Грешные ангелы

Наверное, каждому знакомо это чувство, когда беду ощущаешь буквально кожей. Так и Алек: стоило ему только переступить порог Института, он буквально задохнулся от чувства, что случилось нечто непоправимое. Клэри, бросив взгляд на своего спутника, лишь чуть сильнее сжала губы. Парень весь день был словно не в себе, но все попытки прояснить ситуацию не приносили результатов. В конечном итоге девушка сдалась. Лайтвуд тоже человек и имеет право на плохое настроение, а так же не обязан перед ней отчитываться. Сейчас же Алек и вовсе побледнел и, не оглядываясь, устремился вглубь здания. Когда брюнет влетел в общий зал, его взору предстали напряжённые родители, поникший Магнус, бледный в синеву Джейс и куча тихо снующих вокруг охотников. Ощущение катастрофы лишь усилилось. — Что произошло? — спросил Алек, подходя к родным. При его появлении Джейс сжал кулаки и отвернулся, а Лайтвуда обожгло чужой болью. Он уже часа полтора чувствовал какой-то кошмар в эмоциях парабатая. Мать, закусив губу зажмурилась, Магнус и то весь как-то словно сжался. И лишь Роберт, глубоко вздохнув, посмотрел на Алека почерневшими от эмоций глазами. — Алек, сын, — произнёс мужчина, — этой ночью были убиты Джонатан и Изабель. — Что? — отшатнулся брюнет. Охотнику казалось, он ослышался. Но многочисленные взгляды, в которых читались боль и сочувствие, кричали громче любых слов — всё правда. Только парень не хотел в это верить. Помотав головой, он бросился в институтский морг. Кто-то сначала пытался ему помешать, но Алек был готов разорвать любого на его пути. И вскоре он ворвался в помещение, где своего часа ждали несколько тел самых разных созданий. — Нет, Иззи, — задыхаясь, хрипел Лайтвуд. — Нет… Брюнету так хотелось, чтобы всё это было лишь жутким кошмаром, но реальности было плевать на желания Алека. Его младшая горячо любимая сестрёнка и её муж были мертвы. Внутри охотника творилось что-то невообразимое. Было тяжело дышать, к горлу подступила тошнота. Лайтвуду много раз приходилось видеть покойников, чьи тела были порой просто в невообразимом состоянии, да он и сам не раз наносил врагам страшные увечья и при этом оставался спокоен. Но сейчас… Сейчас он смотрел на тела близких. Несмотря на полную опасностей жизнь, Алек ещё никогда не сталкивался с настоящими потерями. Можно бесконечно повторять себе, что нужно всегда быть готовым к подобному исходу, да что толку? Это просто невозможно, ведь люди склонны надеяться на лучшее. И в данный момент брюнету казалось, что он просто не выдержит, так было больно. — Мы должны узнать, что с ними случилось, Магнус, — возвращаясь в зал, услышал Лайтвуд голос матери. — Мариза, я сделаю всё, что в моих силах, — тихо отозвался маг. — Тем более, я чувствую свою вину за случившееся. Я должен был остановить Джонатана… Обжигающая боль, полыхающая в душе нефилима, безуспешно ищущая выход, трансформировалась в слепую злость. Алеку нужен был хоть кто-то, кого можно было бы обвинить, и слова Магнуса послужили спусковым курком. — Что ты сказал? — прорычал брюнет, вылетая в зал и хватая Магнуса за грудки. Магнус ещё никогда не видел Александра таким. Обычно сдержанный в повседневной жизни и очень нежный и чувственный в любви, сейчас парень напоминал разъярённого хищника. Бейну стало не по себе из-за бешенства в глазах охотника. — Александр, — постарался достучаться маг до бывшего парня, — послушай… После мужчина сбивчиво постарался объяснить брюнету ситуацию. Поведал о том, как к нему обратился Моргенштерн и о беде, в которую попал парень. Рассказал, как разорвал пагубную связь и о стремлении парня добиться ответов от девицы, которая чуть не разрушила его семью. И конечно же пытался объяснить, что пытался отговорить Джонатана от этого безумия, так как это опасно. Для подобной магии нужны силы, которые вряд ли были у девчонки. А также Магнус говорил, что понятия не имел о намерении охотника взять с собой жену. — Ты знал! — кричал Алек в ярости. — Ты всё это время знал! Это всё из-за тебя! — Александр, ты не понимаешь, — пытался оправдаться мужчина. — Да, не понимаю! Чего тебе стоило сказать об этом? Позвонить мне или родителям и предупредить? — продолжал неистовствовать Лайтвуд. — Слишком занять был, кувыркаясь с Лексом?! Алек полностью утратил контроль над собой. Боль и злость поглотили всё хорошее, что было у него к Магнусу. И мужчина это видел, на какой-то миг ему даже стало страшно. А так же почему-то кольнула вина, когда он понял, что Лайтвуд знает о нём и Лексе. Известие о гибели брата оглушило Клэри. На какое-то время она словно оглохла и ослепла. «Дыши, Клэри, дыши», — повторяла про себя девушка. Она сильная, она должна справиться. А перед глазами калейдоскопом проносились образы-воспоминания, от которых всю внутри сжималось. Почти восемнадцать лет они с Джонатаном были очень близки. Пусть за последние годы их отношения совершенно испортились, ей было, что хорошего вспомнить. Охотница столько сил приложила, убеждая себя в том, что её брат трусливый предатель и она ненавидит его. И причины вроде были, он бросил её, только вот в глубине души Клэри продолжала любить Джона. И сейчас рыжей было остро больно. Лишь привычка не показывать, что творится внутри, помогала ей сейчас держать лицо. Моргенштерн не побежала, как Алек, в морг. Она сходит туда потом, когда будет уверена, что ей никто не помешает. Не увидит её страданий. Шум и крики заставили Клэри вынырнуть в реальность из мыслей и воспоминаний. Лайтвуд с перекошенным от ярости лицом тряс Магнуса, кидая в лицо мужчины обвинения. Девушка знала, последнее время на Алека многое навалилось и он только-только начал приходить в себя от всех потрясений, как случилась новая беда. Рыжая не считала парня слабым, но последнее время он явно не справляется, не привыкший к неожиданностям и ударам судьбы. И сейчас Клэри начала всерьёз опасаться, что брюнет покалечит или убьёт мага. После Лайтвуд с гарантией удавится, а Моргенштерн этого не хотела. Он стал ей по-своему дорог. — Алек, — тихо, но твёрдо произнесла Клэри, положив руку на плечо парня, — отпусти его. Замерев, парень перевёл на рыжую полубезумный взгляд. Несколько секунд он просто молча смотрел на девушку. — Нужно узнать, кто сделал это, и помощь Магнуса просто необходима, — продолжала убеждать рыжая. Прикрыв глаза, Алек глубоко вздохнул и разжал руки, после чего стремительно направился прочь, не обращая внимания на окрики близких.

***

Расследование гибели двух ярких и талантливых Сумеречных охотников Джонатана и Изабель Моргенштерн длилось уже неделю, но не сдвинулось ни на миллиметр. Словно нефилимы просто пришли в ту проклятую квартиру и умерли без всяких особых причин, так как вскрытие не показало никаких смертельных травм или патологий. Магнус и несколько других сильных магов так и не смогли ничего толком сказать. Все они лишь улавливали еле заметный след магии, но не могли сказать, куда он ведёт и даже какого рода было использовано колдовство. То есть маги оказались бесполезны. Впрочем, как и нефилимы. Кто бы ни стоял за этим чудовищным преступлением, он идеально замёл следы. И с каждым днём беспомощность всё больше заполняла души охотников. Всё это время Алек старался принимать максимум участия в поиске мрази, убившей его сестру, и вместе с тем реальность частично словно проходила мимо него. Он рвался на передовую, родители напротив старались особо не допускать его до дел. Потому большую часть времени Лайтвуд проводил, терзаемый горечью утраты, тоской и одиночеством. Спустя несколько часов после известия о гибели молодой четы Моргенштерн в Институт прибыла Инквизитор и чуть ли не под конвоем в приказном порядке отправила Джейса в Аликанте. Имоджен очень боялась, что боль потери может спровоцировать рецидив, а в Идрисе парень никак не сможет достать проклятый наркотик, женщина была настроена проследить за этим лично. Алек и сам чувствовал, как близок его парабатай к тому, чтобы послать всё к чёрту и хоть с боем вырваться на волю, чтобы найти йень-фен. Потому он понимал действия Имоджен, только расставание с Джейсом лишь усугубило душевное состояние парня. Его младшей сестрёнки теперь нет, парабатай далеко, родителям не до него, а собственный близнец — чужой человек. Лайтвуд всё чаще задумывался над философским вопросом — в чём смысл его жизни? Он облажался по всем фронтам. Оказался плохим братом и парабатаем, не оправдал надежд родителей. Алек мог бы сказать, что он многого добился на служебном поприще, но большинство окружающих не воспринимали его всерьёз, смеялись и шептались за спиной. А посмешищем он стал из-за собственной личной жизни, которая лежала в руинах. Из-за позорного загула, за который ему будет стыдно до самой смерти и который он не сможет себе простить. Из-за ориентации, которая сама по себе не была нормой и ставила крест на очень многом. И сейчас он, Алек, чувствовал себя самым одиноким человеком во вселенной. Даже с Клэри, с которой он проводил почти всё своё время, они за всю неделю почти не разговаривали. Если самому брюнету от горя и отчаяния хотелось выть и крушить всё вокруг, то Моргенштерн, напротив, представляла собой образец выдержки. Словно биоробот, девушка тренировалась и выполняла поручения начальства. Лёгкие подначки и дружеские беседы канули в лету. Клэри почти постоянно молчала. И Алеку оставалось только стиснуть зубы и следовать её примеру. Он не имел права позволить себе быть слабее маленькой рыжей девушки, хотя бы потому, что он мужчина. Пусть порой он сам в этом сомневался, в свете событий последнего времени. Самой же Клэри больше всего на свете хотелось закрыться в своей комнате, отгородиться от мира, чтобы в одиночестве пережить внутреннюю агонию. Жизнь окрасилась в серый цвет. Девушка как сквозь туман помнила церемонию прощания, плачущую маму, отца, который еле сдерживал слёзы. Лица других нефилимов, на которых застыли горе и скорбь. Сама же рыжая даже заплакать не могла, потому как знала, даст слабину — и отчаяние утянет её на дно, в свои жадные объятия. Поэтому она терпела, стиснув зубы, делала всё, что от неё требовали. Лайтвуд по-прежнему постоянно был рядом, держал своё слово, одним своим присутствием отбивая у Оливера желание приближаться. Клэри была ему за это очень благодарна, хотя ей и хотелось одиночества. Девушка видела, как больно самому Алеку, насколько сложно ему держаться. Порой вспыхивало внутри желание как-то помочь, поддержать, но быстро угасало. Из неё сейчас плохой психолог, хотя бы в силу того, что она сама полна горечи и ненависти. Да, именно ненависти. Более двух лет Моргенштерн была уверена, невозможно ненавидеть сильнее, чем она Ирвинга, и всё же это случилось — её ненависть к Оливеру стала ещё более чёрной и жгучей. Клэри мечтала убить его, вырвать гнилое сердце, и сделала бы это, если бы внутри не начинало всё трястись от мысли снова оказаться один на один с этим чудовищем. Ненависть и страх мешались в душе рыжей, сводя её с ума. Каждый раз, когда она видела ублюдка, охотнице казалось, что она того и гляди задохнётся. Это всё он, из-за него вся её жизнь пошла под откос. Из-за жестокой прихоти уверенной в безнаказанности твари. Он сломал её, разорвал в клочья всю жизнь Клэри, из-за этого она лишилась брата, стала той, кем никогда не хотела быть. Но этого Оливеру показалось мало, он вернулся и продолжает отравлять её существование. Сейчас, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле от злости и страха из-за того, что чудом избежала встречи с Ирвингом, Клэри направлялась в тренировочный зал, где сейчас должен был быть Алек. Она сама отослала парня, когда он заходил за ней, чтобы потренироваться, но всё равно злилась на него, хоть и понимала, что он не при чём. Только кипящие в крови эмоции не позволяли сейчас рыжей связно мыслить. Алека тоже душили эмоции. Он устал всё держать в себе. Парень привык, что рядом всегда как минимум были Иззи и Джейс, сейчас он был один. И, возможно, он бы и справился, но вид Магнуса, довольного, как кот, обожравшийся сметаны, с которым парень столкнулся в коридоре, окончательно добил брюнета. Слишком хорошо Лайтвуд знал это выражение лица и глаз мага, которые буквально вопили о том, что у того был отменный секс. Нет, у Алека и мыслей не было о возобновлении отношений, даже тоска по былому ушла, осталась только злость. Глупая и абсурдная. Он стольким пожертвовал ради отношений с ним! Скорее всего, не встреть он Бейна, то со временем он бы смирился с судьбой и женился бы на выбранной родителями девушке. И даже если бы полноценной семьи у них не получилось, то у него бы было уважение окружающих, он бы был тем, на кого стремятся равняться, и в последствии возглавил бы Институт. В общем, жил бы жизнью, к которой его готовили с детства. Но он связался с Магнусом и что есть у него теперь? Ничего! И пусть Алек понимал, винить во всём этом нужно только себя, но ничего не мог поделать со злостью, сжирающей душу. Потому, пулей влетев в тренировочный зал, он самозабвенно выплескивал эмоции на спортивный инвентарь. Вид Алека, который не просто тренировался, а лупил грушу с яростью и отчаянием на лице, заставил Клэри невольно замереть. Острое зрение девушки быстро выхватило сбитые в мясо костяшки пальцев, но Лайтвуд этого просто не замечал. Впрочем, как и её. Было очевидно, парень всё же сорвался. Собственная злость схлынула, и Моргенштерн поняла, всё же нужно попытаться поговорить, а то она рискует потерять друга. Конечно, у неё был ещё и Лекс, который оказывал огромную поддержку, но и этим дураком Клэри дорожила. — Хватит, Алек, — тихо произнесла рыжая, осторожно приближаясь к охотнику. Парню не хотелось никого видеть, но почему-то отослать девушку он не мог. Она странным образом действовала на него, в обществе Клэри брюнету хотелось быть сильнее, она непостижимым образом успокаивала Алека самим своим присутствием. Да и просто он сам предложил ей своё общество и защиту от проклятого маньяка Ирвинга. — Ну ты даёшь, — произнесла Моргенштерн, рассматривая покалеченные руки парня, — даже не забинтовал. Есть стило? — Да и так сойдёт, — мрачно отмахнулся Алек. — Ну конечно, — вздохнула девушка, продолжая удерживать руку брюнета. — Что случилось? — Ничего. Всё нормально, — ответил Лайтвуд. — А если правду? — мягко, но настойчиво спросила Клэри, заглядывая прямо в голубые омуты глаз нефилима. Глядя в зелёные и бездонные глаза девушки, Алек невольно подумал, что есть в её роду, наверное, колдуны. И плевать, что маги не могут иметь детей. Иначе он просто не знал, как объяснить, что не может противиться ей. И он заговорил. — Я плохой брат, не уберёг Изабель. И, выдернув руку из пальцев рыжей, снова со всей силы ударил по груше. — Отвратительный парабатай, который не просто не заметил, что его брат в беде, но и толкнул его в направлении наркоты. Новый удар. — Разочарование для родителей. Сын, за которого им стыдно. И снова парень впечатал кулак в грушу. — Сумеречный охотник, которого ни во что не ставят соплеменники и потому никогда не пойдут за ним в бой. И снова яростный удар. — Ошибка природы. Гей. Тупой идиот, который поставил всё на карту из-за мужика, который в рекордные сроки нашёл ему замену. И снова звук глухого удара раздался в зале. — Неудачник, просравший всё хорошее, что было в его жизни. От слов Алека, от эмоций, которые волнами боли расходились от брюнета, Клэри поначалу оторопела, и потому не сразу нашлась, что делать и говорить. И, придя в себя, поспешила перехватить кулаки парня. — Прекрати, — произнесла рыжая. — Ты хороший человек, и только ты можешь всё исправить… — Замолчи! — закричал Лайтвуд. — Не надо всего этого дерьма про то, что только от меня зависит, что и как будет, и только я могу всё исправить. Нихрена я не могу! Почему-то Моргенштерн совсем не ожидала, что Алек вызверится на неё и потому невольно отшатнулась. Девушка знала, охотнику плохо, но даже не предполагала, как, оказывается, всё запущено. Лайтвуд с поразительным талантом накрутил себя до предела, сам обвинил себя во всём, чём только можно, и варился в этом в полном одиночестве. Сочувствие взметнулось в душе Клэри. — Алек… — тихо произнесла девушка. — Вот только жалеть меня не надо! — зарычал парень, заметив мелькнувшее во взгляде охотницы сочувствие. — Мне не нужна ни твоя, ни чья другая жалость! А после парень вылетел из зала, как пробка из бутылки шампанского. Оказавшись в полутёмном коридоре, Алек прислонился лбом к стене, переводя дыхание. Злость ещё кипела в венах, но к ней стремительно стал примешиваться стыд. Что он творит? Идиот! Неудачник! Слабак! Всё же сорвался и во всей красе продемонстрировал Моргенштерн свою ничтожность. Следом парня окатило запоздалым страхом. Он бросил рыжую одну, поздним вечером, когда по Институту бродит психопат, жаждущий превратить жизнь Клэри в Ад. Проклиная себя за глупость, Лайтвуд бегом отправился обратно. И лишь увидев сидящую на матах охотницу, с облегчением выдохнул. После чего снова вернулся стыд. — Извини, Клэри, — произнёс брюнет. — Я не имел права на тебя срываться. — Да всё нормально, — тихо отозвалась Моргенштерн. — Нам всем сейчас не легко. Наверное, впервые за неделю парень внимательно присмотрелся к Клэри. Девушка всегда была образцово-сдержана, но это не отменяло того, как она осунулась за это время, тёмных кругов под глазами. — Расскажешь? — мягко произнёс Алек, присаживаясь рядом с девушкой на маты. — Да нечего рассказывать, — отозвалась рыжая, принимая лежачее положение. — Два с лишним года я убеждала себя и окружающих, что ненавижу Джона. И это почти удалось. Люди в это поверили. Да и Джон тоже. Знаешь, твоей сестре повезло, что у неё был такой брат, как ты. Ты её любил, она это знала и платила тебе тем же. Мы же с братом были как кошка с собакой с того самого дня, как он ушёл из дома. Отвратительно. Мерзко. Когда-то ведь всё было иначе. Мы с Джоном были не разлей вода, не то что последние два года. Последний раз, когда мы умудрились поговорить наедине, я по привычке наговорила Джону гадостей, а на его просьбу простить сказала, что для меня он умер. — Уверен, — чуть ошарашено выдал Лайтвуд, — он знал, что ты его всё равно любишь. — Это вряд ли, — был тихий ответ. Конечно, парень знал, что отношения брата и сестры Моргенштерн весьма натянутые, но и не предполагал, как всё плачевно. Было очевидно, сейчас рыжая очень сожалеет о своих словах и поступках. К сожалению, Алек понятия не имел, как её утешить. Он просто сидел и смотрел на растянувшуюся на матах Клэри, а в голове в который раз всплыли проклятые сны с её участием, которые посещали Лайтвуда неоднократно за эту неделю. Девушка казалась такой хрупкой и манящей, что от желания прикоснуться зачесались кончики пальцев. Следом в памяти всплыло, как Моргенштерн говорила, что любит использовать секс, как способ снять лишний стресс. А почему бы нет? Хуже уже всё равно не будет. Не до конца веря сам себе, Алек нагнулся и поцеловал мягкие девичьи губы. — Что ты делаешь? — прошептала Клэри, спустя несколько секунд оглушительного поцелуя. — Целую тебя, — так же тихо отозвался охотник. — Нам обоим это нужно. Ты сама знаешь, что секс — лучший способ избавиться от лишних эмоций. И снова поцеловал девушку. Вопреки опасениям Лайтвуда, рыжая ответила ему. Поцелуй становился всё более горячим, а в теле начал разгораться жар желания. Рука парня легла на мягкую женскую грудь, после чего его накрыла паника. Что он делает? Похоже, он совсем лишился остатков разума! Он не может и не умеет! Он — гей, и понятия не имеет, что делать с женщинами! Под гнётом эмоций возбуждение схлынуло, заставляя Алека разозлиться на себя. К чёрту всё! Он хочет этого! Ему это нужно! Потому брюнет начал ещё напористее целовать охотницу. Клэри совсем не ожидала, что Алек её поцелует, и уж тем более не ждала таких слов и желаний от парня. Рыжая всегда признавала, Лайтвуд — красив. Да и прав парень, им действительно надо снять напряжение. Так что к чёрту мораль и лишние размышления! Охотница самозабвенно отвечала на поцелуй брюнета, который был каким-то отчаянным, выгибалась навстречу прикосновениям сильных рук, пока внезапно её не накрыло осознанием ошибочности того, что они делают. Как ни пыталась, Клэри не чувствовала того, что ощущает женщина в объятиях мужчины, который её хочет. — Алек, остановись, — задыхаясь, произнесла рыжая, чуть отстраняясь. — Что? — ответил Алек, всматриваясь в её лицо своими невозможными глазами. — Ты не хочешь? — Это ты меня не хочешь, — улыбнулась девушка, касаясь одной рукой щеки охотника, а другой мужского паха, где не было того, что должно быть. — Да и, наверное, так будет лучше. Ни к чему всё усложнять. После Моргенштерн выбралась из-под оцепеневшего парня. То, что Лайтвуд её не желал, несколько уязвило женское эго. Но потом рыжая напомнила себе, он — гей, и это вполне ожидаемо. Не понимала Клэри только того, зачем Алек вообще пытался это сделать? От отчаяния? Наверняка. Так что это хорошо, что ничего не вышло. Почему-то девушке не хотелось, чтобы её использовали как способ утешиться. Лайтвуд же, оставшись в тренировочном зале в одиночестве, поначалу лишь ошарашено хлопал глазами. Постепенно до охотника доходил весь ужас ситуации. Он попытался заняться с Клэри сексом, проявил инициативу и не смог. Ещё час назад Алеку казалось, что ощутить себя большим ничтожеством, чем уже есть, он не сможет. Ошибся. Сейчас парню отчаянно хотелось провалиться сквозь землю. От обжигающе острого стыда покраснели не то что лицо и тело охотника, от масштаба позора горело вообще всё, из чего состоял Алек. Каждый раз, когда брюнету казалось, что он не сможет пасть ниже, он сам же опровергал это.