сильной, чтобы жить. Пока я пишу это, до твоего рождения остается ещё несколько недель, когда я даже подумаю о том, чтобы позволить им забрать тебя из моего тела. Я буду держаться, обещаю, пока не узнаю, что ты будешь в безопасности. Я, должно быть, сдержал свое обещание, раз папа читает тебе его; оно никогда бы не было доставлено, если бы я этого не сделал. Я уверен, что папа будет любить тебя так же сильно, как и я сейчас. Он очень грустит и сердится на себя, но я надеюсь, что однажды он снова откроется и покажет вам, насколько он весёлый и любящий. Надеюсь, ты знаешь, что он всегда будет рядом с тобой. Твой отец самый верный человек, который заслуживает большего, чем я смог ему дать. Я так счастлив, что твой отец там, рядом с тобой, любит тебя и заботится о тебе. Я не знаю никого, кто бы мог это сделать. Люблю тебя, мой сладкий горошек. Твой папа. Опираюсь на кроватку Одри, потому что всё мое тело дрожит. Дрожь, это всё, что я чувствую. Она неглубокая и постоянная, а я жажду чего-то более мощного. Положив письмо обратно в конверт, я уставился на мою дочь. Пытаюсь представить себя тем человеком, каким Гриффин описал меня, но не могу. Знаю точно, что я не тот человек, каким он меня считал, и я не думаю, что это возможно, чтобы я когда-либо был им. — Брайан? — поворачиваясь на голос, вижу как Джастин заглядывает в детскую. Он выглядит усталым и измождённым, но он по-прежнему так молод. Я должен перестать завидовать ему и его жизни. Должен. Потому что я действительно его ненавижу. Ну, иногда… Иногда, например, когда я вижу, как он заботится о детях, качает Одри или лежит между Лейтоном и Эвви в их кроватях, рассказывая им истории о Гриффе, в те времена я не ненавижу его. В те времена я ненавижу себя. Я посмотрел на Одри в последний раз, чтобы убедиться, что она спит. Затем включаю радионяню, вторая часть которой проводит ночи в гостевой, где обитает Джастин. Это действительно показывает, насколько я замечательный отец, не так ли? Одри — чудесная малышка и спит почти всю ночь. Я знаю, что это редкость для такого маленького ребенка, чтобы спать с десяти до пяти. Тем не менее, я знаю об этом только потому, что Джастин дал мне эту информацию. Я мог бы приобрести дополнительный набор и держать монитор в своей комнате, которая находится рядом с его. Но давайте будем честными, я слышу её, когда она просыпается, потому что меня отделяет от монитора, хранящегося в комнате Джастина, всего одна стена. Но мой первый порыв— не встать и увидеть что её беспокоит. Нет, мой первый порыв — скрыться от неё. Иногда я слушаю, как Джастин разговаривает с ней, когда он забывает выключить монитор. Лёжа там под одеялами и слушая его песни, я намеренно блокирую шум нового дня. Это будет ещё один день, который начнётся и закончится без Гриффина. В отличие от сегодняшнего дня, когда я обычно возвращаюсь спать, как только Джастин уходит уложить её спать. В обед я просыпаюсь, чтобы дожить до конца дня. Эвелин и я обедаем вместе с Джастином. Он говорит обо всём, поддерживая меня в курсе жизней, новостей и текущих событий наших детей. То, как он рассказывает об этом, действует на меня, словно я провёл это время в отпуске или где-то ещё. Дети, возвращающиеся из школы или сада, то и дело вертящиеся вокруг меня, ненадолго погружают меня в другое состояние, для следующих мучительно прожитых часов. Но ещё ни разу я не дошёл до того, чтобы почувствовать себя таким, как был. И когда приходит время сна, тогда я погружаюсь в ужасное время между сном и воспоминаниями. Тот факт, что такая жизнь стала для меня обыденной, по сути, должен заставить меня хотеть изменить это, но я не хочу. Я просто позволил дням идти один за другим. Теперь, по-видимому, мне придётся проверять какой-то тупой «календарь событий Гриффина» до конца моей жизни. Какой прекрасный стимул увидеть следующий день! — Брайан? С тобой все в порядке? Я кладу конверт в карман и закатываю глаза, когда иду к нему. Он вышел из детской комнаты, похожий на маленького потерянного ягненка. Закрываю дверь Одри за собой и встречаюсь с ним в тёмном коридоре. — Я в порядке. Тебе нужно что-то? — спрашиваю тихо. Он смотрит на меня на секунду, и я замечаю, как его нейтральное лицо меняется в свете темной прихожей. Глаза наполняются слезами, он кусает нижнюю губу и смотрит в пол. — Мне нужно, чтобы меня обняли, — слышу его шепот. Я даже до конца не уверен, на самом ли деле он сказал то, что я услышал. Шок от вероятности того, что я слышу всё правильно, оставил меня безмолвным и неподвижным. Я на самом деле не хочу прикасаться к нему. Он заставил меня физически связаться с детьми и Дженнифер. Но даже они почувствовали, что я не хочу, чтобы меня трогали. Но доверься Джастину, чтобы установить контакт. Он думает, что дети исцелят мое разбитое сердце. Он думает, что они облегчат мою вину, и мой гнев, но он чертовски неправ. Джастин издает длинный вздох, быстро поворачивается и бежит по коридору. Его босые ноги шлепают по дереву, созвучно с моим разбитым сердцебиением. Это пугает меня. Я наблюдаю, как его дверь закрывается, и качаю головой на наше странное поведение. Я понятия не имею, чего я хочу, но я чувствую, что мне тоже что-то нужно. И я точно никогда не знал, чего хочет он. Перемещаю свое тело по коридору и замираю перед дверью его спальни. Я почти поднимаю руку… но мысль о том, что я буду делать, когда войду, не может даже полностью сформироваться в моей голове. Так что ещё секунду я слушаю, как он плачет. По крайней мере, я не единственный, кто будет спать в таком состоянии сегодня вечером.