Каждый из нас хранит какие-то секреты, истории, о которых никто и никогда не узнает, даже самые близкие. Джарахов не был исключением. У него в жизни было многое. А сколько раз этот парень был на грани жизни и смерти? Хах, и не сосчитаешь. Многих он повидал на своём пути: упрямых, смелых, просто безрассудных, людей, чья боль буквально сочилась из глаз, улыбка и смех, настолько заразительные, что даже убитый горем человек искренне «облегчался», взлетая сердцем и душой туда, где так давно, лишь детьми, мы могли искренне сопереживать, радоваться. Лишь ребёнок может подойти к своему ровеснику и сказать: «Привет, меня зовут Эльдар. Давай дружить». И они действительно будут вместе, хоть день-два, некоторые и года, но эта дружба будет искренней многих отношений, заводимых 'взрослыми', которые думают лишь о своей выгоде, а уровень их лицемерия порой зашкаливает.
Певец рассуждал об этом, лежа на полу гостиной. Сердце в судорогах резко сжималось, кожа принимала какой-то сероватый оттенок. Он всего лишь забыл вколоть этот долбанный Инсулин. Один раз! Зато теперь лежит, помирает, гениально, блин. Дурак.
Своё искомое так и не нашёл. Жизнь проносится, словно поезд на вокзале, а парень бежит за ним, спотыкаясь, падая, поднимаясь, периодически оглядываясь понимает, что ещё очень многое ждёт впереди, его путь ничтожен. Как же страшно умирать. Сожмурившись, Эл почувствовал, как слеза стекает по щеке. В руке всё ещё лежит мобильник. Пару минут назад он общался с Музыченко, когда произошёл приступ, в трубке ещё долго раздавался взволнованный голос собеседника, но в ответ ему звучал лишь хрип.
В голове пульсировала боль, глаза жгло всё расплывалось, во рту пересохло, безумно хочется пить и есть, все конечности онемели, Джарахов лишь краем уха услышал и понял, что кто-то пытается открыть дверь. Благо, Музыченко знал, где находится «тайник», выудив оттуда ключи, музыкант подлетел к другу.
— Ты дебил! Господи! Моё тело угробишь и сам сдохнешь... Сходил, блять, с Лизой погулять, – ворчал солист, пока проводил «осмотр».
Так же быстро, как и появился, Юра скрылся на кухне. Держа в зубах глюкагон, а в руках фруктовый сок со стаканом, он оперативно сделал диабетику инъекцию
— Дава-ай! Жри углеводы-... то есть пей. Не важно. Употребляй, блять!! – с силой скрипач вливал в бедного Эла этот долбанный сок. – У тебя.. Гипергликемия. – с трудом выдохнув мужчина, устало прикрыв глаза и потерев переносицу пытался успокоиться. – Бесишь меня.
Джарахов продолжал лежать на холодном кафеле, поэтому «чтобы этот козёл ещё и не заболел», Музыченко аккуратно поднял его и потащил на ближайший диван. Положив Мелкого, Юра решил сразу же измерить уровень сахара. Тот зашкаливал.
— Да, сука… - прошипел солист, слава богу, что в Парке была 'детская зона', Лизе явно не стоило видеть отца в таком состоянии. Но время уже кончалось..
А как же Эл, точнее Юра в моём теле??
Выкарабкается, у тебя организм – ого-го!
Странно это слышать от тебя – ухмыльнулся скрипач.
Ой, бля, заткнись. Я не из-за тебя, из-за Лизы такой, так что иди в жопу, а точнее за дочерью.
Она не моя дочь.
Теперь твоя, дебила ты кусок, ЕГО жизнь теперь ТВОЯ.
Если он умрёт, я не смогу вернуться в своё тело!
А ты этого хочешь?
Ему через 15 минут станет легче. Иди.
Мужчина хотел что-то сказать, но вместо этого удалился из квартиры, предварительно оставив сок и инъекцию, ну, мало ли.
***
Я ебал. Су-ука, чувак, ты жив??
Заткни ебало.. Голова, Господи, блять, что так хуёво то.
Скажи «спасибо», что не сдох ещё, долбоёб. КАК МОЖНО ЗАБЫТЬ ПРО САМУЮ ВАЖНУЮ ХРЕНЬ?! ТЫ СДОХНУТЬ МОГ!! И меня бы ещё за собой утащил.
Ну, всё же нормально, так что не выёбывайся..
Уровень сахара проверь и сок выпей.
Без тебя знаю.
Ах, знает он! А, блять, про Инсулин он забыл!
Вздохнув, Джавахов сел на кровати. Жадно осушив стакан, парень дрожащей рукой поставил его на место. Закатив глаза, слушал гневную тираду внутреннего голоса, откинулся обратно на подушки.
Я еба-ал..
Никого ты не ебал, дурак.
Ой, всё, заткнись.
