Тайна "Ордена"

      Утром Фрэнсис вспомнил легенду о чупакабре, страшном монстре, о котором ему когда-то в детстве рассказывал отец, вернувшись из Боливии. В тамошних горах жили чудовища, пившие кровь животных, за что местные прозвали их «пожирателями скота». После очередного безумного Уэйнрайт уже не знал, как именно ему стоило воспринимать рассказы отца.       Далее для детектива начались рабочие будни, когда у него не оставалось времени на поход к Блэквуду. Попытки навестить Аманду Джонс оборачивались тем, что каждый раз Уэйнрайту говорили одну и ту же фразу: «Она в суде».       В итоге Фрэнсису пришлось на время прервать своё расследование, занявшись будничными делами. Последующие за этим две недели прошли для него спокойно, даже в мире сновидений его перестали посещать странные видения. Впрочем, Уэйнрайту начинало казаться, что такой перерыв был всего лишь минутой затишья, за которой могла последовать буря, чей чудовищный удар вряд ли бы удалось кому-нибудь выдержать.       Когда началась неделя, в среду которой Уэйнрайт хотел понаблюдать за полётом небесного корабля во второй раз, но уже с кладбищенского холма, у него появились свободное время. Его оказалось не так много, поэтому вместо того, что окунуться в раздумья, Фрэнсис решил перейти к действиям. В понедельник он встретился с Реймондом Джонсом у себя дома.       — И часто вы водите гостей в рабочее время? — спросил он, присев на коричневое кресло с мягкой обивкой. Уэйнрайт устроился напротив него.       — Первый раз. Разговор будет очень личным, и я хотел бы, чтобы его не услышали другие, — ответил Фрэнсис, частично сказав правду. Детективу не хотелось разгневать Пинклея, чья реакция на его встречу с сыном убийцы вряд ли оказалась положительной. Уэйнрайту бы опять сказали забыть об Аманде Джонс и убийстве.       За окном, откуда открывался вид на зловещее озеро Шамплейн, светило солнце. Маленькая гостиная с коричневыми стенами в полоску наполнилась теплом.       — Вы же меня сюда не пиво пить позвали? Иначе на столе бы стояла бутылка, — продолжил ехидничать Реймонд, пытавшийся неудачными шутками поднять себе настроение, что не сильно ему удалось. Он тревожился за мать, и его эмоции без труда читались.       — Насколько ваша мать была близка с Блэквудом? Он женат?       — Полиции это не касается. Как же право на частную жизнь?       «Опять за своё взялся! Я думал, что он уже отчаялся и ответил бы на любой вопрос», — разозлился Уэйнрайт.       — Вы хотите помочь матери? Сейчас меня всё касается! — детектив сделал голос твёрже, однако его слова прозвучали так, будто прошипела змея.       — Ну, они встречались. Блэквуд вроде женат, но со своей благоверной не живёт. Вы и его хотите в тюрьму отправить?       — Возможно, он подговорил вашу мать убить человека, а она его теперь покрывает.       — Зачем?       — Любовь, наверное. Как она относилась к Блэквуду?       — Хорошо она относилась. Но вы подумайте, в момент убийства он был в Европе. Зачем Блэквуду посылать маму, если можно заплатить тому, кого вы никогда не поймаете?       — Разумно. Но вы не думали о том, что Блэквуд уплыл страны специально, чтобы обеспечить себе алиби? — предположил Фрэнсис.       — Не знаю. И всё равно, он мог бы заплатить какому-нибудь неуловимому убийце.       — Опять-таки, логично. Не сходится. Что ещё вы можете рассказать мне о Блэквуде?       — Он вроде нормальный мужик. Но соседи говорят, будто у него есть закидоны.       — Какие, если не секрет? — странности в поведении или в чём-то ещё интересовали Уэйнрайта в первую очередь.       — Про него всякое говорят. Будто у его особняка шабаш собирается. Сатанинские пляски всякие, где люди беснуются. Даже пару раз ваших, то есть полицейских, вызвали, чтобы разобраться. Но у Блэквуда тут же всё затихало.       — Интересно, — сказал Фрэнсис, которому вспомнился второй сон с плясками индейцев. — Не знаете, в какие дни там шумно?       — Я там живу? Не знаю, лучше спросите это у тех, кто живёт рядом с ним. Больше мне сказать нечего.       — Тогда можете идти, мистер Джонс. Спасибо, что пришли. Только у меня к вам будет одна просьба.       — Последить за Блэквудом?       — Нет. Никому не говорите о нашем разговоре. Забудьте о нём, его никогда не было.       — Легко. У меня забот хватает. До встречи.       — До свидания. Удачи в суде.       После встречи с Реймондом Фрэнсис в очередной раз убедился в том, что Блэквуд был связующим звеном между «людьми неба» и «Орденом». Потом он занялся повседневными заботами.       Во вторник у Уэйнрайта вновь появилась возможность вернуться в мир непознанного, и встретиться с владельцем загадочного барельефа.       Особняк Блэквуда находился за городом недалеко от выводка деревянных домиков. Для начала Фрэнсис решил опросить тамошних жителей, а уже потом идти к бизнесмену.       — Он чёртов сатанист, скажу я вам, — старик, сидевший на крыльце своего деревянного дома, оказался разговорчивым и с охотой отвечал на вопросы детектива. — Из его цитадели по средам каждые две недели теперь доносятся безумные вопли! Вы бы их слышали их! У вас бы душа ушла в пятки! Раньше такое происходило реже.       Старик с пышной бородой увидел в лице полицейского союзника в борьбе с Блэквудом.       — По средам? Интересно, — ответил Уэйнрайт, задумавшись. «Раз в две недели по средам. В моём сне индейцы устраивали перед полётом стальной птицы», — пробежало у него в голове. Теперь сюрреалистичные сновидения перестали казаться Фрэнсису бессвязным плодом его фантазии. В них крылось нечто большее — своеобразные подсказки, которые могли помочь детективу прийти к разгадке. Оставалось лишь довериться им. — Почему полиция вам не помогает?       — Всё затихает, будто нарочно. Мне кажется, что Блэквуд им на лапу денег даёт, чтобы ваши его не трогали. Не берите деньги, идите до конца. У вас такой вид, будто вы пришли сюда по его душу и назад не повернёте.       — Вы правы. Меня его деньги не интересуют. Всего доброго.       — Раздавите его!       Разговор со стариком лишь ещё сильнее укрепил уверенность Уэйнрайта в том, что он шёл правильным путём. Другой человек принял бы его за выдумщика, но Фрэнсис поверил ему, встретившись ранее с другими очевидцами. Они говорили правду.       Светило солнце, но как-то тускло, отчего пожелтевшие деревья смотрелись под его лучами необычно блекло, словно они болели. У кирпичного забора коричневого цвета Фрэнсиса встретил черноволосый латиноамериканец в сером костюме. Он подметал во дворе особняка. Уэйнрайт позвал его из-за ворот, а потом объяснился:       — Я звонил вам недавно. Говорил о встрече с мистером Блэквудом. Он одобрил нашу встречу.       Слуга таинственного бизнесмена, наверное, половину минуты простоял на месте, неподвижно смотря на Фрэнсиса и переваривая его слова. Лицо метиса само по себе походило на ту каменную глыбу, из которой индейцы сделали барельеф Блэквуда.       — Проходите. Вас ждут. Я проведу, — коротко ответил слуга, впустив полицейского. Он говорил коротко, и в его голосе слышался непривычный для уха Фрэнсиса акцент. Перуанцы в сновидении разговаривали иначе.       Тёмный особняк с чёрной крышей был построен в готическом стиле, отчего он больше походил на католический собор. Его территорию окружали бледные деревья, чьей опавшей листвой был усеян двор. Справа гость увидел небольшую каменную постройку.       — Что там находится? — спросил Уэйнрайт у метиса, посмотрев в сторону.       — Фамильный склеп, — ответ слуги последовал с задержкой. Видимо, латиноамериканец плохо говорил по-английски и медленно переводил для себя каждое слово.       Интерьер внутри особняка выглядел не менее мрачно, чем само здание. Там всюду царила темнота, а мебель имела либо чёрный цвет, либо близкий к нему тёмно-коричневый. Дворецкий привёл Фрэнсиса в просторную гостиную.       — Он пришёл к вам, — сообщил метис зрелому мужчине в серой рубашке, стоявшему у окна с видом на склеп.       — Спасибо, можете идти работать дальше, — в ответ стал слышен достаточно приятный голос человека, который продолжал стоять спиной к гостю.       — Слушаюсь.       Слуга покинул их, после чего мистер Блэквуд изволил повернуться к гостю лицом. На вид Уэйнрайт мог дать ему сорок пять-пятьдесят лет, и для них бизнесмен выглядел неплохо. Правда, он был слегка полноват, но всё равно оставался привлекательным, походя лицом, телом и причёской на Теодора Рузвельта.       — Добрый день, — сказал Блэквуд.       — Здравствуйте. Я тот детектив, который нашёл ваш барельеф, — ответил Фрэнсис, посмотрев налево. На столе, стоявшем между книжными шкафами, он увидел индейское изваяние, которое наводило на него скрытый ужас.       — Я помню. Присаживайтесь. Энрике не додумался отнести ваше пальто в гардероб. Сейчас позову горничную, извините.       Вскоре в коридоре показалась невысокая девушка с ярко выраженной индейской внешностью — с почти азиатским разрезом глаз и широкими скулами на округлом лице. «Возможно, они не те, за кого себя выдают», — подумал детектив, оставшись в рубашке с чёрной жилеткой и садясь в кресло.       — Интересная у вас прислуга, мистер Блэквуд. Очень экзотическая для наших мест, — сказал с видом глупца Фрэнсис, чтобы скрыть от глаз Блэквуда свои подозрения. — Откуда они?       — В Никарагуа у меня есть один хороший знакомый. Сейчас у него в стране неспокойно, и я нанял детей из его семьи. Всё честно: я дал им работу и деньги помимо крова в нашей стране, — ответил Блэквуд, продолжая стоять перед полицейским. — Хотите выпить? Виски, бренди, апельсиновый сок?       — Давайте сок. Я на службе, а мой формалист-начальник придёт в ярость, когда почувствует, как от меня будет пахнуть.       — А кто ваш начальник?       — Лейтенант Пинклей.       — Да, вы в его глазах быстро превратитесь в алкоголика. Я знаком с ним.       Потом горничная принесла поднос со стаканом апельсинового сока, и Уэйнрайт насладился его сладким вкусом.       — Полчаса назад выжали, — сказал Блэквуд, сев в кресло напротив Фрэнсиса. — Напомните, о чём именно вы хотите со мной поговорить? У меня много дел, всего не упомнишь.       — Мне хотелось бы понять, почему ваш барельеф оказался в доме у Аманды Джонс.       — Вы о той убийце, о которой весь город говорит?       «Странно. Он это так сказал, будто они с Джонс не знакомы», — насторожился Уэйнрайт, почувствовав подвох.       — У неё. Разве вы с ней не знакомы? — поинтересовался он.       — А почему я должен быть с ней знаком?       «Интересно. Выходит, меня обманули. Только вот кто именно меня обманул?» — задумался детектив, столкнувшийся с ложью. Ему было сложно понять, зачем Реймонду понадобилось оговаривать Блэквуда, потому он больше склонялся к тому, что старший бизнесмен пошёл на обман в своих интересах.       — Её сын говорил о том, что вы с ней были не просто знакомы. Да и его вы знали.       — Что за наглая ложь? Вы смеете меня обвинять в моём собственном доме?!       «Знакомая реакция. Когда сказать нечего, тогда они начинают уходить от ответа и обвинять меня в смертных грехах, хотя я ничего такого не сказал», — ответ со стороны Блэквуда разозлил Уэйнрайта, которого раздражали хамство и наглость, перемешанная с агрессией.       — Разве я вас в чём-либо обвинил? Что мне сказали, я то и озвучил, — сдержанно ответил Фрэнсис, стараясь разрядить обстановку.       — Я не знаю ни Аманды Джонс, ни её сына! Спросите у неё сами. Она никогда меня не видела. А сын у неё, наверное, выдумщик. Вас обманули.       — Тогда вас пытались оговорить или даже оклеветать. Может, напишите заявление? — схитрил детектив, чтобы проверить бизнесмена на «вшивость». «Если на него действительно наговорили, записав в пособники убийцы, то он захочет защитить свою честь», — посчитал Уэйнрайт, следя за лицом собеседника. — Вас, видного человека, посмели оклеветать. Такое нельзя оставлять безнаказанным, когда закон полностью на вашей стороне.       — Не нужно. Пусть говорят себе что угодно. Мне всё равно.       — Но вы хоть один на один с ними поговорите.       — Видите ли, детектив, у меня не так много свободного времени, и я трачу его на общение только с теми, кто заслуживает моего внимания. Вы его заслуживаете, но сейчас начинаете меня разочаровывать,       — Извините. Я лишь говорю вам то, что слышал. Что вы можете рассказать мне об украденном барельефе?       — Простите, семейную тайну я вам не раскрою.       — Понимаю.       «Может, они и не врёт, а говорит правду? Сложно понять, у меня вышла промашка. Надо было придумать что-нибудь получше. Кажется, наш разговор потерял всякий смысл», — Фрэнсису стало понятно, что за Блэквудом была необходима слежка. Сейчас он отыгрывал роль занятого бизнесмена, скрывая свои секреты.       — Странно всё выглядит. У вас крадут семейную реликвию, потом вора убивают. И явно его убили неспроста.       — Вы меня в чём-то подозреваете?       — Не совсем. Я пытаюсь понять, зачем было убивать человека ради вашего барельефа.       — А что говорит убийца?       «Скажу как есть. Если он ко мне подошлёт своего человека, то я его застрелю», — Уэйнрайт решил пойти ва-банк, чтобы посмотреть на реакцию Блэквуда. Возможно, со второй попытки детектив мог бы вызвать смятение у бизнесмена.       — Несла чушь, будто вашему барельефу поклонялась одна секта. Аманда Джонс назвала её «Орденом». На вашем барельефе были изображены некие «люди неба», которым поклонялись члены «Ордена». Ваши соседи говорят, будто у вас в особняке происходят странные вещи.       — Всё сходится, — с долей иронии отметил Блэквуд, выражение лица которого переменилось. На секунду Фрэнсису показалось, будто владелец барельефа понял, что его раскусили. — Вы в самом деле меня подозреваете?       — На основе чего мне вас подозревать? Аманду Джонс некоторые считают сумасшествием, — теперь «отыгрывать» роль пришлось уже детективу, дабы ввести Блэквуда в заблуждение: «Будет лучше, если он ни о чём не догадается».       — Никогда бы не подумал, что моей семейной реликвией будут поклоняться безумцы. С ума сойти можно.       — Соседи у вас странные. Не любят вас, наверное?       — Да, вы угадали. Я бы хотел, чтобы их переселили от меня подальше.       — Видимо, вы не знаете, почему всё так сложилось. Я думал, вы прольёте мне свет.       -Зачем вам пытаться вникать? Вы ведь вели Аманды Джонс?       — Да. Всё улики говорят, что убийца она. Джонс даже вину не отрицает. Я ничего не могу понять. В первый раз такое, — продолжил отыгрыш роли Уэйнрайт, изображая растерявшегося человека.       — Зачем вам нужно искать правду, если всё уже доказано? Мало ли на свете сумасшедших.       — Знаю. Вы правы, это дело суда. Я свою работу выполнил — обвинение получило убийцу с уликами. Дальше пусть сами разбираются.       — И правильно. Каждый должен заниматься своим делом, ведь общий механизм именно так и работает, — довольно сказал Блэквуд с таким видом, словно ему удалось убедить Уэйнрайта в собственной правоте. — Но начальство должно ценить вас. Вы очень много отдаёте службе в полиции. Странно, конечно, что честный человек не отправился на фронт. Вы точно не из тех уклонистов, которые специально пошли в полицию, не желая воевать во Франции.       Разговор переместился в другую плоскость. Блэквуд стремился закрепить успех, а Фрэнсис решил ему подыграть.       — На службу в полицию я поступил три года назад. Немцы тогда торпедировали «Лузитанию», но мало кто мог подумать, что мы вступим в войну.       — Но ведь вступили.       — Да. Кто-то должен поддерживать дома порядок, пока наши солдаты бьются с врагом на передовой.       — А сами вы как относитесь к нынешней войне?       — Я за изоляционизм. Европейцы заварили эту кашу, пусть сами её и разгребают. Нечего нам за них погибать.       — Интересно. Я ожидал услышать от вас совсем другое.       — Я был рад с вами пообщаться, мистер Блэквуд, но, к сожалению, мне пора уходить. Помимо Аманды Джонс есть и другие преступники, которыми я занимаюсь.       — Не стану вас задерживать. Забудьте о барельефе и безумной женщине. Её судьба уже решена, лучше подумайте о тех, кого нужно поймать, — сказал напоследок Блэквуд, чьи слова прозвучали как угроза, хотя лицо бизнесмена ни о чём таком не говорило. Он пытался дать дельный совет детективу.       — Вы правы. От меня уже улизнул один… подлец.       — Всего доброго.       Уэйнрайт покинул особняк, после чего его путь лёг в сторону полицейского участка. Фрэнсис понимал, что у Блэквуда было полно секретов, которые он старательно оберегал от чужаков. Отступать Уэйнрайт не собирался. Теперь ему было необходимо встретиться с Амандой Джонс, чтобы проверить слова Блэквуда на правдивость. Или вывести её сына на чистую воду.       Вечером ему выпала такая возможность: охрана пропустила Фрэнииса в камеру, где держали под стражей женщину-убийцу.       — Я вас давно не видела. Реймонд говорит, что вы хороший человек, который хочет мне помочь, — заговорила с детективом Джонс, присев на койку.       Находясь в неволе, Аманда стала выглядеть намного хуже, хоть ей и разрешали приводить себя в порядок перед каждым заседанием суда.       — Он слишком много говорит. Лучше бы молчал, — ответил Фрэнсис, сев на табуретку, что стояла у серой стены. — Ваш сын сказал, что вы были близки с мистером Блэквудом, владельцем «изваяния». Это правда?       — Нет, — неубедительно солгала Джонс, которую моментально выдали эмоции. Она занервничала и переменилась в лице, точно по взмаху флага регулировщика.       «Вот она и попалась», — пронеслось у Уэйнрайта, распознавшего ложь.       — Если вы не были знакомы с Блэквудом, то зачем Реймонду меня обманывать? Давайте позовём его сюда и всё выясним, — после неудачного первого допроса детектив стал действовать изящнее, чтобы добиться своих целей.       В камере никого больше не было — Джонс содержалась отдельно от остальных.       — Я не пойму, чего вы добиваетесь?! Что вам нужно?! — сорвалась женщина, придя в ярость, так как её положение стало очень шатким. Она чувствовала, что детектив уже скоро мог обо всём узнать, и безуспешно пыталась сопротивляться.       — Я хочу знать правду, — Фрэнсис, придвинувшись ближе, пошёл на «штурм». — Каждые две недели по вечерам над Берлингтоном пролетает крылатая машина «людей неба». Я видел её своими глазами. Она неотличима от изображения, высеченного на изваянии. Не пытайтесь меня обмануть, я видел то, что невозможно объяснить, и не поверну назад.       Зловещий голос детектива снова стал звучать, как шипение страшной змеи. В изумрудных «ведьминских глазах» Фрэнсиса читалась злоба, что смешалась с безумием. К тому же, Уэйнрайт смотрел на свою жертву безотрывно, словно заглядывая к ней в душу.       — Что вы хотите знать? — под натиском демонической фигуры Фрэнсиса, находившейся наполовину в темноте, Аманда сдалась, не понимая того, кто из них двоих выглядел со стороны ужаснее.       — Неужели не ясно? Кто такой Блэквуд на самом деле? Я за него уже взялся. Мне плевать на следствие, я хочу увидеть «людей неба», — насчёт следствия Уэйнрайт, конечно, солгал, но лишь отчасти. В первую очередь им двигало первобытное любопытство и необузданное стремление разгадать тайну. Акценты в расследовании сместились после «сеанса» наблюдений на маяке. — Я всё равно разоблачу твоего дружка Блэквуда, кем бы он ни оказался.       — Он глава «Ордена». Его семья главенствует там с самого начала, — созналась Аманда, испытав неподдельный страх перед лицом одержимого чуть ли не демоном детектива.       — Что происходит по средам у него в особняке?       — Символический ритуал. Там собирается индейское племя…       — Народ Зелёных гор?       — Да. Откуда вы про них знаете?       — Прочитал книгу по истории штата. У Блэквуда в особняке работает прислуга, на вид латиноамериканцы. Кто они? Индейцы?       — Да. То племя было спасено далёким предком Блэквуда, и с тех пор они живут под другими именами, выдавая себя за метисов из Южной Америки.       — Они плохо говорили по-английски.       — Маскировка.       — В чем их ценность? Не просто же так они вошли в «Орден»?       — Они умеют контактировать с «людьми неба», а они им доверяют. Без них связь с высшей расой просто прекратится.       «Дорога ведёт меня в одно место. Самое невозможное оказалось правдой, и назад теперь поворачивать никак нельзя», — подумал Фрэнсис, добившись своего.       В коридоре стали слышны шаги, после чего дверь в камеру открылась, и туда вошёл полицейский, сказав:       — Время вышло, детектив.       — Ясно. Сейчас, — ответил Уэйнрайт.       Когда офицер полиции вышел из камеры, оставив Фрэнсиса наедине с Амандой Джонс, женщина схватила Уэйнрайта за рукав пальто.       — Вы не знаете, с чем связались. Отступите, пока не поздно. Всё ещё можно изменить. Вы молоды, зачем вам сдалась наша тайна? На кону стоит ваша жизнь!       — Я хочу знать правду. Им меня нужно бояться больше.       Детектив вышел из камеры, и офицер закрыл за ним дверь на ключ.       — Что вам от неё понадобилось? К чему столько секретности? — спросил дежурный полицейский уже в коридоре.       — Мне было нужно получить ответы на вопросы. Времени не так много, чтобы бегать к ней каждый день, — ответил Фрэнсис.       — Понимаю.       — Спасибо, что прикрыли. Буду должен. Но помните — я ни с кем не говорил, а вы меня не видели.       — Да, конечно.